Мать Кирилла давно разошлась с мужем и вернулась из Москвы домой. Десятилетний Кирилл остался с отцом. Мать страдала открытой формой туберкулеза и не настаивала на возвращении сына. Она была очень болезненной женщиной и, в общем, сама ушла от мужа, не желая быть саму обузой. Когда Кирилл приехал поступать в ЛГИТММК, мать прописала его к себе. Питерцев берут с большей охотой, особенно на актерский факультет. Со своей девушкой Катей они знакомы с Москвы, а не с институтской скамьи. Мало того, они дружили с детства. Они, что называется, рождены друг для друга, прямо Ромео и Джульетта.
Трагедия в Сочи потрясла родителей Кирилла и Кати. Как рассказывала Настасья Евдокимовна, отец Кирилла и родители Кати присутствовали на судебном процессе от начала до конца. После вынесения приговора у отца случился обширный инфаркт, и он пролежал два месяца в сочинской больнице. Вот почему за телом мальчика приезжала мать. Но и она долго не протянула, умерла следом. Отец выкарабкался. Это человек волевой, сильный, с твердым характером. Настасья Евдокимовна отзывается о нем с очень большим уважением. С тех пор он приезжает в Питер два раза в месяц по выходным дням и ходит на могилу, просиживая там часами.
— Он?
— Он. Александр Иваныч. Полковник милиции Миронов Андрей Сергеич, начальник архивного отделения Главного управления внутренних дел.
***
У Трифонова пропал аппетит. В управление он возвращался как побитый пес. Шел дождь, а он его не замечал, ветер раздувал полы пиджака и пытался сорвать галстук, но и это его не беспокоило. Можно сказать, что преступление он раскрыл на начальной стадии, но боялся сам себе в этом признаться и оттягивал время в надежде, что ошибся. Надежды не оправдались.
Сегодня все нервничали. На опознание тела пришло народу гораздо больше, чем ожидалось. Где хранилось тело Анны, никто не знал, желающих последний раз взглянуть на любимицу публики собрали в переулке возле Главного управления, где их ждал автобус. В девять утра автобус отъехал. Даже Григорию Грановскому не позволили ехать на своей машине, и он впервые за много лет трясся на жестком сиденье в салоне со всеми остальными.
Везли их долго, пересекли границу города, потом по шоссе в южном направлении, затем свернули с главной магистрали и ехали через лес, пока автобус не уперся в стальные ворота с красными звездами, охраняемые солдатами внутренних войск. Как многие догадались, это был военный госпиталь закрытого типа. Пассажирам выдали марлевые повязки, и автобус остановился возле дверей морга. Двери открылись. Все оставались на местах.
В салон поднялся мужчина в полковничьих погонах и строго сказал:
— Уважаемые господа, вы находитесь в опасной зоне! Это инфекционный госпиталь-лаборатория, где работают только специалисты и лежат неизлечимо больные с очень опасными заболеваниями. Прошу всех следовать за мной и не отходить в сторону. Для вас сделано исключение по распоряжению прокуратуры. Зал, где вы будете находиться, продезинфицирован, однако прошу повязки не снимать, пока вы не покинете территорию госпиталя. Следуйте за мной.
Так гуськом один за другим все спустились в подвал.
Их провели в зал размером около тридцати квадратных метров, с выкрашенными масляной краской стенами, без окон, с вентиляционными трубами, изгибавшимися по потолку. Кафельный пол, и ни одного стула. Дальняя стена шириной метра три была занавешена черной занавеской. У некоторых из присутствовавших узкое помещение с занавеской ассоциировалось с миниатюрным театральным залом. Сбоку на стене висел телефонный аппарат без диска. Когда последний человек вошел в помещение, за ним закрылась железная дверь, похожая на корабельный люк с огромным колесом. Полковник снял телефонную трубку и коротко приказал:
— Двенадцатый номер в стерильную.
