Залитый солнцем Париж с высоты птичьего полета был отчетливо виден как на ладони.
Башня, построенная знаменитым инженером Гюставом Эйфелем, некогда поражавшая воображение конструкторским размахом, авангардно выделялась на фоне окружающего ее архитектурного ансамбля. В свое время сама идея строительства башни вызывала бурные протесты парижан, не без основания считавших, что она не вписывается в складывавшийся веками силуэт этого древнего и прекрасного города. Особенно протестовали выдающиеся деятели искусств — писатели, художники, поэты. Директору выставки они выдвинули категоричный манифест: «Работники искусств против башни Эйфеля!» Но, несмотря на ярые протесты французской богемы, башня все же была построена.
Украсившее Марсово Поле ажурно-металлическое трехсотметровое сооружение постепенно покорило людские сердца. Она утвердилась как незыблемый символ Парижа наряду с Лувром, Нотр-Дамом и Триумфальной аркой. Даже старина Мопассан, будучи одним из самых ее ярых противников, нашел оригинальную возможность обедать, не видя из окна этого, по его словам, «безобразного скелета». Он попросту решил трапезничать в ресторане… на самой Эйфелевой башне.
Герману нравилось это место. Он любил долго стоять на третьем, верхнем, ярусе, любуясь французской столицей, и размышлять о разных важных и не очень, а то и вовсе пустяковых вещах. Он обожал Париж. Его особую атмосферу, его особый дух, пропитанный историей, временем и романтикой.
В последнее время Герман посещал столицу Франции довольно часто. Его французские деловые партнеры, открывшие в Москве филиал своей корпорации, приглашали Германа для решения тех или иных вопросов. Эти поездки были для него не в тягость, и он редко от них отказывался. Французская фирма занималась продажей одежды, парфюмерии и косметики некоторых ведущих производителей и являлась крупнейшим поставщиком этих товаров на российский рынок.
В компетенцию Германа входили прежде всего вопросы безопасности бизнеса. Увы, безопасность — это основная проблема иностранных бизнесменов— инвесторов и импортеров в страны СНГ. Многим из них на собственной шкуре пришлось убедиться, что бизнес по-русски имеет весьма специфические особенности: чреват различными форсмажорами и всевозможными мошенническими вариантами, так называемым кидалом.
Однако российский рынок продолжал притягивать их как магнит, и неудивительно. Только здесь, по западным меркам, они могут получить баснословные прибыли. Жадность и тяга к наживе во все времена шли с родом людским нога в ногу.
И именно они являются тем естественным стимулом, заставляющим западных капиталистов, спотыкаясь и набивая шишки, по-прежнему стремиться в наши чертоги. И зачастую они становятся потенциальными жертвами наших хитромудрых и закаленных жизненными трудностями соотечественников. Если, конечно, иностранные буржуины не успеют вовремя и удачно позаботиться о своей безопасности.
Не секрет, что имеется в виду, когда речь идет о защите интересов бизнесмена, — известное понятие «крыша». В основном ее обеспечивали криминальные структуры.
Но все чаще и чаще в этот «охранный» бизнес стали вмешиваться так называемые «мусорские крыши». Состояли они, как правило, из сотрудников правоохранительных органов, которые по своей сути были наглее и беспредельнее, чем российская братва. Используя доверие страны, вложившей в их руки оружие и власть, они чувствовали за своей спиной гарантированную защиту
Повязанные между собой круговой порукой в своей среде, лишенной каких-либо правил и законов морали, которая в определенной форме все же именовалась у их оппонентов, то есть у преступных группировок, «мусорские крыши» бесчинствовали вовсю.
Преступная среда хоть не маскируется — преступная она и есть преступная. Там правит достаточно простая жизненная формула, диктуемая капризами судьбы — либо пан, либо пропал. Либо сорвал куш, либо сел в тюрьму, а то и попросту пулю проглотил.
