И Клэр? Невозможность разыскать ее даже теперь, когда есть доступ в Парк. Отослать его в Кембридж, лишить доступа к секретной работе — это все равно что отправить на другую планету. — Нет, — повторил он спокойнее. — Ты этого не сделаешь.
— Это не мое решение.
— Дай мне пару дней.
— Что?
— Скажи Скиннеру, что хочешь дать мне пару дней. Пару дней на то, чтобы попытаться проникнуть в Акулу.
Несколько секунд Логи удивленно глазел на Джерихо, затем расхохотался.
— Старина, что ни день, у тебя новые чудачества. Вчера ты уверял нас, что за три дня Акулу не взломать. Теперь говоришь, что сделаешь это за два дня.
— Гай, пожалуйста. Умоляю, — всерьез взмолился он. Опершись руками, перегнулся через стол. Для него это действительно был вопрос жизни. — Ты знаешь, что Скиннер не только не хочет, чтобы я оставался в восьмом бараке. Он вообще мечтает выжить меня из Парка. Заткнуть в какую-нибудь дыру в Адмиралтействе решать арифметические задачки.
— На войне есть места и похуже.
— Только не для меня. Я скорее повешусь. Мое место здесь.
— Дорогой, я и так ради тебя слишком подставил свою шею, — тыча трубкой в грудь Джерихо, упрекнул Логи. — «Джерихо? — говорили мне. — Это несерьезно. У нас такое трудное время, а тебе понадобился Джерихо». — Он снова ткнул трубкой. — Тогда я сказал: «Да, я знаю, что он, черт возьми, наполовину чокнутый и брякается в обморок, как старая дева, но у него в башке кое-что есть, те самые лишних два процента. Можете поверить мне на слово». — Опять пошла в ход трубка. — Я, черт возьми, выпрашиваю машину — как ты знаешь, у нас это дело нелегкое — и, вместо того чтобы пойти выспаться, еду в Кингз-колледж пить дрянной чай и умолять тебя… подумать только, черт возьми, умолять! Ты же первым делом выставляешь нас всех идиотами, а потом избиваешь начальника отделения — ладно, ладно, пытаешься избить. Теперь я спрашиваю тебя, кто меня будет слушать?
— Скиннер.
— Брось.
— Скиннеру придется выслушать, и он выслушает, если ты будешь настаивать, что я тебе нужен. Я знаю… — горячо убеждал Джерихо. — Ты мог бы пригрозить, что расскажешь тому адмиралу, Троубриджу, о моем отстранении — в самый важный момент битвы за Атлантику — лишь из-за того, что я говорил правду.
— Я мог бы? Как бы не так. Спасибо. Премного благодарен. И тогда мы оба займемся арифметикой в Адмиралтействе.
— На войне есть места и похуже.
— Не паясничай.
В дверь опять постучали, на этот раз посильнее.
— Ради бога, — взревел Логи, — вали отсюда! — Но ручка тем не менее повернулась. Джерихо шагнул в сторону. В открытой двери появился Пак.
— Извини, Гай. Доброе утро, Томас. — Он с мрачным видом кивнул тому и другому. — Кое-что произошло, Гай.
— Хорошие новости?
— Откровенно говоря, нет. Возможно, не очень хорошие. Лучше посмотри сам.
— Черт бы всех побрал, — проворчал Логи. Бросив убийственный взгляд на Джерихо, схватил трубку и следом за Паком вышел в коридор.
Поколебавшись секунду, Джерихо направился за ними в конец коридора, в регистратуру. Никогда он не видел здесь столько народу. Тут были лейтенант Кейв и, кажется, все шифроаналитики барака: Бакстер, Этвуд, Пинкер, Кингком, Праудфут, де Брук и, как популярный у женщин актер в своей американской морской форме, Крамер. Он дружески кивнул Джерихо.
Логи удивленно оглядел собравшихся.
— Привет, привет. Вся банда в сборе. — Никто не засмеялся. — Что происходит. Пак? Собрались на митинг? Объявляете забастовку?
Пак показал глазами на дежуривших в дневную смену в регистратуре трех особ из вспомогательного корпуса.
— Ах, да, конечно, — догадался Логи и обнажил в улыбке свои прокуренные зубы. — Девочки, у нас тут небольшое дельце. Сугубо секретное. Не могли бы вы на несколько минут оставить джентльменов одних?
