Вам их нужно оттуда забрать, а мне — вывезти за границу. Вы знаете и эту виллу и ее хозяина, адвоката Месароша.
— Хорошо, — согласилась я. — В этом я готова вам помочь. Но вам известно, что в пятьдесят пятом году вилла была конфискована и основательно перестроена?
— Известно. Карой по памяти нарисовал план дома и пометил на нем место, где спрятал клад.
Меннель достал из кармана план виллы и показал мне. Я сказала ему, что с помощью такой подробной схемы нам, возможно, и удастся найти сокровища. Меннель вроде бы смягчился. «Может быть, все образуется, раз я пообещала ему помочь, и он отстанет от Казмера?» — мелькнула у меня надежда.
— И еще один вопрос мы с вами должны обсудить, мадам, — снова заговорил Меннель. — Шефы решили отвести вас от активной работы, как у нас говорят, «законсервировать». Все ваши связи мы передадим Гезе Салаи. Вы его знаете?
— Нет, не знаю, — сказала я, — даже имени такого не слышала.
— В настоящее время он в Балатонфюреде. Я вызвал его сюда открыткой за подписью «Сильвия». Разумеется, шифрованным текстом. Салаи появится у вас девятнадцатого. — Он достал записную книжку и показал мне запись. — Запомните этот текст. Он будет вашим паролем.
Я внимательно прочитала этот странный текст, но истинный смысл его был такой: «Жду в Эмеде». Я спросила Меннеля, как Салаи поймет, где именно его будут ждать и кто? Меннель ответил:
— Он все знает. — И добавил: — Салаи отличный разведчик. У него только один недостаток — он болезненно ревнив.
— Наверное, у него есть на то причины? — заметила я.
— Чепуха! — заносчиво воскликнул этот самовлюбленный мальчишка. — Мы живем в атомном веке.
И рассказал о своей поездке в Париж, о том, как познакомился там с Беатой Кюрти и сделал ее своей любовницей, предварительно завербовав для работы на «Ганзу». А Беата, вернувшись в Венгрию, в свою очередь, завербовала Гезу Салаи. Меннель встречался с Салаи в прошлом году в Ливорно, и тогда-то у Салаи возникли подозрения насчет Меннеля и Беаты. Меннель, как мог, пытался разубедить Салаи, доказать, что между ним и Беатой ничего не было… Я слушала хвастливую болтовню Меннеля о его любовных похождениях, а в голове у меня зарождался, правда, не очень ясно, план, как избавиться от этого наглеца. Строился мой план на том, что Салаи болезненно ревнив. Шли дни, я старалась избегать встреч с Меннелем и думала только об одном: как спасти от гибели Казмера. В один из вечеров я в совершенном отчаянии пришла к Матэ и призналась ему, что уже несколько лет нахожусь на службе шпионской фирмы «Ганза». Я рассказала и о задании, с которым сюда прибыл Меннель. Но быть до конца откровенной я не решилась, видя, как тяжело перенес Матэ мое признание. Я даже пожалела, что вообще пришла и рассказала ему об этом. Матэ пообещал мне тогда, что попытается найти выход.
В субботу после полудня в Эмед приехал Геза Салаи. Мы познакомились, поговорили. Он был чем-то обеспокоен.
— Нет, не хочу я быть никаким руководителем никакой группы, — наотрез отказался он. — Где Меннель? Я сам поговорю с этим проходимцем.
— С ним вы не поговорите, — сказала я ему. — Он не желает с вами встречаться.
— Подонок! — вскипел Салаи. — Последний подонок! Наверняка опять путается где-нибудь с Беатой?
И тут я решила подлить масла в огонь.
— Со вчерашнего дня, — соврала я ему. — Я, правда, не знала, что девица, приехавшая к нему из Будапешта, ваша невеста.
— Где они?
— Не знаю. Он устроил ее на квартиру к какой-то хозяйке. Но должна вам сказать, что они там чувствуют себя неплохо. Девица хорошенькая. Только они как будто чего-то и кого-то боятся, встречаются тайком, и Меннель все время ругает ее жениха, называет его, простите, дубиной. Вы уж извините, я не знала, что вы и есть ее жених.
— Мадам, — взмолился Салаи, весь кипя от негодования, — я заклинаю вас господом богом, постарайтесь узнать, где они!