У милицейских же «блатняг» все совершенно иначе. Задница со всех сторон прикрыта погонами, от чего и рождается чувство безнаказанности. А вслед за ней уверенной поступью шагает беспредел.
Как грибы после дождя, появились многочисленные охранные структуры. Они по роду своей деятельности, помимо официально зарегистрированной охраны, осуществляли, разумеется, за дополнительную плату в виде черного нала услуги иного характера. Эти услуги именовались «крышевыми».
Таким образом, прекрасно закамуфлированные структуры все равно так или иначе находились под полным контролем либо криминальных сил, либо ментовских.
О ГЕРМАНЕ
От правоохранительных органов Герман был далек. Но и матерым уркой его назвать было нельзя. Хоть он неплохо шарил по понятиям и развести рамсы мог не хуже любого прожженного жулика, но все же идти по чисто блатной стезе ему было сложно. Грязных пятен в биографии и косяков, с точки зрения понятий, за ним не значилось. Но тюремного прошлого тоже. Что весьма немаловажно среди сиделого братства, арестантов.
У Германа за плечами было высшее образование. Он окончил факультет психологии, очень xoрошо разбирался в истории и философии, и поэтому в большинстве спорных вопросов ему удавалось беспроигрышно одерживать верх. Все это, дополненное талантливой феней, производило неизгладимое впечатление на друзей и оппонентов.
Жаргон Герман изучил и освоил давно, еще в юношеские годы. Тогда, молодым пацаном, благодаря своим боксерским навыкам, а боксу он посвятил шесть лет, был приглашен в ватагу отчаянных дворовых босяков, промышлявших уличным гоп-стопом в темных улицах города. Трусили всяких барыг. Выслеживали по наводке в ресторанах, барах или других злачных местах. Прослеживали до подходящего места, технично налетали, вырубали. Затем, профессионально обшмонав карманы, сняв котлы и рыжье, то бишь часы и золото, молниеносно растворялись в пространстве.
Деля между собой добычу, считали себя справедливыми грабителями. Они были уверены в том, что всего-навсего экспроприируют экспроприируемое, отбирают нажитое нечестным путем, да к тому же тянула пацанов блатная романтика, чувство опасности приятно щекотало нервы.
Но все эти иллюзии молодого сорвиголовы о справедливых приключениях однажды растаяли в один миг как утренний туман. Темным поздним вечером прижали они в подворотне слегка подвыпившего типа, по предварительной наводке работника торговой базы. Мелькнул жесткий хук справа, и ондатровая шапка слетела с седой головы потерпевшего. Сам он рухнул в снег. В то время когда разъяренные подельники Германа дорабатывали его ногами в ответ на неловкие попытки отбиться тростью, Геша, отойдя в сторону, заметил оголившийся под штаниной протез. От какого-то омерзительно склизкого ощущения у нашего героя перехватило дыхание. Щемящее чувство совести сдавило горло. Это ощущение еще больше усилилось, когда в лунном свете мелькнули планки боевых наград. Сначала Герман оцепенел и растерялся. Но мгновение спустя уже распихивал своих товарищей, самозабвенно обирающих жертву.
— Назад! Тормоза, я сказал!
— Ты че! В чем дело? Ты че погнал, браток?! — недоумевали удивленные подельники.
— Я сказал! Назад! Он же фронтовик! Он же воевал! У него же нет ноги! Что, совсем озверели? Отвалите от него!
— Ну, браток, ты точно погнал! Что, в натуре, самый милосердный? Ну и что, что воевал? Он же барыга. Нам же наколку дали. Да и при капусте он.
— Слышь! Барыга или не барыга, я не знаю. А то, что воевал, вижу. Трусить этого деда никто не будет! Усекли?
Усекли-то они, конечно, вряд ли. Но, посмотрев на сжатые бойцовские кулаки своего товарища, спорить не стали. Выражая негодование, недовольно бубня себе что-то под нос и вяло матеря Германа, они растворились с места происшествия во тьме закоулка. Герман, подняв с земли старика и подав ему трость и шапку, вслед за кентами покинул подворотню.