Он повесил трубку, дернул за веревку, и занавес открылся. Все увидели небольшую комнату с белыми стенами, полом и потолком. Она ярко освещалась люминесцентными лампами. И только когда посетители подошли ближе, они поняли, что помещения разделены толстым стеклом. Все ждали, затаив дыхание. Двери в комнате за стеклом разъехались в разные стороны. Это был грузовой лифт. Двое пришельцев из космоса вкатили тележку в помещение.
Выглядели они так, словно выходили из космического корабля, — защитные комбинезоны серебристого цвета, противогазы, руки, скрытые плотными резиновыми перчатками, и тяжелые башмаки на высокой платформе. Тележку с телом поставили в метре от окна. Один из них подошел к изголовью и осторожно снял простыню с лица, после чего отошел в сторону и встал рядом с напарником, убрав руки за спину и расставив ноги на ширину плеч. Взгляды впились в лицо лежавшей на тележке женщины. Конечно, это была она.
Смерть не украшает человека. Проваленные щеки, восковой цвет кожи, синюшные губы и ярко выделявшиеся на блеклом фоне каштановые волосы и дугообразные брови. Многие заплакали. Полковник терпеливо ждал. В зале повисла тишина. У Гарри Железняка тряслись губы и руки, слезы катились по щекам. Казалось, он один не верил в смерть своей жены. Или не хотел верить, Грановский и Верэин отошли в сторону и начала перешептываться. Полковник подал голос:
— Кто из вас Гарри Железняк, подойдите ко мне и подпишите акт опознания, после чего вам будет выдано свидетельство о смерти и вы сможете оформить захоронение на кладбище.
— Железняк я. — Гаррик скрипнул зубами. — Прикажите своим папуасам развернуть тележку и оголить левое плечо покойницы.
Полковник не спорил. Он вновь снял трубку и отдал соответствующий приказ. Тележку развернули. Простыню пришлось опустить ниже и надорвать белую сорочку на теле покойной. Никто не понимал, чего добивается муж Анны. Но когда увидели ее плечо, все стало понятно. На нем красовалась цветная татуировка в виде лиры, прикрытой пальмовой ветвью. Парень всхлипнул, подошел к полковнику и не глядя подписал бумагу.
Занавески закрылись.
Всех попросили пройти в автобус и вторично предупредили не касаться перил, стен и дверных ручек. Чуть в стороне на аллее стояла черная «Волга», где сидели Трифонов, Крюков и Забелин.
— Вы только взгляните на их лица, Александр Иваныч! — качал головой капитан. — Не все выдержали психическую атаку. Ну вы и мастер! Мистификатор не хуже Фишера.
— С волками жить — по-волчьи выть, — ответил Трифонов.
— Хоть одну жертву удалось спасти, и то дело, — пробурчал Крюков.
— Недели две ее надо подержать в изоляции. За это время ей восстановят загранпаспорт, а потом отправьте ее куда-нибудь подальше. Пусть сама решает. И с визой помогите девчонке.
— Куда денешься, Александр Иваныч, обещал ведь! — обречено ответил Крюков. — Поехали на Петровку, Коля.
— Высадите меня у Кропоткинской, — попросил Трифонов. — Я приеду чуть позже.
***
Муж Ирины Аркадьевны Хмельницкой Алексей Юрьевич был крайне удивлен появлением следователя прокуратуры Трифонова.
— Кажется, я вам все рассказал, что знал. Мне очень не хотелось бы начинать все сначала.
— Я понимаю, Алексей Юрьевич, вам очень тяжело, но речь пойдет совсем о другом.
— Проходите.
Квартира покойной актрисы и впрямь напоминала маленький периферийный музейчик антикварного искусства. Плотно увешанные картины скрывали цвет обоев, а все горизонтали были установлены статуэтками и вазочками.
— Я хотел поговорить о вашем знакомом.
— О ком именно?
Трифонов достал из кармана фотографию и подал хозяину.
— А… Так это Андрей Сергеевич. Только почему на нем милицейская форма?
— Это копия с его личного дела, другой фотографии у меня нет. А вы не знали, что он служит в милиции?
— Конечно нет. Мы считали его искусствоведом.
