Сара, слушая полицейского, заерзала в кожаном кресле, оно заскрипело.
— Не обижайтесь, — пробормотал полицейский, — но при моем ремесле все цвета виднее. Не в первый раз у девушки крыша едет из-за парня. Этот Джейми Морисетт — очень красивый малый в своем роде. Обаятельный хулиган, как в кино. Сволочь, очень жесткий, но в привлекательной упаковке. Нервы стальные, настоящий прохвост. Заставить его потерять самообладание очень непросто. Красивое животное… очень сексуальное. Когда его вели в отделение, то все девушки из обслуживающего персонала пялились на него открыв рот.
— Сара не из таких, — пробормотал папа в замешательстве.
— Джон! — Беноглио вдруг заговорил сухо, как настоящий полицейский. — Признайтесь, мы ничего не знаем о своих собственных детях. И никогда не знали. Девочки хуже всего, они так восприимчивы, так впечатлительны. Если они решают отомстить, то не останавливаются ни перед какими препятствиями. В двадцать лет в них играют гормоны, им не сидится на месте. Экзальтированны, как негритянские культовые жрицы. Как хотите, но это — природа.
— Как вы лично относитесь к этому делу? — спросил Джон Девон. — Ваше личное мнение?
— Паршивая история, которая плохо обернулась. Классическая. — Неудачное ночное приключение. Девчонкам ударяет в голову. Они очень хотят подражать в сексе взрослым, но это все романтические фантазии. Мужчина может получить удовлетворение, женщина — никогда.
— Итак, вы верите этому подонку, Морисетту?
— Я посоветовал ему уехать из города, но ничего существенного против него у нас нет. Мы не можем выдворить его за пределы штата. Свидетелей угроз никаких. В Сан-Бернардино персонал мотеля предпочитает помалкивать и ни во что не вмешиваться. Один тип, администратор, вообще сказал, что у Сары был «очень влюбленный вид». Его показания не в пользу вашей дочери.
— Что же я должен делать, по-вашему?
— Наймите на некоторое время телохранителя. У вас есть средства, а я могу вам дать несколько адресов. Все зависит от вашей дочери, как она решит поступить. Сохранит ребенка или от него избавится.
— Не знаю.
— Будь я на вашем месте, Джон, я бы считал, что она должна пойти на… операцию. Сара слишком молода, чтобы впутываться в такое дело. Пусть это останется бедным девочкам, у которых нет средств поступить по-другому.
— Я подчинюсь ее решению. Это дело касается только Сары.
Тяжелый вздох Беноглио наводил на мысль, что, окажись он на месте Джона Латимера Девона, пинком под зад направил бы свою дочь в ближайший абортарий.
Окончания разговора Сара не слышала, так как выскользнула из комнаты, чтобы не встретиться с отцом и полицейским. Она сгорала от стыда.
Беноглио дал отцу Сары координаты бывшего лейтенанта полиции, организовавшей частное охранное агентство. Это была женщина, сложенная как советская пловчиха времен «железного занавеса» и носившая имя Эстер Меллори. У нее были коротко стриженные волосы, одета она была в просторный джинсовый костюм, в карманы которого были напиханы разные боевые штуки: электрошокер, дубинка, газовый баллончик. Эта коллекция оружия не располагала к облагораживанию фигуры. Но несмотря на внушительные габариты, женщина держалась скромно и не пыталась заводить фальшиво-душевные разговоры с Сарой.
— Забудьте обо мне, — заявила она при первой же встрече. — Ведите себя так, как будто меня не существует. Не старайтесь подстраиваться. Откровенно игнорируйте меня, иначе ваша жизнь вскоре станет невыносимой и вы меня возненавидите. В конце концов вы начнете считать меня своим врагом и думать будете только об одном: как от меня избавиться. Запомните хорошенько: как раз этого и ждет тот, кто вам угрожает.
— Да я ничего против вас не имею… — запротестовала Сара.