С этого злополучного дня наш герой полностью разочаровался в мнимой справедливости и романтике подобных акций. Как ни подходи, с какой стороны ни посмотри, все это — грязь и корысть. Разочаровавшись, он отошел от шальных похождений и грабежей. Многие приятели его попали кто в малолетку, кто, в зависимости от возраста, на взрослую зону, и тянули свой срок в местах не столь отдаленных.
Потом была армия. Служба десантником в группе советских войск в Германии. Затем университет параллельно со спортивной карьерой. Потом открытие хозрасчетного спортивного клуба, где он — мастер спорта по боксу и неплохой специалист по у-шу — организует секцию модного тогда кикбоксинга.
Тренером Герман был толковым. Ученики его уважали. Он умел профессионально влиять на людей, а посему подопечные слушались его беспрекословно, в точности соблюдали все предписанные им правила. А вследствие этого и упорного труда не замедлили сказаться и положительные результаты. Многие его бойцы стали с лета брать еще кустарные в то время чемпионаты по кикбоксингу. А заодно и по некоторым восточным единоборствам.
Одновременно с тренерскими успехами Герман обрастал полезными знакомствами. Перестройка неслась быстрой рысью. Прошли восьмидесятые, начались тревожные девяностые.
Преступность приобретала новые, зловещие по масштабу размеры и формы. Стали появляться большие преступные группировки, многочисленные банды и бригады. Произошло разделение криминалитета на два лагеря. С одной стороны, приверженцы старой воровской идеи, с другой — новоиспеченные, спортивно-бандитские формирования. Появились новые лидеры, новые авторитеты.
Чтобы утвердиться в мире жесткой конкуренции, им требовалось периодически демонстрировать свои силы, для чего необходимо было иметь в группировке достаточное количество бойцов или, проще говоря, быков. А где черпать самые качественные ресурсы? Ну, разумеется, в спорте — в спортивных клубах, школах, секциях.
Автоматически, можно сказать, помимо своей воли, Герман снова вошел в мир криминальных конфликтов и противостояний. Учеников его клуба уже не прельщала перспектива работать на заводе или стройке. Хотелось проявить себя в более мужском, достойном спортивной подготовки деле. А куда им податься? В дискредитированные Вооруженные силы? Или в еще более дискредитированные и деградирующие органы внутренних дел? Нет уж! Фиг вам! Лучше в «братву». Престижней да и денег значительно больше.
Своего сэнсея бойцы уважали и, прежде чем примкнуть к какой-нибудь группировке, во всем с ним советовались. Зная это, многие лидеры преступных сообществ искали знакомства и предпочитали вести переговоры именно с ним. Он же, в свою очередь, тщательно взвешивал предложение и, учитывая его реальность и перспективу, а также наличность приглашающего его ребят, выносил свой вердикт. Когда предложение не противоречило его моральным принципам, Герман принимал положительное решение. В итоге он снискал большое уважение среди преступных авторитетов.
Параллельно к нему стали часто обращаться новоявленные бизнесмены, то есть новые русские — с просьбами о защите, о возврате долгов, которые законными способами вернуть было невозможно из-за глупой, бессмысленной волокиты с судебными тяжбами, дававшими, как правило, нулевой результат. Герман в просьбах не отказывал. Должники, зачастую слышавшие о нем, не желая навлечь на себя крупные неприятности, стремились побыстрее рассчитаться со своими кредиторами.
Герман старался не применять грубую физическую силу. Он пытался все объяснить словами и своим пронизывающим взглядом. Почти так же получалось и с теми, кто пытался наехать на бизнесменов, обратившихся к нему за помощью.
