Есть официальное заключение о гибели Кочергина при попытке бегства из колонии. Ну кто этому дураку Гордееву поверит? Если он скажет, что я изменил внешность и теперь меня невозможно узнать, его на смех поднимут. Не приговорят к вышке, так отправят в психушку. Ни Вербицкому, ни черту, ни Богу невозможно распутать наш клубок. Они застрянут в паутине. Да и зачем им его распутывать дальше? Заговорщики выявлены, преступник пойман, исполнители убиты, свидетелей нет. Следствие не может длиться вечно. У них сроки, давление сверху, а мы никуда не торопимся.
Машина остановилась у дома с табличкой: «Административный корпус».
Никита достал из багажника рюкзак и понес его в камеру хранения. Из своего кабинета вышел Белов, потягивая пиво из бутылки.
– Докладываю обстановку, уважаемые Бони и Клайд, – весело заговорил владелец пансионата, – землетрясения не случилось, в Багдаде все спокойно.
– Интересно, а что здесь могло произойти? В такую слякоть и собаки по дворам не шастают, – отмахнулся Никита.
– Шастают, любезный ты мой, – нахмурился Белов.
– Ты это о чем, Аркаша? – тихо спросила Инга.
– Девятнадцатый домик сдал на две недели. Схема старая. Он сидит в машине, она платит и получает ключи. Обычно я спрашиваю, кто им рекомендовал наш пансионат, рекомендатели у нас получают скидки. Но сейчас спрашивать ничего не стал. Кроме вас, этой парочке никто другой рекомендовать мое заведение не мог.
– Ну-ка, ну-ка, это уже интересно, – прищурился Никита.
– Конечно, она меня не вспомнила. Я человек незаметный, но зато я ее хорошо помню, не раз заглядывался на ее округлую попку. Это горничная из гостиницы «Радужная». Девочка первого сорта. Я часто видел ее на этаже, когда приходил к тебе, Гений.
Никита и Инга переглянулись.
– Ну зачем девочке пансионат? – продолжал Белов. У нее полэтажа люксовых номеров пустует, приводи кого хочешь. Все удобства, и бесплатно. С ее возможностями возить мужиков за город глупо. Или для этого должна быть веская причина. Какая, например? Капризный клиент? Боится засветиться?
– Она кого хочешь может впустить через служебный вход гостиницы, – заметил Гений. – Как, впрочем, и вывести. Неужели в газете напечатана «утка» и Гордеев на свободе?
– Меня это только радует, – сказала Инга. – Потеряв нас из виду, он прощупывает наши старые базы. Ему нужен помощник. Где взять? Не пойдет же он просить помощи у ментов, его загребут. Дошел мужик до крайности, гостиничных шлюх стал брать в партнеры.
– На ловца и зверь бежит, – согласился Никита. – Он приедет сюда после заката и начнет проверять все коттеджи, в которых горят окна. А таких тут не много. Зачем нам дергаться, он сам придет. Девятнадцатый, говоришь?
– Именно. В противоположной стороне от вашего, – ответил Белов.
– Пора кончать с придурком, он мне надоел, – жестко заявил Кочергин.
– Ты мне всю песню испортишь! – возмутилась Инга и направилась к выходу.
– Твоя жена стала слишком опасной, Никита, – глядя ей вслед, шепнул Белов.
– И до нее очередь дойдет, – равнодушно сказал Кочергин. – Кроме нее, никто не сможет обработать бухгалтера.
– Она засвечена везде и всюду, пока о ее муже ничего неизвестно, но если она начнет давать показания…
– Все не так, Аркаша. Я полностью изменил схему. Продолжительного изматывания клиента и доведения его до кондиции не будет. Мы оставим бухгалтера с трупом Инги на руках. Не сегодня, не сейчас, а когда тот залезет по уши в трясину. Он будет единственным виновником ее смерти, а я – единственным свидетелем. Тогда Сумской уже не вырвется из моих лап.
– Идея, как всегда, гениальная. Надо иметь побольше фотографий, по которым прослеживался бы их длительный роман.
– По этой части ты у нас специалист. Номер оборудован?
– Можно приступать к работе хоть сейчас. Так что ты решил с Антоном Гордеевым?
