— Кружановых… Ну… Это тоже ВАШИХ рук дело?
— Ну глуп! — закричала Ника, всплескивая руками. — Как же ты глуп и нелеп, пустой бамбук! Причем здесь я и мои друзья? Это наверняка дело рук Крука! Впрочем, я и на этом не настаиваю, поскольку доказательств не имею. А нам нужно было только свое!
— Но вы же чего-то хотели от меня? — слабым голосом возразил Рыльцев.
— Денег, опять-таки денег… Мы бы выдоили тебя, как дойную корову, и тебя и твоего тестя! Но… вмешались другие, гораздо более мощные силы, и Кружановы погибли. А шантажировать твою Алису, прекрасную женщину, мать твоего ребенка, мы не станем. Я хотела ей только добра, мы вывезли её из больницы, мы раскрыли ей глаза на то, что происходит, на то, какой замечательный человек является отцом её ребенка. Мы берегли её от злых вестей, мы полагали, что она хрупка, как стебелек и может погибнуть. Но она оказалась совсем другой, крепкой и стойкой. Как и я в свое время. И она будет пользоваться всеми теми благами, которые заработал для неё покойный отец. Только тебе от них уже ничего не обломится… Не заслужил ты ни благ, ни цугундера, потому что никого ты не убил… Только за кражу денег Алисы ты можешь ответить, но это уже её дела, нас это не касается… Все, катись отсюда!
— Но у меня нет ни копейки, чтобы хотя бы доехать до Москвы…, — жалобным голосом произнес Филипп.
— А это уже твои проблемы… Единственный совет — воспользуйся моими уроками, я имею в виду уроки старой Совы. Помнишь ночную электричку — мотай на ус — клянчи, пой, пляши, приплясывай, кривляйся, глядишь — дадут! Когда жрать захочешь, сумеешь… Езжай на перекладных электричках, есть такой способ путешествия из Петербурга в Москву, по пути нищенствуй, чтобы не околеть с голода… Поверь мне, все лучше неба в клеточку… Лучше свободы ничего на свете нет. А если доберешься до Москвы, передай там привет твоему папаше и пусть благодарит Бога и Наташу Садовникову за то, что она категорически отказалась что-то принимать от Рыльцева, погубившего её покойного мужа Леню, талантливейшего режиссера, не чета твоему папаше. А мне его хата не нужна, пусть подавится ей. Хороших ему новых фильмов и всевозможных премий!
— Будь ты проклят! — тихо сказала Филиппу Алена и вышла из комнаты, качая на руках маленького Сережку.
Филипп встал и пошел к выходу…
— Прощайте, — пробормотал он, и за ним захлопнулась дверь.
— Какой все это ужас, мама, — заплакала Алена, бросаясь к матери. — В каком жутком мире мы живем!
— В нормальном мире, дочка, тревожном и радостном. И самое святое, что в нем есть — это борьба… Я поняла это, когда боролась с этим отморозком за твою жизнь и жизнь твоего ребенка, когда ещё даже не знала, кто ты. А после того решила сбросить с себя маску Совы, изрядно мне надоевшую. Ведь у меня появился смысл в жизни — ты и Сережка. Тогда-то я и обратилась к помощи Романа, которую он мне давно предлагал… И он помог, дай Бог здоровья ему и его семье. А сейчас собирайся, сегодня замечательная погода, скоро приедет Жорж, и мы поедем на Финский залив. Ведь Сережка так любит море…
16.
Октябрь 2000 г.
Прошло два месяца… Уголовное дело, возбужденное против фирм и корпораций Кружанова было прекращено. Адвокат Цимбал считал это своей заслугой, и за это получил от Алисы Кружановой изрядную сумму. Однако, дело было совершенно в другом. Просто к власти пришли люди, которые были заинтересованы, чтобы собственник этих предприятий не менялся. И контрольный пакет акций остался у прежних владельцев. Генеральным директором фирм был назначен Курышев, а его заместителем — выпущенный из Бутырки Андрей Антонович Шафран. Алиса Кружанова стала наследницей огромного состояния. А господин Крук так и остался в бегах, слишком уж стремительно развивались события в высоких ветвях власти. Искусно спровоцировав аварию на швейцарской дороге, он так и не сумел ничего добиться. Кружанов погиб, но дело его процветало. Те силы, которые стояли за ним, оказались сильнее. Вице-премьер был смещен, но на его место сел другой, также один из крупных акционеров кружановских компаний.
