— Что ж вы так поздно спохватились? Надо было в порту брать.
— Как только смогли, так и спохватились, — ответил Медведев. — Задержат?
— Катер вышел на перехват, вообще поздновато. А там — как фишка ляжет. — Капитан пожал плечами. — Должны поймать, — добавил он, заметив страдальческий взгляд майора.
— А если уйдет?
— Не уйдет.
— Ну а все-таки, чисто гипотетически? Его в открытом море можно задержать?
Оперативный хмыкнул.
— Смотря под чьим флагом идет. Сейчас проверим.
Кавторанг подъехал на катающемся кресле к столу с компьютером. Минуту он щелкал клавишами, прогоняя строки и столбцы какой-то базы данных.
— Принадлежность наша. Так что не дрейфь, майор, прорвемся. Если что — флот поможет.
Глава 28.
ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ.
Давыдов не успел углубиться в лес и на пару километров, как сзади прогремели выстрелы. Сначала бабахнула дуплетом двустволка, потом заухали гулкие выстрелы из незнакомого Анатолию оружия. Затем выстрелы слились в сплошную канонаду. К охотничьему дробовику присоединились АКМ и еще какой-то ствол. Анатолий быстро открыл «дипломат» и достал из него автомат. Рассовав по карманам запасные магазины, проверил ТТ. К сожалению, у этого, уже ставшего привычным, оружия заканчивались патроны, оставались всего обойма и патрон в стволе. Анатолий перехватил ручку «дипломата» ремнем и приладил его на спине на манер ранца.
Теперь нужно было решать, куда двигаться. Похоже, на маяк явились дружки поправившегося ликвидатора, но с кем они там воюют? Давыдов задумался: вернуться и выяснить, что там происходит, или идти на станцию. Уверенности в том, что на станции его не ждет торжественная встреча, у капитана не было. Пальба прекратилась так же внезапно, как и началась. Давыдов все еще колебался. С одной стороны, надо бы поддержать Журавлева, с другой — Анатолий ведь предупреждал его насчет Прокофьева. Ситуация была неопределенная, и возвращаться, и идти на станцию — одинаково опасно. Где-то позади испуганно затрещала сорока. Затем Давыдов услышал шаги, кто-то, не разбирая дороги, несся по тропинке в его сторону, только треск стоял. Капитан спрятался за сосновый ствол и взял тропинку на прицел. Из-за поворота вылетел взъерошенный Женька, мальчишка задыхался. Давыдов вышел на дорогу и опустил оружие. Женька с разбега уткнулся ему в живот головой. По лицу пацаненка тек пот, глаза были по пять копеек.
— Дядя Толя, там бандиты приплыли! Деда и Петра ранили, Ленку схватили! Бежим скорее.
— Сколько?
— Трое, у них ружья и пистолеты.
— Кто такие? — спросил Давыдов и зарысил в обратную сторону.
— Не знаю, бандиты! Они сразу, как вылезли, стали оружием угрожать. Петр вмешался, они его ударили, один стал к Ленке приставать. Дядя Яков в них выстрелил, они в него. Петр за автоматом побежал, а я в лес.
Давыдов перешел на резвый галоп.
— Не отставай. Они тебя заметили?
— Нет, не думаю, я в доме был, когда все началось. Наверное, они меня не видели, а то погнались бы.
Метров за сто до маяка Давыдов остановился отдышаться. Воздух с хрипом вылетал из его простуженных легких. После болезни бежать долго он не мог.
— Спасите их, дядь Толь! Вы на Ленку не обижайтесь. Она летчиков не любит, у нее жених был летчик. Бросил! Вот она их с тех пор терпеть не может… — запричитал Женька.
— Сиди здесь. Вот тебе пистолет, увидишь кого из этих, подпусти поближе и лупи в упор. Все к стрельбе готово, знай жми на спуск. Пока я не вернусь, к дому не подходи. — Давыдов сбросил под ноги мальчишке «дипломат». — Стереги мой чемодан и не шуми.
Капитан тихонько скользнул в заросли кустарника. Лес подходил к маяку почти вплотную. Метрах в пяти от забора начинался молодой ельник. Благодаря этому. Женьке и удалось уйти незамеченным. Давыдов двинулся вдоль ограды, не забывая время от времени оборачиваться на сто восемьдесят градусов. В окнах дома он не заметил никакого движения и решил направиться к пристани. Там, похоже, все и произошло. Метров за тридцать он услышал голоса и, согнувшись, стал красться, ставя ноги с пятки на носок. Не шел — протекал вперед, тихонько раздвигая стволом ветки. Он забирал чуть влево, чтобы иметь под наблюдением пристань и двор. Людей он увидел возле бани. У пирса на волнах покачивался незнакомый катер.
