Если это чья-то неуместная шутка, боюсь, я не нахожу в ней ничего смешного.
Миссис Мария взяла у меня записку и нахмурила брови.
— Дорогая, я не понимаю. Никто в этом доме не стал бы писать вам такую записку, — она говорила мягко, однако, определенно уверенно.
— Она не могла появиться ниоткуда. И, если уж мы заговорили обо мне, то, наверное, никто в этом доме не стал бы заходить ночью в мою комнату, стоять там и смотреть на меня. Однако заходили, по крайней мере, дважды. И не говорите мне, что я ошибаюсь, — меня возмущали их спокойные удивленные лица.
— Присядьте, мисс Гэби, — сказала Коррин, — вы вся дрожите.
Высокий голос миссис Беатрис еще больше вывел меня из себя:
— Коррин, надо бы сказать Полли, чтобы сбегала к доктору Брауни и достала что-нибудь для мисс Стюарт. У несчастной девочки нервный срыв.
— А вы — специалист по нервным срывам!
В дверях появились мистер Джон и мистер Эмиль. Миссис Мария подозвала мистера Джона и показала ему записку.
— Что это? — нахмурился он.
— А это, сэр, — сказала я, вставая, — я как раз и пытаюсь выяснить.
— Это вы нашли, мисс Гэби?
— Не думаю, что мне нужно было искать это. Ее так положили, что невозможно было не заметить. И она далеко не первая.
Он повернулся к ним.
— Кто это написал? — его лицо пылало гневом. Меня нисколько не удивили их отрицательные ответы.
— А сама она не могла ее написать? — это была миссис Беатрис.
— А зачем мне это делать? — вспыхнула я до того, как мистер Джон мог ответить.
— Миссис Беатрис, — он едва сдерживал гнев, — поскольку у вас нет оснований для таких обвинений, я настаиваю, чтобы вы извинились перед мисс Гэби.
Она сидела, холодно глядя поверх моей головы, плотно сжав губы.
— В этом нет необходимости, — сказала я, забрала записку, отправилась в свою комнату и оставалась там до обеда. Да кто вообще в этом доме не мой враг?
Казалось, даже Пити был против меня. Это началось вечером, за ужином. Мы закончили шоколадное суфле, и я напомнила Пити, что пора спать. Он дошел со мной до холла, а потом начал плакать и вырываться.
— Тетя Коррин! Где тетя Коррин?
— Она уже поднялась и готовится к приему, — сказала я резко.
Он надул губы, и по его щекам покатились слезы.
— Вы мне не нужны, мне нужна она! Пусть она меня уложит спать!
Я изо всех сил сопротивлялась искушению отшлепать его.
— Тогда, пожалуйста, если она согласится.
Я пошла вперед вверх по лестнице, не оглядываясь назад. Он брел за мной, шаркая ногами.
— Не расстраивайтесь вы из-за него так, мисс Гэби, — Коррин накрыла мою руку своей. В данный момент меня волновал только рыдающий Пити.
Я тяжело дышала, злясь на себя за то, что позволила им довести себя до такого состояния.
Я на секунду закрыла глаза и уже собиралась резко ответить, как вдруг увидела мистера Джона. Он направлялся к нам, его губы были твердо сжаты. Он крепко взял меня за руку.
— Пойдемте, вам нужно выпить еще чашечку кофе. Не дожидаясь ответа, он повел меня вниз.
— Мне не нужно успокоительного.
— Все равно выпейте, — тепло сказал он.
Он стоял надо мной, пока я не допила кофе.
Я поблагодарила его и сказала, что он был прав, и мне действительно стало лучше. Он дотронулся до моей щеки.
— Вы слишком взволнованны. А теперь пойдите наверх и приведите себя в порядок.
Он заглушил мою обиду и успокоил своей нежностью. Я быстро поднялась наверх; мое сердце часто билось. В комнате Пити было тихо, и я не стала заглядывать — это можно было сделать и потом, по дороге вниз. Через несколько шагов я услышала голоса, доносившиеся из комнаты миссис Беатрис. Сначала нельзя было разобрать, кто и о чем говорит, пока я четко не услышала свое имя. Я остановилась, не в силах сделать ни шага.
— Мисс Стюарт… — говорила миссис Беатрис. — Да. Да-да. Я так и предполагала. Эмиль знает?
— Конечно же, нет, — это был голос Коррин. — И никогда не узнает. Ты же понимаешь… — это был не вопрос.
