Конечно, они вели донельзя мерзкий образ жизни, но по-иному жить не могли, они сами выбрали такую жизнь и сейчас оказались заложниками собственной системы.
Внизу ждали две кабины лифта, места в которых уже заняли несколько мафиози. Остальные рыскали по территории подземного гаража, обеспечивая безопасность группы. Болан насчитал около тридцати-тридцати пяти стволов — довольно приличные силы для такого визита в штаб-квартиру Организации.
Эритрея вошел в кабину лифта и из-за стены из крутых плеч и широких спин охранников приказал «солдату» из команды Джино, занявшему пост у лифта:
— Скажи Билли, чтобы он оставил здесь кого-нибудь с водителями. Наверх никого не пускать. — Наконец, его глаза остановились на Болане: — Ну, что же ты? Заходи.
— Поезжайте, — сказал Мак. — Я поднимусь вместе с Билли. Ведь не думаешь же ты, что я буду вечно открывать для тебя двери. С этого момента открывай себе двери сам.
— Я всегда сам открываю себе двери, — парировал Эритрея. — Но нам с тобой надо решить кое-какие личные проблемы, Омега, поэтому я хотел бы, чтобы ты был рядом со мной.
— Уж не значит ли это, что ты больше не нуждаешься в моей поддержке? — холодно спросил Болан.
— Это значит, что я ее получу, не сомневайся! — проворчал Эритрея.
Дверь лифта закрылась.
Болан обернулся к одному из мафиози, стоявших сзади и, смерив его ледяным взглядом, приказал:
— Запомни это.
Бандит отвел глаза.
— Есть, сэр, — сказал он и зашелся в приступе кашля.
Подходивший к лифтам Билли Джино услышал только последнюю фразу.
— Запомнить что? — спросил он своего друга — Туза.
— Время сомнений прошло, Билли, — сказал ему Болан. — У Дэвида поехала крыша от страха. Он, по-видимому, считает, что раз он убрал Оджи, то теперь все хотят убрать и его.
У шефа безопасности отвисла челюсть.
— Кто сказал, что он убрал Оджи?
— Да вся компания только об этом и говорит, парень. Ты слышал, что я сказал? Пора прекратить сомневаться!
Билли растерялся, не зная, что ему делать. Он похлопал по спине закашлявшегося «солдата» и приказал ему:
— Позови Дулио и Фредди и собери водителей. Пусть развернут машины к выезду из гаража.
Бандит кивнул и, едва переведя дух, проговорил:
— Мистер Эритрея велел нам занять и других водителей тоже.
— Вот и займись этим, — сказал Джино. — Иди. — Он взглянул на Болана и шагнул мимо него в другой лифт. — Поговорим об этом по пути наверх, — предложил он.
Болан зашел в кабину вслед за ним и тихим голосом произнес:
— Пошли остальных своих парней в пентхауз. Нам не стоит долго светиться на двадцать седьмом этаже. Еще не известно, как все обернется.
Билли Джино, хоть и поражался непредсказуемостью развития событий в этом мире, но предложение Болана принял и передал по радио соответствующее распоряжение. Кроме шефа безопасности и Черного Туза, в лифте никого больше не было, и эти двое смогли найти взаимопонимание, пока лифт мчал их на двадцать седьмой этаж.
— Мне бы не хотелось ставить тебя в такое неловкое положение, Билли, — сказал Туз, — но, кажется, мне пора щелкнуть пальцами.
Билли Джино все понял. Это был призыв на службу, приказ, которому шеф безопасности Эритреи просто обязан был подчиниться. В мире, где властвует ложь, обман и двурушничество, неуверенные, сомневающиеся люди чаще в своих симпатиях полагаются на эмоции и чье-то личное обаяние, нежели на какие-то логические умозаключения или соображения субординации.
— Будем считать, что уже щелкнули, — по-заговорщицки тихим голосом произнес Билли Джино. — Вы только скажите — я все сделаю. Но я все же должен вам честно сказать, что ни черта не понимаю, что здесь происходит.
Болан тоже не понимал. Во всяком случае, не совсем. Он вел свою партию наугад, подбирая мелодию на слух и надеясь на везение. В данный момент самая выгодная возможность представилась в дуэте с Билли Джино.
Лифт остановился на двадцать седьмом этаже.
Болан взглянул на своего временного союзника.
