Да к тому же обстановка в ней вызывала слишком неоднозначные суждения: для меня не было секретом, что многие отзывались о ней как о мавзолее или, скорее, музее моей замкнутости. Каждый получает такую жизнь, какую сам заслужил. И я имела то, что больше всего ценила: мир и одиночество, а это так трудно было найти в суёте огромного города.
Пообедав, я долго общалась с Чарльзом, чтобы окончательно рассчитать степень риска. Ведь речь шла о совершенно невообразимых суммах денег. Через банковские коммуникации перемещаются биллионы долларов, и хотя всю эту кучу денег нельзя похитить так, чтобы это прошло незамеченным, я не сомневалась, что существует все-таки возможность ухватить от этого пирога изрядный ломоть. Вопрос заключался лишь в том, какова толщина у этого ломтя? И как мне лучше всего распределить его потом, чтобы скрыть следы своей деятельности?
Кроме того, мне хотелось бы узнать, в какой степени возрастает риск, если мои игры выйдут за границу Штатов, и уж тут я была без Чарльза как без рук. Только он мог обеспечить меня данными по количеству совершенных за год преступлений по проводившимся проверкам и ревизиям. Набросав кое-какие заметки после недавней перепалки с Чарльзом, я сочла себя готовой начинать:
— ДАЙ МНЕ ОБЗОР ПО ДОМАШНИМ КОМПЬЮТЕРНЫМ ХИЩЕНИЯМ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ, — напечатала я.
— ТЫ МОГЛА БЫ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ АНГЛИЙСКИМ, — отвечал Чарльз, — Я ВСЕГО ЛИШЬ МАШИНА.
— СКОЛЬКО ДЕНЕГ БЫЛО ПОХИЩЕНО ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ С УПОТРЕБЛЕНИЕМ КОМПЬЮТЕРОВ?
— ПОХИЩЕНО ОТКУДА? — осведомился Чарльз. — Моё терпение стало иссякать.
— ИЗ ДОМОВ, — повторила я, с силой ударяя по клавишам.
— ТЫ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ, СКОЛЬКО ДЕНЕГ ПОХИЩЕНО ИЗ ДОМОВ У ЧАСТНЫХ ЛИЦ? — дотошно выпытывал он. Ух, многомудрый осел!
— ПО ВСЕЙ КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ ТЕРРИТОРИИ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ, — добавила я. — И ПЕРЕСТАНЬ ИГРАТЬ В БИРЮЛЬКИ.
— Я ОБУЧЕН ЛОГИЧЕСКИМ ПОСТРОЕНИЯМ, А НЕ РАСКРЫТИЮ СКРЫТОГО СМЫСЛА СЛОВ, — напомнил Чарльз.
И он заскрипел своими мозгами, не могу не заметить, весьма проржавевшими. Это был древний компьютер, хотя и редкостного качества. Питая слабость к нему как к личности, я могла лишь надеяться, что он останется в действии ещё хотя бы лет на десять. Я знала Чарльза почти всю его жизнь, он пережил своих сверстников. Фактически, если бы не я, он, наверное, не был бы жив по сей день.
Когда двенадцать лет назад я закончила школу, моим первым местом работы была нью-йоркская компьютерная компания «Монолит корпорейшн». Как и большинство программистов, я постоянно была занята поисками круглосуточно работавших информационных центров, где можно было бы пробиться на работу к большим машинам. И в один прекрасный день набрела на Центр научной информации, блуждая по страницам толстенного «Указателя информационных центров Манхэттена».
Естественно, ни один нормальный человек, прочтя такой адрес, не подумал бы сунуться туда в ночное время.
В тот вечер я взяла такси и подъехала к маленькому мрачному строению, зажатому между двумя огромными неприступными военными складами, недалеко от набережной Ист-Энда. Здесь не держали не только ночной охраны, но даже швейцара, и мне самой пришлось разыскивать допотопный лифт в задней части здания. Забравшись в полном одиночестве на шестой этаж, где, как говорилось в путеводителе, располагался центр, я обнаружила единственную жалкую комнатушку.
Её пространства едва хватало для того, чтобы разместить компьютер, к пульту которого можно было пробраться с трудом, перелезая через сам компьютер и через путаницу кабелей. Правда, в самом центре комнатки оставался ровно один квадратный дюйм свободной площади. Как только можно было работать в такой тесноте и неразберихе?