— Правильно считали. Он большой знаток искусств. Эксперт, можно сказать. Давно вы с ним познакомились?
— В Сочи, два года назад. Ирина была там на гастролях, а я взял отпуск и поехал к ней. Они там задержались. Случилась неприятность в гостинице, и актеры выступали в качестве свидетелей. Познакомились на пляже, разговорились, очень обаятельный интеллигентный человек, умница. Потом мы встречались в Москве. Он часто бывал у нас в доме. Ира просила оценить некоторые картины. Но мы даже не подозревали, что он работал в милиции. Ну никак не вяжется милицейский мундир с его натурой!
— А других актеров театра он знал?
— Думаю, да. В театре часто устраиваются великосветские тусовки, и я там его видел. Он ходил на все премьеры. И вот еще что. Как-то мы были на дне рождения у Костенко, и он там присутствовал. Кирилл еще хвастался каким-то редким орденом, который подарил ему Андрей Сергеевич. И если мне память не изменяет, он ездил на рыбалку с Птицыным. Сережа был заядлым рыбаком и знал хорошие места в Подмосковье. Андрей Сергеевич очень общительный человек, удивительно интересный собеседник, он с любым найдет общий язык, а его эрудиция не имеет предела.
— "Ходячая энциклопедия".
— Можно и так сказать, но звучит грубовато. Во всяком случае, я не знаю темы, в обсуждении которой он мог бы растеряться. О чем бы ни заходил разговор, он всегда чувствовал себя как рыба в воде.
— Кто мог пригласить его в театр на тусовку? Ведь к вам не так просто попасть.
— Не могу сказать.
— Вы видели его вместе с братьями Грановскими, адвокатом Верзиным?
— Нет, он больше с актерами общался.
— А с Колодяжным?
— Любопытный вопрос. Я не задумывался, но, как только в поле зрения появился Колодяжный, Андрей Сергеевич куда-то пропал. Я помню, что Иришка хотела с ним проконсультироваться, а выяснилось, что у нас даже телефона его нет. Да и фамилии мы его не знали. И в голову не приходило спросить.
— Извините, что побеспокоил вас.
— А что случилось?
— Дело в том, что я хотел обратиться к нему за информацией по делу о «Триумфе» но не был уверен, до какой степени он информирован. Теперь все встало на свои места. Всего наилучшего.
***
От Хмельницкого Трифонов поехал по адресу, где жил полковник Миронов. Заходить к нему он не стал, а выяснил у дежуривших возле дома старушек, где находится ближайший банк. Заведующая Сбербанком, женщина строгая, похожая на учительницу по математике, ознакомилась с удостоверением полковника юстиции и непонимающе взглянула на него.
— Какая связь? — задала она закономерный вопрос.
— Мне нужна выписка из личного счета Миронова Андрея Сергеевича.
— Но такого рода информация…
— Я все знаю. Мы можем сделать вам официальный запрос, но на это уйдет время, а речь идет о деле, связанным с ceрией убийств. Прошу вас о содействии. Есть вещи, когда инструкции отходят на второй план.
— Убедили. Какой номер его сберкнижки?
— Этого я не знаю. Может быть, таковой не существует в природе. Этот человек живет рядом с вашим Сбербанком. Он дисциплинирован и воспитан в старых традициях. Такие люди не хранят деньги в чулке, если они есть, конечно. Смею предположить, что он периодически получал внушительные гонорары.
— Операция займет время.
— Готов ждать.
Трифонов просидел в кабинете заведующей больше часа. Терпение было вознаграждено. Миронов действительно имел счет в банке, и полковник получил официальную выписку. Поблагодарив за сотрудничество заведующую, он вышел в операционный зал. В Сбербанке возле касс толпился народ. Трифонов заметил знакомое лицо в очереди. Нельзя сказать, что он удивился, мог даже пройти мимо, но человек из очереди сам его окликнул.
— Мир тесен, Александр Иваныч! Каким ветром вас сюда занесло?
— Иван Иванович Столбиков? Пожарный театра «Триумф»?
