Он задержал дыхание: Жермена нервно копалась в сумочке. Но вытащила оттуда лишь платочек, чтобы вытереть глаза.
Педро был так взволнован, что ему пришлось сесть.
– Педро, я верю тебе.
Такой поворот поставил его в тупик. Он ничего не понимал. Теперь она улыбалась, тщательно припудривая лицо.
– Я верю тебе насчет прошлого… – добавила она, доставая губную помаду.
Обведя контуры губ, она сомкнула их и посмотрелась в зеркальце. И вдруг, швырнув пудреницу и помаду в сумочку, в ярости закричала:
– Но насчет настоящего и будущего – нет! Ты обманщик! Я все знаю!
Она опять рылась в сумочке. На этот раз Педро бросился на нее, не раздумывая. Жермена пыталась вырваться:
– Пусти меня! Ты мне не нужен больше! Я запрещаю тебе…
Она сопротивлялась изо всех сил. Педро в панике старался удержать ее руку. Его охватил страх перед смертью. Случайно он задел выключатель локтем, и они продолжали бороться в темноте, забыв причину сражения. Вдруг он прикоснулся к сумке, и память вернулась к нему. Но тут Жермене удалось вырваться и вновь зажечь свет. Задыхаясь, растрепанная, с ожесточенным выражением лица, она отступала от него, держа руку в сумке.
– Так легко ты со мной не разделаешься! – крикнула она. – Я знаю, почему мы вернулись во Францию. Прекрасно знаю. Ты хочешь избавиться от меня и найти себе новую любовь. Но я на это никогда не соглашусь, слышишь? Лучше я…
Педро, не шевелясь, смотрел на жену. В его взгляде было смирение перед судьбой, бессилие.
Теперь ему хотелось лишь умереть. «Зачем, в сущности, цепляться за жизнь, когда утрачено все, чем дорожил?»
Жермена медленно вынимала руку из сумки. На ее лице была написана неистовая радость. Педро закрыл глаза, не в состоянии больше бороться. «Пусть стреляет, и покончим с этим!»
– А это? – крикнула Жермена. – Это ты станешь отрицать?
Открыв глаза, он сразу узнал письмо, которым она размахивала. Ответ от ее родителей. Наверное, она вытащила письмо у него из кармана накануне.
Она развернула листок и прочла вслух:
– «…мой бедный Педро, как вы должны страдать…» Что ты им написал, чтобы и их так одурачить? Чтобы они думали, что важны твои страдания, а не то, что переживаю я… Вот, слушай… «Да, вы правы, она будет не так несчастна здесь, рядом с нами, на юге, где она провела детство, рядом с родными… Мы поместим ее в клинику доктора Фразеля в Канэ…»
Она скомкала письмо и швырнула ему в лицо.
– В клинику… Значит, ты хочешь упрятать меня в клинику, чтобы соединиться с той, которую любишь! Ты готов избавиться от меня любым способом, потому что я тебе мешаю. Даже выдать меня за сумасшедшую!
Педро обхватил голову руками. У него не было больше сил. Он не мог теперь предвидеть, что она сделает или скажет, не мог ей помочь. Вдруг Жермена, рыдая, бросилась к нему в объятия.
– Это неправда, Педро, неправда, что я сумасшедшая. Скажи мне. Кроме тебя, у меня нет никого на свете!
– Ну конечно, милая, ты не сумасшедшая, и я не люблю никакую другую женщину.
– Тогда не вези меня на юг, умоляю тебя.
– Хочешь, мы останемся сегодня здесь? Переночуем в трейлере, как влюбленные – мы и есть влюбленные, – а завтра посмотрим, что будем делать…
– Да… Да… Обещаешь?
– Обещаю…
Она успокоилась, сидя на полу, прислонившись к ногам мужа. Вместе с надеждой к Педро возвращался инстинкт самосохранения. Сумочка лежала около Жермены. Он поднял ее, не вставая, и спрятал за спину.
– Если ты считаешь меня сумасшедшей, – заговорила Жермена, – почему…
Педро прервал ее:
– Я не считаю тебя сумасшедшей, Жермена. У тебя было сильное потрясение, тебе надо подлечиться, вести спокойный образ жизни, чтобы ты поправилась, чтобы мы опять были счастливы.
– А почему ж тогда они пишут: «поместим в клинику»?
– Это недоразумение, дорогая.