Ночные операторы — англичане, обоих звали Гаррисами — пришли в неописуемый восторг, когда я предстала перед ними. К услугам их подопечного годами никто не обращался, и они ночи напролёт скрашивали своё одиночество, играя с компьютером в шахматы или в другие игры.
Сам по себе этот центр, как мне удалось узнать, являлся архивом правительства Соединённых Штатов — его единственного клиента — и год за годом накапливал сведения обо всех малых и больших деяниях достопочтенных конгрессменов и президента.
В эту ночь я впервые повстречалась с Чарльзом. Чарльз-красавец, Чарльз-умница, Чарльз, чей удивительный, всеобъемлющий запас знаний долгие годы завораживал меня. И ни одна живая душа, кроме меня, не знала, где он находится и что он вообще существует!
Я налила себе коньяку и сидела во тьме, любуясь огнями небольшой яхты, шедшей со стороны Тибюрона в гавань Сан-Франциско. Туман поредел, но звёзд ещё не было видно. На Сан-Франциско спускалась чудесная колдовская ночь. В такой момент невозможно было представить, что жизнь моя замерла на самом краю пропасти.
И я предпочла хотя бы на какое-то время вообще об этом позабыть.
Вдруг зазвонил телефон, и от этого звука затрепетали лепестки цимбидиума, стоявшего на стеклянном столе. Я пролила несколько капель коньяка и вытерла их пальцем, пока снимала трубку.
— Привет, — прозвучал в трубке знакомый голос. — Ты мне звонила?
Голос был добродушным и мягким, с хорошо скрытой до поры до времени сталью.
— Ах, мистер Туринг! — воскликнула я. — Подумать только, услышать ваш голос через столько лет! А я-то думала, вы скончались ещё в пятьдесят третьем году!
— Старые технократы никогда не умирают, — возразил Тор, — никогда, если у них остаются такие протеже, как ты, продолжатели нашего дела!
— Протеже, — напомнила я, — обычно пользуются защитой и поддержкой. Пожалуй, в нашем с вами случае вряд ли может идти речь о подобных вещах.
— Может, чтобы защищать тебя от тебя самой, — невозмутимо сообщил он.
— Ты не думаешь, что поздновато затевать склоки по телефону? — осведомилась я. — И вообще имеешь представление, который час?
— У меня под окном уже чирикают птички, моя дорогая. Я пытался дозвониться тебе всю ночь. Похоже, ты все это время сидела на телефоне.
— Объясни наконец, ради чего такая спешка?
— Не пытайся увиливать. Я располагаю информацией из первоисточника: от самого мистера Чарльза, если угодно. Ведь ты же знаешь, что у меня постоянная связь со всеми компьютерами страны.
Для меня не было секретом, что это был лишь один из любимых, но неосуществимых проектов Тора, и я никак не могла понять, каким образом Тор разнюхал про Чарльза. В ушах зашумело, и пришлось отхлебнуть изрядный глоток бренди, чтобы успокоиться.
— Как же ты сподобился узнать про Чарльза? — спросила я. — Ведь в бумагах он вообще не существует.
— Совершенно верно, моя дорогая, — согласился Тор. — Ты давным-давно стибрила его досье, не так ли? И пользовалась в собственных интересах его банком данных всякий раз…
— Послушай, у тебя есть хоть малейшее основание для подобных обвинений? — перебила я, заранее зная ответ.
— Милая крошка, кого ты пытаешься обмануть? — снисходительно произнёс он. — Окажись на моем месте, и ты могла бы представить, что кому-то кроме тебя приспичит в кратчайший срок получить обзор стандартных мер безопасности в ФЭД, данные по межбанковскому обмену фондами в пределах Соединённых Штатов, все исторические данные по всем, международным межбанковским обменным фондам, а в придачу обзор уголовных архивов ФБР по раскрытию хищений из обменных фондов…
— Но ведь я — банкир, и моя профессиональная обязанность быть в курсе, насколько надёжна наша система безопасности, — возразила я с горячностью, которая только подтверждала моё чувство вины. — Я согласна, что это может показаться подозрительным, но…
— Подозрительным? Нет, преднамеренным, вот как это выглядит! Ты подделала данные на этот компьютер ещё десять лет назад и проникла в засекреченные файлы с помощью краденого компьютера…
— Но ведь никто из отвечавших за секретность не позаботился стереть из его памяти эти идиотские файлы, не так ли?
