— Они мерзавцы! Я не за то платил, чтобы мне пудрили мозги.
Сосед сунул руку в карман смокинга, вытащил что-то плоское и убрал руку под стойку. Я посмотрел вниз. Он держал между коленями три картонки, да которых были приклеены его фотографии. Он сложил их вместе и постучал стопкой по ладони.
— Бешеные деньги, а в результате-шиш!
— Им недостаточно? — спросил я, стараясь изобразить на своем лице полное безразличие.
— Товара у них нет, суки! -прошипел парень.
— Временные трудности.
— Но это не мои трудности. Они обязаны обслуживать клиента по первому требованию. Еще пара дней, и Феркенсу снесут башку. Эти людишки не так безобидны, как выглядят. Кровь в жилах взыграет и они превратятся в шакалов. Все к тому и идет.
Я кивнул, абсолютно не понимая, что к чему. Стоит мне задать прямой вопрос или не так повернуть фразу, и все будет испорчено. Похоже, мой новоявленный приятель не столько пьян, сколько хочет таковым казаться.
— Ты уже заходил к нему? — неожиданно спросил он, клюнув меня в ухо липким ртом.
— Нет. Сейчас там пусто.
— А если не заходил, то откуда знаешь?
— Ты же сам сказал, что товара нет.
— Ах, да.
Он помотал головой, налил себе текилы и выпил. Я осмотрелся по сторонам. Шакалов здесь и вправду хватало. За много лет я так и не изучил город в той степени, в какой его следует знать человеку моего ремесла. Мне больше приходилось иметь дело с уголовным миром, низшим пластом слоеного пирога: поднявшись в прослойку из крема, я чувствовал себя не очень уверенно. Блеск бриллиантов, шелка и фраки скрывали под собой наготу этих «гомо сапиенсов», многие из них под одеждой выглядели грязнее Фэрри; но с теми я находил общий язык, а здесь… Неожиданно среди толпы мелькнуло знакомое лицо. Мелькнуло и исчезло. Я пошарил взглядом по залу и вновь выловил его. Рэндел Хардинг. Хитрый лис Хардинг. Оя держал под руку красивую даму в жемчужном ожерелье. Метрдотель проводил их к столику. На жену спутница Хардинга была не похожа, уж слишком нарочито Рэндел за ней ухаживал. Мне не хотелось, чтобы он меня заметил, и я решил уйти. Для первого посещения я собрал немало информации для анализа, и к следующему визиту подготовлюсь более тщательно. Мой сосед дремал на стойке, когда мне пришло в голову попрощаться с ним. Плоская бутылка текилы опустела. Я соскользнул с табурета и направился к выходу. Вечер набирал обороты, оркестр, под стать публике, играл все громче. Шмелиный улей гудел, гоготал, верещал и хлопал пробками шампанского.
4
Район порта разительно отличался от того места, где я только что побывал. Несмотря на то, что нож в кармане был у каждого, здесь я чувствовал себя уверенней и спокойней, чем в клубе «Козерог». Въезд на машине в зону стоянки кораблей перекрывал шлагбаум, и мне пришлось оставить свою развалину у переезда и идти пешком. Освещение в порту не назовешь бродвейскнм, и башенные краны на фоне лунного неба можно было принять за окаменевшее стадо жирафов. Огромные площади были заняты складами с плоскими крышами, похожими на гигантские спичечные коробки. Что касается ящиков, ковров, контейнеров, то ими были завалены все проходы, и продвигаться приходилось зигзагообразно, по узким тропинкам, заставленным автопогрузчиками.
Сухогруз «Шип Харбор» мирно дремал у дальнего причала и напоминал десятиэтажный черный дом. Я не предполагал увидеть такую махину. У крутого трапа стояли двое крепких ребят, матрос и офицер. Они громко смеялись, веселя друг друга неприличными шуточками.
— Мне нужен Джаспер Конн, — сказал я, приблизившись к ним. У обоих был такой вид, словно они ожидали нападения.
— Кто вы?
Я назвался. Они переглянулись, затем матрос свистнул, да так, что у меня уши заложило. Возле юрта появилась морда в фуражке с крабом. Задрав олову, офицер крикнул:
— Лем, проводи этого малого к капитану.
Фуражка кивнула. Я взялся за поручни и отсчитал двадцать семь ступеней, пока взобрался на посудину.