Когда французская фирма появилась в Москве, российскую сторону в которой представлял один толковый коммерсант, то Герману по его просьбе пришлось заняться вопросами безопасности этого проекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Башня, построенная знаменитым инженером Гюставом Эйфелем, некогда поражавшая воображение конструкторским размахом, авангардно выделялась на фоне окружающего ее архитектурного ансамбля. В свое время сама идея строительства башни вызывала бурные протесты парижан, не без основания считавших, что она не вписывается в складывавшийся веками силуэт этого древнего и прекрасного города. Особенно протестовали выдающиеся деятели искусств — писатели, художники, поэты. Директору выставки они выдвинули категоричный манифест: «Работники искусств против башни Эйфеля!» Но, несмотря на ярые протесты французской богемы, башня все же была построена.
Украсившее Марсово Поле ажурно-металлическое трехсотметровое сооружение постепенно покорило людские сердца. Она утвердилась как незыблемый символ Парижа наряду с Лувром, Нотр-Дамом и Триумфальной аркой. Даже старина Мопассан, будучи одним из самых ее ярых противников, нашел оригинальную возможность обедать, не видя из окна этого, по его словам, «безобразного скелета». Он попросту решил трапезничать в ресторане… на самой Эйфелевой башне.
Герману нравилось это место. Он любил долго стоять на третьем, верхнем, ярусе, любуясь французской столицей, и размышлять о разных важных и не очень, а то и вовсе пустяковых вещах. Он обожал Париж. Его особую атмосферу, его особый дух, пропитанный историей, временем и романтикой.
В последнее время Герман посещал столицу Франции довольно часто. Его французские деловые партнеры, открывшие в Москве филиал своей корпорации, приглашали Германа для решения тех или иных вопросов. Эти поездки были для него не в тягость, и он редко от них отказывался. Французская фирма занималась продажей одежды, парфюмерии и косметики некоторых ведущих производителей и являлась крупнейшим поставщиком этих товаров на российский рынок.
В компетенцию Германа входили прежде всего вопросы безопасности бизнеса. Увы, безопасность — это основная проблема иностранных бизнесменов— инвесторов и импортеров в страны СНГ. Многим из них на собственной шкуре пришлось убедиться, что бизнес по-русски имеет весьма специфические особенности: чреват различными форсмажорами и всевозможными мошенническими вариантами, так называемым кидалом.
Однако российский рынок продолжал притягивать их как магнит, и неудивительно. Только здесь, по западным меркам, они могут получить баснословные прибыли. Жадность и тяга к наживе во все времена шли с родом людским нога в ногу.
И именно они являются тем естественным стимулом, заставляющим западных капиталистов, спотыкаясь и набивая шишки, по-прежнему стремиться в наши чертоги. И зачастую они становятся потенциальными жертвами наших хитромудрых и закаленных жизненными трудностями соотечественников. Если, конечно, иностранные буржуины не успеют вовремя и удачно позаботиться о своей безопасности.
Не секрет, что имеется в виду, когда речь идет о защите интересов бизнесмена, — известное понятие «крыша». В основном ее обеспечивали криминальные структуры.
Но все чаще и чаще в этот «охранный» бизнес стали вмешиваться так называемые «мусорские крыши». Состояли они, как правило, из сотрудников правоохранительных органов, которые по своей сути были наглее и беспредельнее, чем российская братва. Используя доверие страны, вложившей в их руки оружие и власть, они чувствовали за своей спиной гарантированную защиту
Повязанные между собой круговой порукой в своей среде, лишенной каких-либо правил и законов морали, которая в определенной форме все же именовалась у их оппонентов, то есть у преступных группировок, «мусорские крыши» бесчинствовали вовсю.
Преступная среда хоть не маскируется — преступная она и есть преступная. Там правит достаточно простая жизненная формула, диктуемая капризами судьбы — либо пан, либо пропал. Либо сорвал куш, либо сел в тюрьму, а то и попросту пулю проглотил.