— Он сам не позаботился, — поправил Тор. — Моя милая юная леди, боюсь, что я знаю тебя чересчур хорошо, чтобы приписать твои действия всего лишь глупому любопытству. Уверяю, ты увязла в своей идиотской затее по уши, не подумав о последствиях. И эта твоя девичья бесшабашность не могла оставить меня равнодушным. А теперь я хотел бы задать тебе простой вопрос и получить на него откровенный ответ, после чего можешь отправляться в кроватку.
— Валяй.
— Ты собралась ограбить Федеральный резервный банк?
Я онемела. Хотя он не правильно вычислил конкретный банк, после его вопроса мой замысел предстал передо мной — в свете холодной беспощадной реальности — не более как нетерпеливая детская выходка. Боже правый, да о чем же я раньше-то думала? На том конце провода царила мёртвая тишина — я не слышала даже его дыхания.
— Не собиралась красть у них деньги, — наконец пробормотала я в трубку.
— Не собиралась?
— Не собиралась. — Я помолчала в нерешительности. — В мой планы входило лишь задержать некоторую сумму на какое-то время.
— Но Федеральный резервный банк не предоставляет ссуд частным лицам, только банкам, — возразил он. — Ты что, банк?
— Я не собиралась брать у них ссуду, — призналась я. Мои губы почти касались микрофона, я прижалась лбом к оконному стеклу. Закрыв глаза, я сделала ещё один глоток бренди.
— Понимаю, — наконец произнёс Тор. — Ну что, может, нам лучше обсудить это потом, например, утром, когда мозги у нас обоих будут посвежее.
— Ты разочарован во мне? Подавлен моей аморальностью? — спросила я.
— Нет. Не разочарован и не подавлен, — заверил он меня.
— Но что-то ты все-таки должен чувствовать? После продолжительного молчания он отвечал каким-то непонятным, отстранённым тоном:
— Мне любопытно.
— Любопытно? Что тебе любопытно? Я ведь уже объяснила, что собираюсь делать.
— Да уж, объяснила, — не постеснялась, — подтвердил он. — Но я хотел бы ознакомиться с твоим планом действий.
— Планом? Каким ещё планом? — Я не на шутку встревожилась.
— Я ведь старый пройдоха, детка. Кто знает? Может, мне удастся дать тебе пару хороших советов. Ну, а пока — доброй ночи.
И мы повесили трубки.
Я закурила сигарету и долго бездумно смотрела на раскинувшийся подо мною город. А потом развернулась и сквозь лабиринт из орхидей отправилась в спальню. Переполнявшие меня ощущения были мне абсолютно незнакомы — я бы не смогла даже подобрать им подходящего определения.
Но в ближайшим уик-энд я отправлюсь в Нью-Йорк. По крайней мере в этом-то я была уверена.
МОТИВ
Воротил современного бизнеса мало волнует, принесёт их деятельность пользу или вред индустриальной системе в целом, коль скоро они добиваются какой-то поставленной перед собою цели. А такая отдалённая цель имеется практически у каждого промышленного магната.
Торстейн Веблен. Век Машин
Я никогда не мечтал о богатстве ради богатства, — оно нужно лишь как средство достижения поставленной перед собою цели.
Томас Меллон
Я даже подумать боялась о том, какой оборот могло принять моё дело, не позвони Тор этой ночью. Я чувствовала, что теряю контроль над ситуацией с того момента, как в трубке раздался его голос. Тор, конечно, старался сохранить видимость, что во мне лежит причина происходящих перемен, а он всего лишь наблюдатель. Но я-то понимала, что ему недостаточно было властвовать над компьютерами, он жаждал власти над реальностью. Моей реальностью. И это не могло меня не беспокоить.