Через несколько месяцев Алиса Кружанова должна была стать владелицей огромных счетов в российских и швейцарских банках, вилл в Германии и Франции, нескольких квартир в Соединенных Штатах Америки, Лондоне, Москве. Для этого нужно было заплатить огромный налог, но деньги у неё на это были. Адвокаты Цимбал и пришедший ему на помощь Сидельников дневали и ночевали у своей богатой клиентки, из кожи вон лезли, чтобы угодить ей. Игра стоила свеч…
Алиса очень изменилась за это время. Похоронив родителей, которых она очень любила, узнав всю страшную правду о своем ничтожном муже, она стала жесткой и считающей каждый доллар женщиной. Она готова была платить десятки тысяч долларов для своего благополучия, но зря не собиралась выбросить даже металлический рубль.
Она решала, где ей теперь жить. И в последнее время склонялась к шикарной вилле Кружанова под Парижем. Туда уже были направлены люди для того, чтобы подготовить все к приезду молодой хозяйки.
Но прежде всего, она собиралась оформить развод. Но ни адвокаты, ни другие люди, которых она посылала к Филиппу, нигде не могли его найти. Он как в воду канул…
Алиса позвонила его отцу Игнату Рыльцеву. Его молодая жена Вика сказала, что Игнат Константинович в больнице. У него случился инфаркт после того, как сожгли его дачу и угнали машину. А о местонахождении Филиппа ни она, ни Игнат Константинович понятия не имеют.
Алиса начала было готовиться к заочному разводу, так как в случае исчезновения одного из супругов, развод может быть также осуществлен. Но тут ей неожиданно раздался звонок.
— Алиса? — прозвучал в трубке довольно низкий женский голос.
— Я. А кто это?
— Это Вероника Сергеевна Лемберг. Не забыли ещё меня?
— Разве вас можно забыть? — усмехнулась Алиса. — Женщина-мститель… Женщина, делающая жизнь… На костях других, правда…
— Неужели я заслужила такие упреки?
— Ладно, — вздохнула Алиса. — Не будем об этом. Что было, то было. Впрочем, за сведения о Филиппе я вам очень признательна. Хоть они и сделали меня несчастной, скрывать от вас не стану. Я любила его, а вы уничтожили любовь в моем сердце. Я никогда больше никого не полюблю.
— Надеюсь, вы не считаете, что я и мои друзья повинны в смерти ваших родителей?
— Адвокаты убедили меня в обратном. Они уверены, что это сделали люди Крука. Но… тем не менее, у меня есть сомнения и в этом. Я до сих пор не знаю, от кого последовал тот роковой телефонный звонок, который так ошарашил покойного отца и из-за которого он заставил водителя грубо нарушить правила… Ведь это была информация о том, что Филипп убил или пытался убить беременную от него женщину, чтобы жениться на мне.
— Я могу кое-что сообщить и по этому поводу, — четко произнесла Вероника.
— Да? Тогда приезжайте ко мне на дачу. Я не выезжаю никуда, у меня простужена дочь. Прислать за вами машину? Вы где?
— У меня тоже есть машина, — ответила Ника. — И я доберусь сама.
… Через час Ника сидела в шикарной гостиной виллы Кружановых. Напротив неё сидела худенькая женщина с гладко причесанными назад волосами. Только глаза были совсем другие, чем у той Алисы, которая рыдала в уютном домике Романа Дергача, когда Ника рассказывала ей о преступлении Филиппа. Только концовку истории она опустила, предлагая Алисе додумать её самой. Теперь эти серые глаза были холодны и жестоки.
— Кофе? Чай? — предложила Алиса.
— От кофе не откажусь. Вы знаете, в зоне я больше всего страдала от отсутствия кофе. На первых порах я так мучилась, просто настоящая ломка шла.
— Да? — заинтересовалась Алиса. — А что, там действительно можно выжить?
