Очереди у регистрационных окошек заметно поредели. Неужели старуха опоздает на корабль? По радио передали обращение ко всем оставшимся пассажирам срочно подниматься на корабль.
И тут он увидел ее. Камерон понял, что волноваться не стоило. В любом случае он не пропустил бы эту старуху. Казалось, она напялила на себя матросский костюм: белые брюки, темно-синий китель с медными пуговицами и якорями и, наконец, полосатая, сине-белая морская фуражка. Для своего возраста двигалась она весьма прытко. Старушка со всех ног бросилась к регистрационному окошку первого класса. Она напоминала спринтера, рвущегося к финишу.
— Потрясающе! Просто потрясающе! — закричала она клерку. — Мы успели! Автобус трижды ломался на этом проклятущем шоссе. И образовалась просто ужасающая пробка на дороге. Все эти грубияны-водители только и делали, что доводили нас своими гудками. — Голос ее разносился по всему пустынному залу, заглушая оркестр шотландских волынщиков, которые как раз начали наигрывать пассажирам мелодию отплытия.
— Я собиралась плыть со своей компаньонкой, мисс Пенелопой Этуотер, но она сейчас приболела. — Леди Экснер неясным жестом указала себе на нижнюю часть тела. — У нее неприятности с животиком, видите ли.
Хардвик осмотрелся и понял, что у всех в зале ожидания, включая клерка, регистрировавшего леди Экснер, на лицах одно и то же выражение — крайнего удивления.
— Поэтому со мной поедет мисс Риган Рейли. С ней все в полном порядке. Ее паспорт тоже в порядке. Она сейчас подойдет. Видите ли, у нас получилось достаточно много багажа. Потому что я везу с собой целую тонну всяких подарочков для моих замечательных маленьких племянниц, с которыми я еще никогда не виделась.
Клерк наконец-то исхитрился вставить свое слово в поток информации, льющейся из уст пожилой леди.
— Ваше имя, мадам?
— А, да, ну, конечно. Экснер. Леди Экснер. Вероника. Видимо, вы слышали о моем муже, сэре Джилберте Экснере. Он умер сорок лет назад. Он был поэтом. Правда, его так ни разу и не опубликовали.
Последние припозднившиеся пассажиры торопливо взбирались на палубу. Хардвик не хотел, чтобы его заметили пялящимся на леди Экснер, поэтому решил двигаться к трапу. На компаньонку он еще успеет взглянуть. Но в это время раздался возглас леди Экснер:
— Риган, вот наконец и ты! Давай-давай! Не хватало еще опоздать на корабль.
Хардвик глянул через плечо. Нескольких мгновений хватило ему, чтобы как следует разглядеть новую компаньонку леди Экснер. Даже за горой вещей, которые она несла, было видно, что это женщина молодая и симпатичная. Доставая свой посадочный талон и протягивая его стоявшему у трапа стюарду, Хардвик почему-то еще подумал, что эта Рейли должна быть человеком соображающим, умеющим делать свое дело. Так что его задача усложнялась.
Даже у борта лайнера он продолжал слышать позади себя громкий голос леди Экснер, которая теперь горячо благодарила кого-то, кто подвез ее до порта.
— Надеюсь, что теперь-то вам удастся добраться до дома без особых проблем, Эдвин. Я там, на заднем сидении, оставила вам немного чая… Ой, нет, извините, вот Риган подсказывает мне, что я его все-таки допила.
У трапа, ведущего на палубу первого класса, перед Хардвиком оказалась всего одна супружеская пара. Высокий, худощавый мужчина с серебряными седыми волосами и маленького роста пожилая блондинка. Хардвик выругался про себя, заметив, что всех пассажиров первого класса при посадке фотографировали на память. Фотографироваться он никак не хотел, но и отказываться не мог. Это показалось бы подозрительным. Единственное, что он сделал, так это оставил на лице темные очки.
Когда же фотограф нажал на спуск, Хардвик чуть отвернулся. Фотограф предложил повторить снимок, но Хардвик, как бы чуть поколебавшись, ответил:
— Да нет. Не стоит. Одного снимка будет вполне достаточно.