На досках настила лежал смотритель со стянутыми за спиной руками. Правый рукав его черной куртки заметно набух, из-под него натекла лужица крови. Чуть поодаль капитан увидел недвижного Прокофьева. Над ними стояли двое, один держал в левой руке помповое ружье, у другого сбоку на ремне болтался АКМ, похоже, подобранный Анатолием в баркасе. Спецназовец был ранен в живот, и, видимо, тяжело — напавшие даже не посчитали необходимым его связывать. Вокруг Петра все было забрызгано красным. Старик о чем-то просил. Капитан прислушался, но слова старика заглушали звуки борьбы и визг, доносящиеся из открытой двери.
Борьба стихла, визг сменили протяжные стоны.
— Что вам нужно? Денег? Отведите в дом, я покажу! Девчонку отпустите! — наконец расслышал Давыдов.
— Нужна нам твоя капуста, — криво усмехнулся один из бандитов. — Нам нужно, чтоб никого из вас здесь не было. А по бабам мы стосковались, так что, дед, не бойся, вашу кралю мы в последнюю очередь кончим. — Он обернулся к товарищу: — Смотри, артист. Чудеса! К нам снова этот ствол пришел. — Он похлопал рукой по автомату, потом наклонился над стариком и ткнул его стволом под ребра. — Колись, дядя! Как к вам эта пушка попала? Откуда?
Из бани донесся взрыв трехэтажного мата и женский визг, потом звуки ударов.
— Я тебя, сука, научу, будешь у меня дергаться. Кусаться вздумала…
Давыдов тихонько отодвинул стволом еловую лапу и взял одного из бандитов на мушку. Напавшие стояли к Анатолию спиной и не могли его увидеть, старик с перекошенным от бессильной ярости лицом смотрел в сторону бани. Заметил капитана только Петр. Приподнявшись на локтях, он, не отрываясь, следил за его действиями. Давыдов встретился с Прокофьевым глазами, тот едва заметно кивнул, скосил глаза в сторону своей руки, сжал ладонь в кулак, отогнул три пальца и кивнул в сторону бани.
Один из бандитов заметил эти знаки и, обернувшись к напарнику, рявкнул:
— Циркач, тут еще кто-то! Этот гад кому-то знаки подает.
Человек с автоматом умер первым — Давыдов нажал на спусковой крючок, едва тот собрался повернуться в его сторону. Стрелял, слыша лишь звяканье затвора, звон падающих на землю гильз и хлопки пуль, входящих в тело мишени. В голове было абсолютно пусто, как при выполнении упражнения № 1 на стрельбище. Первый еще только начал заваливаться на бок, а капитан уже взял на мушку второго. Второй неловко переложил оружие в другую руку и лихорадочно задергал затвором. Давыдов случайно наткнулся на его взгляд. В глазах противника была только растерянность и ничего больше. Расширенные глаза, впалые щеки с застарелой щетиной и венчик коротких рыжих волос намертво въелись в память Давыдова. Капитан взял прицел чуть выше и всадил пулю точно между этих удивленных карих глаз. Голова небритого лопнула, как брошенный оземь перезревший арбуз. Давыдов мягко выпрыгнул из ельника, держа на прицеле дверь бани.
— Не стреляй, — просипел Прокофьев. — Там девушка.
Анатолий еще не успел решить, вломиться ему в баню или ждать появления противника здесь, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появился третий. Поддергивая штаны и глядя через плечо назад, он сказал:
— Давай, Шнорхель, твоя очередь. Только осторожно, эта сучка кусается.
Потом третий посмотрел вперед и замер, как на стенку налетел, — увидел Давыдова:
— Ты еще кто такой? — В его глазах мутно плеснулась ненависть и наглое чувство превосходства. — Шнорхель, что это за лох?
Мужик уверенно попер вперед, но, заметив трупы сообщников, остановился. За спиной насильника Давыдов увидел съежившуюся на полу девушку: юбка порвана, губы разбиты в кровь. Ленка отползала в угол, пытаясь запахнуть на груди остатки блузки. Капитан молча поднял автомат. Рука мужика, застывшего в дверях, скользнула за спину под куртку.