– Он нам нужен живым. Антон – точка в следствии, это надо понимать. Сейчас его рано сдавать, надо подержать в клетке, пока не закончим обработку бухгалтера. Потом сдадим парня ментам со спокойной совестью.
– Ты знаешь, что у твоей жены за прудом стоит машина? Может, чего затеяла.
– Нет. Это я велел ей подготовить запасной вариант на случай экстренного отхода. Пусть стоит, хлеба не просит.
– Тебе виднее.
Кочергин и Белов очень хорошо понимали друг друга.
На сегодня у Инги было намечено много дел. В городе она зашла на почту и отправила телеграмму. Потом она поехала на вокзал, купила билет на ночной поезд. Затем отправилась к Леониду Постникову. Явиться к нему в дом – сверхнахальство и риск, – его имя значилось в протоколах следствия. Он не числится среди подозреваемых, но за ним могли вести скрытое наблюдение.
Инга никогда не называла Постникова Леней, она звала его настоящим именем. Игорь Калинов-ский, как и она, подельник Никиты, сохранил свой старый паспорт, они оба меняли имена с той же легкостью, с какой люди меняют одежду, скажем, пальто на плащ.
– Ты ненормальная? – спросил хозяин, увидев женщину на пороге своей квартиры.
– Это Никита сошел с ума, пора бы тебе понять. Не трясись, я все проверила, прежде чем войти в твой дом. Следствие еще не подступило к тебе вплотную.
– И не подступится. Заходи, у меня мало времени.
– У меня тоже.
Они прошли в комнату.
– Слушаю тебя.
– Слушай внимательно, Игорь. Я пообщалась с главбухом. Поверь мне, я знаю людей. Сумской не будет на нас работать, даже если ты отдашь ему все коллекции со своего склада.
– А шантаж?
– Его можно напугать. Какое-то время он будет ходить на коротком поводке, но однажды соскользнет и сдаст нас.
Игорь закурил, прошелся по комнате и взглянул на женщину. Ее лицо было непроницаемо.
– Я доверяю твоей интуиции. Что ты предлагаешь?
– У тебя есть каталог, а я прекрасно выполняю все трюки, Никита у меня на подхвате. Я безболезненно могу заменить его другим партнером.
– Но почему?
– Потому что здесь стало слишком жарко. Пора уносить ноги, а он прилип к этому месту, стелит постель в горящем доме. Подумай над моим предложением. Мы можем не увидеться в ближайшее время, ты знаешь место в Питере, где мы всегда найдем друг друга.
– Я подумаю. Мне здесь тоже неуютно. Инга ушла, не добавив ни слова.
Андрей Григорьевич Сумской не находил себе места. Вечером у него свидание. Пришлось отправить жену с детьми в теплые края к морю, чтобы немного вздохнуть свободно. Он уже не помнил, сколько лет назад заводил романы на стороне. Последнее его увлечение превосходило все ожидания. Можно сказать с уверенностью, что он влюбился. Он не мог сопротивляться, отдавался страстному романтическому чувству целиком и полностью. Неужели Пушкин прав: «Любви все возрасты покорны… »
Его вызвали в кабинет Управляющего хранилищем Скороспелова. Черт бы его подрал, не до него сейчас. Он даже не обратил внимания на то, что Эраст обычно сам ему звонил, а сегодня пригласил через секретаршу. Голова туго соображала, мысли были где-то далеко.
Его ждал сюрприз. Впрочем, не произошло ничего неожиданного, все закономерно.
Эраст Скороспелов, начальник службы безопасности и несколько охранников в наручниках сидели на стульях вдоль стены.
– Сумской Андрей Григорьевич? – спросил мужчина в штатском.
– Да. Сумской. А что тут…
– Будете понятым. Потом вас допросят в качестве свидетеля.
– Я готов ответить, если ваши вопросы будут соответствовать моей компетенции.
– Вы кто? Главный бухгалтер или сторож?
– Я главный бухгалтер.
– Значит, и вопросы вам будут задавать соответствующие.
– А вы кто?
– Я старший следователь по особо важным делам Вербицкий.
– Да, да, наслышан.
– Значит, договоримся.
