— В том-то и дело, — перешла на заговорщический шепот Пенелопа. — Именно Вэл всегда была инициатором всего, что случалось между ними. Леди Экснер и я считаем, что именно она предложила и обручение.
Ливингстон вновь подался вперед. На этот раз более осторожно.
— Не хотите ли вы сказать, что…
— Ребенок? Нет, вовсе нет. Но чем-то она его все же держит.
Пенелопа Этуотер дала комиссару богатую пищу для размышлений. Это полицейский понял уже потом, усевшись в самое удобное из кресел, стоявших в студии. Видимо, Пенелопе надоело показывать, что она страшно рада предстоящему бракосочетанию Филиппа и Вэл. Вот она и решила отреагировать на очередное о нем упоминание не показным, а самым естественным и, надо признать, здравым образом.
“Действительно, — принялся размышлять Ливингстон, — Филипп может нравиться некоторым женщинам, особенно молоденьким романтичным студенткам”. Слухи, ходившие в округе, это подтверждали. Пенелопа рассказала, что, согласно ее наблюдениям последних четырех лет, если бы Филипп решил жениться, то такие слишком агрессивные женщины, как Вэл, скорее отталкивали бы его, чем привлекали. Пенелопа высказалась по этому поводу следующим образом: “Вэл иногда очень умеет услужить, показаться необходимой, если вы знаете, о чем я говорю. Но если и есть люди, рожденные оставаться холостяками, то Филипп как раз и является одним из них”.
Ливингстон пришел к выводу, что совсем не прочь был бы продолжить разговор на эту тему с Пенелопой. Однако к концу их беседы женщина показалась ему такой усталой, что он вынужден был оставить ее отдыхать.
Комиссару и самому очень хотелось спать. Он даже подумывал о том, чтобы все-таки отложить допрос Вэл Твайлер до завтрашнего утра.
Но потом передумал. Инстинкт, который старые полицейские служаки называют еще охотничьим нюхом, имеющимся только у прирожденных детективов, подсказал ему, что сходить со следа нельзя, надо продолжать преследование.
Ему почему-то вспомнилась Риган Рейли. Сегодня он ей так и не перезвонил. Докладывать ей было особенно и нечего. Он посчитал в уме разницу во времени между Оксфордом и лайнером. Здесь сейчас половина десятого. А какое время на “Куин Гиневер”? Он знал, что в круизе пассажиры должны были каждую ночь переводить стрелки часов на час назад, так что на лайнере сейчас, должно быть, где-то половина шестого вечера. Мисс Рейли, наверное, на каком-нибудь коктейле. Уж лучше он перезвонит ей завтра утром по тому номеру в Нью-Джерси, который она ему оставила. Может быть, после разговора с Филиппом и Вэл у него в деле появится нечто существенное, что он сможет сообщить Риган.

В море
“В последней ночи на корабле есть нечто необычное, — думала Риган. — Может быть, некоторая грусть перед расставанием с людьми, которые на время становились членами вашей семьи”. Риган понимала, что, вероятно, никогда уже больше не встретится с Марио и Иммакулатой, но всегда будет вспоминать их с теплотой в сердце. И по Веронике она будет скучать.
Вот с Камероном Хардвиком дело обстояло совершенно иначе. Она посмотрела на него через ресторанный стол. По какой-то непонятной причине он всячески старался быть чрезвычайно предупредительным с Вероникой, то и дело по своей инициативе вступал с ней в разговор. Сильви оживленно переговаривалась с Дейлом и Кеннетом. Гэбби же, казалось, готов был расплакаться. Он вдруг громко сообщил всем, что на какое-то время решил отказаться от круизов. Риган подумалось, что у него, вероятно, не осталось больше денег, поэтому круизы теперь и стали для него слишком роскошным времяпрепровождением. Почему-то Риган даже стало жалко Гевина.
Ужин получился просто изысканным. Паштеты, креветки в стручках гороха, лобстерный суп-пюре, телячьи медальончики, форель в миндале. Остальное Риган запомнить просто была уже не в состоянии. При этом ей хотелось съесть тарелку простой итальянской пасты. “Мне бы сейчас спагетти — “пряди ангелочка” — соус “маринара”, кусок чесночного хлеба, и я бы была на седьмом небе!” Джефф всегда подшучивал над Риган, говоря, что вкус у нее так и остался на уровне шестилетнего ребенка.