***
— Я между делом показал вот это лейтенанту Кейву, — начал Пак, когда женщины вышли. — Анализ радиообмена. — И, словно собираясь показать фокус, высоко поднял знакомый желтый листок с таблицей радиоперехватов. — За последние двенадцать часов перехвачены два длинных радиосигнала с нового передатчика нацистов близ Магдебурга. Один как раз перед полуночью: сто восемьдесят четырехзначных групп. Другой сразу после полуночи: двести одиннадцать групп. Продублированы дважды, оба раза по радиосетям «Диана» и «Губертус». Четыре-шесть-ноль-один килогерц. Двенадцать-девять-пятьдесят.
— Да не тяни ты, — нетерпеливо прошептал Этвуд. Пак сделал вид, что не слышит.
— За тот же период общее количество радиосигналов Акулы, перехваченных с подводных лодок в Северной Атлантике на девять ноль-ноль сегодня, равнялось пяти.
— Пяти? — переспросил Логи. — Ты уверен, старина? Схватив листок, он пробежал пальцем по аккуратным колонкам записей.
— Как у вас говорят? — поинтересовался Пак. — Тихо, как в могиле?
— Наши станции прослушивания, — заметил Бакстер, заглядывая через плечо Логи. — Должно быть, у них что-то неладно. Похоже, проспали.
— Десять минут назад я звонил в Управление радиоперехвата. После разговора с лейтенантом. Там сказали, что они не ошиблись.
Комната наполнилась возбужденными голосами.
— А что скажешь ты, мудрец?
Джерихо не сразу понял, что Этвуд обращается к нему.
— Очень мало. Угрожающе мало, — ответил он, зябко пожав плечами.
— Лейтенант Кейв отмечает некоторые характерные тактические приемы противника, — заявил Пак.
— Мы допрашивали одного пленного командира подводной лодки относительно тактики. — Лейтенант Кейв выступил вперед, и Джерихо заметил, как Пинкер отшатнулся при виде его лица. — Когда Дениц вынюхивает конвой, он выстраивает свои подводные катафалки в линию поперек ожидаемого маршрута. Скажем, двенадцать лодок с интервалом миль в двадцать. Возможно, две линии, а то и три — теперь у него достаточно катафалков, чтобы устроить довольно большое представление. По нашим оценкам, перед прекращением поступления информации только в этом секторе Северной Атлантики у него было задействовано сорок шесть единиц. — Кейв смущенно прервал речь. — Прошу прощения, остановите меня, если я излагаю вам прописные истины.
— Наша работа скорее… э-э… теоретического свойства, — заметил Логи, оглядывая собравшихся. Несколько шифроаналитиков согласно закивали.
— Хорошо. Существует два основных вида линий. Есть, говоря по-вашему, заслон пикетов, который в основном означает, что подводные лодки стоят на поверхности, ожидая приближения конвоя. И есть патрульная линия, когда катафалки строем двигаются вперед ему наперехват. Когда линии выстроены, вступает в силу одно золотое правило. Полное радиомолчание до момента, когда обнаружат конвой. Я подозреваю, что именно это происходит в данный момент. Два длинных радиосигнала из Магдебурга — это, скорее всего, приказ Берлина о построении подводных лодок в линию. И если теперь лодки соблюдают радиомолчание… — Кейв пожал плечами: не хотелось говорить о том, что ясно всем. — Это значит, что они, должно быть, построены в боевые порядки.
Никто не произнес ни слова. Интеллектуальные абстракции шифроанализа обрели ощутимые формы: две тысячи немецких подводников, десять тысяч союзных моряков и пассажиров за тысячу миль от суши сближаются для битвы в ледяных водах Северной Атлантики. Линкеру, похоже, было дурно. Джерихо вдруг поразила причудливость их положения. Пинкер, вероятно, лично причастен к тому, что тысячи немецких моряков остались на дне океана, а о страшной стороне войны в Атлантике ему самому прежде всего довелось судить по лицу Кейва.
Кто-то спросил Кейва, что будет дальше.