Его промурыжили до шести вечера. Арестованных увезли. Сумской знал, что с Эрастом он больше не увидится, за его проделки ему дадут на полную катушку. Учитывая возраст, управляющий не доживет до освобождения. Ничего, сам напросился. Зато детей и внуков обеспечил до конца их жизни. Деньги Эраст не сдаст. На себя ему наплевать, а нескольким поколениям наследников жить надо.
Сумской взял такси и пообещал два счетчика за скорость, но все равно опоздал, «душа и песня его сердца» уже скучала сидя у окна ресторана.
12
Сторож поднял шлагбаум и пропустил на территорию пансионата «Ниссан-микро». Потом зашел в свою будку, снял трубку внутреннего телефона. Белов выслушал сообщение и связался по рации с Кочергиным:
– Горничная с хахалем прибыли. Моя помощь понадобится?
– Сиди и жди приезда Инги, без тебя справимся. Делов на две минуты.
Вечный спутник Гения Гога Бубновский – клички Шибздик, Коротышка и другие, столь же неблагозвучные, – валялся на диване и смотрел футбол.
– Вставай, чучело гороховое, Гордеева брать будем.
– Черт! В самый интересный момент! Чего вдвоем-то, может, один сходишь?
– Не наглей, придурок. Даже инвалида надо брать чисто и без шума. Нам сегодня стрельба не нужна, возьмем их тепленькими, пока они не вышли на охоту.
Никита сунул пистолет за пояс, положил в карман рацию, взял фонарь. Они знали, что Антону и Людочке надо переодеться и сменить обувь – моросящие дожди превратили территорию пансионата в хлюпающее болото. Никита был уверен, что застанет их врасплох.
Небольшой «ниссанчик» стоял возле девятнадцатого коттеджа, в окнах которого горел свет.
– Беспечный народ. Тоже мне, мент безмозглый, – проворчал Гений. – Уроки на него не действуют.
Он и коротышка достали оружие, тихо поднялись на крыльцо. Ключ торчал в двери. Никита осторожно повернул его.
– Зайдешь через минуту, а если услышишь грохот, ворвешься сразу.
– Почему?
– Он опасен. Я отвлеку его на себя, а ты вынырнешь сбоку, когда я окажусь у окна. Только не стреляй, он нам нужен живым. Ну, с Богом!
Никита ворвался в дом с озверелой мордой, вид которой отрабатывался перед зеркалом не один день. Получилось, как всегда, очень эффектно. Девушка вскрикнула.
– Не двигаться!
Гений не видел, кого пугал: пока он открывал дверь, в комнате погасили свет. Кочергин нащупал выключатель, но не решился нажать на кнопку. Момент был упущен, Гордеев мог выхватить свой пистолет. Никита отвел подальше от себя руку с фонарем, вспыхнул свет. В постели под одеялом лежали двое – Людочка и неизвестный Кочергину тип.
– Послушай, приятель, бери что есть, а нас не трогай, мы никому ничего не скажем, – заикаясь, пробормотал мужик.
– Это вы, Родион? – удивилась Людочка, натягивая повыше одеяло.
– Нет, это не я. Как ты сюда попала?
– Приятель пригласил. – Она кивнула на лежащего рядом типа. – Я сегодня выходная, вы же знаете мой распорядок.
– С кем ты вчера ушла из отеля? Кочергин начал обыскивать вещи незнакомца, не спуская с него револьвера.
– Отвечай!
– Я вчера никуда не уходила, спала в свободном номере на этаже. Вы меня искали?
– Меня ограбили вчера. Кто поселился в семьсот восьмом?
– Без понятия. Противный тип. Велел мне убираться вон, я даже работу не закончила.
Никита извлек из кармана костюма удостоверение.
– Громов. Главный редактор газеты «Вестник». Так это ты напечатал, будто Гордеева арестовали?
– Не я, а редактор утреннего выпуска. Мы работаем в соответствии со сводками, полученными от дежурного по городу, сами ничего не придумываем. Что вам надо? Деньги? Тысяч десять у меня есть в бумажнике, можете забрать.
Дверь открылась, и в комнату ворвался Коротышка с пистолетом.
– Исчезни, баран! – гаркнул Кочергин. Шибздик не сразу понял приказ, обстановка его поразила.
– Кто это? – спросил он, и кровожадное выражение лица сменилось глупым.
Никита отбросил удостоверение и осмотрел шкафы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30