— О, нет, любовь моя. Ты говоришь о белой птице, которая все мечется, мечется и не может вырваться. Не о моем неряшливом Бонн. Он-то был здесь, это уж точно. Он не стал бы лазить вверх и вниз но дымоходам. У него было слишком много здравого смысла. Нет, это была белая…
— Бабушка Арабелла! — резко прервала Фанни. — Не надо!
— Не надо! — Глаза с тяжелыми веками с изумлением посмотрели на Фанни. — Вы предполагаете, что я не могу рассказать этому ребенку историю?
— Не эту.
— Потому что эта птица сегодня утром упала вниз из дымохода, — категорично заявила Нолли. — Дора вынесла ее прочь на совке.
Леди Арабелла наклонилась вперед, ее щеки порозовели.
— Нет! Белая? В вашей комнате? Но что это означает?
— Это был скворец, — сказала Фанни. — Он был черный. Дора столкнула его вниз, когда пыталась разжечь огонь. Он, должно быть, попал там в ловушку зимой. Это ничего не значит. И я действительно не хочу, чтобы вы рассказывали детям такие вещи.
— Так вот почему я не должна рассказывать им истории. Вам я много их рассказывала, когда вы были в таком возрасте, не так ли? И вам они правились. Вам хотелось еще. Кроме того, что это за новости? Неужели вы теперь устанавливаете в этом доме порядки?
— Конечно же нет, бабушка. Но Нолли уже… Фанни посмотрела на пылающее оскорбленное лицо леди Арабеллы и подумала, к чему же все это привело. Рассказывать истории было слабостью старой леди, ее нельзя было останавливать. А в Нолли уже были посеяны семена страха. Она теперь мрачно размышляла над пустой птичьей клеткой и воображала, что слышала что-то ночью.
Однако то, что она слышала ночью, произошло до того, как она услышала эту утомительную жуткую легенду.
— Не могли бы они поиграть с Людвигом? — предложила Фанни.
— Людвиг! В его-то возрасте! Какой ему интерес возиться с детьми? Он скрипит от ревматизма, так же как и я. Но я придумала! — леди Арабелла внезапно хлопнула своими пухлыми руками. — Мы будем играть в «спрячь наперсток». По крайней мере в эту игру мы можем играть все вместе. Кто будет первым? Маркус, конечно. Он самый маленький. А мы, девочки, уходим в спальню, пока он не найдет подходящее место, чтобы спрятать его. Ты понял, дорогой? — старая леди вложила серебряный наперсток в липкую ручку Маркуса. — Малыш, малыш, ты уже весь в сахаре. Мы будем очень умными и выследим тебя. Теперь я открою тебе один секрет. Все смотрят под часами, по никто не ищет в моей рабочей корзинке. Позови нас, когда будешь готов. Поторопись.
Начиная улыбаться, Маркус лукаво оглядел комнату. Леди Арабелла поступила умно, придумав нечто, что он мог делать сам, чтобы Нолли не захватывала лидерство. Без сомнения, она и сама могла становиться большим ребенком и с головой погружаться в любую игру. По крайней мере, в этой игре не было ловушек или неожиданных потрясений.
Нолли была слегка обескуражена тем, что не ее выбрали первой прятать наперсток, но, когда Маркус позвал, она позабыла о том, что собиралась дуться и с готовностью кинулась в комнату.
Это была такая беспорядочная комната, было почти невозможно найти в ней что-нибудь, если это было хорошо спрятано. Диванные подушки были разбросаны, скатерти подняты, вазы перевернуты вверх дном. Нолли опустошила коробочку для шпилек леди Арабеллы, обнаружив завораживающую коллекцию пуговиц, клочков фальшивых волос, булавок и разрозненных бусинок. Леди Арабелла была убеждена, что Людвиг, выглядевший очень обеспокоенным, сидит на наперстке, а Маркус взрывался смехом на ее гримасы. Нолли поднимала ковры и трясла занавески.
— Он слишком умен, твой маленький братец, — прохрипела леди Арабелла. — Я думаю, он волшебник. Ну так во что же превращен этот наперсток? Как я буду шить сегодня вечером? — Она суетилась кругом, заглядывала в одни и те же места но два раза, опускалась па четвереньки, чтобы заглянуть под софу и кресла.