— Я поднимусь в пентхауз. Ты выйдешь здесь и понаблюдаешь, как пойдут дела. Встречаемся в Восточной комнате. Потом собери своих четверых ребят и приводи их наверх. Я хочу...
— Двое из них — Эритреи. Не думаю, что они пойдут.
Болан пожал плечами.
— Это же в их интересах. Остаться или уйти сейчас не имеет значения. Они могут уличить его, Билли. Старик относился к Дэвиду, как к родному сыну, он дал ему все, верил ему, любил его. И что же получил взамен?
Завтра похороны старика, Билли, вот что он получил. Оджи никогда бы не поехал в Питтсфилд, если бы не этот вероломный и коварный сукин сын!
Прости, если тебе это неприятно слышать. Но разрез уже сделан, теперь мне надо подобраться к нему с правильной стороны. Кто хочет остаться, пусть остается.
В озабоченных глазах Билли читалась тревога и сомнения.
— Барни говорил что-то об овцах и козах. Я все думаю об этом. Меня уже давно одолевают сомнения. Я забыл, когда в последний раз видел живого Оджи. Просто не помню. Наверное, с тех пор прошло несколько недель. Гм, так чем отличаются овцы от коз, Омега? Я имею в виду...
— Одни ведут, а другие способны только идти за кем-то, Билли. Ты никогда не слышал о козле-иуде? Его держат с овцами перед убоем. Он ведет их в загоны бойни. В последний момент иуду отделяют от овец. Он уходит. Остальные остаются.
— А, да-да! Я понял. Ну ладно, пойду поразнюхаю кое-что, скоро вернусь.
— Давай, — сказал Болан и открыл дверь.
Билли Джино вышел, а перед кабиной лифта появился Лео Таррин. Оба уставились друг на друга через открытую дверь. Но Лео быстро справился с замешательством, усмехнулся и сказал:
— Привет, Билли.
Билли Джино ответил:
— Здравствуйте, мистер Таррин, — и перевел взгляд на Болана-Омегу.
Болан ободряюще кивнул ему и подмигнул.
Таррин шагнул вперед, дверь лифта закрылась, и кабина мягко двинулась вверх.
Лео прислонился спиной к задней стенке и глубоко вздохнул.
— Я вижу, — сказал он, — но не верю своим глазам.
— Я прослушал твое сообщение, — сказал Болан.
— А я все равно не верю. Это безумие. Нельзя затевать маскарад в их собственном доме!
Болан тихо засмеялся.
— Карта пока хорошо идет. Ложится в масть.
— Здесь, черт возьми, не место для картежной игры! Вся нью-йоркская мафия собралась под этой крышей.
Болан остановил лифт, не доехав до пентхауза.
— Это упрощает задачу, — сказал он тайному агенту ФБР. — В толпе всегда больше шансов на успех. А ты как? Как твои дела?
— Жаль, что тебя не было, когда Эритрея ворвался на заседание, — сказал Таррин. — Еще чуть-чуть, и они бы перестреляли друг друга. Он выгнал всех, кроме боссов. Они там сейчас грызутся, в соседней комнате такая же нервная обстановка, того и гляди начнется перестрелка.
— Как он себя ведет, Лео?
— Все тот же вид усталого и озабоченного высокопоставленного государственного деятеля. Ты был прав на его счет — акула на все сто процентов. Только не понятно, почему этого никто не видел раньше.
Болан вздохнул.
— Люди обычно видят то, что им хотят показать, Лео. О'кей. Теперь давай поговорим о конкретных вещах. Сколько может быть оружия в пентхаузе?
— Вооружены человек десять-двенадцать, не больше. Но это не рядовые стрелки, парень. Они все до одного Тузы.
— Главные или второстепенные?
— Один или двое — крупные шишки, остальные — помельче. Но даже с мелкими Тузами все равно надо считаться.
— О'кей. — Болан нажал кнопку и кабина вновь двинулась вверх. — Приготовься.
— К чему?
— Будем брать.
— Что? Пентхауз?! — простонал Таррин.
Да. Именно так. Им предстояло взять пентхауз — особняк на крыше небоскреба. И Мак Болан в душе молился, чтобы им сопутствовало благоприятное стечение обстоятельств именно сейчас и в этом месте.