— Вот ведь выжила я, как видите, — горько усмехнулась Ника. — Но пожалуй, выжила не я, а моя оболочка. Все то, что внутри, умерло и появилось другое… Когда я вышла из тюрьмы, я не желала даже видеть свою дочь, я была не в состоянии общаться с ней… Это был другой мир, и я не считала себя вправе вновь входить туда. Я была грязна душой и не хотела вливать эту грязь в душу своей дочери, которой в ту пору было девять лет. Я считала, что у неё хорошая мачеха, относящаяся к ней, как к родной. Ошиблась. Мачеха отказалась от нее, когда от неё отказался мой муж Навроцкий. И Алена осталась одна… Совсем одна на этой земле. И поддержку искала только в нем, в Филиппе… А что он сделал, я вам уже говорила…
— То есть, пытался сделать? — вдруг усмехнулась Алиса, пристально глядя в глаза Нике.
— Вы поняли?! А я полагала…
— Вы полагали, что все глупее вас… А я сразу поняла, что вы спасли свою дочь… Ну а потом узнала точно. У меня тоже есть свои каналы, имею такую возможность… Но вот кто стал главным виновником смерти папы и мамы, не знаю. И очень хотела бы узнать…
— Алиса, вы прекрасно знаете, что я вхожа в криминальный мир. Когда я отбывала наказание, кстати, справедливое наказание, хочу отметить, ведь я на самом деле лишила человека его единственной жизни, мною заинтересовались некоторые люди…
— Роман Ильич, например, — сказала Алиса.
— Нет, поначалу другой человек. Очень опасный… Его уже нет в живых… Грех говорить, но, наверное, к счастью… Он был театрал и меломан, может быть, слышали, некто Шервуд-Гнедой?
— А как же? Взорван в своем «Мерседесе» несколько месяцев назад. Неподалеку от нас жил, тут вся округа тогда гремела…
— Вот он и стал моим патроном. Он заинтересовался актрисой, сидящей в тюрьме за убийство соперницы. А он обожал театральные эффекты. И стал заочно поддерживать меня. Мне стало гораздо легче сидеть, чем раньше. Я с самого начала не давала себя в обиду, но тут все вообще переменилось. Со мной обращались словно с воровкой в законе, уважительно… А когда я вышла из тюрьмы, я постаралась исчезнуть из поля зрения авторитетов, потому что не хотела быть им обязанной и работать на них. Это вторая причина по которой я не вернулась к своей дочери. Я решила лицедействовать, поехала, куда глаза глядят, в глушь, но, самое жуткое, что во Владимирской области, в глухой деревне, где я нашла поддержку в лице старого председателя поссовета Агея Ерофеевича Хабалкина, давшего мне для жилья старую халупу, я встретила одного человека, уголовника-отморозка, который узнал меня… Он хотел от меня слишком многого, и мне пришлось… — Ника усмехнулась. — Хочу подчеркнуть, что все это только мои слова, дело быльем поросло…
— То есть, вы убили ещё одного человека?! — В серых глазах Алисы появилось прежнее испуганное выражение.
— Да, убила… Но этого мне ничуть не жалко… Отморозок… Выродок… Но ведь Дьявол тоже любит троицу, Алиса Павловна, — усмехнулась Ника.
— Понятно, вы убили и того, кто пытался убить вашу дочь…
— Без сожаления, — констатировала факт Ника. — И пригрозила ему, что если он мне не расскажет, кто его на это дело послал и почему, я его по частям порежу. И порезала бы, если бы он честно все не поведал перед смертью. Самое страшное в том, что все это происходило на глазах у Алены… Да, раз вы уже знаете… Она жива и здорова, у неё растет сын Сережа. Мы назвали его в честь моего покойного отца, полковника десантных войск. Так вот… Вернусь немного назад. Меня вычислили года за полтора до тех осенних событий. И Гнедой заставлял меня порой выполнять очень неприятные поручения. Я вынуждена была заниматься шантажом, используя свои актерские данные. И тем не менее, он редко меня просил об этом, возможно берег для какой-нибудь серьезной аферы, он просто так ничего не делал. Зато нищенствовала я по электричкам с тех пор под надежным прикрытием… Зарабатывала, дай Бог каждому… Агей Ерофеевич сам оборудовал мне подвал, где я жила в тепле и уюте, мебель своими руками по ночам делал, а кое-что по ночам привозил — телевизор, маленький холодильник, стереосистему, книги… Он умер совсем недавно, под прошлый Новый Год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Ну глуп! — закричала Ника, всплескивая руками. — Как же ты глуп и нелеп, пустой бамбук! Причем здесь я и мои друзья? Это наверняка дело рук Крука! Впрочем, я и на этом не настаиваю, поскольку доказательств не имею. А нам нужно было только свое!