— Коррин, — высокий голос умолял, в нем даже появились скулящие нотки. — Ты ведь ничего не сделаешь? Ты не можешь! Слышишь? Пожалуйста. Это должно остаться между нами, нельзя никому говорить. Коррин, все должно быть именно так, — ее голос сорвался. — Я не вынесу этого позора.
— Тебе не кажется, что немного поздновато это обсуждать? — хриплый голос звучал непреклонно.
— Ты не справедлива. Я пыталась, Коррин, я действительно пыталась.
— Да уж, пыталась!
Я невольно содрогнулась от ненависти, прозвучавшей в этом глухом возгласе.
Миссис Беатрис почти плакала.
— А она… мисс Стюарт, ты сказала ей обо мне?
— Она пока ничего не знает — до тех пор, пока я ей ничего не скажу. А это, дорогая мамочка, зависит только от тебя.
Из комнаты раздался шорох, я испугалась, что меня обнаружат, и поспешила в свою комнату.
Одеваясь, я мысленно возвращалась к этому разговору и пыталась разобраться в нем. Одно было совершенно ясно: миссис Беатрис и Коррин знали что-то о том, что происходит со мной в этом доме. Мне стало обидно, что Коррин ничего не сказала: я считала, что мы друзья.
Я оделась и, не в состоянии больше ждать, спустилась проверить Пити. Он крепко спал. Закрывая за собой дверь, я услышала звуки музыки и шум голосов внизу. Я все еще медлила.
Услышав голос Сина, я вспомнила, что он говорил мне о коте мисс Монтьюнто, ее быстром отъезде и о своей последней записке. Писали ли ей такие же записки перед тем, как она вдруг исчезла? А Лаурин Дьюхаут — получала она записки перед тем, как ее убили? Может быть, однажды кто-нибудь оставит записку, как будто от меня… Ведь я сама никогда такой записки не оставлю и по своей доброй воле не уеду. Это была новая, неприятная мысль.
Вдруг мне пришло в голову, что я никогда не искала записку Лаурин в комнате мистера Джона. В последнее время я слишком была занята своими проблемами. А ведь, может быть, это и было то самое звено, которого мне недоставало.
Я решила, что сейчас самое подходящее время — вся семья ведь внизу. Я осторожно добралась до его комнаты и тихонько вошла туда, тщетно пытаясь избавиться от чувства, что я проникаю туда, где мне не место. Но мне нужно было знать! В маленькой комнате — меньше чем моя — была простая мебель и пахло деревом и табаком.
Я дернула за крышку бюро. Она оказалась не запертой. Дрожащими руками я начала искать, стараясь не создавать беспорядка среди множества бумаг и конвертов. Через несколько бесконечно долгих минут я нашла то, что искала: розовый листок, завалившийся в щель. Когда-то его смяли; теперь он выглядел старым, помятым и забытым.
Крепко сжимая записку и чувствуя себя виноватой в том, что залезла в личные вещи мистера Джона, я тихо вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Неожиданно за моей спиной раздался голос:
— Мисс Гэби?
Я застыла. Ужас охватил меня, я не смогла вымолвить ни слова.
— Я думала вы внизу, на приеме?..
Огромным усилием воли я заставила себя повернуться и посмотреть Коррин в глаза, радуясь, что это была она, а не ее мать.
— Просто кое-что нужно было взять, — промямлила я. — Я уже собираюсь вниз.
На дрожащих ногах я прошла, казалось, целую милю, пока не достигла своей комнаты, вошла и с облегчением захлопнула за собой дверь.
Не было времени читать записку, хотя искушение было почти что непреодолимым. Но в первую очередь я должна была быстро спуститься вниз.
Я спустилась в пустой холл. Дом был ярко освещен. Из большой комнаты доносились голоса, и оркестр играл «На ней был венок из роз». Я уже почти спустилась, когда Сип Брауни показался в дверях.
— Мисс Гэби! — он сделал шаг вперед. — Вы прекрасно выглядите! Лимонный цвет определенно вам идет.
Он улыбнулся и протянул руку. Я дала ему свою, вдруг обрадовавшись, что увидела его первым. Он провел меня в зал, через толпу танцующих. Мы станцевали два танца, а потом направились в дальний конец зала, где я увидела миссис Марию, как всегда элегантную в белой мантилье и парчовом платье. Я тепло с ней поздоровалась.