— Капитан сегодня не очень-то приветливый. Не перечьте ему, не то придется выплывать на берег минуя трап, -сказал ожиревший морж, когда я очутился на борту.
Этот шарообразный, со щеткой усов и плоской головой, человек, при шторме, очевидно, катается по палубе, как бильярдный шар по сукну.
— Вряд ли. Я ему нужен.
— Ваше дело. Пошли.
Передвигался толстяк на удивление ловко, с легкостью взбегая по узким крутым лестницам, ширина которых точно соответствовала объему его бедер. С таким не разойдешься.
— Еще не разгружались? -спросил я, не зная для чего.
— Завтра приступим. Выбились из графика, опоздали на двое суток и на второй день не дают грузчиков. Режим здесь строгий. Опоздал-пеняй на себя.
— Простой — дорогое удовольствие.
— Конечно. Но кэп впал в печаль. Так бы он все устроил, не впервой, а сейчас ему не до груза.
— Я в курсе.
Морж подвел меня к каюте и ткнул в ее дверь толстым пальцем.
— Здесь. Только без меня.
Мой провожатый резко повернулся и упорхнул, будто у него в одночасье выросли крылья.
Я постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Джаспер Конн находился в весьма разогретом состоянии. На столе валялось несколько пустых бутылок из-под скотча, капитан добивал ту, что еще содержала немного жидкости. От одной рюмки этой дряни я полез бы на стену, но Конн сохранял вертикальное положение, сидя на стуле, и еще как-то реагировал на окружающий мир. Жил он скромно. Наверняка на судне нашлась бы каюта побольше этой, но он, очевидно, признавал законы морского братства. Правда, она была двойная. Его реакция на мое появление была такой, как если бы в дверь влетела сине-зеленая муха. Слава богу, в данный момент у него не хватало ловкости, чтобы выловить ее и прихлопнуть.
— Вы нашли записную книжку сестры? Он попытался встать, но не смог. Китель валялся на полу, но вряд ли он намеревался поднять его и надеть. Па мускулистом торсе на фоне загорелой кожи белели подтяжки, волосы, так тщательно уложенные днем, торчали в разные стороны и падали на глаза.
— Они мне ответят за Нелли! Я сниму с них шкуру живьем. Садись, парень, выпей со мной. Мы найдем их.
Я взял стул и сел рядом с ним. Выглядел он совершенно потерянным, на лице остались следы слез. Мутные глаза временами вспыхивали, как зажженные спички, но тут же гасли. Он положил мне руку на плечо и очень тихо проговорил:
— У меня никого, кроме нее, не было. Я воспитывал ее, она меня. Мы были матерью и отцом друг для друга, мы были братом и сестрой. Мы были друзьями. Понимаишь, браток?
Мне показалось, что моя ключица сейчас треснет под его пальцами.
— Вы знаете кто это сделал? Он нахмурил сросшиеся брови и бросил на меня быстрый взгляд.
— Я найду их. Слышишь, браток, найду! Если ты мне поможешь, я сделаю тебя богатым человеком. Ты же обещал помочь мне, так?
— Обещал.
— Тогда иди, черт подери!
Я снял его руку со своего плеча и встал.
— Зайдите ко мне утром в контору. Мы и впрямь теряем время.
Я бросил на стол свою визитную карточку. Даже не взглянув на клочок картона, он неожиданно ударил кулаком по столу.
— Нет! Так они своего не добьются, макрели вонючие!
Дальше пошла игра изысканных выражений, которыми так богат лексикон портового люда. Я вышел из каюты. Сегодня на мою долю винных паров досталось куда больше нормы, и это несколько раздражало. Мне пришлось немного поблуждать по катакомбам, прежде чем я смог найти выход. От дверей одной из кают до меня долетел знакомый голос. Это «морж» разговаривал с каким-то человеком в штатском. На моряка, вернувшегося с берега, тот не был похож, скорее, он смахивал на клерка. Узкий, длинный, в роговых очках. Они забавно смотрелись в паре, каждый из них имел то, чего не хватало другому. И наоборот. Если их смешать, как две краски, то получилось бы два нормальных стандартных человека. Тон в разговоре, похоже, задавал худощавый.
— Наше терпение может лопнуть, Лем. Если Конн не угомонится, займешься разгрузкой сам. Мы посодействуем. В конце концов, ты можешь заменить Конна если что…
— Нет. Без его связей я ничего не сделаю.