Он поднялся по трапу, ступил на палубу. Члены команды выстроились здесь в шеренгу и торжественно приветствовали входящих на борт пассажиров. Где-то в глубине игран рояль. Хардвик задержался у перил рядом с входом на палубу, чтобы посмотреть, как появится леди Экснер. Это произошло не так скоро, потому как пожилая женщина потратила достаточно времени на фотографирование. Занятие, видимо, здорово ее позабавило. Позируя, леди Экснер обняла за плечи свою молодую компаньонку. У их ног лежала целая гора чемоданов, коробок, свертков. Супружеская пара, которая вступила на палубу лайнера перед Хардвиком, оказалась сейчас рядом с ним. Женщина рассмеялась, глядя на фотографирующуюся парочку, и сказала:
— Мне кажется, что нам предстоит очень интересненькое путешествие, Люк.
“Еще бы!” — мрачно признал про себя Хардвик.
В море
“Камелот Сьют” был одной из ультра-люксовых пассажирских кают и располагался на самой верхней палубе. Леди Экснер, едва войдя в двери роскошного номера, принялась восторженно размахивать руками, восхищаясь бледно-голубых тонов интерьером. Риган в это время начала распаковывать багаж. Свои собственные два чемодана она отставила в сторону и решила привести в некое подобие порядка хаотичный набор вещей, захваченный с собой Вероникой.
Риган казалось, что Вероника просто-напросто вывалила содержимое всех шкафов Ллевелин-холла в бесчисленное количество кожаных чемоданов и сумок фирмы “Гуччи”. Так, например, открыв один из огромных чемоданов, девушка вынуждена была тут же его захлопнуть: уж больно из него несло запахом моли. Чемодан, как выяснилось, был доверху набит толстыми шерстяными вещами, твидовыми костюмами, ботинками с меховыми отворотами, шерстяными перчатками. Там также лежал огромный черный вельветовой плащ.
— Вероника, вы что думаете, что мы отправились в круиз через Северный Полюс?
Вероника тем временем занималась обследованием одного из шкафчиков, оборудованных в каюте.
— Риган, а что если мы, как “Титаник”, налетим на айсберг? Тогда ведь нам придется бросаться сюда, в нашу каюту, чтобы взять наши спасательные жилеты. Не стоит ли нам их сейчас примерить, чтобы знать, как одевать?.. Извини, что ты меня спросила?.. О Боже… Это ведь один из чемоданов, которые я одолжила Пенелопе. Филипп, вероятно, положил его нам по ошибке.
Риган облегченно вздохнула.
— Мои шерстяные вещи находятся в другом чемодане. Я просто подумала, что мы можем оставить у наших племянниц кое-какие из зимних вещей, чтобы потом не везти их с собой, если соберемся ехать к ним в гости зимой. Кроме того, я все же всегда беспокоюсь, чтобы не начались заморозки, ведь так недолго и простыть. Но все это не важно. Не надо сейчас терять время на распаковывание. Ты ведь даже не была еще на нашей собственной маленькой палубе. Мы скоро уже, так сказать, поднимем парус. Поэтому, давай, пойдем и помашем тем милым бедным людям, которые не поплывут с нами в это замечательное путешествие.
В этот момент Риган опять подумала, что было бы хорошо и ей оказаться вдруг в числе этих самых “милых бедных людей”. Она огляделась. Каюта была и в самом деле роскошная и по сути представляла собой огромную двухэтажную залу. Правда, кровать была одна, хотя и широченная. Рядом с входной дверью располагалась первая ванная комната. Прямо по центру залы — кровать, сбоку от которой находилась дверь в другую ванную. Небольшая лесенка справа от кровати вела на второй этаж, в гостиную, из которой через раздвижную дверь можно было попасть на террасу, также являвшуюся частью “Камелот Сьют”. Из огромных окон открывался захватывающий вид на Атлантический океан.
“Я хочу спать в моей собственной кровати, — думала Риган. — Я хочу иметь возможность спокойно, хоть десять раз подряд, переворачиваться с боку на бок и не бояться при этом, что меня примут за сэра Джилберта”. Спать, соблюдая осторожность и вежливость в течение предстоящих пяти ночей, представилось Риган тяжелым, невыносимым испытанием. Вероника была милой женщиной, но ночевать с ней в одной постели — это уж слишком! Риган молила Бога, чтобы стоявший в гостиной диван оказался раздвижным.