У милицейских же «блатняг» все совершенно иначе. Задница со всех сторон прикрыта погонами, от чего и рождается чувство безнаказанности. А вслед за ней уверенной поступью шагает беспредел.
Как грибы после дождя, появились многочисленные охранные структуры. Они по роду своей деятельности, помимо официально зарегистрированной охраны, осуществляли, разумеется, за дополнительную плату в виде черного нала услуги иного характера. Эти услуги именовались «крышевыми».
Таким образом, прекрасно закамуфлированные структуры все равно так или иначе находились под полным контролем либо криминальных сил, либо ментовских.
О ГЕРМАНЕ
От правоохранительных органов Герман был далек. Но и матерым уркой его назвать было нельзя. Хоть он неплохо шарил по понятиям и развести рамсы мог не хуже любого прожженного жулика, но все же идти по чисто блатной стезе ему было сложно. Грязных пятен в биографии и косяков, с точки зрения понятий, за ним не значилось. Но тюремного прошлого тоже. Что весьма немаловажно среди сиделого братства, арестантов.
У Германа за плечами было высшее образование. Он окончил факультет психологии, очень xoрошо разбирался в истории и философии, и поэтому в большинстве спорных вопросов ему удавалось беспроигрышно одерживать верх. Все это, дополненное талантливой феней, производило неизгладимое впечатление на друзей и оппонентов.
Жаргон Герман изучил и освоил давно, еще в юношеские годы. Тогда, молодым пацаном, благодаря своим боксерским навыкам, а боксу он посвятил шесть лет, был приглашен в ватагу отчаянных дворовых босяков, промышлявших уличным гоп-стопом в темных улицах города. Трусили всяких барыг. Выслеживали по наводке в ресторанах, барах или других злачных местах. Прослеживали до подходящего места, технично налетали, вырубали. Затем, профессионально обшмонав карманы, сняв котлы и рыжье, то бишь часы и золото, молниеносно растворялись в пространстве.
Деля между собой добычу, считали себя справедливыми грабителями. Они были уверены в том, что всего-навсего экспроприируют экспроприируемое, отбирают нажитое нечестным путем, да к тому же тянула пацанов блатная романтика, чувство опасности приятно щекотало нервы.
Но все эти иллюзии молодого сорвиголовы о справедливых приключениях однажды растаяли в один миг как утренний туман. Темным поздним вечером прижали они в подворотне слегка подвыпившего типа, по предварительной наводке работника торговой базы. Мелькнул жесткий хук справа, и ондатровая шапка слетела с седой головы потерпевшего. Сам он рухнул в снег. В то время когда разъяренные подельники Германа дорабатывали его ногами в ответ на неловкие попытки отбиться тростью, Геша, отойдя в сторону, заметил оголившийся под штаниной протез. От какого-то омерзительно склизкого ощущения у нашего героя перехватило дыхание. Щемящее чувство совести сдавило горло. Это ощущение еще больше усилилось, когда в лунном свете мелькнули планки боевых наград. Сначала Герман оцепенел и растерялся. Но мгновение спустя уже распихивал своих товарищей, самозабвенно обирающих жертву.
— Назад! Тормоза, я сказал!
— Ты че! В чем дело? Ты че погнал, браток?! — недоумевали удивленные подельники.
— Я сказал! Назад! Он же фронтовик! Он же воевал! У него же нет ноги! Что, совсем озверели? Отвалите от него!
— Ну, браток, ты точно погнал! Что, в натуре, самый милосердный? Ну и что, что воевал? Он же барыга. Нам же наколку дали. Да и при капусте он.
— Слышь! Барыга или не барыга, я не знаю. А то, что воевал, вижу. Трусить этого деда никто не будет! Усекли?
Усекли-то они, конечно, вряд ли. Но, посмотрев на сжатые бойцовские кулаки своего товарища, спорить не стали. Выражая негодование, недовольно бубня себе что-то под нос и вяло матеря Германа, они растворились с места происшествия во тьме закоулка. Герман, подняв с земли старика и подав ему трость и шапку, вслед за кентами покинул подворотню.