Дверь лифта открылась, и Палач шагнул в полный хаос. Он запрокинул голову и громким голосом, перекрывая гам, скомандовал:
— Внимание, ребята! Сядьте и заткнитесь! Прекратите галдеж!
Сзади напряженный голос Лео чуть слышно произнес.
— И все-таки я не верю...
Глава 14
Лео Таррин не совсем походил на обычный стереотип секретного агента-супермена — образ, сложившийся в представлениях общества за последние десятилетия. Он никогда и не был таким. Будучи племянником одного из отцов-основателей американской мафии, Лео уже с рождения унаследовал теплое местечко и высокую должность в Организации. Практически, он мог получить любую должность, какую бы только захотел. Другое дело, что он никогда по-настоящему не стремился к этому. Он все время отмахивался от старика, и, наконец, в один прекрасный день, одетый в военную форму, оказался на борту корабля ВМФ США, взявшего курс к берегам Вьетнама.
Во Вьетнаме Лео быстро повзрослел. Как и многие молодые люди до него, он нашел истинный смысл гуманности, пройдя через адские страдания. Он вернулся из земного ада вьетнамских джунглей совсем другим человеком с абсолютно иными нравственными представлениями и понятиями о долге перед обществом. В Сайгоне он обрел друга — парня из разведки, имевшего связи в Вашингтоне. Не успев сбросить армейскую форму, Лео Таррин оказался в столице, в секретном центре подготовки к такой работе, которая обрекала его на пожизненное пребывание в аду. Когда он, наконец-то, добрался до дома и получил прием, достойный героя, он без долгих уговоров уступил давлению дяди Серджио и принял под свое начало одну из питтсфилдских территорий старика. Спустя некоторое время Лео женился на прекрасной Ангелине — своей давней подружке еще с детских лет, и повел двойную жизнь, балансируя на острие ножа.
Но однажды и ему пришлось запятнать себя грязью. В мире, являющемся зеркальным отражением реальной жизни, это должно было случиться рано или поздно.
Невозможно выдержать конкуренцию в мафиозном Зазеркалье, постоянно играя роль доброго самаритянина. Невозможно, оставаясь с чистыми руками, утвердиться лидером в этом жестоком мире. Поэтому, играя свою роль, он неизбежно должен был совершать и гадости. И однажды грязь выплеснулась на одну хорошенькую девчонку по имени Синди Болан. Ее прислали ростовщики от мафии отработать долг отца — некоего Сэма Болана, рабочего-сталевара, доведенного нищетой до предела отчаяния и погрязшего в долгах.
В довершение всего, Лео, к своему ужасу, обнаружил, что она оказалась девственницей. Но у него не было выбора, пришлось сыграть и в эту игру. Он лично позаботился о том, чтобы девушку не обижали сутенеры и подбирали ей более-менее приличных клиентов. Лео был абсолютно шокирован и подавлен, когда случилась трагедия и стало известно, что девчонка погибла от рук собственного отца. Сэм как-то узнал о «деятельности» своей дочери, и отцовское сердце не выдержало. Он убил Синди, убил ее мать и попытался убить малолетнего сына. В финале драмы Сэм Болан покончил с собой, пустив пулю в лоб.
А потом появился этот гигант-красавец, которого уже тогда называли Палачом. Братец Мак вернулся из Вьетнама, снял с себя армейскую форму и принялся методично выколачивать дерьмо из всех, кто имел хоть какое-то отношение к мафии. Однажды он был очень близок к тому, чтобы убить и Лео. Тот факт, что узнав правду, Болан не затаил злобу против него, красноречиво свидетельствовал о глубине и силе характера этого человека. Более того, эти двое стали истинными соратниками, товарищами по оружию. И когда свет померк для Лео Таррина, именно Мак Болан бросился ему на помощь и вытащил его жену из цепких объятий смерти.
Да, в последние дни в Питтсфилде снова возникли крупные неприятности. Никто не знал, что за ними стоял Оджи. Он сам предпринял роковой бросок через свое королевство, дергая за все струны сразу и в отчаянии пытаясь предотвратить уже ставшую неизбежной агонию. Но тут явился Болан и нарушил логический путь развития интриги. И это произошло не где-нибудь, а именно в Атланте. Щупальца заговора протянулись также к официальному Вашингтону, и Гарольд Броньола, да и все Министерство юстиции оказались вовлеченными в перетягивание каната с Сенатом США из-за — подумать только!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19