Вслед за Вероникой Риган вышла на террасу их номера. Это была, вероятно, высшая точка палубы, находящаяся к тому же на одной линии с носом судна. Их терраса как бы нависала над крышей капитанского мостика. Вероника показала рукой на мостик и торжественно произнесла:
— Вот там находятся капитан и все эти красавцы-офицеры, ведущие нас в дикие неведомые просторы океана.
Пронзительный звук корабельного гудка оповестил о начале путешествия. Вероника бросилась к перилам террасы и стала яростно махать своей морской фуражкой в направлении пристани. Оркестр шотландских волынщиков в последнем порыве заиграл не совсем удачную версию знаменитой прощальной песни: “Плывем, плывем, минуя Баунти Мейн”. Вероника глубоко вздохнула.
— Как бодрит эти морской воздух…
— Да, в моменте отплытия, в начале морского путешествия есть что-то чарующее, Вероника, — согласилась Риган, тоже вдыхая морской соленый воздух. — Так, а теперь я все же хотела бы закончить с распаковкой вещей, чтобы уже об этом h думать.
— Ладно, а я пока постою здесь и понаблюдаю за тем, что будет происходить на нижних палубах. — С их “насеста”, перегнувшись через перила террасы можно было наблюдать за прогулочной площадкой двумя палубами ниже, где сгрудилась большая толпа пассажиров, все еще продолжавших махать и кричать своим друзьям и родственникам, оставшимся на пристани.
— Прошу вас, слишком уж не свешивайтесь, — попросила Риган и пошла обратно в каюту.
— Хорошо, не буду. А ты пока открой, пожалуйста, ту чудесную бутылочку шампанского, которую послал нам капитан, — скомандовала в ответ Вероника. — Как-никак надо же отметить наше благополучное отплытие.
Риган подумала, что это было лучшей мыслью, пришедшей в голову Вероники с того самого момента, когда она вдруг решила выйти замуж за богатеюшего лорда. Который, правда, уделил ей всего две недели своего драгоценного времени.
Вероника залпом выпила все содержимое своего бокала, в то время как Риган едва притронулась к своему. Леди Экснер протянула бокал за добавкой и сказала:
— Вот теперь можно поднять тост за нас.
Тут Риган вспомнила о предупреждении Филиппа, что Вероника быстро пьянеет. “Но, — спохватилась она, — не могу же я вдруг отказать своей попутчице и не удовлетворить ее просьбу”. В конце концов, они же находились в своей собственной каюте и ничего особенного от второй рюмки с леди Экснер произойти не могло. Она налила еще раз шампанского и добросовестно чокнулась. Вероника широко улыбнулась и пропела:
— Хорошего путешествия, дорогая Риган, “бон вояж”!
Риган отпила глоток из своего бокала, пузырики воздуха защекотали нос.
— Хорошее вино, Вероника.
— Да, проходит, как вода, дорогая.
Из чувства осторожности Риган, уходя с террасы, захватила с собой бутылку. Не было никакой нужды рисковать и оставлять ее у Вероники. Кроме того, она чувствовала необходимость что-то делать, не стоять на месте и не думать. Дело в том, что вид всех этих счастливых парочек, стоявших на палубе красивого теплохода и радостно махавших руками провожающим, неожиданно навел Риган на грустные мысли. Что сейчас, интересно, делают родители Атены? Они ведь теперь точно знают, что их дочь уже никогда не вернется домой. Риган пыталась отогнать от себя эти мысли, старательно развешивая костюмы леди Экснер по шкафам каюты.
“Я должна учитывать складывающуюся ситуацию, — говорила себе Риган. — Пока что я с Вероникой, и у нее праздник. Не надо его ей портить. Но вот со следующей недели я должна засесть за изучение всех записей в моих дневниках. Может быть, найду в них то, что поможет Ливингстону”.