Первая перемена произошла на следующее же утро, когда, стоя в наполненной паром душевой, я взглянула в зеркало. Я всегда начинала день с соков и кофе, и лишь после изрядного цитрусово-кофейного возлияния считала возможным взглянуть на своё отражение. И чем вы становитесь старше, тем мудрее с вашей стороны предпринимать такие меры предосторожности. Но этим утром из зеркала, протёртого мною от осевшего пара, на меня взглянуло живое доказательство того, какой же бессовестной лгуньей я была до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Пообедав, я долго общалась с Чарльзом, чтобы окончательно рассчитать степень риска. Ведь речь шла о совершенно невообразимых суммах денег. Через банковские коммуникации перемещаются биллионы долларов, и хотя всю эту кучу денег нельзя похитить так, чтобы это прошло незамеченным, я не сомневалась, что существует все-таки возможность ухватить от этого пирога изрядный ломоть. Вопрос заключался лишь в том, какова толщина у этого ломтя? И как мне лучше всего распределить его потом, чтобы скрыть следы своей деятельности?
Кроме того, мне хотелось бы узнать, в какой степени возрастает риск, если мои игры выйдут за границу Штатов, и уж тут я была без Чарльза как без рук. Только он мог обеспечить меня данными по количеству совершенных за год преступлений по проводившимся проверкам и ревизиям. Набросав кое-какие заметки после недавней перепалки с Чарльзом, я сочла себя готовой начинать:
— ДАЙ МНЕ ОБЗОР ПО ДОМАШНИМ КОМПЬЮТЕРНЫМ ХИЩЕНИЯМ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ, — напечатала я.
— ТЫ МОГЛА БЫ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ АНГЛИЙСКИМ, — отвечал Чарльз, — Я ВСЕГО ЛИШЬ МАШИНА.
— СКОЛЬКО ДЕНЕГ БЫЛО ПОХИЩЕНО ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ С УПОТРЕБЛЕНИЕМ КОМПЬЮТЕРОВ?
— ПОХИЩЕНО ОТКУДА? — осведомился Чарльз. — Моё терпение стало иссякать.
— ИЗ ДОМОВ, — повторила я, с силой ударяя по клавишам.
— ТЫ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ, СКОЛЬКО ДЕНЕГ ПОХИЩЕНО ИЗ ДОМОВ У ЧАСТНЫХ ЛИЦ? — дотошно выпытывал он. Ух, многомудрый осел!
— ПО ВСЕЙ КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ ТЕРРИТОРИИ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ, — добавила я. — И ПЕРЕСТАНЬ ИГРАТЬ В БИРЮЛЬКИ.
— Я ОБУЧЕН ЛОГИЧЕСКИМ ПОСТРОЕНИЯМ, А НЕ РАСКРЫТИЮ СКРЫТОГО СМЫСЛА СЛОВ, — напомнил Чарльз.
И он заскрипел своими мозгами, не могу не заметить, весьма проржавевшими. Это был древний компьютер, хотя и редкостного качества. Питая слабость к нему как к личности, я могла лишь надеяться, что он останется в действии ещё хотя бы лет на десять. Я знала Чарльза почти всю его жизнь, он пережил своих сверстников. Фактически, если бы не я, он, наверное, не был бы жив по сей день.
Когда двенадцать лет назад я закончила школу, моим первым местом работы была нью-йоркская компьютерная компания «Монолит корпорейшн». Как и большинство программистов, я постоянно была занята поисками круглосуточно работавших информационных центров, где можно было бы пробиться на работу к большим машинам. И в один прекрасный день набрела на Центр научной информации, блуждая по страницам толстенного «Указателя информационных центров Манхэттена».
Естественно, ни один нормальный человек, прочтя такой адрес, не подумал бы сунуться туда в ночное время.
В тот вечер я взяла такси и подъехала к маленькому мрачному строению, зажатому между двумя огромными неприступными военными складами, недалеко от набережной Ист-Энда. Здесь не держали не только ночной охраны, но даже швейцара, и мне самой пришлось разыскивать допотопный лифт в задней части здания. Забравшись в полном одиночестве на шестой этаж, где, как говорилось в путеводителе, располагался центр, я обнаружила единственную жалкую комнатушку.
Её пространства едва хватало для того, чтобы разместить компьютер, к пульту которого можно было пробраться с трудом, перелезая через сам компьютер и через путаницу кабелей. Правда, в самом центре комнатки оставался ровно один квадратный дюйм свободной площади. Как только можно было работать в такой тесноте и неразберихе?