— Но вы же чего-то хотели от меня? — слабым голосом возразил Рыльцев.
— Денег, опять-таки денег… Мы бы выдоили тебя, как дойную корову, и тебя и твоего тестя! Но… вмешались другие, гораздо более мощные силы, и Кружановы погибли. А шантажировать твою Алису, прекрасную женщину, мать твоего ребенка, мы не станем. Я хотела ей только добра, мы вывезли её из больницы, мы раскрыли ей глаза на то, что происходит, на то, какой замечательный человек является отцом её ребенка. Мы берегли её от злых вестей, мы полагали, что она хрупка, как стебелек и может погибнуть. Но она оказалась совсем другой, крепкой и стойкой. Как и я в свое время. И она будет пользоваться всеми теми благами, которые заработал для неё покойный отец. Только тебе от них уже ничего не обломится… Не заслужил ты ни благ, ни цугундера, потому что никого ты не убил… Только за кражу денег Алисы ты можешь ответить, но это уже её дела, нас это не касается… Все, катись отсюда!
— Но у меня нет ни копейки, чтобы хотя бы доехать до Москвы…, — жалобным голосом произнес Филипп.
— А это уже твои проблемы… Единственный совет — воспользуйся моими уроками, я имею в виду уроки старой Совы. Помнишь ночную электричку — мотай на ус — клянчи, пой, пляши, приплясывай, кривляйся, глядишь — дадут! Когда жрать захочешь, сумеешь… Езжай на перекладных электричках, есть такой способ путешествия из Петербурга в Москву, по пути нищенствуй, чтобы не околеть с голода… Поверь мне, все лучше неба в клеточку… Лучше свободы ничего на свете нет. А если доберешься до Москвы, передай там привет твоему папаше и пусть благодарит Бога и Наташу Садовникову за то, что она категорически отказалась что-то принимать от Рыльцева, погубившего её покойного мужа Леню, талантливейшего режиссера, не чета твоему папаше. А мне его хата не нужна, пусть подавится ей. Хороших ему новых фильмов и всевозможных премий!
— Будь ты проклят! — тихо сказала Филиппу Алена и вышла из комнаты, качая на руках маленького Сережку.
Филипп встал и пошел к выходу…
— Прощайте, — пробормотал он, и за ним захлопнулась дверь.
— Какой все это ужас, мама, — заплакала Алена, бросаясь к матери. — В каком жутком мире мы живем!
— В нормальном мире, дочка, тревожном и радостном. И самое святое, что в нем есть — это борьба… Я поняла это, когда боролась с этим отморозком за твою жизнь и жизнь твоего ребенка, когда ещё даже не знала, кто ты. А после того решила сбросить с себя маску Совы, изрядно мне надоевшую. Ведь у меня появился смысл в жизни — ты и Сережка. Тогда-то я и обратилась к помощи Романа, которую он мне давно предлагал… И он помог, дай Бог здоровья ему и его семье. А сейчас собирайся, сегодня замечательная погода, скоро приедет Жорж, и мы поедем на Финский залив. Ведь Сережка так любит море…
16.
Октябрь 2000 г.
Прошло два месяца… Уголовное дело, возбужденное против фирм и корпораций Кружанова было прекращено. Адвокат Цимбал считал это своей заслугой, и за это получил от Алисы Кружановой изрядную сумму. Однако, дело было совершенно в другом. Просто к власти пришли люди, которые были заинтересованы, чтобы собственник этих предприятий не менялся. И контрольный пакет акций остался у прежних владельцев. Генеральным директором фирм был назначен Курышев, а его заместителем — выпущенный из Бутырки Андрей Антонович Шафран. Алиса Кружанова стала наследницей огромного состояния. А господин Крук так и остался в бегах, слишком уж стремительно развивались события в высоких ветвях власти. Искусно спровоцировав аварию на швейцарской дороге, он так и не сумел ничего добиться. Кружанов погиб, но дело его процветало. Те силы, которые стояли за ним, оказались сильнее. Вице-премьер был смещен, но на его место сел другой, также один из крупных акционеров кружановских компаний.