— Хорошая у вас память.
— Так мы же виделись с вами три дня назад.
— Верно. Как продвигаются дела?
— Я думаю, вы сами догадываетесь, если я здесь.
— Вряд ли мне известны ваши методы работы. А я вот стою в очереди за пенсией. Одна сберкасса на район. Как пенсия, так давка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Трагедия в Сочи потрясла родителей Кирилла и Кати. Как рассказывала Настасья Евдокимовна, отец Кирилла и родители Кати присутствовали на судебном процессе от начала до конца. После вынесения приговора у отца случился обширный инфаркт, и он пролежал два месяца в сочинской больнице. Вот почему за телом мальчика приезжала мать. Но и она долго не протянула, умерла следом. Отец выкарабкался. Это человек волевой, сильный, с твердым характером. Настасья Евдокимовна отзывается о нем с очень большим уважением. С тех пор он приезжает в Питер два раза в месяц по выходным дням и ходит на могилу, просиживая там часами.
— Он?
— Он. Александр Иваныч. Полковник милиции Миронов Андрей Сергеич, начальник архивного отделения Главного управления внутренних дел.
***
У Трифонова пропал аппетит. В управление он возвращался как побитый пес. Шел дождь, а он его не замечал, ветер раздувал полы пиджака и пытался сорвать галстук, но и это его не беспокоило. Можно сказать, что преступление он раскрыл на начальной стадии, но боялся сам себе в этом признаться и оттягивал время в надежде, что ошибся. Надежды не оправдались.
Сегодня все нервничали. На опознание тела пришло народу гораздо больше, чем ожидалось. Где хранилось тело Анны, никто не знал, желающих последний раз взглянуть на любимицу публики собрали в переулке возле Главного управления, где их ждал автобус. В девять утра автобус отъехал. Даже Григорию Грановскому не позволили ехать на своей машине, и он впервые за много лет трясся на жестком сиденье в салоне со всеми остальными.
Везли их долго, пересекли границу города, потом по шоссе в южном направлении, затем свернули с главной магистрали и ехали через лес, пока автобус не уперся в стальные ворота с красными звездами, охраняемые солдатами внутренних войск. Как многие догадались, это был военный госпиталь закрытого типа. Пассажирам выдали марлевые повязки, и автобус остановился возле дверей морга. Двери открылись. Все оставались на местах.
В салон поднялся мужчина в полковничьих погонах и строго сказал:
— Уважаемые господа, вы находитесь в опасной зоне! Это инфекционный госпиталь-лаборатория, где работают только специалисты и лежат неизлечимо больные с очень опасными заболеваниями. Прошу всех следовать за мной и не отходить в сторону. Для вас сделано исключение по распоряжению прокуратуры. Зал, где вы будете находиться, продезинфицирован, однако прошу повязки не снимать, пока вы не покинете территорию госпиталя. Следуйте за мной.
Так гуськом один за другим все спустились в подвал.
Их провели в зал размером около тридцати квадратных метров, с выкрашенными масляной краской стенами, без окон, с вентиляционными трубами, изгибавшимися по потолку. Кафельный пол, и ни одного стула. Дальняя стена шириной метра три была занавешена черной занавеской. У некоторых из присутствовавших узкое помещение с занавеской ассоциировалось с миниатюрным театральным залом. Сбоку на стене висел телефонный аппарат без диска. Когда последний человек вошел в помещение, за ним закрылась железная дверь, похожая на корабельный люк с огромным колесом. Полковник снял телефонную трубку и коротко приказал:
— Двенадцатый номер в стерильную.
Он повесил трубку, дернул за веревку, и занавес открылся. Все увидели небольшую комнату с белыми стенами, полом и потолком. Она ярко освещалась люминесцентными лампами. И только когда посетители подошли ближе, они поняли, что помещения разделены толстым стеклом. Все ждали, затаив дыхание. Двери в комнате за стеклом разъехались в разные стороны. Это был грузовой лифт. Двое пришельцев из космоса вкатили тележку в помещение.
