Повернувшись, чтобы закрыть дверь, она все-таки их уронила – конверты разлетелись по ступенькам и по тротуару. Девушка выругалась. Наташа бросилась на помощь, и спустя мгновение они вместе ползали на корточках по земле.
– Спасибо. Я забыла сделать это утром. Все эти документы необходимо отправить сегодня, – объяснила девушка с благодарной улыбкой.
Наташа помогла ей донести конверты до почтового ящика, расположенного на противоположной стороне улицы. Когда они возвращались, она спросила, нет ли в здании фотостудии.
Девушка окинула ее скептическим взглядом:
– Вы ищете Джейка или Алекса?
– Нет, Адама.
– Вы фотомодель?
– К сожалению, нет.
– Его студия в подвале.
Вниз, минуя решетку, вели узкие каменные ступеньки, слабый свет проникал через полуподвальное окошко. Наташа с трудом разглядела едва заметную табличку – полоску белой бумаги под плексигласом с надписью «Студия. Т.R. Пожалуйста, звоните».
Она нажала хромированную кнопку, и домофон ожил: металлический женский голос отчеканил:
– Алло?
– Наташа Блэйк. Назначена встреча с Адамом Мэйсоном.
Несколько секунд молчания, затем:
– Входите.
Щелкнул замок, Наташа толкнула тяжелую дверь.
В темноте этой пещероподобной комнаты, с единственной ослепительной точкой света посередине, она сразу потеряла ориентацию. Потом с трудом различила во мраке силуэты гигантских зонтиков, покрытых серебристым материалом, и женскую фигуру с бледным лицом и красными губами. Она была одета в черный бархатный плащ с капюшоном, длинные светлые волосы обрамляли лицо.
Адам стоял в тени. Казалось, он не заметил, как она вошла.
– Сейчас ночь, – вкрадчиво произнес он, и огромное пустое помещение повторило его голос театральным эхом. – Я восстал из мертвых, чтобы снова увидеть тебя. – Щелчок фотоаппарата. – Ты не знаешь, рада ты или напугана, не можешь решить, броситься ко мне или убежать прочь. – Быстрая очередь щелчков, как выстрелы пистолета. – Потом я уйду. Ты знаешь, что увидишь меня только после собственной смерти.
Кроме них в комнате находилась хорошенькая девушка со стрижеными, встрепанными светлыми волосами. Ноги ее были плотно обтянуты лайкрой, на плечи наброшена оранжевая кашемировая шаль. Предположительно, Энджи. Безо всякого сигнала со стороны Адама она шагнула в круг света, сняла с головы фотомодели капюшон, расправила складки, сбрызнула лаком волосы, припудрила ее фарфоровые щеки и отошла, чтобы оценить свои усилия. Потом добавила еще немного грима.
– Какой мрак!
Фотомодель говорила с сильным эссекским акцентом. Контраст между утонченно-меланхоличной соблазнительной улыбкой, только что блуждавшей по ее темно-красным губам, и этой развязной усмешкой был обескураживающим.
– Я просил тебя быть естественной, – сказал Адам. – Продолжим работу?
Наташа уловила взмах очень длинных ресниц.
– Как скажешь.
Девушка самодовольно улыбнулась.
– Теперь повернись немного, но продолжай смотреть на меня. Смотри через плечо. Стоп. – Так, как сейчас, поняла? – Адам надавил двумя пальцами себе на глаза. – Поверни голову еще немного... Вот так! Наклонись вперед, как будто хочешь убежать, но что-то тебя удерживает.
Девушка наклонилась. С того места, где стояла Наташа, ее поза выглядела неуклюжей. Адам, по все видимости, думал о том же. Он подошел к ней, встал сзади и обнял за плечи, потом наклонил ее туловище вперед, слегка подталкивая ее. Не следовало бы стоять к ней так близко! Он поднял руку девушки, согнул, потом положил свою руку поверх ее руки на горловину плаща.
– Холодно. Завернись в плащ.
Потом он придвинулся к ней вплотную, сжал ладонями ее лицо и слегка наклонил к себе. Он сказал ей слова, которых Наташа не услышала. Девушка ответила улыбкой.