Минуту она молчала, затем спросила вновь:
– Но почему ты не поместил меня в клинику в Бразилии, около себя? Зачем этот трейлер, эта комедия с отпуском?
– Потому что я хотел, чтобы ты повидала своих родителей, которых ты любишь, побывала там, где прошло твое детство. Признайся, тебе не так уж нравилась Бразилия. Ты скучала по Франции. А потом, мы столько раз говорили о том, как проведем здесь отпуск, что…
Ему показалось, что кто-то заглядывает в окно. Он вскочил и открыл дверь. В темноте послышался шум быстрых шагов, и за деревьями исчезла чья-то тень.
– Вам не стыдно? – крикнул Педро. – Хулиган!

Фред, покраснев, сплюнул.
– Сам хулиган, грязный метис! – пробормотал он тихо.
Увидев издали, как мужчина закрыл дверь трейлера, Фред зашагал к гостинице, по дороге пиная ногами кочки.

– Что ты делаешь? – спросил Педро.
Жермена открыла маленький стенной шкафчик, достала свернутые одеяла и сунула их под мышку.
– Послушай, милый, только не надо сердиться. Видишь, я совершенно спокойна и верю всему, что ты мне сказал. Но здесь мне будет не по себе…
– Я не понимаю тебя.
– Я хочу спать на воздухе, в лесу.
– Но почему?
Она сделала нетерпеливое движение:
– Я боюсь, что, несмотря ни на что, ты поедешь дальше, пока я буду спать.
Он не хотел ей возражать:
– Хорошо. Но знаешь, как мы сделаем? Дай мне одеяла, в лесу буду спать я.
Жермена рассмеялась:
– Нет, Педро, тогда ты действительно подумаешь, что я ненормальная.
– Отчего же?
– Нет ничего легче, чем запереть меня, пока я сплю, и сесть за руль.
Она поцеловала его в кончик носа, пожелала спокойной ночи и, подойдя к двери, спрыгнула на землю.
– Приятных тебе сновидений, Педро…
Он проводил ее взглядом. «В темноте среди деревьев она испугается и вернется», – подумал он. Но Жермена скрылась за деревьями, лишь свет ее электрического фонарика еще плясал некоторое время из стороны в сторону – видимо, она выбирала место поудобней, – но потом и он погас. Если только не скрылся из виду за кустом… Педро вздохнул и растянулся на постели. Нащупав рукой сумочку, забытую женой, он почувствовал себя спокойней.

Фред, запыхавшись, подошел к гостинице. Из сада он видел, как хозяева готовят ужин на кухне. Он толкнул входную дверь и быстро шмыгнул к неосвещенной лестнице.
Матильда с грохотом поставила кастрюлю на огонь.
– Как хочешь, Шарль, но все же неприятно, что он так старается, чтобы его не увидели, этот твой «месье» Куртуа!
Ее муж хихикнул:
– Заметь, что в настоящий момент между ними кошка пробежала.
– Откуда ты знаешь?
– Ну как же, иначе он бы не отправился на прогулку без нее. Впрочем, она-то не прячется, можешь мне поверить, она славненькая.
– Ты думаешь, он так маскируется, потому что боится своей законной…
– Почему бы и нет?
Поднявшись наверх, Фред приоткрыл дверь. При свете керосиновой лампы он увидел Терезу, лежащую на кровати. Она не шевельнулась. Фред тихонько прошел через комнату и остановился у окна, глядя в сторону дороги, где стоял трейлер.

Педро погасил в пепельнице сигарету и взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Он посмотрел в окно, не возвращается ли Жермена, но ничего не смог разглядеть. Тогда он выключил свет.
Тишина, глушь. Лишь временами под порывами ветра раскачивались ветки.
В мрачной задумчивости он вернулся к постели. Что за идея пришла ей в голову – раздобыть револьвер? Кстати, надо от него избавиться. Педро раскрыл сумочку жены, стал искать на ощупь, откладывая пудреницу, помаду, вещицы, которые обычно женщина носит с собой. Неожиданно у него вырвалось проклятие. Он вытряхнул содержимое сумочки на одеяло и разбросал нервным жестом. Затем зажег свет, чтобы окончательно удостовериться: револьвера не было.
Вероятно, она вынула его, пока Педро занимался бродягой, заглянувшим вечером к ним в окно.
Глава XIII
Дениза, примерная секретарша ЭКСИМ, в частной жизни была вполне современной девушкой. Ее характер был достаточно противоречив, позволял ей верить в благотворность мгновенных решений и в то же время в действенность старых добрых рецептов. Один из них – «примирение на подушке». Резким движением она скинула туфли и надела домашние тапочки.