Ночные операторы — англичане, обоих звали Гаррисами — пришли в неописуемый восторг, когда я предстала перед ними. К услугам их подопечного годами никто не обращался, и они ночи напролёт скрашивали своё одиночество, играя с компьютером в шахматы или в другие игры.
Сам по себе этот центр, как мне удалось узнать, являлся архивом правительства Соединённых Штатов — его единственного клиента — и год за годом накапливал сведения обо всех малых и больших деяниях достопочтенных конгрессменов и президента.
В эту ночь я впервые повстречалась с Чарльзом. Чарльз-красавец, Чарльз-умница, Чарльз, чей удивительный, всеобъемлющий запас знаний долгие годы завораживал меня. И ни одна живая душа, кроме меня, не знала, где он находится и что он вообще существует!
Я налила себе коньяку и сидела во тьме, любуясь огнями небольшой яхты, шедшей со стороны Тибюрона в гавань Сан-Франциско. Туман поредел, но звёзд ещё не было видно. На Сан-Франциско спускалась чудесная колдовская ночь. В такой момент невозможно было представить, что жизнь моя замерла на самом краю пропасти.
И я предпочла хотя бы на какое-то время вообще об этом позабыть.
Вдруг зазвонил телефон, и от этого звука затрепетали лепестки цимбидиума, стоявшего на стеклянном столе. Я пролила несколько капель коньяка и вытерла их пальцем, пока снимала трубку.
— Привет, — прозвучал в трубке знакомый голос. — Ты мне звонила?
Голос был добродушным и мягким, с хорошо скрытой до поры до времени сталью.
— Ах, мистер Туринг! — воскликнула я. — Подумать только, услышать ваш голос через столько лет! А я-то думала, вы скончались ещё в пятьдесят третьем году!
— Старые технократы никогда не умирают, — возразил Тор, — никогда, если у них остаются такие протеже, как ты, продолжатели нашего дела!
— Протеже, — напомнила я, — обычно пользуются защитой и поддержкой. Пожалуй, в нашем с вами случае вряд ли может идти речь о подобных вещах.
— Может, чтобы защищать тебя от тебя самой, — невозмутимо сообщил он.
— Ты не думаешь, что поздновато затевать склоки по телефону? — осведомилась я. — И вообще имеешь представление, который час?
— У меня под окном уже чирикают птички, моя дорогая. Я пытался дозвониться тебе всю ночь. Похоже, ты все это время сидела на телефоне.
— Объясни наконец, ради чего такая спешка?
— Не пытайся увиливать. Я располагаю информацией из первоисточника: от самого мистера Чарльза, если угодно. Ведь ты же знаешь, что у меня постоянная связь со всеми компьютерами страны.
Для меня не было секретом, что это был лишь один из любимых, но неосуществимых проектов Тора, и я никак не могла понять, каким образом Тор разнюхал про Чарльза. В ушах зашумело, и пришлось отхлебнуть изрядный глоток бренди, чтобы успокоиться.
— Как же ты сподобился узнать про Чарльза? — спросила я. — Ведь в бумагах он вообще не существует.
— Совершенно верно, моя дорогая, — согласился Тор. — Ты давным-давно стибрила его досье, не так ли? И пользовалась в собственных интересах его банком данных всякий раз…
— Послушай, у тебя есть хоть малейшее основание для подобных обвинений? — перебила я, заранее зная ответ.
— Милая крошка, кого ты пытаешься обмануть? — снисходительно произнёс он. — Окажись на моем месте, и ты могла бы представить, что кому-то кроме тебя приспичит в кратчайший срок получить обзор стандартных мер безопасности в ФЭД, данные по межбанковскому обмену фондами в пределах Соединённых Штатов, все исторические данные по всем, международным межбанковским обменным фондам, а в придачу обзор уголовных архивов ФБР по раскрытию хищений из обменных фондов…
— Но ведь я — банкир, и моя профессиональная обязанность быть в курсе, насколько надёжна наша система безопасности, — возразила я с горячностью, которая только подтверждала моё чувство вины. — Я согласна, что это может показаться подозрительным, но…
— Подозрительным? Нет, преднамеренным, вот как это выглядит! Ты подделала данные на этот компьютер ещё десять лет назад и проникла в засекреченные файлы с помощью краденого компьютера…
— Но ведь никто из отвечавших за секретность не позаботился стереть из его памяти эти идиотские файлы, не так ли?
