Ди Вито фыркнул. Вызванный Малышом смех поднимался в груди и распирал его.
– Давай отвезем этого парня назад в Манхэттен, – сказал он. – Там есть доктор, который назовет это сердечным приступом.
Глава 45
Стейнер умер в половине восьмого. В десять часов Дикон собрался уходить из квартиры. За огромными окнами шумела улица, заполненная веселящимися людьми. Как в Лондоне, подумал он. Уличная жизнь в жару. Ласточек здесь не было.
– Какое он назначил время?
Лаура посмотрела на часы.
– Он скоро будет здесь. – Она кружила по просторной комнате, потягивая джин с тоником и прислушиваясь к звуку собственных шагов. – Мне не хотелось бы, чтобы ты это делал.
Он кивнул, но не ответил: они уже обсуждали этот вопрос. Лаура ходила, скрестив руки на груди и небрежно держа стакан под углом к полу. Дикон посмотрел на линию ее спины под огненно-красной шелковой блузкой, на обтянутую поясом голубых джинсов талию; на слегка покачивающиеся при ходьбе бедра. Знакомое ощущение. Чуть слышный голос, к которому Дикон до сих пор не находил времени прислушаться, спрашивал, не слишком ли поздно пришло к нему это чувство.
То, что они были постоянно заняты со времени приезда в Нью-Йорк, то, что они неожиданно приобрели союзников в лице Хендерсона и Данцига, или, может быть, сознание того, что теперь они далеко от чего-то или от кого-то, угрожавшего Лауре, – все это сделало их отношения теплыми и непринужденными, не в пример тем, что были раньше. Они пережили признание Лауры, касающееся неверности Мэгги, и ту страшную ночь, которую Дикон провел в городе. Теперь они лучше понимали друг друга. Но то, что связывало их, не было таким уж простым и непринужденным. Они оба ощущали обременительную тяжесть, словно волочили за собой запутавшуюся сеть.
Лаура наконец остановилась и многозначительно взглянула на Дикона.
– Это не похоже на... – Звонок в дверь прервал ее. Дикон поднял трубку домофона, потом нажал на кнопку наружной двери, чтобы впустить Данцига. Лаура пожала плечами и пососала кубик льда. Она уже высказалась.
Данциг принес с собой список имен и соответствующих им адресов. Он отдал листок Дикону, который надписал двадцать конвертов, оставив незаполненным только один. Потом он вложил в каждый конверт по листку и передал все, кроме последнего, Данцигу.
– Вы позаботитесь об этом?
– Конечно, прямо сейчас. – Карлик переводил взгляд с Дикона на Лауру и обратно. – Послушайте, а почему бы вам не отослать все конверты по почте?
На Диконе был легкий хлопковый пиджак. Он положил ненадписанный конверт в карман.
– Хорошо, – сказал Данциг. – Это ваш выбор. – Он протянул Дикону свернутый листок бумаги. – Вот номер его телефона, он не засекречен. – После этого карлик обратился к Лауре: – Можно мне выпить?
– Разумеется. – Она направилась к угловому столику, служившему баром.
– Я сам. – Данциг ходил быстро, моряцкой походочкой вразвалку. Поставив стакан в ведерко с колотым льдом, он потянулся за бутылкой водки, стараясь нашарить ее ощупью. – Будь по-вашему, – сказал он Дикону, – но вы лезете на рожон. – Его потрясающие глаза, казалось, были темнее сгустившихся сумерек.
В Виллэдже тротуары были увешаны по сторонам рекламой, неоновый свет заливал бульвары. Люди были одеты соответственно их настроению – нарядно и ярко. На улицах не смолкала музыка. Каждый веселился как мог.
Такси пересекло этот район и доставило Дикона к подъезду отеля «Хилтон». Швейцар открыл дверцу машины и помог ему выйти. Дикон прошел в холл к платным таксофонам и набрал номер, который не был засекречен. На третий звонок ему ответили, и он поговорил секунд десять, не больше.
