Известная вам документация нас не очень интересует. Достанем — хорошо, но важнее всего для нас Борши! Мы просто не можем отказаться от него. Вот я и хочу попросить вас: поезжайте в Будапешт и восстановите нам связь с Борши.
— Это была бы напрасная трата сил, — отказался Шалго, дивясь про себя столь странному предложению Шавоша: ведь он только что сказал ему, что не выполнил аналогичного приказа французов. Чего хочет, собственно, этот Шавош? И вслух он добавил: — Нет в наших руках ничего такого, чем можно было бы «прижать» Борши.
Шавош усмехнулся, и морщинки на его лице снова бросились врассыпную по всему лицу.
— А если есть? Если у нас есть материал, с помощью которого мы сможем без всякого риска для себя заставить его работать на нас?
Шалго становилось все больше не по себе. Он скрестил свои пухлые руки на груди и ничего не отвечал, делая вид, что вся эта история совершенно не интересует его. Зато полковник все так же с жаром продолжал:
— Ну, а если мы все же располагаем убедительными доказательствами, что Кальман в самом деле был агентом фон Шликкена? И документально сможем подтвердить, что это он был виновником провала группы Татара?
Шалго был поражен; Он не хотел верить тому, что услышал, и наугад бросил:
— Это же чушь! Вы и сами хорошо знаете, что Кальман никогда не был предателем!
— Конечно, знаю! И тем не менее мы можем доказать это. В нашем распоряжении имеются такие документики, что нет в мире суда, который решился бы снять с него обвинение в предательстве.
— Интересно, — сказал Шалго и тут же стал прикидывать, какие же «документики» могли находиться в руках Шавоша.
И он быстро разгадал замысел Шавоша: ведь он-то точно знал, что Кальман не предатель, поскольку ему была известна и вся история предательства группы Татара и сам предатель; правда, он, Шалго, никогда не говорил об этом Кальману, надеясь, что Кальман никогда не узнает этого. Шалго поднял глаза на Шавоша и с отвращением посмотрел ему в лицо.
— Какой же вы жестокий человек, полковник. Неужели вы способны погубить собственного племянника?
Лицо Шавоша передернулось — замечание Шалго больно задело его.
— Вполне возможно, что мои действия кажутся вам жестокими, — возразил он осторожно. — Но это совсем не так. Это просто моя принципиальность…
Толстяк нетерпеливо отмахнулся:
— Принципиальность? Давайте не будем обманывать друг друга, полковник. Мы оба с вами — игрушки в чужих руках. Э, да все равно, продолжайте. Извините, что я вас перебил. Но меня всегда злит, когда вполне понятные вещи замаскировываются высокопарными словами.
— Вы что же, считаете меня негодяем?
— Ничего подобного, полковник. Я считаю вас просто жестоким человеком, который способен погубить даже собственного племянника, если интересы «Интеллидженс сервис» требуют этого. А вы боитесь, не смеете возразить.
— Так вот слушайте, — слегка повышая голос и чуточку торжественно начал Шавош. — Я приемлю ваш эпитет «жестокий» и подтверждаю, что, если Кальман Борши стал предателем, перебежав на сторону коммунистов, я без колебания убью его, хотя потом и буду горевать по нем, потому что люблю его! Вы, Шалго, не способны этого понять, потому что вы жалкий обыватель, у вас действительно нет никаких принципов. Вы лишь ради собственной корысти любите свою профессию и занимаетесь ею со страстью картежника.
Шалго с усмешкой выслушал выпад разгневанного Шавоша. Нет, он не оскорбился, напротив, даже был рад, что ему удалось вывести Шавоша из себя.
— Браво, полковник! Я жалкий обыватель! Но и у меня тоже есть кое-какие принципы. Если вас интересует, я могу их вам перечислить.
Он поудобнее уселся в кресле, закурил сигару и сквозь облако табачного дыма посмотрел на морщинистое лицо Шавоша, который, чтобы дать улечься своему гневу, снова сидел строгий и подтянутый.
— Мой первый принцип: я не поеду в Будапешт и не стану вербовать вашего племянника. Если же я узнаю, что вы пытаетесь это сделать сами, я помешаю вам.