— Он сам не позаботился, — поправил Тор. — Моя милая юная леди, боюсь, что я знаю тебя чересчур хорошо, чтобы приписать твои действия всего лишь глупому любопытству. Уверяю, ты увязла в своей идиотской затее по уши, не подумав о последствиях. И эта твоя девичья бесшабашность не могла оставить меня равнодушным. А теперь я хотел бы задать тебе простой вопрос и получить на него откровенный ответ, после чего можешь отправляться в кроватку.
— Валяй.
— Ты собралась ограбить Федеральный резервный банк?
Я онемела. Хотя он не правильно вычислил конкретный банк, после его вопроса мой замысел предстал передо мной — в свете холодной беспощадной реальности — не более как нетерпеливая детская выходка. Боже правый, да о чем же я раньше-то думала? На том конце провода царила мёртвая тишина — я не слышала даже его дыхания.
— Не собиралась красть у них деньги, — наконец пробормотала я в трубку.
— Не собиралась?
— Не собиралась. — Я помолчала в нерешительности. — В мой планы входило лишь задержать некоторую сумму на какое-то время.
— Но Федеральный резервный банк не предоставляет ссуд частным лицам, только банкам, — возразил он. — Ты что, банк?
— Я не собиралась брать у них ссуду, — призналась я. Мои губы почти касались микрофона, я прижалась лбом к оконному стеклу. Закрыв глаза, я сделала ещё один глоток бренди.
— Понимаю, — наконец произнёс Тор. — Ну что, может, нам лучше обсудить это потом, например, утром, когда мозги у нас обоих будут посвежее.
— Ты разочарован во мне? Подавлен моей аморальностью? — спросила я.
— Нет. Не разочарован и не подавлен, — заверил он меня.
— Но что-то ты все-таки должен чувствовать? После продолжительного молчания он отвечал каким-то непонятным, отстранённым тоном:
— Мне любопытно.
— Любопытно? Что тебе любопытно? Я ведь уже объяснила, что собираюсь делать.
— Да уж, объяснила, — не постеснялась, — подтвердил он. — Но я хотел бы ознакомиться с твоим планом действий.
— Планом? Каким ещё планом? — Я не на шутку встревожилась.
— Я ведь старый пройдоха, детка. Кто знает? Может, мне удастся дать тебе пару хороших советов. Ну, а пока — доброй ночи.
И мы повесили трубки.
Я закурила сигарету и долго бездумно смотрела на раскинувшийся подо мною город. А потом развернулась и сквозь лабиринт из орхидей отправилась в спальню. Переполнявшие меня ощущения были мне абсолютно незнакомы — я бы не смогла даже подобрать им подходящего определения.
Но в ближайшим уик-энд я отправлюсь в Нью-Йорк. По крайней мере в этом-то я была уверена.
МОТИВ
Воротил современного бизнеса мало волнует, принесёт их деятельность пользу или вред индустриальной системе в целом, коль скоро они добиваются какой-то поставленной перед собою цели. А такая отдалённая цель имеется практически у каждого промышленного магната.
Торстейн Веблен. Век Машин
Я никогда не мечтал о богатстве ради богатства, — оно нужно лишь как средство достижения поставленной перед собою цели.
Томас Меллон
Я даже подумать боялась о том, какой оборот могло принять моё дело, не позвони Тор этой ночью. Я чувствовала, что теряю контроль над ситуацией с того момента, как в трубке раздался его голос. Тор, конечно, старался сохранить видимость, что во мне лежит причина происходящих перемен, а он всего лишь наблюдатель. Но я-то понимала, что ему недостаточно было властвовать над компьютерами, он жаждал власти над реальностью. Моей реальностью. И это не могло меня не беспокоить.
Первая перемена произошла на следующее же утро, когда, стоя в наполненной паром душевой, я взглянула в зеркало. Я всегда начинала день с соков и кофе, и лишь после изрядного цитрусово-кофейного возлияния считала возможным взглянуть на своё отражение. И чем вы становитесь старше, тем мудрее с вашей стороны предпринимать такие меры предосторожности. Но этим утром из зеркала, протёртого мною от осевшего пара, на меня взглянуло живое доказательство того, какой же бессовестной лгуньей я была до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57