— Нет, я боюсь Меннеля, — сказала я ему. — Не решусь с ним связываться. Вы сами знаете, какой это опасный человек. Меннель хвастался мне — не знаю, насколько это соответствует действительности, — что провел несколько бурных ночей с одной хорошенькой девочкой в Италии. И так ловко все устроил, что ее возлюбленный ничего не заметил. Я хотела растравить Салаи, заставить его возненавидеть и убить Меннеля.
Вечером, когда Меннель собирался куда-то идти, я предупредила его:
— Я говорила с Салаи. Все в порядке, он придет на встречу. Но будьте осторожны. Он уверен, что здесь у вас его невеста, что вы где-то ее прячете.
— Я очень хотел бы, чтобы она была здесь, — рассмеялся Меннель. — Но — увы!
— Да, и еще, — остановила я его уже на пороге. — Семьдесят шестой подал сигнал срочного вызова. Просит встречи с вами. Материалы он согласен передать только лично вам.
— Где и когда?
— Завтра в восемь утра. Он опасается, что попал в поле зрения милиции. Сюда он прийти не может. В общественном месте тоже встречаться не согласен. Просит прибыть вас на озеро, на мыс с тремя ивами, туда, где вы вчера после обеда загорали. Он советует ехать на лодке.
— Почему?
— С лодки вам будет виден весь берег. Если вы заметите за семьдесят шестым наблюдение, к берегу не причаливайте, идите вдоль камышей. Тогда семьдесят шестой сам доберется к вашей лодке вплавь. Если же не заметите ничего подозрительного, выходите на берег.
— Хорошо, — сказал Меннель. — Передайте, что я согласен.
— Деньги захватите с собой, — напомнила я.
Вечером я несколько раз звонила Салаи в отель, пока наконец уже за полночь не застала его в номере.
— Геза? — переспросила я, постаравшись как можно сильнее изменить свой голос, так, чтобы он звучал звонче, как у молоденькой девушки.
— Да, Геза Салаи слушает. С кем я говорю?
— Я думала, ты сам узнаешь меня по голосу. Ну да неважно. Я видела тебя на днях в Эмеде. А вчера вечером я была вместе с Беатой в ресторане. Один симпатичный немчик был с ней. Меннель, кажется. Они все над тобой потешались. Потом немец уехал. Но когда они прощались, я слышала, что они договорились встретиться завтра утром в восемь на озере, на мысе возле трех ив. Знаешь, где это?
— Не знаю.
— Ну так узнай! Где-то вблизи виллы профессора Табори… — сказала я и положила трубку.
Я презирала себя в эти минуты. Но еще больше ненавидела Меннеля. И вообще весь мир. И хотела я только одного: спасти Казмера.
— Если б я знал, — перебил рассказ сестры профессор Табори, — я немедленно прекратил бы все это безумие.
Казмер был настолько потрясен, что не мог произнести ни слова. Он сидел, опустив голову и сжав виски ладонями.
— И все это ради меня? — в конце концов в отчаянии проговорил он. — Но разве я просил тебя убивать человека? Какой-то заколдованный круг. Теперь мне понятно, почему Салаи отпирается. Знает, что ты его не выдашь. Тогда тебе пришлось бы выдать и самое себя. А против него улик нет!
— Я понимаю вас, господин инженер, — сказал Хубер, поднявшись из кресла и подойдя к Казмеру. — Но советую вам не терять голову.
— В ваших советах я вообще не нуждаюсь, — раздраженно ответил тот. — А советов мне надавали более чем достаточно.
— Хорошо. Никаких советов. Однако выслушать меня вы можете? Ситуация, конечно, трудная. Но доверьтесь мне. Вы же видите, что до сих пор я все время защищал вас. Мой долг помочь вам, спасти вашу семью от сетей Брауна.
— Кто поручил вам это? — спросил Казмер.
— Ваш отец.
— Мой отец жив?
— Да. Он живет в Южной Америке.
— Ты знала это? — повернувшись к матери, взволнованно спросил Казмер. — Я хочу наконец знать о своем отце все! Все!