С этого злополучного дня наш герой полностью разочаровался в мнимой справедливости и романтике подобных акций. Как ни подходи, с какой стороны ни посмотри, все это — грязь и корысть. Разочаровавшись, он отошел от шальных похождений и грабежей. Многие приятели его попали кто в малолетку, кто, в зависимости от возраста, на взрослую зону, и тянули свой срок в местах не столь отдаленных.
Потом была армия. Служба десантником в группе советских войск в Германии. Затем университет параллельно со спортивной карьерой. Потом открытие хозрасчетного спортивного клуба, где он — мастер спорта по боксу и неплохой специалист по у-шу — организует секцию модного тогда кикбоксинга.
Тренером Герман был толковым. Ученики его уважали. Он умел профессионально влиять на людей, а посему подопечные слушались его беспрекословно, в точности соблюдали все предписанные им правила. А вследствие этого и упорного труда не замедлили сказаться и положительные результаты. Многие его бойцы стали с лета брать еще кустарные в то время чемпионаты по кикбоксингу. А заодно и по некоторым восточным единоборствам.
Одновременно с тренерскими успехами Герман обрастал полезными знакомствами. Перестройка неслась быстрой рысью. Прошли восьмидесятые, начались тревожные девяностые.
Преступность приобретала новые, зловещие по масштабу размеры и формы. Стали появляться большие преступные группировки, многочисленные банды и бригады. Произошло разделение криминалитета на два лагеря. С одной стороны, приверженцы старой воровской идеи, с другой — новоиспеченные, спортивно-бандитские формирования. Появились новые лидеры, новые авторитеты.
Чтобы утвердиться в мире жесткой конкуренции, им требовалось периодически демонстрировать свои силы, для чего необходимо было иметь в группировке достаточное количество бойцов или, проще говоря, быков. А где черпать самые качественные ресурсы? Ну, разумеется, в спорте — в спортивных клубах, школах, секциях.
Автоматически, можно сказать, помимо своей воли, Герман снова вошел в мир криминальных конфликтов и противостояний. Учеников его клуба уже не прельщала перспектива работать на заводе или стройке. Хотелось проявить себя в более мужском, достойном спортивной подготовки деле. А куда им податься? В дискредитированные Вооруженные силы? Или в еще более дискредитированные и деградирующие органы внутренних дел? Нет уж! Фиг вам! Лучше в «братву». Престижней да и денег значительно больше.
Своего сэнсея бойцы уважали и, прежде чем примкнуть к какой-нибудь группировке, во всем с ним советовались. Зная это, многие лидеры преступных сообществ искали знакомства и предпочитали вести переговоры именно с ним. Он же, в свою очередь, тщательно взвешивал предложение и, учитывая его реальность и перспективу, а также наличность приглашающего его ребят, выносил свой вердикт. Когда предложение не противоречило его моральным принципам, Герман принимал положительное решение. В итоге он снискал большое уважение среди преступных авторитетов.
Параллельно к нему стали часто обращаться новоявленные бизнесмены, то есть новые русские — с просьбами о защите, о возврате долгов, которые законными способами вернуть было невозможно из-за глупой, бессмысленной волокиты с судебными тяжбами, дававшими, как правило, нулевой результат. Герман в просьбах не отказывал. Должники, зачастую слышавшие о нем, не желая навлечь на себя крупные неприятности, стремились побыстрее рассчитаться со своими кредиторами.
Герман старался не применять грубую физическую силу. Он пытался все объяснить словами и своим пронизывающим взглядом. Почти так же получалось и с теми, кто пытался наехать на бизнесменов, обратившихся к нему за помощью.
Когда французская фирма появилась в Москве, российскую сторону в которой представлял один толковый коммерсант, то Герману по его просьбе пришлось заняться вопросами безопасности этого проекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41