— Так будете, — отрезала Эстер. — Это неизбежно. Предпочитаю предупредить вас сразу. Не старайтесь стать моей подружкой, это глупо и никогда не получается. Повторяю: игнорируйте меня. Капитан Беноглио мне объяснил, как все обернулось, и я видела фотографии, запомнила внешность типа. Попрошу у вас некоторые дополнительные сведения, а потом будем разговаривать только в случае необходимости. О'кей?
Глава 21
Последующие месяцы прошли под знаком тревоги. Сара продолжала учебу, но в общежитии больше не жила, потому что Эстер Меллори не могла там ее защитить. Родители сняли для Сары маленькую квартиру рядом с университетом. Три комнатки, где они жили вместе с Эстер, изобиловали сигнализацией, в которой Сара не разбиралась.
Она не чувствовала себя беременной. Ничто в ее теле, если не считать тошноты, не говорило о том, что в ней развивается новая жизнь.
— Так будет до четвертого месяца, — объяснила ей мать. — До того дня, когда ты почувствуешь впервые, что ребенок шевелится. Легкие, почти незаметные толчки, но с этого дня ты будешь понимать, что кто-то в тебе живет.
В ожидании осознания этого события Сара попыталась взглянуть на него как можно яснее.
Желала ли она этого ребенка, как объявила родителям… или сохранила его, потому что испугалась Джейми? Она, которая всегда трезво анализировала события, проводила «хирургический» самоанализ, не знала, как ответить на этот вопрос.
Время шло быстро, вскоре будет поздно делать аборт, а она до сих пор не могла принять решение. Ночью Саре снился Джейми, проникающий на территорию университета, выплескивающий ей в лицо серную кислоту или сбивающий ее краденой машиной. Она с криком просыпалась и видела у кровати Эстер с «Глок-17» в руке. Сара ненавидела этот модный пистолет, больше похожий на детскую игрушку, чем на оружие.
Она с нетерпением ждала момента, когда ультразвуковое обследование позволит определить пол ребенка. Хотела сделать транспарант, где крупными буквами напишет одну фразу: ЭТО БУДЕТ ДЕВОЧКА! Этот транспарант она будет носить каждый раз, как только придется выходить на улицу, чтобы Джейми мог его видеть. Может быть, тогда он перестанет ее преследовать?
Вечером, когда Сара особенно нервничала, она спросила у Эстер:
— Вы что-нибудь заметили? За мной следят? Да или нет?
— Я ничего не видела, — откровенно ответила крупная женщина со стриженными волосами. — Однако это ни о чем не говорит. Я знаю таких типов. У них дар оставаться невидимыми, как у индейцев. Когда я работала в полиции, пару раз ездила на болота по делам следствия. Эти места вне цивилизации, там живут семьи, которые почти не имеют контактов с цивилизованными людьми. Складывается впечатление, что время сделало скачок назад на столетие. Там есть люди, которые никогда не держали денег в руках и испокон веку занимаются обменом, как индейцы. У них свой язык, свои привычки… все очень специфическое.
— Вы думаете, они действительно могут украсть моего ребенка?
— Да, их угрозы надо принимать всерьез.
Ультразвуковое обследование подтвердило опасения Сары: она носила мальчика. Теперь не осталось ни одного шанса, что Джейми оставит ее в покое. Чтобы забыть страхи, Сара с головой окунулась в учебу и начала публиковать то здесь, то там свои первые литературные тексты. Она знала, что никогда не станет большим писателем, но ее рассказы нравились молодым читателям и пользовались большим спросом. Издатель, специализирующийся на книгах для детей, предложил ей у него печататься. Сара согласилась без колебаний, потому что видела в этом самое простое средство заработать на жизнь, сидя дома, и создать необходимый первоначальный капитал, когда на нее свалятся заботы о ребенке. Сара попыталась собраться, чтобы заглушить нарастающую панику.
Она не хотела этого малыша, ей его навязали. «Он явится на свет слишком рано, — нашептывал ей зловещий внутренний голос, — ты еще так молода, ты не успела пожить. Он займет собой лучшие годы твоей жизни».