Через несколько месяцев Алиса Кружанова должна была стать владелицей огромных счетов в российских и швейцарских банках, вилл в Германии и Франции, нескольких квартир в Соединенных Штатах Америки, Лондоне, Москве. Для этого нужно было заплатить огромный налог, но деньги у неё на это были. Адвокаты Цимбал и пришедший ему на помощь Сидельников дневали и ночевали у своей богатой клиентки, из кожи вон лезли, чтобы угодить ей. Игра стоила свеч…
Алиса очень изменилась за это время. Похоронив родителей, которых она очень любила, узнав всю страшную правду о своем ничтожном муже, она стала жесткой и считающей каждый доллар женщиной. Она готова была платить десятки тысяч долларов для своего благополучия, но зря не собиралась выбросить даже металлический рубль.
Она решала, где ей теперь жить. И в последнее время склонялась к шикарной вилле Кружанова под Парижем. Туда уже были направлены люди для того, чтобы подготовить все к приезду молодой хозяйки.
Но прежде всего, она собиралась оформить развод. Но ни адвокаты, ни другие люди, которых она посылала к Филиппу, нигде не могли его найти. Он как в воду канул…
Алиса позвонила его отцу Игнату Рыльцеву. Его молодая жена Вика сказала, что Игнат Константинович в больнице. У него случился инфаркт после того, как сожгли его дачу и угнали машину. А о местонахождении Филиппа ни она, ни Игнат Константинович понятия не имеют.
Алиса начала было готовиться к заочному разводу, так как в случае исчезновения одного из супругов, развод может быть также осуществлен. Но тут ей неожиданно раздался звонок.
— Алиса? — прозвучал в трубке довольно низкий женский голос.
— Я. А кто это?
— Это Вероника Сергеевна Лемберг. Не забыли ещё меня?
— Разве вас можно забыть? — усмехнулась Алиса. — Женщина-мститель… Женщина, делающая жизнь… На костях других, правда…
— Неужели я заслужила такие упреки?
— Ладно, — вздохнула Алиса. — Не будем об этом. Что было, то было. Впрочем, за сведения о Филиппе я вам очень признательна. Хоть они и сделали меня несчастной, скрывать от вас не стану. Я любила его, а вы уничтожили любовь в моем сердце. Я никогда больше никого не полюблю.
— Надеюсь, вы не считаете, что я и мои друзья повинны в смерти ваших родителей?
— Адвокаты убедили меня в обратном. Они уверены, что это сделали люди Крука. Но… тем не менее, у меня есть сомнения и в этом. Я до сих пор не знаю, от кого последовал тот роковой телефонный звонок, который так ошарашил покойного отца и из-за которого он заставил водителя грубо нарушить правила… Ведь это была информация о том, что Филипп убил или пытался убить беременную от него женщину, чтобы жениться на мне.
— Я могу кое-что сообщить и по этому поводу, — четко произнесла Вероника.
— Да? Тогда приезжайте ко мне на дачу. Я не выезжаю никуда, у меня простужена дочь. Прислать за вами машину? Вы где?
— У меня тоже есть машина, — ответила Ника. — И я доберусь сама.
… Через час Ника сидела в шикарной гостиной виллы Кружановых. Напротив неё сидела худенькая женщина с гладко причесанными назад волосами. Только глаза были совсем другие, чем у той Алисы, которая рыдала в уютном домике Романа Дергача, когда Ника рассказывала ей о преступлении Филиппа. Только концовку истории она опустила, предлагая Алисе додумать её самой. Теперь эти серые глаза были холодны и жестоки.
— Кофе? Чай? — предложила Алиса.
— От кофе не откажусь. Вы знаете, в зоне я больше всего страдала от отсутствия кофе. На первых порах я так мучилась, просто настоящая ломка шла.
— Да? — заинтересовалась Алиса. — А что, там действительно можно выжить?