— Если одна из подводных лодок обнаружит конвой? Она будет тайно следовать за ним, каждые два часа посылая сообщения о контакте — местонахождение, скорость, направление. Они будут получены другими катафалками, и те начнут сходиться в одном месте назначения. Та же операция — постараться вовлечь как можно больше охотников. Обычно они стремятся проникнуть в самую середину конвоя, оказаться среди наших судов. Будут ждать наступления ночи. Предпочитают нападать в темноте. Пламя на подбитых судах будет освещать другие цели. Так создастся больше паники. Кроме того, в ночное время нашим эсминцам труднее их засечь. Правда, погода ужасная даже для этого времени года, — добавил Кейв. Его резкий голос как бы вспарывал тишину. — Снегопад. Морозный туман. Через нос перекатываются зеленые валы. Вообще-то это нам на руку.
— Сколько у нас времени? — спросил Крамер.
— Меньше, чем рассчитывали, это как пить дать. Подлодка более ходка, чем любой конвой, но все равно посудина тихоходная. На поверхности движется со скоростью велосипедиста, а при погружении со скоростью пешехода. Но что если Дениц знает о конвоях? Возможно, полтора суток. Плохая погода создает трудности с видимостью. Но даже в этом случае… да… полагаю, самое большее полтора суток.
***
Кейв, извинившись, пошел звонить в Адмиралтейство. Шифроаналитики остались одни. В другом конце барака послышалась отдаленная трескотня — машины типа «X» начали свой рабочий день.
— Это, д-должно быть, Д-д-дельфин, — сказал Пинкер. — С твоего позволения, Г-г-гай?
Логи жестом отпустил, и Пинкер поспешно вышел из комнаты.
— Сейчас бы четырехбарабанную бомбочку, — простонал Праудфут.
— Ладно, старина, у нас ее нет, посему не будем терять времени на нытье.
Опиравшийся о стол Крамер выпрямился. Расхаживать по комнате не позволяла теснота, так что он выплеснул все эмоции, стуча кулаком о ладонь левой руки.
— Проклятье! Чувствовать себя таким беспомощным. Полтора суток. Жалких, черт побери, полтора суток. Боже! Ведь должно же что-то быть. Ребята, вы же однажды раскололи эту штуку? В прошлый раз.
Заговорили все разом.
— О, да.
— Помните?
— Это Том.
Джерихо не слушал. Где-то в глубине подсознания еле ощутимо шевельнулось что-то неподвластное осмысленному анализу. Что это было? Воспоминание? Ассоциация? Чем больше он старался сосредоточиться, тем легче оно ускользало.
— Том?
Он вздрогнул от неожиданности.
— Том, лейтенант Крамер спрашивает тебя, — потеряв терпение, объяснил Логи, — как мы одолели Акулу в прошлый раз.
— Что? — раздраженный тем, что прервали его мысли, переспросил Джерихо. Махнул рукой. — А-а, Деница произвели в адмиралы. Мы предположили, что в штабе подводного флота пляшут от восторга и на радостях слово в слово передадут официальное сообщение Гитлера на все подводные лодки.
— И передали?
— Да. Получилась хорошая шпаргалка. Мы запустили на нее шесть бомбочек. Но даже тогда нам потребовалось почти три недели, чтобы прочесть радиообмен за один тот день.
— С хорошей шпаргалкой? — пораженно переспросил Крамер. — Шестью машинами? И три недели?
— Это следствие четырехроторной Энигмы.
— Жаль, что Деница не повышают в звании каждый день, — пошутил Кингком.
— Если так пойдут дела, может, станут повышать, — мгновенно среагировал Этвуд.
Смех на короткое время отвлек от мрачных мыслей. Этвуд, похоже, остался доволен собой.
— Хорошо, Фрэнк, — похвалил Кингком. — Ежедневное повышение. Очень хорошо.
Не смеялся один Крамер. Сложив руки на груди, он уставился на кончики начищенных до блеска ботинок.
Стали обсуждать предложение де Брука, которое последние девять часов прокручивали на двух машинах, однако методика была, как отметил Пак, безнадежно асимметричной.'
— Ладно, у меня по крайней мере есть какая-то идея, — обиделся де Брук, — а это больше, чем у тебя.
— Это потому, дорогой Артур, что если у меня появляется кошмарная идея, я держу ее при себе.
Логи хлопнул в ладоши.
— Друзья, давайте-ка держаться конструктивной критики.