Откуда-то сбоку донесся шепот Прокофьева:
— Слишком легко для этой мрази.
Давыдов кивнул и, подняв ствол, всадил пулю в плечо насильника. Рука, которой тот тянулся за оружием, дернулась, из-за спины бандита выпал пистолет. А сам он, отброшенный ударом пули, рухнул на порог предбанника.
— Выходи, — бесстрастно приказал Давыдов. — Марш наружу.
Подстреленный заскулил, пытаясь заползти внутрь бани.
— Ты что, начальник, за что мне вышку подписываешь. Она ж сама, сама! Я только предложил, она и согласилась. А корешей твоих не я, это они положили.
Давыдов поймал на прицел локоть его второй руки и нажал спуск. Бандит снова дернулся и завыл. Давыдов с каким-то странным интересом смотрел ему в лицо. Теперь в глазах бандита был только страх, вид незнакомца с автоматом вселял в него прямо-таки животный ужас.
— Ты что ж, без суда, без приговора? Не дури, начальник! Ты за это сам сядешь…
— Вылезай, — яростно прошипел Давыдов.
Бандит, видимо, увидел в его глазах нечто, заставившее подчиняться, и, неуклюже перебирая ногами, пополз к выходу. Скатившись на настил причала, он встал на колени и снова залепетал:
— Ты что, без приговора? Я сдаюсь, все, амба, вяжи меня, начальник.
Давыдов взглянул на девушку. Теперь у него совсем не осталось тормозов. Не случись с ним вся эта эпопея со взрывами и попытками его убить, он, как и положено нормальному гражданину, доставил бы умоляющего о пощаде врага куда следует. Но психика его уже изменилась, он был на войне и думал и принимал решения по меркам войны. Не выпуская врага из виду, Анатолий подошел к старику и разрезал связывающие его веревки. Яков Степанович поднялся и, шатаясь, пошел в баню. Давыдов оглянулся на Прокофьева.
— Кончай гада, я тебя прошу. Это моя последняя просьба. Хочу увидеть перед смертью, как он сдохнет.
Давыдов направился к бандиту. Тот таращил и без того расширенные глаза и ерзал на месте, безуспешно пытаясь пятиться. Давыдов поймал на прицел его правое колено и нажал на спуск. Бандит дернулся от боли, но уже не кричал, только жалобно всхлипывал.
— Пощади, начальник! Так даже прокурор не наказывает! Я всю жизнь за тебя Богу молиться буду. Не стреляй! Без приговора? Без суда? Нельзя же без приговора… — лепетал корчащийся подонок. — Ты кто, прокурор? Что ты мне лоб зеленкой намазал… Нет у тебя такого права…
Давыдов подобрал с пола пистолет и передвинул затвор.
— Ползи к нему, — скомандовал он бандиту, кивком указав в сторону Прокофьева. — Ну!
Насильник затряс головой.
— Не над-а-а.
— Как хочешь, — сказал Давыдов, подошел к бандиту, взял его за воротник, поволок и бросил в ногах у Петра. Из дверей вышли старик и девушка. Алена куталась в куртку Якова. С рукава рубашки морского волка скатывались ярко-красные шарики, разбивались о настил и смешивались с кровяными полосами, оставленными Седым.
— Ребята, не надо! Вас же посадят, — просила девушка. — Прекратите.
Собравшись с силами, Петр сел и протянул руку за оружием:
— Меня уже никто не посадит, давай, — прохрипел он.
Давыдов протянул ему оружие. Седой молчал, его полные ужаса глаза бегали по лицам стоящих. Надежду на спасение он прочитал лишь на лице девушки.
— Сядете за самосуд, все сядете, — бормотал он и переводил молящие взгляды с одного на другого. — Она правду говорит, не отмоетесь. Без приговора…
— Приговор, — провозгласил Давыдов. — Высшая мера…
— Нет такого наказания за эту статью! Смертную казнь отменили… — заверещал Седой.
Давыдов усмехнулся.
— Тогда пусть будет высшая мера не наказания, а социальной защиты. Мы просто защищаемся. Перевоспитывать и наказывать тебя нам некогда.
Старик мрачно кивнул.
— Утверждается, — прохрипел Петр и поднял «беретту». — Привести в исполнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43