Шавош уже полностью обрел спокойствие и, пожалуй, несколько высокомерно, заметил:
— А вы не считаете, что сами находитесь у нас в руках?
— О да! Только ведь и я не дурак, мой дорогой. Это вы можете видеть хотя бы из того материала, что я передал вам. Вы, полковник, не захотите разделаться со мной до тех пор, пока я располагаю известной вам информацией. Думаю, что вас все же интересует, кто из сотрудников ваших резидентур в Европе работает и на нас. А вот Оскар Шалго знает этих людей.
— Говорите яснее! — нетерпеливо перебил его Шавош. Он почувствовал, что намеки Шалго небеспредметны.
— Я говорю совершенно ясно, вы уже знаете, кто из людей в вашей венской миссии находится у меня на службе?
— Не болтайте ерунды.
— Не верите? — И Шалго продолжал с легким оттенком гордости: — А если я скажу, например, что вы принесли в жертву Пете и послали его к несуществующему агенту, вручив ему не шифровку, а бессмысленный набор цифр?
Как Шавош ни старался сохранить спокойствие, он побледнел.
— Откуда вам это известно?
— Уж не думаете ли вы, что я задаром открою вам этот секрет? — удивился Шалго. — Я готов сотрудничать с вами, но запомните — как равный с равным. Как компаньон! И если вы умный человек, вы с моей помощью сможете горы своротить. В моем портфеле хранится много интересных материалов. В том числе найдется в нем и кое-какая занятная информация на самого Игнаца Шавоша. Но только не вздумайте ставить мне ловушки или подсылать наемного убийцу, потому что я имею обыкновение работать с пятикратной подстраховкой.
Шавош был поражен, слушая темпераментное словоизвержение толстяка. Перед ним сидел совершенно иной, доселе незнакомый ему Шалго, и Шавош подсознательно чувствовал, что каждое его слово сказано всерьез. А Шалго продолжал:
— Я предлагаю вам один бизнес — величайшее дело вашей жизни, рядом с которым возня вокруг Кальмана Борши покажется вам просто жалкой суетой.
Шавош облизнул нижнюю губу и глубоко вздохнул.
— А именно?
— Выдайте мне Генриха фон Шликкена. В обмен я предлагаю вам список английской агентуры, работающей на французов.
Неожиданный оборот ошарашил Шавоша.
— Шликкена? Но как вы это себе представляете?
— Вы скажете мне, где и под каким именем он живет. Остальное — мое дело.
— И что вы собираетесь с ним сделать?
— Ничего особенного. Я просто убью его. Это единственная цель моей жизни. — В глазах Шалго засверкали грозные огоньки. — После того как я убью его, вы можете преспокойно покончить со мной. — Шалго неожиданно встал, взволнованный, прошел к окну и выглянул на улицу. — Знаете, полковник, — глуховатым голосом проговорил он, — у вас нет никаких гарантий, что Шликкен работает только на вас. К тому же это «засвеченный» разведчик. А у меня еще не тронутая сеть в Венгрии, и не какие-нибудь там ничтожные людишки, агенты первый сорт.
— Я дам вам ответ через неделю.
— Нет, немедленно! — возразил Шалго и отошел от окна. В голосе его звучала настоящая мольба, когда он продолжал: — Полковник, за Шликкена я готов отдать все!..
Шавош встал, схватил Шалго за руку и, заглянув ему в глаза, воскликнул:
— За Кальмана Борши я могу отдать вам Шликкена! Дубна стоит многого!
Шалго выдержал пронзительный взгляд полковника. Тихо и очень серьезно он возразил:
— За Шликкена я отдам вам полковника Эрне Кару.
Шавош почувствовал странное головокружение.
И даже позднее, вечером, беседуя с одним из шефов «Интеллидженс сервис», Шавош все еще не мог освободиться от овладевшего им волнения. Он просто не мог прийти в себя.
Шеф, худощавый старик лет шестидесяти, сидел за столом и играл обыкновенной деревянной линейкой. О, шеф отлично понимал, какую ценность представляло предложение Шалго! Если бы они получили в свои руки одного из руководителей венгерской контрразведки, это стоило бы и десятка фон Шликкенов!