Разговор вяло продолжался, но Джерихо давно ничего не слышал. Он снова мысленно гнался за фантомом, отыскивая произнесенные за последние десять минут слова, фразы, которые могли бы помочь вызвать его к жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Это не мое решение.
— Дай мне пару дней.
— Что?
— Скажи Скиннеру, что хочешь дать мне пару дней. Пару дней на то, чтобы попытаться проникнуть в Акулу.
Несколько секунд Логи удивленно глазел на Джерихо, затем расхохотался.
— Старина, что ни день, у тебя новые чудачества. Вчера ты уверял нас, что за три дня Акулу не взломать. Теперь говоришь, что сделаешь это за два дня.
— Гай, пожалуйста. Умоляю, — всерьез взмолился он. Опершись руками, перегнулся через стол. Для него это действительно был вопрос жизни. — Ты знаешь, что Скиннер не только не хочет, чтобы я оставался в восьмом бараке. Он вообще мечтает выжить меня из Парка. Заткнуть в какую-нибудь дыру в Адмиралтействе решать арифметические задачки.
— На войне есть места и похуже.
— Только не для меня. Я скорее повешусь. Мое место здесь.
— Дорогой, я и так ради тебя слишком подставил свою шею, — тыча трубкой в грудь Джерихо, упрекнул Логи. — «Джерихо? — говорили мне. — Это несерьезно. У нас такое трудное время, а тебе понадобился Джерихо». — Он снова ткнул трубкой. — Тогда я сказал: «Да, я знаю, что он, черт возьми, наполовину чокнутый и брякается в обморок, как старая дева, но у него в башке кое-что есть, те самые лишних два процента. Можете поверить мне на слово». — Опять пошла в ход трубка. — Я, черт возьми, выпрашиваю машину — как ты знаешь, у нас это дело нелегкое — и, вместо того чтобы пойти выспаться, еду в Кингз-колледж пить дрянной чай и умолять тебя… подумать только, черт возьми, умолять! Ты же первым делом выставляешь нас всех идиотами, а потом избиваешь начальника отделения — ладно, ладно, пытаешься избить. Теперь я спрашиваю тебя, кто меня будет слушать?
— Скиннер.
— Брось.
— Скиннеру придется выслушать, и он выслушает, если ты будешь настаивать, что я тебе нужен. Я знаю… — горячо убеждал Джерихо. — Ты мог бы пригрозить, что расскажешь тому адмиралу, Троубриджу, о моем отстранении — в самый важный момент битвы за Атлантику — лишь из-за того, что я говорил правду.
— Я мог бы? Как бы не так. Спасибо. Премного благодарен. И тогда мы оба займемся арифметикой в Адмиралтействе.
— На войне есть места и похуже.
— Не паясничай.
В дверь опять постучали, на этот раз посильнее.
— Ради бога, — взревел Логи, — вали отсюда! — Но ручка тем не менее повернулась. Джерихо шагнул в сторону. В открытой двери появился Пак.
— Извини, Гай. Доброе утро, Томас. — Он с мрачным видом кивнул тому и другому. — Кое-что произошло, Гай.
— Хорошие новости?
— Откровенно говоря, нет. Возможно, не очень хорошие. Лучше посмотри сам.
— Черт бы всех побрал, — проворчал Логи. Бросив убийственный взгляд на Джерихо, схватил трубку и следом за Паком вышел в коридор.
Поколебавшись секунду, Джерихо направился за ними в конец коридора, в регистратуру. Никогда он не видел здесь столько народу. Тут были лейтенант Кейв и, кажется, все шифроаналитики барака: Бакстер, Этвуд, Пинкер, Кингком, Праудфут, де Брук и, как популярный у женщин актер в своей американской морской форме, Крамер. Он дружески кивнул Джерихо.
Логи удивленно оглядел собравшихся.
— Привет, привет. Вся банда в сборе. — Никто не засмеялся. — Что происходит. Пак? Собрались на митинг? Объявляете забастовку?
Пак показал глазами на дежуривших в дневную смену в регистратуре трех особ из вспомогательного корпуса.
— Ах, да, конечно, — догадался Логи и обнажил в улыбке свои прокуренные зубы. — Девочки, у нас тут небольшое дельце. Сугубо секретное. Не могли бы вы на несколько минут оставить джентльменов одних?