Выглядели они так, словно выходили из космического корабля, — защитные комбинезоны серебристого цвета, противогазы, руки, скрытые плотными резиновыми перчатками, и тяжелые башмаки на высокой платформе. Тележку с телом поставили в метре от окна. Один из них подошел к изголовью и осторожно снял простыню с лица, после чего отошел в сторону и встал рядом с напарником, убрав руки за спину и расставив ноги на ширину плеч. Взгляды впились в лицо лежавшей на тележке женщины. Конечно, это была она.
Смерть не украшает человека. Проваленные щеки, восковой цвет кожи, синюшные губы и ярко выделявшиеся на блеклом фоне каштановые волосы и дугообразные брови. Многие заплакали. Полковник терпеливо ждал. В зале повисла тишина. У Гарри Железняка тряслись губы и руки, слезы катились по щекам. Казалось, он один не верил в смерть своей жены. Или не хотел верить, Грановский и Верэин отошли в сторону и начала перешептываться. Полковник подал голос:
— Кто из вас Гарри Железняк, подойдите ко мне и подпишите акт опознания, после чего вам будет выдано свидетельство о смерти и вы сможете оформить захоронение на кладбище.
— Железняк я. — Гаррик скрипнул зубами. — Прикажите своим папуасам развернуть тележку и оголить левое плечо покойницы.
Полковник не спорил. Он вновь снял трубку и отдал соответствующий приказ. Тележку развернули. Простыню пришлось опустить ниже и надорвать белую сорочку на теле покойной. Никто не понимал, чего добивается муж Анны. Но когда увидели ее плечо, все стало понятно. На нем красовалась цветная татуировка в виде лиры, прикрытой пальмовой ветвью. Парень всхлипнул, подошел к полковнику и не глядя подписал бумагу.
Занавески закрылись.
Всех попросили пройти в автобус и вторично предупредили не касаться перил, стен и дверных ручек. Чуть в стороне на аллее стояла черная «Волга», где сидели Трифонов, Крюков и Забелин.
— Вы только взгляните на их лица, Александр Иваныч! — качал головой капитан. — Не все выдержали психическую атаку. Ну вы и мастер! Мистификатор не хуже Фишера.
— С волками жить — по-волчьи выть, — ответил Трифонов.
— Хоть одну жертву удалось спасти, и то дело, — пробурчал Крюков.
— Недели две ее надо подержать в изоляции. За это время ей восстановят загранпаспорт, а потом отправьте ее куда-нибудь подальше. Пусть сама решает. И с визой помогите девчонке.
— Куда денешься, Александр Иваныч, обещал ведь! — обречено ответил Крюков. — Поехали на Петровку, Коля.
— Высадите меня у Кропоткинской, — попросил Трифонов. — Я приеду чуть позже.
***
Муж Ирины Аркадьевны Хмельницкой Алексей Юрьевич был крайне удивлен появлением следователя прокуратуры Трифонова.
— Кажется, я вам все рассказал, что знал. Мне очень не хотелось бы начинать все сначала.
— Я понимаю, Алексей Юрьевич, вам очень тяжело, но речь пойдет совсем о другом.
— Проходите.
Квартира покойной актрисы и впрямь напоминала маленький периферийный музейчик антикварного искусства. Плотно увешанные картины скрывали цвет обоев, а все горизонтали были установлены статуэтками и вазочками.
— Я хотел поговорить о вашем знакомом.
— О ком именно?
Трифонов достал из кармана фотографию и подал хозяину.
— А… Так это Андрей Сергеевич. Только почему на нем милицейская форма?
— Это копия с его личного дела, другой фотографии у меня нет. А вы не знали, что он служит в милиции?
— Конечно нет. Мы считали его искусствоведом.
— Правильно считали. Он большой знаток искусств. Эксперт, можно сказать. Давно вы с ним познакомились?
