Алиса увидела на стоянке своего возлюбленного, он стоял рядом с одной из машин и махал ей рукой. Уже была открыта задняя дверца, водила сидел на своем месте и уже готов был нажать на газ, чтобы Алиса с Романом уехали в неизвестном для преследователей направлении. Хотя какие могли быть преследователи? Этот зачуханный и бестолковый пацан, которого Алиса с легкостью обвела вокруг пальца — это он что ли преследователь? Да он, наверное, все ещё стоит на перроне перед зданием вокзала и высматривает в толпе девицу с его чемоданом баксов. Он все ещё надеется, что она ему их вернет! Ну и чучело!
— Я его сделала! — радостно крикнула Алиса. — Представляешь, сделала!
Она быстро забралась в желтую «волгу» на заднее сиденье, поставив витин чемодан себе под ноги. Теперь она с ним не расстанется ни за что, и не выпустит его из рук, даже если её и этот чемодан будут растягивать в разные стороны. Роман плюхнулся рядом, захлопнул за собой дверцу. Она радостно поцеловала его в щеку.
— У меня все получилось!
— Не кричи… — осторожно проговорил он и показал глазами на водилу.
Алиса притихла. Действительно, не стоило при постороннем рассказывать о том, как и что им удалось провернуть. Он может не так понять и ещё сдаст их соответствующим органам, если, конечно, сам не позарится на такую крупную сумму. Но Алисе ужасно хотелось Роману обо всем рассказать. Он ведь не видел, как ловко она обставила того пентюха из соседнего купе.
Роман отстранил её и оглянулся назад. К их машине никто не бежал со зверской рожей, их не окружали менты, не было слышно криков «Украли!». Но он все же счел необходимым убраться отсюда как можно скорей.
— Поехали, шеф! — поторопил он водилу. — И побыстрей!
Водитель, толстый здоровяк с двумя подбородками, повернул голову, бросил взгляд на сладкую парочку, с готовностью кивнул, дернул ручку передач и нажал на газ. Рявкнул движок, и «волга», громко чихнув, тяжело понеслась вперед, повернула на Садовое кольцо и влилась в бесконечный поток машин. Через мгновение от неё не осталось даже облачка выхлопного газа.
Легкие деньги снова обрели новых хозяев. И хозяева наслаждались неожиданно свалившимся счастьем. Алису просто распирало от восторга, которым она хотела поделиться со своим возлюбленным.
— Ты представляешь, он мне поверил! — зашептала она, надеясь, что водила её не услышит. — Взял мой чемодан и понес! И понес!
— Кто? — спросил водила, которому тоже жуть как хотелось поболтать и узнать что-нибудь интересное из жизни приезжающих. Общительный попался человек.
Роман сделал зверское лицо, показав Алисе, чтобы она замолчала. Но проще было её убить, чем заставить молчать.
— Один молодой человек! — ответила Алиса. — Он оказался таким добрым, что помог дотащить мой тяжеленный чемодан до вокзала.
— И откуда только берутся такие! — сказал водила с явным осуждением. Уж он-то и пальцем бы не пошевелил, чтобы кому-то таскать чемоданы! Он гордо именовал себя водителем, и оскорбился бы, если бы его назвали носильщиком.
— А что, я должна была надрываться? — возмутилась Алиса. Ей-то казалось само собой разумеющемся, что молодой человек помог ей, несчастной одинокой девушке. А то, что она ограбила его при этом, значения не имело.
— А где же был в это время ваш друг? — Таксист посмотрел в зеркало заднего вида на Романа.
— Я ловил машину! — пожал плечами тот.
— Ну, тогда этот парень просто олух! — хмыкнул водила. — Бесплатная рабочая сила!
— А кто же еще! — засмеялась Алиса. — Свой-то чемодан он отдал…
— Кому?
Алиса поняла, что сболтнула лишнее. Если дальше рассказывать, как есть, то получится, что этот чемодан чужой. То есть водила участвует в ограблении и помогает преступникам. Тут уже будет другой расклад, в зависимости от действий водилы. Кто его знает, может и ментам сдать.
— А… проводнику.