— Он выше, — задыхаясь, проговорил Маркус. — Он не на полу, бабушка Арабелла.
— Тогда он па столе. Или на бюро. Или на каминной полке. Фанни, что вы делаете? Положите это!
Фанни остановилась в удивлении, с подушечкой для иголок и булавок в руках. Она подумала, что подбитая верхняя часть ее поднимается и открывает, возможно, маленькую рабочую шкатулку. Но переход от веселья в голосе леди Арабеллы к резкой команде заставил ее замереть.
— Она полна булавок, вы только уколетесь. — Леди Арабелла наблюдала, как Фанни, несколько ошеломленно, поставила подушечку для булавок обратно на маленький столик в углу. Затем она сказала изменившимся, усталым голосом: — Ну что же, Маркус, ты слишком умен для нас. Мы сдаемся. Где же тайник?
— Вот он, бабушка Арабелла! — торжествующе крикнул малыш, доставая наперсток из кармана своей курточки.
— Ты играл нечестно, нечестно! — закричала Нолли. — Тебе нельзя было прятать его на себе. Правда, он играл нечестно, бабушка Арабелла?
— Он еще очень маленький, — сказал старая леди. — А я вдруг почувствовала, что очень устала. Приходите ко мне завтра снова. А теперь уходите!
Утром, когда из деревенского почтового отделения, как обычно, принесли почту, дядя Эдгар послал за Фанни, велев прийти к нему в библиотеку.
В руках он держал письмо. Он выглядел изумленным и, как подумала Фанни, обеспокоенным.
— Фанни, этот молодой человек, который сопровождал детей из Тильбюри — как, вы говорили, его зовут?
Сердце Фанни сделало резкий скачок. Неужели Адам написал, чтобы сообщить, что он собирается приехать па пустоши? Написал самому дяде Эдгару? Или, может быть, чтобы разузнать о детях и Чинг Мей?
— Его звали Адам Марш, дядя Эдгар.
— И он действительно был респектабельным молодым человеком?
— Да, в самом деле. Я могла бы поклясться в этом, и Ханна тоже. Почему вы спрашиваете, что случилось?
Дядя Эдгар дотронулся до письма.
— Потому что судоходная компания прислала письмо, они глубоко сожалеют, что их человек не смог встретиться с детьми. Он доложил, что не нашел никаких признаков этих детей и совершил бесполезное путешествие.
— Но этого не может быть! Ведь мистер Марш, казалось, знает о них… он даже… — благие небеса, Подумала Фанни в ужасе, он даже взял у нее гинею!
— Значит, это самозванец.
— Самозванец? Как это могло случиться?
— Почему это могло случиться? Вот на что я хотел бы получить ответ. Что нужно было этому молодому человеку?
8
Загадка, связанная с Адамом Маршем, оставалась неразрешенной. Конечно, он не давал ей никакого адреса, возмущенно сказала Фанни в ответ на вопросы дяди Эдгара. Чинг Мей со своим ограниченным знанием английского не могла дать никакой информации, кроме того, что этот человек был там и предложил свою помощь. «Его осень доблый», — просто сказал она, и ее плоское желтое лицо осталось невыразительным. Было невозможно сказать, была ли она изумлена действиями совершенно незнакомого человека или просто не поняла того, что пытались ей объяснить. И все же Фанни неожиданно вспомнила, как Адам Марш остановился, чтобы сказать несколько слов Чинг Мей. Было ли это случайностью, как тогда казалось?
— Он говорил по-китайски, — невольно сказала она, и дядя Эдгар остро взглянул на нее.
— Раньше вы мне этого не говорили.
— Я только сейчас вспомнила.
Нолли и Маркусу тоже задавали вопросы. Девочка сказала своим бесстрастным голосом:
— Он нам понравился. Он понравился Маркусу. Маркус, которого заставили заговорить, просто повторил, как марионетка, сказанное его сестрой:
— Он нам понравился, — не имея, очевидно, ни малейшего понятия, о ком шла речь.
— Он приезжает навестить нас? — тут же спросила Нолли.
— Нет, насколько мне известно, — сказал дядя Эдгар. — Хотя теперь я начинаю сомневаться. Возможно, этот таинственный джентльмен и объявится.