Тут ей вспомнился Джефф. Интересно, вернулся он уже в Лос-Анджелес? Когда она уезжала в Оксфорд, он как раз был в Канаде на съемках какого-то телесериала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
И тут он увидел ее. Камерон понял, что волноваться не стоило. В любом случае он не пропустил бы эту старуху. Казалось, она напялила на себя матросский костюм: белые брюки, темно-синий китель с медными пуговицами и якорями и, наконец, полосатая, сине-белая морская фуражка. Для своего возраста двигалась она весьма прытко. Старушка со всех ног бросилась к регистрационному окошку первого класса. Она напоминала спринтера, рвущегося к финишу.
— Потрясающе! Просто потрясающе! — закричала она клерку. — Мы успели! Автобус трижды ломался на этом проклятущем шоссе. И образовалась просто ужасающая пробка на дороге. Все эти грубияны-водители только и делали, что доводили нас своими гудками. — Голос ее разносился по всему пустынному залу, заглушая оркестр шотландских волынщиков, которые как раз начали наигрывать пассажирам мелодию отплытия.
— Я собиралась плыть со своей компаньонкой, мисс Пенелопой Этуотер, но она сейчас приболела. — Леди Экснер неясным жестом указала себе на нижнюю часть тела. — У нее неприятности с животиком, видите ли.
Хардвик осмотрелся и понял, что у всех в зале ожидания, включая клерка, регистрировавшего леди Экснер, на лицах одно и то же выражение — крайнего удивления.
— Поэтому со мной поедет мисс Риган Рейли. С ней все в полном порядке. Ее паспорт тоже в порядке. Она сейчас подойдет. Видите ли, у нас получилось достаточно много багажа. Потому что я везу с собой целую тонну всяких подарочков для моих замечательных маленьких племянниц, с которыми я еще никогда не виделась.
Клерк наконец-то исхитрился вставить свое слово в поток информации, льющейся из уст пожилой леди.
— Ваше имя, мадам?
— А, да, ну, конечно. Экснер. Леди Экснер. Вероника. Видимо, вы слышали о моем муже, сэре Джилберте Экснере. Он умер сорок лет назад. Он был поэтом. Правда, его так ни разу и не опубликовали.
Последние припозднившиеся пассажиры торопливо взбирались на палубу. Хардвик не хотел, чтобы его заметили пялящимся на леди Экснер, поэтому решил двигаться к трапу. На компаньонку он еще успеет взглянуть. Но в это время раздался возглас леди Экснер:
— Риган, вот наконец и ты! Давай-давай! Не хватало еще опоздать на корабль.
Хардвик глянул через плечо. Нескольких мгновений хватило ему, чтобы как следует разглядеть новую компаньонку леди Экснер. Даже за горой вещей, которые она несла, было видно, что это женщина молодая и симпатичная. Доставая свой посадочный талон и протягивая его стоявшему у трапа стюарду, Хардвик почему-то еще подумал, что эта Рейли должна быть человеком соображающим, умеющим делать свое дело. Так что его задача усложнялась.
Даже у борта лайнера он продолжал слышать позади себя громкий голос леди Экснер, которая теперь горячо благодарила кого-то, кто подвез ее до порта.
— Надеюсь, что теперь-то вам удастся добраться до дома без особых проблем, Эдвин. Я там, на заднем сидении, оставила вам немного чая… Ой, нет, извините, вот Риган подсказывает мне, что я его все-таки допила.
У трапа, ведущего на палубу первого класса, перед Хардвиком оказалась всего одна супружеская пара. Высокий, худощавый мужчина с серебряными седыми волосами и маленького роста пожилая блондинка. Хардвик выругался про себя, заметив, что всех пассажиров первого класса при посадке фотографировали на память. Фотографироваться он никак не хотел, но и отказываться не мог. Это показалось бы подозрительным. Единственное, что он сделал, так это оставил на лице темные очки.
Когда же фотограф нажал на спуск, Хардвик чуть отвернулся. Фотограф предложил повторить снимок, но Хардвик, как бы чуть поколебавшись, ответил:
— Да нет. Не стоит. Одного снимка будет вполне достаточно.