— Не будь идиотом. Незаменимых нет. Мы верим в твою надежность.
Я не стал задерживаться. Все эти дрязги и заговоры мне надоели. Выбравшись на палубу, я прошел к трапу и спустился вниз. Мальчики все еще травили анекдоты.
— По дому не тоскуете? — спросил я.
— Груз скинем, тогда отпустят. Видел капитана?
— Лучше бы не видеть.
— Нет. Он отличный малый, и сестренка его была симпатичная… Жаль парня.
— Жаль, — согласился я и ушел. За вторым по счету складом трое парней сверкали ножичками. Правда, недостаточно профессионально. Когда двое хотят пырнуть одного — это несправедливо. Так я привык считать. Пришлось вмешаться. Темнокожего мальчишку прижали к стене и занесли над ним острие самодельной заточки, когда я чудом успел лягнуть по ребрам малого с ножом. Он отлетел в сторону и врезался в стеллаж из бочек. Нож выпал. Парень завопил, как баран на бойне. Его дружок прыгнул на меня, но я поймал его за ремень и перебросил через себя. Сопляки, им было не больше пятнадцати, по они уже считали себя вправе распоряжаться чьей-то жизнью.
Мальчишка замер, не зная, наверное, как быть. То ли сказать мне спасибо, то ли прирезать меня.
— Что им от тебя надо?
Он молча смотрел на меня, как затравленный волчонок и слизывал сухим языком пот с лица. Так продолжалось секунды две, потом он бросил нож, схватил с земли какой-то сверток и кинулся бежать. Я хотел нагнать его, но тот. что выбивал головой пробки из бочек, успел подставить мне ножку. Пришлось покататься по асфальту. Я всегда считал, что бить надо наверняка, а тут пожалел деток, вот и результат. Перед глазами выросли две кожаные куртки, четыре кулака и нож.
— Зря ты полез, гнида! -злобно рыкнул длинный.
Я не терпел оскорблений. Зацепив ногой его ходули, я крутанулся вправо, делая захват левой. Длинный запутался как в паутине и вновь вернулся к бочкам. На сей раз он уже не встанет. Его дружка я накрыл, собой, не успел тот и пяти шагов сделать. Прижав его к земле, я вывернул ему кисть и снял с пальцев кастет.
— Года три получишь, лупоглазый.
— Смотри, дядя, Блэк тебя наколет на шип, — прохрипел пацан, скрипя зубами.
Я встал и поднял его за щкирку на ноги.
— Нет у меня времени, шкет. Но если ты мне попадешься еще раз, то я займусь тобой основательно.
Сопляка я отшвырнул вправо, его кастет влево. Длинный у бочек все еще считал звезды. Я отряхнулся и направился к шлагбауму.
Моя машина стояла там, где я ее оставил. У нее было одно достоинство — она всегда меня дожидалась. Даже в районе порта ни один бродяга не позарится на такую рухлядь. Я сел за руль и выехал на набережную. Когда свернул на Шестую авеню, то заметил того малого, что пять минут назад сбежал от меня. Мы двигались в одном направлении, и он меня не видел. Я остановился, вышел из машины и двинулся вслед за ним. Темнота улицы съедала нас обоих своей чернотой, но если я его еще как-то мог видеть, то он меня нет. Свернув в переулок, парень прошел пару домов и юркнул в подворотню. Когда я очутился там же, то обнаружил пустой двор, похожий на каменный мешок. Два дома с выбитыми окнами пустовали. В том, что слева, еще теплилась жизнь. Жизнь нищих, остановившихся у последней черты. Когда уже никто ничего не боится. Даже смерти.
Я вошел в полуразвалившийся подъезд, как ни странно, в нем горела лампочка. Ее света хватало, чтобы увидеть ступени. Единственный звук, который я различил, исходил из подвала. Похоже, кто-то хлопнул дверью. Я спустился вниз и попал в узкий коридор, увешанный ржавыми трубами, с которых капала вода. Лампочка, еще более тусклая, чем в подъезде, еле освещала бетонные стены и несколько дверей с левой стороны. Я подошел к ближайшей и прислушался. Тишина. Из третьей двери сквозь щель пробивалась узкая полоска света и доносились тихие голоса. Я расстегнул пиджак, достал револьвер из наплечной кобуры, сунул его за пояс и, повернув ручку, толкнул дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36