— Вы считаете реальной такую возможность? — спросил он Шавоша, поглаживая свои густые усы.
— О да, сэр, безусловно! Разрешите мне напомнить вам некоторые пункты донесения.
— Знаю, читал донесение, полковник. Но я хотел бы задать несколько вопросов самому господину Шалго.
— Сейчас позову его.
Шавош поднялся, прошел через огромный, как танцевальный зал, кабинет и позвал Шалго. Шалго приближался к большому письменному столу неторопливыми шагами. Церемония знакомства была короткой, но торжественной, хотя Шалго держался совершенно спокойно: на него не произвело ни малейшего впечатления, что он находится на приеме у одного из руководителей всемогущей «Интеллидженс сервис».
Шеф показал на кресло.
Дождавшись, когда Шалго усядется, он предложил гостю сигару.
— Ваше предложение, господин Шалго, очень интересно, — проговорил он, снова беря в руки линейку. — Не сочтите за недоверие, но прежде я задам вам несколько вопросов.
Шалго посмотрел на часы.
— Охотно отвечу на них, сэр, но должен предупредить вас, что через два часа отправляется мой самолет. А я при любых обстоятельствах должен возвратиться в Вену сегодня.
— Я буду краток, господин Шалго. Когда вы завербовали Эрне Кару?
— В сорок втором году, — ответил Шалго несколько приглушенным голосом. — Он был арестован в связи с так называемым делом Харасти. Его могли бы и повесить, но я дал ему возможность бежать. С тех пор я поддерживаю с ним связь.
Шеф удовлетворенно кивнул.
— Позднее вы вместе с ним сражались против фашистов?
— Да, сэр. Но что в этом удивительного?
— Вы ошибаетесь, господин Шалго, я не удивляюсь. Напротив, я считаю это вполне естественным. Кара не числился в картотеке старого отдела контрразведки?
— Нет, сэр. Ценных агентов я никогда не ставил на учет, потому что все мои начальники были дилетантами и тупицами. — Снова посмотрев на часы, Шалго продолжал, еще сильнее приглушив голос: — Я хотел бы, сэр, упомянуть и о том, что Кара пять лет отсидел в тюрьме. Родители его все эти годы терпели нужду, и Кара никогда не простит этого. Больше я ничего вам не скажу. Я свое предложение сделал, решайте…
Шеф, как видно, придерживался своего, заранее продуманного плана беседы, потому что он сказал:
— Еще один вопрос, господин Шалго. — Он провел рукой вдоль линейки. — Почему вы до сих пор не передали Кару французам?
Шалго скривил рот, иронически усмехнувшись.
— Что ж, вполне логичный вопрос, сэр! Но те, кто знаком со мной ближе, знают, что я не гонюсь ни за богатством, ни за наградами или снисходительными похвалами.
Шеф вежливо кашлянул.
— Завтра до полуночи вы получите ответ.
На этом аудиенция была окончена.
После ухода Шалго шеф задумался. Шавош с нетерпением ожидал его ответа.
— Вот уж не подумал бы, что в этом сонном толстяке столько самолюбия, — сказал шеф и, помедлив, добавил: — И гордости!
— Когда Шликкен наконец решит свою задачу? — спросил он.
— Дня через три-четыре.
Шеф кивнул и холодно сказал:
— И все же что-то не нравится мне в этом деле, полковник.
Шавош всем телом подался вперед.
— А именно, сэр?
— Не нравится, что добывание документации вы связали с делом Борши. Очень не нравится.
Шавошу показалось, будто его ударили чем-то тяжелым по голове.
— Сэр! — сказал он вслух слегка раздраженно. — Я специалист. План этот я разработал со всей тщательностью. И уверяю вас: Кальман Борши не ускользнет от нас.
— Да, конечно. И все же я был бы куда более спокоен, если бы вы лично руководили этим делом.
— Вы хотите, чтобы я поехал в Будапешт?
— Да, я был бы рад. Вы знаете, полковник, этот Шалго действительно гениальный малый, и он заставил меня кое над чем задуматься…
— Понимаю вас, сэр. Насчет поездки я сейчас распоряжусь. А как быть с предложением Шалго?
— Я предоставляю вам полную свободу действий, полковник. Но смотрите, промах исключается!