В университете положение беременной женщины очистило вокруг нее пространство. Парни от нее шарахались, девушки избегали. Даже Дженнифер, ее бывшая соседка по комнате, отстранилась. Их интересы больше не были общими. «Я теперь в другом лагере, — констатировала Сара. — Для них я стала взрослой, той, с кем нельзя развлекаться».
Дело Джейми Морисетта вылезло наружу. Скрытая угроза, витавшая вокруг Сары, пугала ее сокурсников. Присутствие Эстер — плотное, безмолвное — провоцировало разные толки. Парни называли Эстер «железной лесбиянкой» и при ее приближении быстро исчезали.
Вокруг Сары образовалась пустыня, и когда пробил час вручения дипломов, никто не пригласил ее на праздник. «Действительно, хороша бы я была со своим огромным животом и в тоге!» — усмехнулась про себя Сара.
Теперь ребенок шевелился. Сара чувствовала себя как кит, выброшенный на мель. Она вынуждена была прервать литературную работу, потому что бегала в туалет все чаще и чаще. Роды предполагались летом. Жара ее донимала, и она больше не выходила из своей маленькой квартирки, где кондиционер был включен во всю мощь. Джейми не подавал признаков жизни в течение семи месяцев, однако Сара была убеждена — он рыщет под окнами.
Как раз в это время на семью Девонов обрушились неприятности. Биржевой крах, вызванный обвалом азиатских рынков, привел отца Сары на грань разорения. Девоны оказались вынуждены пересмотреть свой образ жизни не в лучшую сторону под угрозой требований кредиторов.
В середине июля к Саре вдруг приехала Сесилия, постаревшая, с постной миной.
— Доченька, — объявила она, как только сделала глоток чая, — я буду с тобой откровенна. Дела твоего отца пошли на спад. Скорее всего мы не сможем платить гонорары твоей телохранительнице… даже оплата аренды этой квартиры будет слишком тяжела для нашего финансового положения. Тебе придется вернуться домой. К тому же мы, видимо, должны будем поменять квартал на менее… дорогостоящий.
— Дела так плохи? — запинаясь, пробормотала Сара.
— Да, твоя беременность, угрозы, повисшие над тобой, — все это потрясло отца. Последние месяцы он был менее внимателен и не сумел предусмотреть бури. Я верю, что голова у него по-прежнему прекрасная, но сегодня он пьет горькую чашу, как и все его клиенты. Крах его обескровил. Нужно время, чтобы снова подняться… особенно в таком возрасте.
Сара замерла. Обвинение было недвусмысленным.
— Ты всегда была ужасно избалованной, — продолжала Сесилия, — но сегодня тебе нужно привыкать к жизни гораздо более скромной. Я бы очень хотела, чтобы ты подумала, как содержать себя и ребенка после его рождения. Мы не сможем больше тебе помогать финансово. Будет хорошо, если нам, твоему отцу и мне, удастся удержаться на плаву. — Она вздохнула и закрыла лицо руками. — Ты молода, и тебе не будет слишком трудно все начать с нуля, но я… я… Даже не знаю, хватит ли у меня сил. Такое впечатление, будто я вернулась на двадцать пять лет назад, во времена перед замужеством. Никто из наших друзей не захочет к нам приходить, и никто не станет нас приглашать. Надо будет привыкать жить в одиночестве, без прислуги, самой отвечать на телефонные звонки…
Казалось, женщина сейчас расплачется, но она взяла себя в руки.
— Ты будешь жить у нас, — продолжала Сесилия. — За это время найдешь выход из затруднительного положения, связанного с рождением малыша. Потом… Либо тебе придется работать, либо найти мужа. Повторяю еще раз: у нас больше нет средств поддерживать тебя, а я слишком стара, чтобы нянчиться с ребенком.
«Разве ты это когда-нибудь делала?» — спросила себя Сара. У нее не сохранилось никаких воспоминаний о материнской нежности, за исключением семейных праздников, когда Сесилия щедро выставляла напоказ свою любовь к дочери в присутствии множества свидетелей, сидевших за столом. Сара вспоминала постоянно сменявших друг друга нянь: англичанок, немок, — и все называли ее «мадемуазель».
Эта перемена в обстоятельствах усилила тревогу Сары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37