— Минуточку, — остановил его Хубер. — Желание ваше вполне законно. Но пока довольствуйтесь и этим. Мы с ним друзья. Он офицер американской разведки. В прошлом — венгр, сейчас — американский гражданин. Он давно и внимательно следит за вашей жизнью. От меня он узнал, что замышляют против вас люди Брауна. Мы подробно обсудили с ним это дело и придумали, как вам помочь. Вам, вашей матери и ее брату. Вы должны верить мне. Вы знаете, я выдал венгерским властям агентуру «Ганзы» для того только, чтобы вырвать вас из ее хищных лап.
— Куда я попал? — в отчаянии воскликнул Казмер. — Приемная мать — шпионка «Ганзы», родной отец — американский Шпион. А ты, дядя?! — повернувшись к профессору, спросил он вдруг. — Ты чей шпион? Мне ты можешь сказать все, не стесняясь, по-родственному. — И, отчаянно махнув рукой, он снова повернулся к Хуберу. — Рассказывайте дальше. Кто он, мой отец: миллионер? Генерал? Каков собой? Высокий? Маленький?
— Сынок, — остановила его мать. — Я сама расскажу тебе все о твоем отце. Но сейчас я умоляю тебя выслушать до конца предложение господина Хубера. Время идет. Ему уже пора уезжать. Ведь от этих минут зависит наша жизнь или смерть.
— Ладно, пусть говорит, — опустошенно сказал Казмер, пряча лицо в ладони.
— Браун хочет заставить вас, господин инженер, работать на себя. Быть его шпионом в Москве. Конечно, вы можете считать, что никто вас к этому не сумеет принудить. Но вы глубоко заблуждаетесь: сумеют. Ведь в руках Брауна и его банды судьба, жизнь вашей матери и ее брата. Повторяю, мы с вашим отцом долго ломали голову над всем этим, прежде чем додумались до единственно приемлемого решения. Вот оно. Вы даете формально — подчеркиваю, только формально — подписку о сотрудничестве с американской разведкой и о том, что, будучи в Москве, согласны выполнять ее задания.
— Да вы с ума сошли?! — воскликнул изумленно Казмер.
— Еще минуту терпения, — остановил его Хубер. — Я повторяю: речь идет лишь о формальном вашем согласии. Ваш отец покажет эту бумажку своему шефу. На этом основании американцы прикрикнут на руководителей «Ганзы». И тем ничего больше не останется, как примириться со свершившимся. С этого момента вы будете уже под защитой вашего отца, под эгидой американского флага. Отец ваш никаких заданий вам давать, естественно, не станет. Он попросту уничтожит вашу расписку. Могу вам в этом поклясться. И поймите: это единственная для вас возможность выбраться из западни. А гарантией моих слов является уже то, что я намеренно провалил, выдал венгерским властям всю брауновскую агентуру. Хотя ее услугами могли бы с успехом пользоваться те же американцы. Итак, вот ваша подписка. Прочитайте ее внимательно.
Хубер достал из кармана лист бумаги с напечатанным на машинке текстом и протянул его Казмеру.
Тот взял бумагу, начал читать.
Комната и все вокруг него пришло в медленное вращение.
«Если я сейчас подпишу этот мерзкий документ о своем предательстве, — думал он, — я вполне заслужу, чтобы меня вздернули на первом же суку. А если не подпишу? Тогда для мамы один путь: в тюрьму. Пусть она не родная мне мать, но она вырастила меня как любящая, как самая родная! Разве можно отречься от всего, что тысячами незримых нитей навек связывает нас с нею?»
— А если эту расписку у вас обнаружат? — засомневалась вдруг Бланка Табори.
— Вы меня недооцениваете, — улыбнувшись, возразил Хубер. — Как вы думаете, зачем я потребовал для себя дипломатический паспорт у полковника Кары? До чешской границы меня проводит майор Балинт, а дальше — чешские чекисты. Доверьтесь мне, господин инженер!
— И если я подпишусь под обязательством, они оставят в покое мою мать?
— Я дал вам слово, — повторил Хубер.
Казмер взглянул на мать. Выхода не было, приходилось вверять свою судьбу Хуберу.
— Хорошо, я подпишу, но вы отдадите мне и магнитофонную пленку, — заявил Казмер.
Хубер извлек из кармана крохотный магнитофон и протянул его Казмеру.
Казмер взял авторучку и поставил свою подпись под печатным текстом.