Шавош самоуверенно улыбнулся.
— Вы преуменьшаете мои возможности, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Это была бы напрасная трата сил, — отказался Шалго, дивясь про себя столь странному предложению Шавоша: ведь он только что сказал ему, что не выполнил аналогичного приказа французов. Чего хочет, собственно, этот Шавош? И вслух он добавил: — Нет в наших руках ничего такого, чем можно было бы «прижать» Борши.
Шавош усмехнулся, и морщинки на его лице снова бросились врассыпную по всему лицу.
— А если есть? Если у нас есть материал, с помощью которого мы сможем без всякого риска для себя заставить его работать на нас?
Шалго становилось все больше не по себе. Он скрестил свои пухлые руки на груди и ничего не отвечал, делая вид, что вся эта история совершенно не интересует его. Зато полковник все так же с жаром продолжал:
— Ну, а если мы все же располагаем убедительными доказательствами, что Кальман в самом деле был агентом фон Шликкена? И документально сможем подтвердить, что это он был виновником провала группы Татара?
Шалго был поражен; Он не хотел верить тому, что услышал, и наугад бросил:
— Это же чушь! Вы и сами хорошо знаете, что Кальман никогда не был предателем!
— Конечно, знаю! И тем не менее мы можем доказать это. В нашем распоряжении имеются такие документики, что нет в мире суда, который решился бы снять с него обвинение в предательстве.
— Интересно, — сказал Шалго и тут же стал прикидывать, какие же «документики» могли находиться в руках Шавоша.
И он быстро разгадал замысел Шавоша: ведь он-то точно знал, что Кальман не предатель, поскольку ему была известна и вся история предательства группы Татара и сам предатель; правда, он, Шалго, никогда не говорил об этом Кальману, надеясь, что Кальман никогда не узнает этого. Шалго поднял глаза на Шавоша и с отвращением посмотрел ему в лицо.
— Какой же вы жестокий человек, полковник. Неужели вы способны погубить собственного племянника?
Лицо Шавоша передернулось — замечание Шалго больно задело его.
— Вполне возможно, что мои действия кажутся вам жестокими, — возразил он осторожно. — Но это совсем не так. Это просто моя принципиальность…
Толстяк нетерпеливо отмахнулся:
— Принципиальность? Давайте не будем обманывать друг друга, полковник. Мы оба с вами — игрушки в чужих руках. Э, да все равно, продолжайте. Извините, что я вас перебил. Но меня всегда злит, когда вполне понятные вещи замаскировываются высокопарными словами.
— Вы что же, считаете меня негодяем?
— Ничего подобного, полковник. Я считаю вас просто жестоким человеком, который способен погубить даже собственного племянника, если интересы «Интеллидженс сервис» требуют этого. А вы боитесь, не смеете возразить.
— Так вот слушайте, — слегка повышая голос и чуточку торжественно начал Шавош. — Я приемлю ваш эпитет «жестокий» и подтверждаю, что, если Кальман Борши стал предателем, перебежав на сторону коммунистов, я без колебания убью его, хотя потом и буду горевать по нем, потому что люблю его! Вы, Шалго, не способны этого понять, потому что вы жалкий обыватель, у вас действительно нет никаких принципов. Вы лишь ради собственной корысти любите свою профессию и занимаетесь ею со страстью картежника.
Шалго с усмешкой выслушал выпад разгневанного Шавоша. Нет, он не оскорбился, напротив, даже был рад, что ему удалось вывести Шавоша из себя.
— Браво, полковник! Я жалкий обыватель! Но и у меня тоже есть кое-какие принципы. Если вас интересует, я могу их вам перечислить.
Он поудобнее уселся в кресле, закурил сигару и сквозь облако табачного дыма посмотрел на морщинистое лицо Шавоша, который, чтобы дать улечься своему гневу, снова сидел строгий и подтянутый.
— Мой первый принцип: я не поеду в Будапешт и не стану вербовать вашего племянника. Если же я узнаю, что вы пытаетесь это сделать сами, я помешаю вам.
Шавош уже полностью обрел спокойствие и, пожалуй, несколько высокомерно, заметил:
— А вы не считаете, что сами находитесь у нас в руках?