Коррин с розой в прическе танцевала с бледным блондином; на ней было кленового цвета платье, тщательно подогнанное но фигуре. Она улыбалась, должно быть, какому-то приятному замечанию. Она так чудесно выглядела, что я почти захотела, чтобы у меня в волосах тоже была роза. Я пожала плечами — это было бы только слабой попыткой подражания.
Сип добыл мне стул, и я отправила его танцевать с вновь прибывшими, осматриваясь в поисках мистера Джона. Когда я, наконец, нашла его, мое сердце потеплело: как замечательно он выглядел в своем черном костюме и простом белом жилете, танцуя с невысокой девушкой с завитыми русыми волосами и приятными чертами лица.
Танец закончился, и он подвел свою партнершу к ее матери.
— Мисс Гэби, — обратился он ко мне формальным тоном, — вы замечательно выглядите.
Я почувствовала, что в его взгляде в тот момент можно было прочитать гораздо больше. Я покраснела. Я знала, что выгляжу очень хорошо — лимонный цвет подчеркивал мои темные волосы и серые глаза. Снова заиграла музыка, и я сидела, отчаянно желая, чтобы он пригласил меня на танец, но он легко поклонился и повернулся по направлению к холлу.
— Если мои обязанности на этот вечер выполнены, то прошу прощения…
Мне пришлось опустить глаза, чтобы скрыть разочарование. Хотя он бы все равно не заметил: Син Брауни подошел к нему сзади и похлопал по плечу, не отрывая от меня взгляда.
— Дьюхаут! Ну и народу у тебя здесь! Он улыбнулся мне.
— Я пришел занять у вас все танцы на вечер. А иначе я только время потеряю даром. Правда, Дьюхаут? — он протянул мне руку. — Потанцуем?
Я быстро взглянула на мистера Джона и заметила, как что-то промелькнуло в его глазах. Однако он ничего не сказал.
— Прошу прощения, — сказала я и пошла танцевать с Сипом.
— Мисс Гэби, — спросил он, когда мы начали танцевать, обнимая меня, по-моему, слишком крепко, — можно мне будет иногда навещать вас?
— Син, — я чуть-чуть сжала его руку, — спасибо, это будет для меня большой честью, но вы будете только терять время. Я не … В общем, я надеюсь, мы всегда будем хорошими друзьями.
Он улыбнулся мне улыбкой, которая, должно быть, многого ему стоила.
— Значит, есть кто-то еще? Ну, хорошо, все-таки это мое время, так что не думайте, что я принял то, что вы сказали, всерьез, — он сжал мою руку, вдруг становясь серьезным. — Я не сдаюсь без боя, если чего-нибудь очень хочу.
На протяжении всего танца мы почти не говорили, а когда танец кончился, он поцеловал меня в шею. Я покраснела.
— Да ну вас! — сказала я ему с улыбкой. — Лучше пойдите, пригласите какую-нибудь девушку — сделайте ее счастливой.
Он помрачнел и вдруг стал выглядеть на свои годы.
— Давайте вы и будете этой счастливой девушкой еще раз, — не дожидаясь ответа, он притянул меня к себе и снова поцеловал.
Я вышла в холл — Син танцевал с невысокой девушкой, которую я видела раньше с мистером Джоном — и направилась на кухню. Я посидела и поговорила с Клэппи и Полли, признаваясь себе, что у меня не было никакого желания возвращаться на танцы, пока там не было мистера Джона.
— Вы действительно чудесно выглядите сегодня, мисс Гэби, — польстила мне Клэппи. — В этом славном желтом платье вы напоминаете мне мою молодость. В вас есть что-то такое молодое и… живое.
Я тепло ее обняла.
— Я рада, что тебе нравится, Клэппи. А теперь мне надо возвращаться. Я еще вернусь и расскажу тебе, как все проходит.
А проходило все очень удачно. Я не удивилась, не встретив нигде миссис Беатрис. Интересно, как это восприняла Коррин? Однако когда я увидела ее, казалось, это волновало ее меньше всего: она танцевала не переставая.
Я еще не раз станцевала с Сином, больше чем благодарная ему за его присутствие, а потом еще с несколькими приятными молодыми людьми, пытаясь заглушить разочарование, поднимающееся во мне, несмотря на все мои попытки бороться с ним.
Было уже поздно, когда я снова вернулась на кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25