Остин Чедвик положил трубку, снял другую и нажал на ней большим пальцем кнопку со словами:
– Человек по имени Дикон, Джон Дикон, будет у входа на мой этаж через несколько минут. Проверьте у него документы и проводите к лифту. Устройте так, чтобы, когда он уйдет, за ним проследили. – Голос на другом конце линии задал вопрос. Чедвик секунду подумал и ответил: – Это возможно. – Потом добавил: – Если это будет возможно. Вы меня поняли? Но подождите, пока я вам это не скажу. Я позвоню вам, когда он будет уходить. – Выслушав еще один вопрос, он сказал: – Не думаю, что вы должны беспокоиться об этом. Если вы мне понадобитесь, я воспользуюсь кнопкой тревоги в полу.
Он отсоединился и прошел в маленький лифтовой холл. На кофейном столике в гостиной осталась лежать пленка, которую он сейчас собирался прослушать.
На стенах холла висели две небольшие картины Дюфи и этюд Ренуара. На резной подставке, вделанной в стену, стоял бюст. Узкий шкаф был забит книгами в сафьяновых переплетах. Каждая мелочь скромно, но настойчиво наводила на мысль об огромных, хранящихся здесь богатствах – похожее чувство возникает в коридоре, ведущем к гробнице фараона. Чедвик жил среди ничтожных крупиц его владений, ощущая любопытство и непривычное возбуждение.
* * *
Когда Дикон вышел из лифта, босс встретил его на площадке. Два человека молча разглядывали друг друга, пока Чедвик не произнес:
– Говорят, вы были алкоголиком. Вас можно не опасаться?
– Разве? – сказал Дикон.
Чедвик повернулся к нему спиной и направился в гостиную с зеркальными стенами. С северной и западной стороны ставни были закрыты. На востоке в мутной городской мгле сияли огни небоскребов «Пан-Ам» и Крайслера.
– Вы и теперь пьете? – спросил Чедвик.
– Нет.
– Может быть, апельсиновый сок, минеральную воду?
– Ничего.
Чедвик в нерешительности постоял над столом с напитками, неуверенно водя рукой от одной бутылки к другой, как если бы он был внезапно и приятно удивлен столь богатым выбором.
– А я, пожалуй, выпью... – задумчиво и тихо произнес он. Наконец он остановился на бренди, сел и жестом указал Дикону на стул по другую сторону кофейного столика. – Я рад, что вы пришли сюда, – сказал он, – хотя и не уверен, что понимаю, зачем вы это сделали.
– По той же самой причине, по которой вы рады.
Чедвик улыбнулся.
– Ну, разумеется. Честно говоря, я так и предполагал. Вполне вероятно, что мы двигались некоторым образом в одном и том же направлении. Я прав?
Принято считать, что противоположности сходятся, но Дикон этого не ощутил. Он презирал те лицемерные соглашения, с какой бы целью они ни заключались, где все интригуют против всех. Он знал, что их участники превыше всего почитают деньги и славу и в конечном счете превращают этот союз в заговор самолюбии. Все они питают благие намерения лишь до тех пор, пока не затронута материальная выгода.
Дикон посмотрел на Чедвика и увидел человека, для которого добродетель – расхожий товар.
– Мне очень хотелось бы знать, почему вы так упорно преследовали меня? И понимаете ли вы, во что ввязались?
Дикон предпочел оставить последний вопрос без ответа.
– Дело не в вас, – сказал он. – Сначала вы были ни при чем. Сперва "я доискивался, почему девушку утопили в ванной. Одно звено цепи тянет за собой другое, и одним из звеньев оказались вы.
Чедвик сделал испуганную мину.
– Господь с вами! – сказал он. – Я вот все никак не могу понять, какой вы на самом деле: смелый и умный или упрямый и везучий. – Он взял стоявший перед ним хрустальный бокал и отхлебнул бренди. – Знаете, я много о вас думал. И даже позволил себе поверить в то, что время от времени вы, может быть, думаете обо мне. – Он сделал еще глоток. – Я отдал приказ убить вас. Вы знали об этом?
– Вы очень влиятельный человек, – ответил Дикон, – если смогли расшевелить этих парней из МИ-5.