— Но запомните: ничьим агентом я ни при каких обстоятельствах не стану, — предупредил он. — Это прошу помнить всегда. Отца своего я не знаю. Мне ничего о нем не известно. Но если он не сдержит своего слова, пусть он будет проклят навеки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Хорошо, — согласилась я. — В этом я готова вам помочь. Но вам известно, что в пятьдесят пятом году вилла была конфискована и основательно перестроена?
— Известно. Карой по памяти нарисовал план дома и пометил на нем место, где спрятал клад.
Меннель достал из кармана план виллы и показал мне. Я сказала ему, что с помощью такой подробной схемы нам, возможно, и удастся найти сокровища. Меннель вроде бы смягчился. «Может быть, все образуется, раз я пообещала ему помочь, и он отстанет от Казмера?» — мелькнула у меня надежда.
— И еще один вопрос мы с вами должны обсудить, мадам, — снова заговорил Меннель. — Шефы решили отвести вас от активной работы, как у нас говорят, «законсервировать». Все ваши связи мы передадим Гезе Салаи. Вы его знаете?
— Нет, не знаю, — сказала я, — даже имени такого не слышала.
— В настоящее время он в Балатонфюреде. Я вызвал его сюда открыткой за подписью «Сильвия». Разумеется, шифрованным текстом. Салаи появится у вас девятнадцатого. — Он достал записную книжку и показал мне запись. — Запомните этот текст. Он будет вашим паролем.
Я внимательно прочитала этот странный текст, но истинный смысл его был такой: «Жду в Эмеде». Я спросила Меннеля, как Салаи поймет, где именно его будут ждать и кто? Меннель ответил:
— Он все знает. — И добавил: — Салаи отличный разведчик. У него только один недостаток — он болезненно ревнив.
— Наверное, у него есть на то причины? — заметила я.
— Чепуха! — заносчиво воскликнул этот самовлюбленный мальчишка. — Мы живем в атомном веке.
И рассказал о своей поездке в Париж, о том, как познакомился там с Беатой Кюрти и сделал ее своей любовницей, предварительно завербовав для работы на «Ганзу». А Беата, вернувшись в Венгрию, в свою очередь, завербовала Гезу Салаи. Меннель встречался с Салаи в прошлом году в Ливорно, и тогда-то у Салаи возникли подозрения насчет Меннеля и Беаты. Меннель, как мог, пытался разубедить Салаи, доказать, что между ним и Беатой ничего не было… Я слушала хвастливую болтовню Меннеля о его любовных похождениях, а в голове у меня зарождался, правда, не очень ясно, план, как избавиться от этого наглеца. Строился мой план на том, что Салаи болезненно ревнив. Шли дни, я старалась избегать встреч с Меннелем и думала только об одном: как спасти от гибели Казмера. В один из вечеров я в совершенном отчаянии пришла к Матэ и призналась ему, что уже несколько лет нахожусь на службе шпионской фирмы «Ганза». Я рассказала и о задании, с которым сюда прибыл Меннель. Но быть до конца откровенной я не решилась, видя, как тяжело перенес Матэ мое признание. Я даже пожалела, что вообще пришла и рассказала ему об этом. Матэ пообещал мне тогда, что попытается найти выход.
В субботу после полудня в Эмед приехал Геза Салаи. Мы познакомились, поговорили. Он был чем-то обеспокоен.
— Нет, не хочу я быть никаким руководителем никакой группы, — наотрез отказался он. — Где Меннель? Я сам поговорю с этим проходимцем.
— С ним вы не поговорите, — сказала я ему. — Он не желает с вами встречаться.
— Подонок! — вскипел Салаи. — Последний подонок! Наверняка опять путается где-нибудь с Беатой?
И тут я решила подлить масла в огонь.
— Со вчерашнего дня, — соврала я ему. — Я, правда, не знала, что девица, приехавшая к нему из Будапешта, ваша невеста.
— Где они?
— Не знаю. Он устроил ее на квартиру к какой-то хозяйке. Но должна вам сказать, что они там чувствуют себя неплохо. Девица хорошенькая. Только они как будто чего-то и кого-то боятся, встречаются тайком, и Меннель все время ругает ее жениха, называет его, простите, дубиной. Вы уж извините, я не знала, что вы и есть ее жених.
— Мадам, — взмолился Салаи, весь кипя от негодования, — я заклинаю вас господом богом, постарайтесь узнать, где они!