Он поднялся по трапу, ступил на палубу. Члены команды выстроились здесь в шеренгу и торжественно приветствовали входящих на борт пассажиров. Где-то в глубине игран рояль. Хардвик задержался у перил рядом с входом на палубу, чтобы посмотреть, как появится леди Экснер. Это произошло не так скоро, потому как пожилая женщина потратила достаточно времени на фотографирование. Занятие, видимо, здорово ее позабавило. Позируя, леди Экснер обняла за плечи свою молодую компаньонку. У их ног лежала целая гора чемоданов, коробок, свертков. Супружеская пара, которая вступила на палубу лайнера перед Хардвиком, оказалась сейчас рядом с ним. Женщина рассмеялась, глядя на фотографирующуюся парочку, и сказала:
— Мне кажется, что нам предстоит очень интересненькое путешествие, Люк.
“Еще бы!” — мрачно признал про себя Хардвик.
В море
“Камелот Сьют” был одной из ультра-люксовых пассажирских кают и располагался на самой верхней палубе. Леди Экснер, едва войдя в двери роскошного номера, принялась восторженно размахивать руками, восхищаясь бледно-голубых тонов интерьером. Риган в это время начала распаковывать багаж. Свои собственные два чемодана она отставила в сторону и решила привести в некое подобие порядка хаотичный набор вещей, захваченный с собой Вероникой.
Риган казалось, что Вероника просто-напросто вывалила содержимое всех шкафов Ллевелин-холла в бесчисленное количество кожаных чемоданов и сумок фирмы “Гуччи”. Так, например, открыв один из огромных чемоданов, девушка вынуждена была тут же его захлопнуть: уж больно из него несло запахом моли. Чемодан, как выяснилось, был доверху набит толстыми шерстяными вещами, твидовыми костюмами, ботинками с меховыми отворотами, шерстяными перчатками. Там также лежал огромный черный вельветовой плащ.
— Вероника, вы что думаете, что мы отправились в круиз через Северный Полюс?
Вероника тем временем занималась обследованием одного из шкафчиков, оборудованных в каюте.
— Риган, а что если мы, как “Титаник”, налетим на айсберг? Тогда ведь нам придется бросаться сюда, в нашу каюту, чтобы взять наши спасательные жилеты. Не стоит ли нам их сейчас примерить, чтобы знать, как одевать?.. Извини, что ты меня спросила?.. О Боже… Это ведь один из чемоданов, которые я одолжила Пенелопе. Филипп, вероятно, положил его нам по ошибке.
Риган облегченно вздохнула.
— Мои шерстяные вещи находятся в другом чемодане. Я просто подумала, что мы можем оставить у наших племянниц кое-какие из зимних вещей, чтобы потом не везти их с собой, если соберемся ехать к ним в гости зимой. Кроме того, я все же всегда беспокоюсь, чтобы не начались заморозки, ведь так недолго и простыть. Но все это не важно. Не надо сейчас терять время на распаковывание. Ты ведь даже не была еще на нашей собственной маленькой палубе. Мы скоро уже, так сказать, поднимем парус. Поэтому, давай, пойдем и помашем тем милым бедным людям, которые не поплывут с нами в это замечательное путешествие.
В этот момент Риган опять подумала, что было бы хорошо и ей оказаться вдруг в числе этих самых “милых бедных людей”. Она огляделась. Каюта была и в самом деле роскошная и по сути представляла собой огромную двухэтажную залу. Правда, кровать была одна, хотя и широченная. Рядом с входной дверью располагалась первая ванная комната. Прямо по центру залы — кровать, сбоку от которой находилась дверь в другую ванную. Небольшая лесенка справа от кровати вела на второй этаж, в гостиную, из которой через раздвижную дверь можно было попасть на террасу, также являвшуюся частью “Камелот Сьют”. Из огромных окон открывался захватывающий вид на Атлантический океан.
“Я хочу спать в моей собственной кровати, — думала Риган. — Я хочу иметь возможность спокойно, хоть десять раз подряд, переворачиваться с боку на бок и не бояться при этом, что меня примут за сэра Джилберта”. Спать, соблюдая осторожность и вежливость в течение предстоящих пяти ночей, представилось Риган тяжелым, невыносимым испытанием. Вероника была милой женщиной, но ночевать с ней в одной постели — это уж слишком! Риган молила Бога, чтобы стоявший в гостиной диван оказался раздвижным.