— О да! Только ведь и я не дурак, мой дорогой. Это вы можете видеть хотя бы из того материала, что я передал вам. Вы, полковник, не захотите разделаться со мной до тех пор, пока я располагаю известной вам информацией. Думаю, что вас все же интересует, кто из сотрудников ваших резидентур в Европе работает и на нас. А вот Оскар Шалго знает этих людей.
— Говорите яснее! — нетерпеливо перебил его Шавош. Он почувствовал, что намеки Шалго небеспредметны.
— Я говорю совершенно ясно, вы уже знаете, кто из людей в вашей венской миссии находится у меня на службе?
— Не болтайте ерунды.
— Не верите? — И Шалго продолжал с легким оттенком гордости: — А если я скажу, например, что вы принесли в жертву Пете и послали его к несуществующему агенту, вручив ему не шифровку, а бессмысленный набор цифр?
Как Шавош ни старался сохранить спокойствие, он побледнел.
— Откуда вам это известно?
— Уж не думаете ли вы, что я задаром открою вам этот секрет? — удивился Шалго. — Я готов сотрудничать с вами, но запомните — как равный с равным. Как компаньон! И если вы умный человек, вы с моей помощью сможете горы своротить. В моем портфеле хранится много интересных материалов. В том числе найдется в нем и кое-какая занятная информация на самого Игнаца Шавоша. Но только не вздумайте ставить мне ловушки или подсылать наемного убийцу, потому что я имею обыкновение работать с пятикратной подстраховкой.
Шавош был поражен, слушая темпераментное словоизвержение толстяка. Перед ним сидел совершенно иной, доселе незнакомый ему Шалго, и Шавош подсознательно чувствовал, что каждое его слово сказано всерьез. А Шалго продолжал:
— Я предлагаю вам один бизнес — величайшее дело вашей жизни, рядом с которым возня вокруг Кальмана Борши покажется вам просто жалкой суетой.
Шавош облизнул нижнюю губу и глубоко вздохнул.
— А именно?
— Выдайте мне Генриха фон Шликкена. В обмен я предлагаю вам список английской агентуры, работающей на французов.
Неожиданный оборот ошарашил Шавоша.
— Шликкена? Но как вы это себе представляете?
— Вы скажете мне, где и под каким именем он живет. Остальное — мое дело.
— И что вы собираетесь с ним сделать?
— Ничего особенного. Я просто убью его. Это единственная цель моей жизни. — В глазах Шалго засверкали грозные огоньки. — После того как я убью его, вы можете преспокойно покончить со мной. — Шалго неожиданно встал, взволнованный, прошел к окну и выглянул на улицу. — Знаете, полковник, — глуховатым голосом проговорил он, — у вас нет никаких гарантий, что Шликкен работает только на вас. К тому же это «засвеченный» разведчик. А у меня еще не тронутая сеть в Венгрии, и не какие-нибудь там ничтожные людишки, агенты первый сорт.
— Я дам вам ответ через неделю.
— Нет, немедленно! — возразил Шалго и отошел от окна. В голосе его звучала настоящая мольба, когда он продолжал: — Полковник, за Шликкена я готов отдать все!..
Шавош встал, схватил Шалго за руку и, заглянув ему в глаза, воскликнул:
— За Кальмана Борши я могу отдать вам Шликкена! Дубна стоит многого!
Шалго выдержал пронзительный взгляд полковника. Тихо и очень серьезно он возразил:
— За Шликкена я отдам вам полковника Эрне Кару.
Шавош почувствовал странное головокружение.
И даже позднее, вечером, беседуя с одним из шефов «Интеллидженс сервис», Шавош все еще не мог освободиться от овладевшего им волнения. Он просто не мог прийти в себя.
Шеф, худощавый старик лет шестидесяти, сидел за столом и играл обыкновенной деревянной линейкой. О, шеф отлично понимал, какую ценность представляло предложение Шалго! Если бы они получили в свои руки одного из руководителей венгерской контрразведки, это стоило бы и десятка фон Шликкенов!
— Вы считаете реальной такую возможность? — спросил он Шавоша, поглаживая свои густые усы.
— О да, сэр, безусловно! Разрешите мне напомнить вам некоторые пункты донесения.