— Нет, я боюсь Меннеля, — сказала я ему. — Не решусь с ним связываться. Вы сами знаете, какой это опасный человек. Меннель хвастался мне — не знаю, насколько это соответствует действительности, — что провел несколько бурных ночей с одной хорошенькой девочкой в Италии. И так ловко все устроил, что ее возлюбленный ничего не заметил. Я хотела растравить Салаи, заставить его возненавидеть и убить Меннеля.
Вечером, когда Меннель собирался куда-то идти, я предупредила его:
— Я говорила с Салаи. Все в порядке, он придет на встречу. Но будьте осторожны. Он уверен, что здесь у вас его невеста, что вы где-то ее прячете.
— Я очень хотел бы, чтобы она была здесь, — рассмеялся Меннель. — Но — увы!
— Да, и еще, — остановила я его уже на пороге. — Семьдесят шестой подал сигнал срочного вызова. Просит встречи с вами. Материалы он согласен передать только лично вам.
— Где и когда?
— Завтра в восемь утра. Он опасается, что попал в поле зрения милиции. Сюда он прийти не может. В общественном месте тоже встречаться не согласен. Просит прибыть вас на озеро, на мыс с тремя ивами, туда, где вы вчера после обеда загорали. Он советует ехать на лодке.
— Почему?
— С лодки вам будет виден весь берег. Если вы заметите за семьдесят шестым наблюдение, к берегу не причаливайте, идите вдоль камышей. Тогда семьдесят шестой сам доберется к вашей лодке вплавь. Если же не заметите ничего подозрительного, выходите на берег.
— Хорошо, — сказал Меннель. — Передайте, что я согласен.
— Деньги захватите с собой, — напомнила я.
Вечером я несколько раз звонила Салаи в отель, пока наконец уже за полночь не застала его в номере.
— Геза? — переспросила я, постаравшись как можно сильнее изменить свой голос, так, чтобы он звучал звонче, как у молоденькой девушки.
— Да, Геза Салаи слушает. С кем я говорю?
— Я думала, ты сам узнаешь меня по голосу. Ну да неважно. Я видела тебя на днях в Эмеде. А вчера вечером я была вместе с Беатой в ресторане. Один симпатичный немчик был с ней. Меннель, кажется. Они все над тобой потешались. Потом немец уехал. Но когда они прощались, я слышала, что они договорились встретиться завтра утром в восемь на озере, на мысе возле трех ив. Знаешь, где это?
— Не знаю.
— Ну так узнай! Где-то вблизи виллы профессора Табори… — сказала я и положила трубку.
Я презирала себя в эти минуты. Но еще больше ненавидела Меннеля. И вообще весь мир. И хотела я только одного: спасти Казмера.
— Если б я знал, — перебил рассказ сестры профессор Табори, — я немедленно прекратил бы все это безумие.
Казмер был настолько потрясен, что не мог произнести ни слова. Он сидел, опустив голову и сжав виски ладонями.
— И все это ради меня? — в конце концов в отчаянии проговорил он. — Но разве я просил тебя убивать человека? Какой-то заколдованный круг. Теперь мне понятно, почему Салаи отпирается. Знает, что ты его не выдашь. Тогда тебе пришлось бы выдать и самое себя. А против него улик нет!
— Я понимаю вас, господин инженер, — сказал Хубер, поднявшись из кресла и подойдя к Казмеру. — Но советую вам не терять голову.
— В ваших советах я вообще не нуждаюсь, — раздраженно ответил тот. — А советов мне надавали более чем достаточно.
— Хорошо. Никаких советов. Однако выслушать меня вы можете? Ситуация, конечно, трудная. Но доверьтесь мне. Вы же видите, что до сих пор я все время защищал вас. Мой долг помочь вам, спасти вашу семью от сетей Брауна.
— Кто поручил вам это? — спросил Казмер.
— Ваш отец.
— Мой отец жив?
— Да. Он живет в Южной Америке.
— Ты знала это? — повернувшись к матери, взволнованно спросил Казмер. — Я хочу наконец знать о своем отце все! Все!
— Минуточку, — остановил его Хубер. — Желание ваше вполне законно. Но пока довольствуйтесь и этим. Мы с ним друзья. Он офицер американской разведки. В прошлом — венгр, сейчас — американский гражданин. Он давно и внимательно следит за вашей жизнью. От меня он узнал, что замышляют против вас люди Брауна. Мы подробно обсудили с ним это дело и придумали, как вам помочь. Вам, вашей матери и ее брату. Вы должны верить мне. Вы знаете, я выдал венгерским властям агентуру «Ганзы» для того только, чтобы вырвать вас из ее хищных лап.