– Ты не раздеваешься? – спросила она Поля.
Поль с мрачным видом курил одну сигарету за другой, явно давая понять, что сердится.
– Нет! – обернувшись, прорычал он. – Еще вопросы есть?
– Прошу тебя, милый, если хочешь что-то сказать, поторопись. Уже поздно, а мне рано вставать на работу.
Когда она вот таким образом низводила его праведный гнев до детских капризов, он одновременно и любил и ненавидел ее.
– Мне тоже, представь себе, – парировал он, не найдя ничего лучшего.
С видом покорившейся пленницы, уверенной в том, что ее красота поможет ей одержать победу, Дениза приблизилась к Полю. Она обняла его за шею и спросила тоном великомученицы:
– Разве это хорошо – дуться на меня уже второй день?
Поль что-то пробормотал в ответ: теперь ему уже совсем не хотелось ссориться.
– Мы проводим вместе всего полтора дня в неделю, любимый, – продолжала Дениза жалобно и смиренно. – Давай не будем их портить!
Поль тут же постарался доказать, что полностью с ней согласен. Только этого она и ждала.
– Нет, пусти, ты заставляешь меня страдать, – смертельно обиженная, прошептала Дениза и отстранилась.
Этот давно испытанный прием вывел Поля из себя:
– Ах так! Браво! Теперь, как всегда, должна последовать расплата!
Дениза скользнула в постель, целомудренно прикрывшись простыней.
– Расплата? Какая расплата, мой бедный Поль?
– Говори, говори! Мадам устраивает маленький стриптиз и, как только чувствует, что я завелся, начинает допрос!
Дениза будто с луны свалилась:
– Так дело в этом? Брось! Ты дулся еще до этого, дорогой.
– Нет! – завопил Поль. – Дело не в этом! Ты переиначиваешь все, что я говорю.
– Тогда объясни, Поль.
– Вот именно! Ты требуешь объяснений в тот момент, когда…
– Но что тут плохого? – воскликнула Дениза. – Должна же я знать, что с тобой происходит!
Почти сдавшись, он безнадежно махнул рукой:
– Ты права, ладно! Как всегда. У тебя железная логика. И к сожалению, получается, что твоя логика разрушает мою!
Однако перебранка не мешала ему раздеваться. Значит, он остается. Успокоившись и не заботясь больше о простыне, Дениза встала.
– Ну, так выскажешься ты наконец? – спросила она требовательным тоном.
– Нет! Предпочитаю заткнуться…
И не без оснований, поскольку мужчина находится в невыгодном положении в тот момент, когда стягивает с себя брюки.
– Ах! Ты предпочитаешь заткнуться! Мне кажется, это не очень смело с твоей стороны!
Задетый за живое, он повернулся и чуть не упал, запутавшись в штанинах.
– А заигрывать со своим шефом – это смело, не так ли?
Дениза ударила себя в грудь, стараясь делать это не очень сильно:
– Я? Я заигрываю с шефом? Что ты еще выдумал?
К счастью, Полю удалось наконец снять брюки, и он убрал их под матрас, аккуратно сложив.
– Выяснил! – ухмыльнулся он. – Выяснил, а не выдумал.
– Объясни, пожалуйста. Я не умею разгадывать шарады.
– Опасаюсь людей, которые говорят, что не умеют разгадывать шарады, потому что…
– Оставим премудрости до другого раза! – оборвала его Дениза.
Поль обдумывал свои высказывания, тщательно обрабатывал их в уме, готовил их, чтобы выдать потом в обществе, а Дениза умела разрушить все в зародыше. Он готов был ее убить.
– Во всяком случае, Жюльетте ты рассказывала совсем другое! – завопил он вне себя.
Властным жестом Дениза приказала ему не кричать, указав на стены и напомнив о соседях, которым совершенно ни к чему знать, «что ты меня не любишь». Она одерживала верх по всем статьям.
– Ты не станешь отрицать, что совращала этого фата, у которого денег куры не клюют, пока я скучал, ожидая тебя…
– Это Жюльетта, – задумчиво произнесла Дениза.
Подумав секунду, она вынесла приговор подруге одним словом:
– Стерва!
– Стерва или нет, ты признаешься?
– Ничего подобного! Это неправда! Ах, ты б посмотрел на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23