– Ну что вы... – Чедвик скромно склонил голову набок. – Послушать вас, так это невозможно. Хотя я допускаю, что так думают многие. Это упрощенный взгляд на мир. – Он замолчал. – Может быть, вы храбры и удачливы, похоже, что так. Хотя, – он продолжал развивать свою мысль, – миром управляют деньги и сила. Богатство и влиятельность всегда связаны, и у них, по сути дела, общие интересы. Что хорошо для «Дженерал моторс»... знаете эту поговорку? Мы все работаем рука об руку: правительства, финансисты, компании, просто состоятельные люди. Мы поддерживаем друг друга, обмениваемся информацией и связями. Наше преимущество состоит в том, что мы знаем, тогда как другие получают информацию о том, что происходит в мире, из газет или телевизионных программ и полагаются на нее. Мы знаем, потому что это происходит по нашей воле. Конечно... – Он снова отпил бренди и поболтал вино в стакане, чтобы показать все разнообразие жизни. – Бывает, что мы выступаем друг против друга. В мире есть много источников наживы, но все они удручающе ограниченны. В такие периоды вся штука в том, чтобы удержаться наверху, не важно как. Иногда, – размышлял вслух Чедвик, – все соглашения отменяются. Кто-то должен проиграть.
– Иногда гибнут люди...
– Да, вы правы. О ком вы сейчас подумали? Об этой девушке? – Он потер пальцем висок, припоминая имя. – О Кэйт? Конечно же о ней. И совершенно напрасно.
– Почему?
Чедвик посмотрел на Дикона с оттенком удивления.
– Но ведь это было так давно.
– Кто ее убил?
– Важно помнить, что конфликт не должен быть слишком расточительным. Усеянное трупами поле битвы и разоренная страна – не стоит мыслить такими категориями. Лучше поглощать своих врагов. Я всегда находил идею преемственности весьма любопытной. Есть жаргонное словечко – убирать: убрать кого-нибудь – значит убить его. Но не кажется ли вам, что гораздо полезнее проглатывать врага. Делать его сильные стороны своими. Ничего не убирая. Папуасы в Новой Гвинее – охотники за черепами – раньше верили, что съеденные мозг и сердце врага наделяют их его храбростью и хитростью, а съеденные яички улучшают потенцию. По-видимому, человеческое мясо похоже по вкусу на свинину, поэтому они называли врагов «длинные свиньи». Вот кем я считаю своих противников, Дикон. Длинными свиньями.
Дикон кивнул:
– Охотно верю.
Взгляд Чедвика ненадолго остановился на огнях города.
– Теперь расскажите, зачем вы пришли. «И что вы знаете», – мысленно продолжил за него Дикон. Что вы знаете. Вслух он произнес:
– Я пришел выслушать вас. Я пришел узнать о длинных свиньях. – Чедвик улыбнулся и на секунду закрыл глаза. – Я пришел выяснить, кто убил Кэйт Лоример и двух других женщин.
– Ах, Дикон, Дикон... – Чедвик вздохнул и встал, чтобы наполнить стакан. – Кажется, я вас переоценил. Я снова считаю вас упрямым и удачливым. А я задавался вопросом, можете ли вы быть в чем-то похожи на меня.
– И все-таки я хочу знать.
Чедвик грустно покачал головой и, словно вдруг заскучав, обвел комнату глазами.
– Разве я знаю, кто моет мою машину? – Он говорил убедительно, и Дикон поверил ему. – Взгляните сюда.
Чедвик встал, подошел к южной стене и, не оборачиваясь, подождал, пока Дикон не присоединится к нему. Они стояли рядом и смотрели на яркие огни города, на сияние освещенных витрин, на всплески неона.
– Что вы видите? – спросил Чедвик.
– Свинарники.
– Да, – рассмеялся Чедвик. – Я об этом не подумал. Иногда свинарники. Но гораздо чаще я вижу генератор. Огромный генератор. Также и весь мир, Дикон, – сделки, соглашения, переход власти из рук в руки, изготовление фальшивых денег. Люди в конторах, люди в комнатах для совещаний, в государственных департаментах, в банках, в магазинах, в винных забегаловках и ресторанах быстрого обслуживания. Уолл-стрит и китайский квартал. Здание Объединенных Наций и Малая Италия. Там, снаружи, заключаются мелкие и крупные сделки: одни изменяют судьбу семьи, другие – судьбу нации. И так по всей стране, по всему миру. И что же приводит все это в движение? Гигантская энергия, гигантские состояния, гигантская власть.
Он захватил с собой бокал и теперь медленно отпивал из него, глядя на город застывшим взглядом – так игрок в рулетку следит за бегущими цифрами, перед тем как сделать большую ставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57