— В Сочи, два года назад. Ирина была там на гастролях, а я взял отпуск и поехал к ней. Они там задержались. Случилась неприятность в гостинице, и актеры выступали в качестве свидетелей. Познакомились на пляже, разговорились, очень обаятельный интеллигентный человек, умница. Потом мы встречались в Москве. Он часто бывал у нас в доме. Ира просила оценить некоторые картины. Но мы даже не подозревали, что он работал в милиции. Ну никак не вяжется милицейский мундир с его натурой!
— А других актеров театра он знал?
— Думаю, да. В театре часто устраиваются великосветские тусовки, и я там его видел. Он ходил на все премьеры. И вот еще что. Как-то мы были на дне рождения у Костенко, и он там присутствовал. Кирилл еще хвастался каким-то редким орденом, который подарил ему Андрей Сергеевич. И если мне память не изменяет, он ездил на рыбалку с Птицыным. Сережа был заядлым рыбаком и знал хорошие места в Подмосковье. Андрей Сергеевич очень общительный человек, удивительно интересный собеседник, он с любым найдет общий язык, а его эрудиция не имеет предела.
— "Ходячая энциклопедия".
— Можно и так сказать, но звучит грубовато. Во всяком случае, я не знаю темы, в обсуждении которой он мог бы растеряться. О чем бы ни заходил разговор, он всегда чувствовал себя как рыба в воде.
— Кто мог пригласить его в театр на тусовку? Ведь к вам не так просто попасть.
— Не могу сказать.
— Вы видели его вместе с братьями Грановскими, адвокатом Верзиным?
— Нет, он больше с актерами общался.
— А с Колодяжным?
— Любопытный вопрос. Я не задумывался, но, как только в поле зрения появился Колодяжный, Андрей Сергеевич куда-то пропал. Я помню, что Иришка хотела с ним проконсультироваться, а выяснилось, что у нас даже телефона его нет. Да и фамилии мы его не знали. И в голову не приходило спросить.
— Извините, что побеспокоил вас.
— А что случилось?
— Дело в том, что я хотел обратиться к нему за информацией по делу о «Триумфе» но не был уверен, до какой степени он информирован. Теперь все встало на свои места. Всего наилучшего.
***
От Хмельницкого Трифонов поехал по адресу, где жил полковник Миронов. Заходить к нему он не стал, а выяснил у дежуривших возле дома старушек, где находится ближайший банк. Заведующая Сбербанком, женщина строгая, похожая на учительницу по математике, ознакомилась с удостоверением полковника юстиции и непонимающе взглянула на него.
— Какая связь? — задала она закономерный вопрос.
— Мне нужна выписка из личного счета Миронова Андрея Сергеевича.
— Но такого рода информация…
— Я все знаю. Мы можем сделать вам официальный запрос, но на это уйдет время, а речь идет о деле, связанным с ceрией убийств. Прошу вас о содействии. Есть вещи, когда инструкции отходят на второй план.
— Убедили. Какой номер его сберкнижки?
— Этого я не знаю. Может быть, таковой не существует в природе. Этот человек живет рядом с вашим Сбербанком. Он дисциплинирован и воспитан в старых традициях. Такие люди не хранят деньги в чулке, если они есть, конечно. Смею предположить, что он периодически получал внушительные гонорары.
— Операция займет время.
— Готов ждать.
Трифонов просидел в кабинете заведующей больше часа. Терпение было вознаграждено. Миронов действительно имел счет в банке, и полковник получил официальную выписку. Поблагодарив за сотрудничество заведующую, он вышел в операционный зал. В Сбербанке возле касс толпился народ. Трифонов заметил знакомое лицо в очереди. Нельзя сказать, что он удивился, мог даже пройти мимо, но человек из очереди сам его окликнул.
— Мир тесен, Александр Иваныч! Каким ветром вас сюда занесло?
— Иван Иванович Столбиков? Пожарный театра «Триумф»?
— Хорошая у вас память.
— Так мы же виделись с вами три дня назад.
— Верно. Как продвигаются дела?
— Я думаю, вы сами догадываетесь, если я здесь.
— Вряд ли мне известны ваши методы работы. А я вот стою в очереди за пенсией. Одна сберкасса на район. Как пенсия, так давка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48