Каков прохвост! Наташа с неприязнью вспомнила о его попытках флиртовать с ней в «Опиум Ден», и это при том, что говорили они о Бетани, о его любви к ней. Но здесь, похоже, дело зашло еще дальше. Почему же ее это так беспокоит?
Адам вернулся к фотоаппарату. Энджи подошла к нему, легко прикоснулась к руке, чтобы привлечь к себе внимание. Или для того, чтобы заявить свои права на него.
Он повернулся к ней, она что-то шепнула. Он кивнул. Она направилась в другой конец комнаты, откуда вернулась с белой лилией, которую протянула фотомодели.
– Ночь, – начал Адам еще более холодным голосом. – Ты бежишь через лес. Ты уверена в том, что тебя преследуют. Ты поцеловала меня, но знаешь, что не должна была этого делать. Оглянись чрез плечо. Так, хорошо. Теперь ты видишь в темноте мое лицо. Я схватил тебя.
Снова трель щелчков. Побледневшее лицо, частично скрытое пышными фалдами капюшона, застывшее в момент вспышки.
– А теперь мечтательная и соблазнительная.
– Как будто занимаюсь любовью с камерой?
– Будь моей гостьей.
О , пожалуйста!
Последняя вспышка потухла, оставив на Наташиной сетчатке мерцающий образ, яркий, как солнечный блик.
– Отлично, Диана, – сказал Адам. – Мы закончили.
– О, дорогой, не говори так, я не смогу этого вынести! – Она скользнула к нему, подол платья и небольшой шлейф плаща протянулись по полу, и ей пришлось повернуться, чтобы выпутаться. Энджи хлопотала вокруг Адама, собирая одежду, потом отошла, чтобы повесить все на вешалку.
Наташа вежливо кашлянула.
– Извини, – обратилась Энджи к Адаму, указывая взглядом на Наташу. – Я забыла тебе сказать.
Выражение лица Адама было красноречивым: не иначе как он спрашивал себя, как долго она здесь стоит. Он выглядел виноватым, что служило лишним подтверждением Наташиных подозрений. И все-таки в ее намерения не входило дать ему возможность легко соскочить с крючка.
– Я бы хотела с вами поговорить. Если, конечно, не помешаю вашей работе.
– Я освобожусь буквально через минуту.
Он посмотрел в сторону черной стенки. Наташины глаза уже привыкли к темноте, и она увидела возле нее стул.
– Присаживайтесь. Я попрошу Энджи приготовить вам кофе.
– Да, спасибо.
Она осталась стоять.
Вынырнув из темноты, Энджи мило улыбнулась Наташе и исчезла в задней комнате студии. Она вернулась через несколько секунд с двумя дымящимися чашками, одну из которых протянула Наташе. Кофе был довольно густым. Если Наташа желает, есть молоко и сахар. «Спасибо». Но взгляд девушки был прикован к кругу света.
Адам стоял на границе света и темноты. Энджи подошла к нему с чашкой кофе, который, без сомнения, был сделан точно в соответствии с его вкусом.
Интересно, подумала Наташа, присутствовала ли Бетани в студии, когда Адам снимал других девушек? Ревновала ли она Адама к Энджи, которая, казалось, знала его очень хорошо, поскольку успевала предупредить любую его просьбу и явно была близка с ним, проводила рядом большую часть его жизни. Как это банально... Люди проводят большую часть времени на работе, в кругу коллег. И именно коллеги делят друг с другом львиную долю неприятностей и успехов.
Наташа сделала глоток. От горького вкуса язык занемел.
Пока Диана приводила себя в порядок в уборной, Адам складывал фотоаппарат, отсоединял провода. Наташа с неодобрением посматривала на Энджи, которая как будто нарочно не торопилась уходить, находя все новые и новые дела – перебирала катушки пленки, стирала заметки на наклейках, разбирала кучи снимков, сделанных «Полароидом». Наташа едва удержалась от язвительного замечания: «Не беспокойтесь. Как мужчина Адам меня не интересует».
Не интересует? Ты можешь это отрицать, но он «интересует» тебя в любом смысле этого слова. Однако он живет сложной жизнью, это очевидно. Возможно, Бетани была независимой натурой, не склонной давать волю собственническому инстинкту? Вот только можно ли любить кого-нибудь и не ревновать при этом?