— Вот ведь выжила я, как видите, — горько усмехнулась Ника. — Но пожалуй, выжила не я, а моя оболочка. Все то, что внутри, умерло и появилось другое… Когда я вышла из тюрьмы, я не желала даже видеть свою дочь, я была не в состоянии общаться с ней… Это был другой мир, и я не считала себя вправе вновь входить туда. Я была грязна душой и не хотела вливать эту грязь в душу своей дочери, которой в ту пору было девять лет. Я считала, что у неё хорошая мачеха, относящаяся к ней, как к родной. Ошиблась. Мачеха отказалась от нее, когда от неё отказался мой муж Навроцкий. И Алена осталась одна… Совсем одна на этой земле. И поддержку искала только в нем, в Филиппе… А что он сделал, я вам уже говорила…
— То есть, пытался сделать? — вдруг усмехнулась Алиса, пристально глядя в глаза Нике.
— Вы поняли?! А я полагала…
— Вы полагали, что все глупее вас… А я сразу поняла, что вы спасли свою дочь… Ну а потом узнала точно. У меня тоже есть свои каналы, имею такую возможность… Но вот кто стал главным виновником смерти папы и мамы, не знаю. И очень хотела бы узнать…
— Алиса, вы прекрасно знаете, что я вхожа в криминальный мир. Когда я отбывала наказание, кстати, справедливое наказание, хочу отметить, ведь я на самом деле лишила человека его единственной жизни, мною заинтересовались некоторые люди…
— Роман Ильич, например, — сказала Алиса.
— Нет, поначалу другой человек. Очень опасный… Его уже нет в живых… Грех говорить, но, наверное, к счастью… Он был театрал и меломан, может быть, слышали, некто Шервуд-Гнедой?
— А как же? Взорван в своем «Мерседесе» несколько месяцев назад. Неподалеку от нас жил, тут вся округа тогда гремела…
— Вот он и стал моим патроном. Он заинтересовался актрисой, сидящей в тюрьме за убийство соперницы. А он обожал театральные эффекты. И стал заочно поддерживать меня. Мне стало гораздо легче сидеть, чем раньше. Я с самого начала не давала себя в обиду, но тут все вообще переменилось. Со мной обращались словно с воровкой в законе, уважительно… А когда я вышла из тюрьмы, я постаралась исчезнуть из поля зрения авторитетов, потому что не хотела быть им обязанной и работать на них. Это вторая причина по которой я не вернулась к своей дочери. Я решила лицедействовать, поехала, куда глаза глядят, в глушь, но, самое жуткое, что во Владимирской области, в глухой деревне, где я нашла поддержку в лице старого председателя поссовета Агея Ерофеевича Хабалкина, давшего мне для жилья старую халупу, я встретила одного человека, уголовника-отморозка, который узнал меня… Он хотел от меня слишком многого, и мне пришлось… — Ника усмехнулась. — Хочу подчеркнуть, что все это только мои слова, дело быльем поросло…
— То есть, вы убили ещё одного человека?! — В серых глазах Алисы появилось прежнее испуганное выражение.
— Да, убила… Но этого мне ничуть не жалко… Отморозок… Выродок… Но ведь Дьявол тоже любит троицу, Алиса Павловна, — усмехнулась Ника.
— Понятно, вы убили и того, кто пытался убить вашу дочь…
— Без сожаления, — констатировала факт Ника. — И пригрозила ему, что если он мне не расскажет, кто его на это дело послал и почему, я его по частям порежу. И порезала бы, если бы он честно все не поведал перед смертью. Самое страшное в том, что все это происходило на глазах у Алены… Да, раз вы уже знаете… Она жива и здорова, у неё растет сын Сережа. Мы назвали его в честь моего покойного отца, полковника десантных войск. Так вот… Вернусь немного назад. Меня вычислили года за полтора до тех осенних событий. И Гнедой заставлял меня порой выполнять очень неприятные поручения. Я вынуждена была заниматься шантажом, используя свои актерские данные. И тем не менее, он редко меня просил об этом, возможно берег для какой-нибудь серьезной аферы, он просто так ничего не делал. Зато нищенствовала я по электричкам с тех пор под надежным прикрытием… Зарабатывала, дай Бог каждому… Агей Ерофеевич сам оборудовал мне подвал, где я жила в тепле и уюте, мебель своими руками по ночам делал, а кое-что по ночам привозил — телевизор, маленький холодильник, стереосистему, книги… Он умер совсем недавно, под прошлый Новый Год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26