— Знаю, читал донесение, полковник. Но я хотел бы задать несколько вопросов самому господину Шалго.
— Сейчас позову его.
Шавош поднялся, прошел через огромный, как танцевальный зал, кабинет и позвал Шалго. Шалго приближался к большому письменному столу неторопливыми шагами. Церемония знакомства была короткой, но торжественной, хотя Шалго держался совершенно спокойно: на него не произвело ни малейшего впечатления, что он находится на приеме у одного из руководителей всемогущей «Интеллидженс сервис».
Шеф показал на кресло.
Дождавшись, когда Шалго усядется, он предложил гостю сигару.
— Ваше предложение, господин Шалго, очень интересно, — проговорил он, снова беря в руки линейку. — Не сочтите за недоверие, но прежде я задам вам несколько вопросов.
Шалго посмотрел на часы.
— Охотно отвечу на них, сэр, но должен предупредить вас, что через два часа отправляется мой самолет. А я при любых обстоятельствах должен возвратиться в Вену сегодня.
— Я буду краток, господин Шалго. Когда вы завербовали Эрне Кару?
— В сорок втором году, — ответил Шалго несколько приглушенным голосом. — Он был арестован в связи с так называемым делом Харасти. Его могли бы и повесить, но я дал ему возможность бежать. С тех пор я поддерживаю с ним связь.
Шеф удовлетворенно кивнул.
— Позднее вы вместе с ним сражались против фашистов?
— Да, сэр. Но что в этом удивительного?
— Вы ошибаетесь, господин Шалго, я не удивляюсь. Напротив, я считаю это вполне естественным. Кара не числился в картотеке старого отдела контрразведки?
— Нет, сэр. Ценных агентов я никогда не ставил на учет, потому что все мои начальники были дилетантами и тупицами. — Снова посмотрев на часы, Шалго продолжал, еще сильнее приглушив голос: — Я хотел бы, сэр, упомянуть и о том, что Кара пять лет отсидел в тюрьме. Родители его все эти годы терпели нужду, и Кара никогда не простит этого. Больше я ничего вам не скажу. Я свое предложение сделал, решайте…
Шеф, как видно, придерживался своего, заранее продуманного плана беседы, потому что он сказал:
— Еще один вопрос, господин Шалго. — Он провел рукой вдоль линейки. — Почему вы до сих пор не передали Кару французам?
Шалго скривил рот, иронически усмехнувшись.
— Что ж, вполне логичный вопрос, сэр! Но те, кто знаком со мной ближе, знают, что я не гонюсь ни за богатством, ни за наградами или снисходительными похвалами.
Шеф вежливо кашлянул.
— Завтра до полуночи вы получите ответ.
На этом аудиенция была окончена.
После ухода Шалго шеф задумался. Шавош с нетерпением ожидал его ответа.
— Вот уж не подумал бы, что в этом сонном толстяке столько самолюбия, — сказал шеф и, помедлив, добавил: — И гордости!
— Когда Шликкен наконец решит свою задачу? — спросил он.
— Дня через три-четыре.
Шеф кивнул и холодно сказал:
— И все же что-то не нравится мне в этом деле, полковник.
Шавош всем телом подался вперед.
— А именно, сэр?
— Не нравится, что добывание документации вы связали с делом Борши. Очень не нравится.
Шавошу показалось, будто его ударили чем-то тяжелым по голове.
— Сэр! — сказал он вслух слегка раздраженно. — Я специалист. План этот я разработал со всей тщательностью. И уверяю вас: Кальман Борши не ускользнет от нас.
— Да, конечно. И все же я был бы куда более спокоен, если бы вы лично руководили этим делом.
— Вы хотите, чтобы я поехал в Будапешт?
— Да, я был бы рад. Вы знаете, полковник, этот Шалго действительно гениальный малый, и он заставил меня кое над чем задуматься…
— Понимаю вас, сэр. Насчет поездки я сейчас распоряжусь. А как быть с предложением Шалго?
— Я предоставляю вам полную свободу действий, полковник. Но смотрите, промах исключается!
Шавош самоуверенно улыбнулся.
— Вы преуменьшаете мои возможности, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44