— Зачем? — удивился таксист и резко тормознул перед светофором, который включил красный свет.
Алису с Романом немного тряхнуло вперед.
— Чтобы тот подержал его, пока он донесет мой! Тоже попался добрый человек.
— Скажи, сколько сразу добряков! — с сомнением пробормотал водила.
— Мир не без добрых людей! — Алиса посмотрела на Романа, и они натянуто засмеялись.
Несмотря на все их ухищрения, Водила понял себе, что эти двое явно что-то не договаривают. Что-то здесь не все чисто.
— Так с чем был чемодан? — уточнил он.
Алиса с Романом сразу притихли.
— Чей? — осторожно поинтересовалась Роман.
— Ну, этого парня?
Алиса пожала плечами.
— Откуда мы знаем?
— Так зачем нужно было его забирать? — усмехнулся водила.
Алису пробил холодный пот. Как этот тюфяк мог обо всем догадаться? Видно, тут, в Москве, таксисты всякое видели и понимают, что к чему! А может, он ничего не понял, а просто спросил первое, что пришло в голову. Во всяком случае, лучше попридержать язык за зубами.
— Кто у кого что забирал? Вы о чем! Ничего не понимаю! — возмущенно сказала она, замолчала и уставилась в окно, разглядывая пролетающие мимо них иномарки.
Водила бросил на неё взгляд в зеркало заднего вида и хмыкнул. Странная какая-то девица, подумал он, темнит что-то. Но выяснять дальше ничего не стал, поняв, что больше ему ничего и не расскажут. В конце концов, его дело баранку крутить, а не развлекать пассажиров посторонними разговорами. А то они могут и обидеться. А обиженные клиенты не так щедры.
Киселевич возвышался за стойкой вокзального буфета, как памятник неизвестной личности на центральной площади города Карячина. Он пил кофе и доедал второй бутерброд. Что бы ни происходило в его жизни, он никогда не забывал вовремя подкрепиться. Утоление чувства голода, в отличие от остального человечества, было для него основным инстинктом. Но сейчас на его лице была такая невыразимая скорбь, словно он только что приехал с похорон любимой тещи. Он ни на кого не обращал внимания, и поэтому даже не заметил, как к нему подошли с двух разных сторон Макс с кейсом в руке и Жорик. Они словно вынырнули из вокзальной толкотни, увидев старого друга в столь неожиданном месте.
— Пройдемте, гражданин! — тихо сказал Макс, и никто его не услышал, кроме самого директора. Впрочем, для него эти слова и предназначались.
Киселевич испуганно оглянулся, но друзья уже подхватили его под белы руки и потащили к выходу. Директор от неожиданности даже не стал сопротивляться. И даже не успел поставить на место чашку с кофе, так и продолжая держать её в правой руке. В левой он сжимал узелок со своим барахлишком, которое теперь не выпускал из рук. Это было единственное, что у него осталось.
Народ в буфете продолжал как ни в чем не бывало питаться дальше, не обращая внимания на довольно странный инцидент. Кого сейчас волнует, что какого-то гражданина с безумными глазами куда-то потащили? Да по одному его выражению лица и затасканному виду можно сделать вывод, что ему самое место в психушке!
Между тем Макс и Жорик потащили директора не в психбольницу, а в самый обычный мужской туалет, который находился в дальнем углу вестибюля. И, скорее всего, они потащили его туда совсем не для того, чтобы воспользоваться этим туалетом по прямому назначению. Ведь Киселевич их об этом не просил.
В простенке между туалетами, мужским и женским, сидела довольно странная пожилая дама, накрашенная, напомаженная, причесанная, в очень красивом жакете, словом, в совсем неподходящем для туалета виде. Было сразу ясно, что это на редкость интеллигентная тетка. И она здесь занималась тем, что собирала входную плату за право пользования общественным местом. Причем плата была одной для всех, независимо от того, кто и что собирался делать в туалете и какой период времени. Хотя, как известно, на любом аттракционе оплачивается именно определенное время пользования. Видно, что-то не додумали устроители этого вокзального аттракциона, упустив прекрасную возможность нажиться на человеческих слабостях!