— Куда я попал? — в отчаянии воскликнул Казмер. — Приемная мать — шпионка «Ганзы», родной отец — американский Шпион. А ты, дядя?! — повернувшись к профессору, спросил он вдруг. — Ты чей шпион? Мне ты можешь сказать все, не стесняясь, по-родственному. — И, отчаянно махнув рукой, он снова повернулся к Хуберу. — Рассказывайте дальше. Кто он, мой отец: миллионер? Генерал? Каков собой? Высокий? Маленький?
— Сынок, — остановила его мать. — Я сама расскажу тебе все о твоем отце. Но сейчас я умоляю тебя выслушать до конца предложение господина Хубера. Время идет. Ему уже пора уезжать. Ведь от этих минут зависит наша жизнь или смерть.
— Ладно, пусть говорит, — опустошенно сказал Казмер, пряча лицо в ладони.
— Браун хочет заставить вас, господин инженер, работать на себя. Быть его шпионом в Москве. Конечно, вы можете считать, что никто вас к этому не сумеет принудить. Но вы глубоко заблуждаетесь: сумеют. Ведь в руках Брауна и его банды судьба, жизнь вашей матери и ее брата. Повторяю, мы с вашим отцом долго ломали голову над всем этим, прежде чем додумались до единственно приемлемого решения. Вот оно. Вы даете формально — подчеркиваю, только формально — подписку о сотрудничестве с американской разведкой и о том, что, будучи в Москве, согласны выполнять ее задания.
— Да вы с ума сошли?! — воскликнул изумленно Казмер.
— Еще минуту терпения, — остановил его Хубер. — Я повторяю: речь идет лишь о формальном вашем согласии. Ваш отец покажет эту бумажку своему шефу. На этом основании американцы прикрикнут на руководителей «Ганзы». И тем ничего больше не останется, как примириться со свершившимся. С этого момента вы будете уже под защитой вашего отца, под эгидой американского флага. Отец ваш никаких заданий вам давать, естественно, не станет. Он попросту уничтожит вашу расписку. Могу вам в этом поклясться. И поймите: это единственная для вас возможность выбраться из западни. А гарантией моих слов является уже то, что я намеренно провалил, выдал венгерским властям всю брауновскую агентуру. Хотя ее услугами могли бы с успехом пользоваться те же американцы. Итак, вот ваша подписка. Прочитайте ее внимательно.
Хубер достал из кармана лист бумаги с напечатанным на машинке текстом и протянул его Казмеру.
Тот взял бумагу, начал читать.
Комната и все вокруг него пришло в медленное вращение.
«Если я сейчас подпишу этот мерзкий документ о своем предательстве, — думал он, — я вполне заслужу, чтобы меня вздернули на первом же суку. А если не подпишу? Тогда для мамы один путь: в тюрьму. Пусть она не родная мне мать, но она вырастила меня как любящая, как самая родная! Разве можно отречься от всего, что тысячами незримых нитей навек связывает нас с нею?»
— А если эту расписку у вас обнаружат? — засомневалась вдруг Бланка Табори.
— Вы меня недооцениваете, — улыбнувшись, возразил Хубер. — Как вы думаете, зачем я потребовал для себя дипломатический паспорт у полковника Кары? До чешской границы меня проводит майор Балинт, а дальше — чешские чекисты. Доверьтесь мне, господин инженер!
— И если я подпишусь под обязательством, они оставят в покое мою мать?
— Я дал вам слово, — повторил Хубер.
Казмер взглянул на мать. Выхода не было, приходилось вверять свою судьбу Хуберу.
— Хорошо, я подпишу, но вы отдадите мне и магнитофонную пленку, — заявил Казмер.
Хубер извлек из кармана крохотный магнитофон и протянул его Казмеру.
Казмер взял авторучку и поставил свою подпись под печатным текстом.
— Но запомните: ничьим агентом я ни при каких обстоятельствах не стану, — предупредил он. — Это прошу помнить всегда. Отца своего я не знаю. Мне ничего о нем не известно. Но если он не сдержит своего слова, пусть он будет проклят навеки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39