Судя по всему, Адам давал Бетани множество поводов для ревности. Не решила ли она, что их с Адамом отношения слишком похожи на отношения Россетти и Лиззи, приведшие последнюю к трагическому финалу? Бетани вряд ли горела желанием повторить судьбу своего кумира. Даже увлекшись человеком, схожим с Россетти, творческим, переменчивым, тем, кто не принес ее сердцу покоя...
Не исключено, что ее сердце уже разбито.
Наконец ты станешь моим.
Адам приблизился к Наташе. Энджи с явным нежеланием натягивала джинсовую куртку. Потом она подошла, подставила щеку, которую он клюнул быстрым поцелуем. На мгновение она обвила его плечи руками, потом отступила, обронив:
– Приятного вечера.
Взгляд, адресованный Наташе, говорил абсолютно противоположное.
– Это было великолепно, – неожиданно возникнув в студии, сказала Диана. Она скользила по полу как по льду.
Она подняла светлые волосы наверх, закрепив их серебристой заколкой. Высокая и худенькая, одетая в узкие джинсы и белую футболку с надписью «Ваbу» на груди, сделанной розовыми блестками.
Адам взял ее за руку:
– Ты была великолепна.
– Так же, как и ты. Позвонишь мне, когда можно будет их увидеть?
– Конечно.
– Блестящая идея. Удивляюсь, почему она не пришла никому в голову раньше.
– Спасибо. – Его голос прозвучал уныло.
– И я очень рада, что ты решил продолжить работу после того, как... – она кивнула в сторону Наташи, и понизила голос. – Да, Джейк рассказал мне, что происходит. Я его успокоила: вы можете на меня рассчитывать. Как жалко Бетани... Мне она нравилась. Выставка будет иметь невероятный успех. Я в этом уверена.
Она сжала его руку, заморгала глазами и проговорила хриплым голосом:
– Приходи скорее меня повидать, хорошо?
Диана вышла в ту же дверь, что и Энджи, оставив Наташу наедине с Адамом.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Адам подождал, пока закроется дверь.
– Рад вас видеть.
Затемненная комната с точкой света создавала волнующе интимную атмосферу, как во время прогулки лунной ночью.
– Вы выглядите усталой, и это вам идет.
Не надо мне вешать лапшу на уши!
Он двинулся по направлению к ней, протянул руку через плечо, почти прижимая ее к стенке. Щелкнул выключатель: точечный огонек погас и комната погрузилась в полную темноту. Наташа замерла, ее охватил страх. Можно кричать во всю силу своих легких, и никто не услышит тебя. Как плохо...
Зажегся другой свет, более слабый, источник которого находился прямо над головой.
– Здесь не происходило ничего плохого. Просто я хотел, чтобы она выглядела на фото как можно естественнее.
Могу поспорить , ты этого добился.
– Это абсолютно меня не касается. Могу ли я увидеть фотографии Бетани, которые вы сделали в тот день?
После секундного колебания Адам ушел в заднюю комнату. На двери, которую он открыл, Наташа прочла надпись «Темная комната», но она больше походила на офис – маленькая, теплая, с единственной обшарпанной деревянной скамейкой, прикрепленной под углом лампой и картотечными шкафчиками. На полированных поверхностях стояли реактивы и кюветы. Наташе когда-то довелось видеть, как реставрируют и воспроизводят старые фотографии, и ей не удавалось избавиться от мысли, что в этом есть нечто мистическое – выплывая со дна кюветы с раствором, на черной бумаге проявляется изображение. Цифровое изображение в этом смысле не может конкурировать с традиционным методом.
На столе она заметила компьютер.
Сзади, за ее спиной была еще одна дверь, закрытая на засов.
– Джейк тоже работает в этой студии?
– Иногда и недолго.
Адам подошел к одному из трех шкафов, осторожно достал папку из верхнего выдвижного ящика. Веером разложил на столе ворох больших матовых черно-белых фотографий.
– Взгляните-ка сначала на это!
Из-за того что свет освещал только стол, им пришлось встать близко друг к другу. Наташа чувствовала, как его волосы щекочут ее лицо, чуть ниже виска, уловила их запах – свежий, лимонный. Интересно, какие они на ощупь? Куда подевалось все ее негодование, когда пришло это желание? Не говоря уже об осмотрительности... Она отодвинулась, и Адам, словно поняв намек, последовал ее примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47