***
— Я между делом показал вот это лейтенанту Кейву, — начал Пак, когда женщины вышли. — Анализ радиообмена. — И, словно собираясь показать фокус, высоко поднял знакомый желтый листок с таблицей радиоперехватов. — За последние двенадцать часов перехвачены два длинных радиосигнала с нового передатчика нацистов близ Магдебурга. Один как раз перед полуночью: сто восемьдесят четырехзначных групп. Другой сразу после полуночи: двести одиннадцать групп. Продублированы дважды, оба раза по радиосетям «Диана» и «Губертус». Четыре-шесть-ноль-один килогерц. Двенадцать-девять-пятьдесят.
— Да не тяни ты, — нетерпеливо прошептал Этвуд. Пак сделал вид, что не слышит.
— За тот же период общее количество радиосигналов Акулы, перехваченных с подводных лодок в Северной Атлантике на девять ноль-ноль сегодня, равнялось пяти.
— Пяти? — переспросил Логи. — Ты уверен, старина? Схватив листок, он пробежал пальцем по аккуратным колонкам записей.
— Как у вас говорят? — поинтересовался Пак. — Тихо, как в могиле?
— Наши станции прослушивания, — заметил Бакстер, заглядывая через плечо Логи. — Должно быть, у них что-то неладно. Похоже, проспали.
— Десять минут назад я звонил в Управление радиоперехвата. После разговора с лейтенантом. Там сказали, что они не ошиблись.
Комната наполнилась возбужденными голосами.
— А что скажешь ты, мудрец?
Джерихо не сразу понял, что Этвуд обращается к нему.
— Очень мало. Угрожающе мало, — ответил он, зябко пожав плечами.
— Лейтенант Кейв отмечает некоторые характерные тактические приемы противника, — заявил Пак.
— Мы допрашивали одного пленного командира подводной лодки относительно тактики. — Лейтенант Кейв выступил вперед, и Джерихо заметил, как Пинкер отшатнулся при виде его лица. — Когда Дениц вынюхивает конвой, он выстраивает свои подводные катафалки в линию поперек ожидаемого маршрута. Скажем, двенадцать лодок с интервалом миль в двадцать. Возможно, две линии, а то и три — теперь у него достаточно катафалков, чтобы устроить довольно большое представление. По нашим оценкам, перед прекращением поступления информации только в этом секторе Северной Атлантики у него было задействовано сорок шесть единиц. — Кейв смущенно прервал речь. — Прошу прощения, остановите меня, если я излагаю вам прописные истины.
— Наша работа скорее… э-э… теоретического свойства, — заметил Логи, оглядывая собравшихся. Несколько шифроаналитиков согласно закивали.
— Хорошо. Существует два основных вида линий. Есть, говоря по-вашему, заслон пикетов, который в основном означает, что подводные лодки стоят на поверхности, ожидая приближения конвоя. И есть патрульная линия, когда катафалки строем двигаются вперед ему наперехват. Когда линии выстроены, вступает в силу одно золотое правило. Полное радиомолчание до момента, когда обнаружат конвой. Я подозреваю, что именно это происходит в данный момент. Два длинных радиосигнала из Магдебурга — это, скорее всего, приказ Берлина о построении подводных лодок в линию. И если теперь лодки соблюдают радиомолчание… — Кейв пожал плечами: не хотелось говорить о том, что ясно всем. — Это значит, что они, должно быть, построены в боевые порядки.
Никто не произнес ни слова. Интеллектуальные абстракции шифроанализа обрели ощутимые формы: две тысячи немецких подводников, десять тысяч союзных моряков и пассажиров за тысячу миль от суши сближаются для битвы в ледяных водах Северной Атлантики. Линкеру, похоже, было дурно. Джерихо вдруг поразила причудливость их положения. Пинкер, вероятно, лично причастен к тому, что тысячи немецких моряков остались на дне океана, а о страшной стороне войны в Атлантике ему самому прежде всего довелось судить по лицу Кейва.
Кто-то спросил Кейва, что будет дальше.