Фанни попыталась сделать свое лицо таким же невыразительным, как лицо Чинг Мей. Она знала, что это бесполезная попытка. Ее рот, ее глаза всегда предательски выдавали ее чувства.
Адам Марш сказал, что любит вересковые пустоши — не то чтобы вересковые пустоши могли быть поводом, чтобы снова приехать из Китая повидать эту семью.
Он интересовался детьми, а вовсе не ею. Как могла она удержать это опустошающее открытие вне своих глаз?
В павильоне у озера были подвешены китайские воздушные колокольчики, и их нежное звяканье казалось голосом летних дней. Солнце светило целую неделю.
Затем ветер переменился, и снова накатил туман. Но это случилось не раньше вечера. А днем они устроили свой первый летний пикник у озера. Это предложил дядя Эдгар за завтраком. К чаю должны были прийти Хэдлоу из Грэндж Парк, и, поскольку день был таким прекрасным, они, конечно, предпочли бы пикник душным комнатам.
Его глаза поблескивали тяжеловесной шутливостью, когда он добавил, что Амелия, конечно, должна быть рада возможности повести Роберта гулять в лес.
Амелия возмущенно покраснела.
— Папа, он же всего только школьник!
— На три месяца младше вас, если быть точным. Уверяю вас, молодому человеку недостаточно просто зачесать свои волосы наверх, чтобы убедить мир в том, что он взрослый. Но он повзрослеет, моя дорогая, он повзрослеет.
Амелия надулась, однако не стала высказывать другие возникшие у нее мысли. По крайней мере, Роберт был слишком молод, чтобы заинтересовать Фанни. В прошлом молодые люди демонстрировали приводящую в ярость склонность покидать ее общество ради общества Фанни, и Фанни откровенно поощряла их, а ее глаза при этом коварно блестели. Ей не было до них никакого дела, ей просто нравилось пользоваться своей властью над ними.
Теперь, когда она выросла, подумала Амелия, встряхивая своими локонами, она хотела бы доказать, что является достойной соперницей Фанни. Например, этот таинственный Адам Марш, к тому же Фанни все время с самой своей поездки в Лондон выглядит такой рассеянной. Если бы этот джентльмен появился, а папа, кажется, думает, что это возможно, она собиралась яростно флиртовать с ним, а может быть, даже влюбиться в него, поскольку он должен был оказаться очень привлекательным. Она собиралась одержать верх над мисс Фанни.
Затем мистер Хэмиш Барлоу, адвокат, прибывающий из Шанхая. Он должен приехать к ее балу. Можно было надеяться, что он тоже окажется привлекательным и интересным мужчиной, с романтическим ореолом дальних стран. И, кроме того, он должен быть холостяком. Если у него была жена, все это было бы совершенно бесполезно. В общем, с удовольствием решила Амелия, это лето обещало быть захватывающим. Она могла бы даже пококетничать с Робертом Хэдлоу сегодня, просто так, чтобы немного попрактиковаться.
Она медлила в своей комнате, наряжаясь перед зеркалом до тех пор, пока Хэдлоу не прибыли и их экипаж не был поставлен в конюшню. Она намеревалась не спеша, лениво спуститься к озеру последней, так, чтобы все глаза были обращены на нее. Вместо того, чтобы надеть шляпку, она возьмет свой зонтик от солнца. Каждый должен был подумать, какую очаровательную картину она собой представляет, мисс Амелия Давенпорт в своем сиреневом муслине, неторопливо идущая вдоль озера летним днем.
Как оказалось, она не была последней, кто собирался спуститься в павильон, так как, когда она покинула свою комнату и понеслась по коридору — ее грациозное прибытие можно было приберечь до тех пор, когда будет кому смотреть на нее — она почти врезалась в своего отца, выходившего из комнаты леди Арабеллы.
— О, папа! Разве бабушка не идет на пикник? День был теплым.
Папино лицо слегка блестело от пота. Он с грохотом захлопнул за собой дверь.
— Она недавно спустилась, — сказал он коротко. — А почему вы не развлекаете ваших гостей?
— А вы почему, папа? — передразнила Амелия. Она всегда была способна шутить со своим отцом, но теперь она выбрала неудачный момент.
— Потому что я занятый человек и не могу бегать за каждым по его желанию, — рявкнул Эдгар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44