Вслед за Вероникой Риган вышла на террасу их номера. Это была, вероятно, высшая точка палубы, находящаяся к тому же на одной линии с носом судна. Их терраса как бы нависала над крышей капитанского мостика. Вероника показала рукой на мостик и торжественно произнесла:
— Вот там находятся капитан и все эти красавцы-офицеры, ведущие нас в дикие неведомые просторы океана.
Пронзительный звук корабельного гудка оповестил о начале путешествия. Вероника бросилась к перилам террасы и стала яростно махать своей морской фуражкой в направлении пристани. Оркестр шотландских волынщиков в последнем порыве заиграл не совсем удачную версию знаменитой прощальной песни: “Плывем, плывем, минуя Баунти Мейн”. Вероника глубоко вздохнула.
— Как бодрит эти морской воздух…
— Да, в моменте отплытия, в начале морского путешествия есть что-то чарующее, Вероника, — согласилась Риган, тоже вдыхая морской соленый воздух. — Так, а теперь я все же хотела бы закончить с распаковкой вещей, чтобы уже об этом h думать.
— Ладно, а я пока постою здесь и понаблюдаю за тем, что будет происходить на нижних палубах. — С их “насеста”, перегнувшись через перила террасы можно было наблюдать за прогулочной площадкой двумя палубами ниже, где сгрудилась большая толпа пассажиров, все еще продолжавших махать и кричать своим друзьям и родственникам, оставшимся на пристани.
— Прошу вас, слишком уж не свешивайтесь, — попросила Риган и пошла обратно в каюту.
— Хорошо, не буду. А ты пока открой, пожалуйста, ту чудесную бутылочку шампанского, которую послал нам капитан, — скомандовала в ответ Вероника. — Как-никак надо же отметить наше благополучное отплытие.
Риган подумала, что это было лучшей мыслью, пришедшей в голову Вероники с того самого момента, когда она вдруг решила выйти замуж за богатеюшего лорда. Который, правда, уделил ей всего две недели своего драгоценного времени.
Вероника залпом выпила все содержимое своего бокала, в то время как Риган едва притронулась к своему. Леди Экснер протянула бокал за добавкой и сказала:
— Вот теперь можно поднять тост за нас.
Тут Риган вспомнила о предупреждении Филиппа, что Вероника быстро пьянеет. “Но, — спохватилась она, — не могу же я вдруг отказать своей попутчице и не удовлетворить ее просьбу”. В конце концов, они же находились в своей собственной каюте и ничего особенного от второй рюмки с леди Экснер произойти не могло. Она налила еще раз шампанского и добросовестно чокнулась. Вероника широко улыбнулась и пропела:
— Хорошего путешествия, дорогая Риган, “бон вояж”!
Риган отпила глоток из своего бокала, пузырики воздуха защекотали нос.
— Хорошее вино, Вероника.
— Да, проходит, как вода, дорогая.
Из чувства осторожности Риган, уходя с террасы, захватила с собой бутылку. Не было никакой нужды рисковать и оставлять ее у Вероники. Кроме того, она чувствовала необходимость что-то делать, не стоять на месте и не думать. Дело в том, что вид всех этих счастливых парочек, стоявших на палубе красивого теплохода и радостно махавших руками провожающим, неожиданно навел Риган на грустные мысли. Что сейчас, интересно, делают родители Атены? Они ведь теперь точно знают, что их дочь уже никогда не вернется домой. Риган пыталась отогнать от себя эти мысли, старательно развешивая костюмы леди Экснер по шкафам каюты.
“Я должна учитывать складывающуюся ситуацию, — говорила себе Риган. — Пока что я с Вероникой, и у нее праздник. Не надо его ей портить. Но вот со следующей недели я должна засесть за изучение всех записей в моих дневниках. Может быть, найду в них то, что поможет Ливингстону”.
Тут ей вспомнился Джефф. Интересно, вернулся он уже в Лос-Анджелес? Когда она уезжала в Оксфорд, он как раз был в Канаде на съемках какого-то телесериала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40