— Если одна из подводных лодок обнаружит конвой? Она будет тайно следовать за ним, каждые два часа посылая сообщения о контакте — местонахождение, скорость, направление. Они будут получены другими катафалками, и те начнут сходиться в одном месте назначения. Та же операция — постараться вовлечь как можно больше охотников. Обычно они стремятся проникнуть в самую середину конвоя, оказаться среди наших судов. Будут ждать наступления ночи. Предпочитают нападать в темноте. Пламя на подбитых судах будет освещать другие цели. Так создастся больше паники. Кроме того, в ночное время нашим эсминцам труднее их засечь. Правда, погода ужасная даже для этого времени года, — добавил Кейв. Его резкий голос как бы вспарывал тишину. — Снегопад. Морозный туман. Через нос перекатываются зеленые валы. Вообще-то это нам на руку.
— Сколько у нас времени? — спросил Крамер.
— Меньше, чем рассчитывали, это как пить дать. Подлодка более ходка, чем любой конвой, но все равно посудина тихоходная. На поверхности движется со скоростью велосипедиста, а при погружении со скоростью пешехода. Но что если Дениц знает о конвоях? Возможно, полтора суток. Плохая погода создает трудности с видимостью. Но даже в этом случае… да… полагаю, самое большее полтора суток.
***
Кейв, извинившись, пошел звонить в Адмиралтейство. Шифроаналитики остались одни. В другом конце барака послышалась отдаленная трескотня — машины типа «X» начали свой рабочий день.
— Это, д-должно быть, Д-д-дельфин, — сказал Пинкер. — С твоего позволения, Г-г-гай?
Логи жестом отпустил, и Пинкер поспешно вышел из комнаты.
— Сейчас бы четырехбарабанную бомбочку, — простонал Праудфут.
— Ладно, старина, у нас ее нет, посему не будем терять времени на нытье.
Опиравшийся о стол Крамер выпрямился. Расхаживать по комнате не позволяла теснота, так что он выплеснул все эмоции, стуча кулаком о ладонь левой руки.
— Проклятье! Чувствовать себя таким беспомощным. Полтора суток. Жалких, черт побери, полтора суток. Боже! Ведь должно же что-то быть. Ребята, вы же однажды раскололи эту штуку? В прошлый раз.
Заговорили все разом.
— О, да.
— Помните?
— Это Том.
Джерихо не слушал. Где-то в глубине подсознания еле ощутимо шевельнулось что-то неподвластное осмысленному анализу. Что это было? Воспоминание? Ассоциация? Чем больше он старался сосредоточиться, тем легче оно ускользало.
— Том?
Он вздрогнул от неожиданности.
— Том, лейтенант Крамер спрашивает тебя, — потеряв терпение, объяснил Логи, — как мы одолели Акулу в прошлый раз.
— Что? — раздраженный тем, что прервали его мысли, переспросил Джерихо. Махнул рукой. — А-а, Деница произвели в адмиралы. Мы предположили, что в штабе подводного флота пляшут от восторга и на радостях слово в слово передадут официальное сообщение Гитлера на все подводные лодки.
— И передали?
— Да. Получилась хорошая шпаргалка. Мы запустили на нее шесть бомбочек. Но даже тогда нам потребовалось почти три недели, чтобы прочесть радиообмен за один тот день.
— С хорошей шпаргалкой? — пораженно переспросил Крамер. — Шестью машинами? И три недели?
— Это следствие четырехроторной Энигмы.
— Жаль, что Деница не повышают в звании каждый день, — пошутил Кингком.
— Если так пойдут дела, может, станут повышать, — мгновенно среагировал Этвуд.
Смех на короткое время отвлек от мрачных мыслей. Этвуд, похоже, остался доволен собой.
— Хорошо, Фрэнк, — похвалил Кингком. — Ежедневное повышение. Очень хорошо.
Не смеялся один Крамер. Сложив руки на груди, он уставился на кончики начищенных до блеска ботинок.
Стали обсуждать предложение де Брука, которое последние девять часов прокручивали на двух машинах, однако методика была, как отметил Пак, безнадежно асимметричной.'
— Ладно, у меня по крайней мере есть какая-то идея, — обиделся де Брук, — а это больше, чем у тебя.
— Это потому, дорогой Артур, что если у меня появляется кошмарная идея, я держу ее при себе.
Логи хлопнул в ладоши.
— Друзья, давайте-ка держаться конструктивной критики.
Разговор вяло продолжался, но Джерихо давно ничего не слышал. Он снова мысленно гнался за фантомом, отыскивая произнесенные за последние десять минут слова, фразы, которые могли бы помочь вызвать его к жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51