Марио настоял на том, чтобы все заказали после ужина что-нибудь выпить за его и Иммакулаты счет.
— Нам так понравилось проводить время в вашем прекрасном обществе! — уверял Марио, поднимая тост за дружбу.
Риган заметила, что Иммакулата была очень близка к тому, чтобы расплакаться, и лишь силою воли сдерживала слезы, пряча лицо за бокалом с “Крем-де-мант-фраппе”.
— Мне поможет перенести наше с вами расставание только мысль о том, что на пирсе нас будут встречать Марио Младший, Роз, Марио Третий и Консепсьон.
Риган взглянула на Веронику. Рука Камерона Хардвика лежала на спинке стула леди Экснер. Их бокалы с бренди “Александр” стояли на столе совсем рядом. Вероника кивала головой, соглашаясь с тем, что Хардвик шептал ей на ухо.

Оксфорд
Разбудил Ливингстона печально знаменитый скрежещущий лязг тормозов автобуса колледжа “Сент-Поликарп”. Где-то после одиннадцати комиссар заснул и сейчас был удивлен тем, что время перевалило за полночь.
Его руки и ноги закоченели. По вечерам стало уже довольно прохладно, а в студии, где он расположился, было к тому же сыровато.
Открылась и захлопнулась входная дверь.
Неожиданно комиссар почувствовал себя совершенно проснувшимся.
— Из всех неприятных, занудных дней, которые мне когда-либо доводилось проводить, Филипп, этот является, пожалуй, самым отвратительным, уверяю тебя…
— Ну, Вэл… м-м-мне так жаль, если… Ливингстон подумал, что они, должно быть, не заметили его машины у своего дома. Скорее всего, именно это и случилось, тем более потому, что припарковал он свою машину за поворотом дороги. Пришлось комиссару громко прокашляться. Они и после этого не заметили его присутствия.
— Во-первых, как получилось, что ты не заказал для нас новый автобус? А ведь я напомнила тебе про это вчера перед сном.
— Н-н-но, — протянул Филипп, — видишь ли, наш стажер должен был везти младшую группу к зубному в южный Лондон. Он не любит возить их в старом автобусе… из-за тормозов, да и вообще.
— А я, значит, должна путешествовать на этом дерьме! И все только потому, что кто-то хочет сэкономить на ремонте! — закричала Вэл. — Ведь мы тоже, помилуй Боже, везли не кого-то там, а студентов колледжа на загородную прогулку. Наконец, почему у нас не оказалось запасного колеса?
— Да, тут я не проявил должной предусмотрительности, птичка моя, — извиняющимся тоном произнес Филипп. — П-п-прости меня… я расстроил тебя…
“Вот тебе и влюбленные пташки. Совсем не похоже”, — подумал Ливингстон. На этот раз он так громко закашлял, что его должна была услышать даже Пенелопа.
Оба были явно потрясены, когда увидели комиссара, выходящего из дверей студии.
Филипп побледнел.
— Что-нибудь случилось с Пенелопой? Ей опять стало плохо? Она что?..
Вэл тоже как будто бы хотела что-то сказать, но, закусив губу, промолчала.
— Нет-нет, — мягко ответил Ливингстон. — Я только что очень приятно побеседовал с мисс Этуотер.
— Тогда… — Филипп не знал, что предположить. “Он слишком вежлив, чтобы напрямик спросить меня, какого черта я тут делаю”, — подумал Ливингстон.
— Дело в том, что у меня есть несколько вопросов к мисс Твайлер.
— Ваши вопросы, безусловно, могут подождать до завтра, — резко сказала Вэл. — Вы даже представить себе не можете, что за день был у меня сегодня!
“Неплохо это у нее получается, — отметил Ливингстон, — и не в первый раз, кстати. Если она и нервничает, то прекрасно это скрывает. А вот Филипп, напротив, выглядит страшно обеспокоенным”.
Вэл продолжала стоять в центре коридора.
— Пожалуйста, спрашивайте поскорее. Я устала и хочу лечь спать.
— Мисс Твайлер, являетесь ли вы одновременно еще и некоей Мэри В.Кук и были ли вы гувернанткой в доме тети Атены Пополус, некоей Элен Карвелус тогда, когда миссис Карвелус была убита?