Тем не менее, друзья с трудом дотащили Киселевича до двери мужского туалета, поскольку он слабо сопротивлялся и не хотел идти, отбиваясь от них своим узелком с вещами. Макс препоручил его Жоре и полез в карман за бумажником.
— Почем вход? — поинтересовался он у тетки.
— Пять рублей, — нагло ответила она.
— Сколько? — переспросил Жорик удивленно. Ему показалось, что пять рублей — это слишком дорогая плата за то, что можно сделать бесплатно в любой подворотне.
Тетка даже испугалась, настолько грозным был его вид, и быстро сказала:
— Это в партер.
— А на бельэтаж? — тут же спросил Макс.
— Два рубля! — тут же ответила тетка.
Макс протянул ей стольник.
— Снимаем весь сортир на полчаса.
— Да вы что! — возмутилась тетка. — А как же другие зрители?
Жорик наклонился к ней и тихо сказал:
— Бабка, получила свое и не возникай!
Тетка обиженно поправила прическу и важно заявила:
— Я вам не бабка! Я народная артистка России! Просто у меня пенсия маленькая. Вот и приходится подрабатывать!
Макс галантно раскланялся и извинился за своего другана:
— Простите, мадам! Он такой невежа!
Макс всегда относился с уважением к людям искусства и даже изредка посещал театр. Впрочем, это было в лучшие времена, когда не приходилось добывать хлеб насущный в жарких схватках с конкурентами и бандитами. В те самые времена, когда инженерия читала книги, ходила в кино и театр, и думать не думала, что на свете существуют такие профессии, как, например, рэкетир.
И они с Жориком затолкали очумелого директора в туалет. Киселевич молчал, как рыба, и так же, как рыба, таращил глаза, не понимая, что вообще происходит. Ему почему-то казалось, что сейчас его будут бить, но он даже не успел испугаться, потому как не знал, за что. Вроде бы деньги он отдал, так чего ещё с него взять. У него же ничего нет!
В туалете Макс для начала подождал, пока выйдут посетители этого заведения, коих оказалось не так много — всего-то два человека. Затем запер дверь, просунув в ручку швабру, чтобы избежать появления ненужных свидетелей. А Жорик прижал бедного директора к стенке. Тот продолжал испуганно таращить глаза, абсолютно не понимая, за каким лешим его приволокли в туалет. Вообще-то он и сам сюда собирался, и пошел бы добровольно, если бы ему предложили. Но чтобы вот так, насильно?
Но рэкетиры, видимо, совсем не намеревались заниматься естественными для этого помещения делами.
— Ты что нам подсунул, гад? — прошипел Макс в лицо гробовщику.
Киселевич наморщил лоб и испуганно пожал плечами. Неужели этим головорезам ещё что-то от него надо? Получили свое, пускай радуются и больше не пристают с дурацкими вопросами! Что, решили — мало, и теперь станут требовать еще?
— Как что подсунул? Баксы, — рассеянно пробормотал он. — Пятьсот тысяч, как одна монета.
Макс тихо выругался, шибанул ногой дверь одной из кабинок и положил кейс на унитаз. Затем открыл замки, откинул крышку, вынул одну пачку, которая оказалась без обертки. И швырнул ею в лицо директора. Но пачка до него не долетела, а во все стороны разлетелись маленькие листочки с каким-то напечатанным текстом.
— Вот тебе твои баксы! На, получи и распишись!
Потом он схватил другую пачку и разорвал обертку. Подошел, повертел бумажками под носом у изумленного гробовщика.
— Это, по-твоему, баксы? Какие-то странные баксы стали печатать, а! Даже забыли написать, почем номинал! — Макс швырнул пачку вверх.
В воздухе снова закружились листочки, словно опадающие осенние листья.
Киселевич удивленно смотрел на листочки, кружащиеся в воздухе и медленно оседающие на заплеванный пол. Он-то был уверен, что вез в кейсе баксы, самые настоящие доллары, выданные ему в банке и проверенные на индикаторе. А теперь выходит, что кто-то подменил ему эти доллары на разрезанную газету. Или это не газета, а что-то другое?
Жорик схватил его за грудки, приподнял над полом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49