У Филиппа перехватило дыхание.
— Вэл, когда я тебе рассказывал об Атене…
— Заткнись! — приказала Вэл.
— Когда это вы рассказывали про Атену? — мягко переспросил Ливингстон.
— Нет, ничего, — заикаясь, ответил Филипп.
— Я прошу вас проследовать вместе со мною в полицейский участок, — столь же мягко сказал Ливингстон. — Мы продолжим наш разговор, наш допрос там.
И Филипп, и Вэл знали, что комиссар вовсе не просит их о чем-либо. Он приказывает.

В море
По залу ходил официант, предлагая всем желающим чаю или кофе. Мало кто соглашался.
“Все, вероятно, хотят уже побыстрее разойтись по каютам и начать собираться, — думала Риган. — Это все тоже типично для завершающего периода путешествия: ты успел подружиться с другими пассажирами, немного расстроен перспективой расставания с ними, но уже заглядываешь в будущее, строишь новые планы”.
Иммакулата вся просто сияла.
— Не могу дождаться завтрашнего утра, когда мы будем проплывать мимо статуи Свободы. Лучший друг моей бабушки, чья семья приехала в Америку давным-давно из Сицилии, рассказывал, что он вместе с другими школьниками сдавал свои сбережения в специальный школьный фонд, из средств которого потом построили основание для этого величественного памятника. Вы представляете, они привезли статую сюда из самой Франции, а потом в течение многих лет она лежала, потому что не было средств для сооружения необходимого постамента.
Хардвик неожиданно поднялся.
— Желаю всем спокойной ночи. Марио посмотрел ему вслед.
— Мне вовсе не жаль, что он ушел.
— О, Марио, — попыталась успокоить его жена, — не обращай на него внимания. Он просто злой, раздражительный человек, а такие люди — самые большие враги для самих себя. Давай-ка лучше пойдем и немного потанцуем, а потом отправимся спать и сделаем это сегодня пораньше. Ведь мы так планировали завершить сегодняшний день, не правда ли? — Иммакулата хлопнула ресницами, влюбленно глядя на мужа.
— Да, именно так. Пойдем сбацаем что-нибудь под эту шикарную музыку, детка. — Марио улыбнулся в ответ жене, и они оба поднялись, одновременно оттолкнув назад стулья. — Надеюсь всех вас увидеть завтра рано утром на палубе.
— Обязательно будем там! — воскликнула Вероника.
Из другого конца зала подошел Милтон. Он предложил Сильви потанцевать. При этом очень элегантно, может быть, даже немного вычурно, протянул ей руку.
— Могу ли я пригласить вас, моя дорогая? Риган наблюдала, как Сильви выпорхнула из своего кресла. “Интересно, — подумала она, — а куда же это Милтон подевал свою сестричку?” Риган была уверена, что та вот-вот появится как из-под земли и что Милтон с Сильви не успеют закончить и первого пируэта. Виолет, пожалуй, надо поступить на работу к какой-нибудь молоденькой знатной особе, чтобы оберегать ее от ненужных знакомств, а то и вообще вышибалой в любой бар. Дейл положил салфетку на стол.
— Мы с Кеннетом пошли в казино. Увидимся позднее. — При этом он хитро подмигнул Риган.
— Все же попробуем еще раз. Может, выиграем немного денег. Пока нам не особенно везло, и это будет наш последний шанс, — добавил Кеннет, после чего они с Дейлом удалились.
Риган показалось, что Гэбби опять состроил какую-то гримасу.
— А вы, Гевин, тоже собираетесь лечь сегодня пораньше?
— Я совсем не хочу еще спать, — возразил тот.
— Что ж, а вот мне как раз хочется спать, — заметила Вероника. — Путешествие было просто замечательным. Все было прекрасно и завершается великолепно. Я права, господин Грей?
— Надеюсь, что так, — ответил Гевин.

Оксфорд
Ливингстон провел Вэл и Филиппа в свой кабинет в полицейском участке. На его столе все еще лежали переводы статей из греческих газет. Он нашел нужную статью и передал Вэл, указав на напечатанную в ней фотографию.
— Это вы, мисс Твайлер? Вэл кивнула.
Ливингстон показал ту же фотографию Филиппу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40