Если учесть, что прошел всего месяц, его помощники совершили чудо.
– Рамзи!
– Что, детка?
– У тебя красивый дом. Я становлюсь такая спокойная, когда смотрю на воду.
Рамзи улыбнулся и, взяв Эмму на руки, устроился в большом кожаном кресле, а ноги поставил на удобную, тоже обитую кожей скамеечку. Раньше он ничего подобного не имел.
– Давай полюбуемся вместе, хорошо? Пусть наши души сольются с природой. Эй, а где твое пианино?
– Наверху. Но сейчас не это главное. – Эмма вздохнула. – Я волнуюсь за маму. Она заболела, а мне говорит, что здорова.
– Что случилось?
– Ее тошнит. Она велела, чтобы я тебя занимала и ты ничего не узнал. Но мне страшно, Рамзи. Ты поможешь?
– О черт! Прости, Эмма. Останься тут и пообщайся с природой вместо меня.
– Ладно, только ненадолго. И лицо у мамы зеленое.
– Я позабочусь о ней. Посиди здесь, хорошо?
– Я не выйду на улицу одна, Рамзи.
– Вот и молодец, – кивнул он и, поцеловав ее в лоб, побежал наверх.
Уже на лестнице Рамзи услышал, что Молли рвет.
Он вбежал в спальню для гостей, которую облюбовали Эмма и Молли. Она была ч ванной. Дверь прикрыта, но неплотно. Он осторожно заглянул внутрь.
Молли стояла на коленях, обхватив руками унитаз.
Рамзи, ничего не сказав, бережно погладил ее плечи и. присев рядом на корточки, откинул волосы Молли со лба Она устало привалилась к нему.
– Легче?
– Господи, хоть бы умереть поскорей, – простонала Молли.
Рамзи смыл унитаз.
– Сейчас принесу воды, сполосните рот.
– Зря вы сюда пришли, – снова простонала Молли. – Так и знала, что Эмма проговорится Какое унижение!
Он вручил ей стакан воды. Молли с трудом поднялась.
– Лучше я почищу зубы.
– У меня есть антацид. Хотите? Да, Эмма ужасно встревожилась. Я рад, что у нее хватило ума позвать меня.
Вижу, она сообразительнее матери.
– Уходите, – выдавила она, выталкивая его за дверь.
Рамзи терпеливо ждал. Через несколько минут он проводил ее к кровати. Из окон спальни вид казался не таким впечатляющим, но мост «Золотые ворота» можно было разглядеть.
– По крайней мере, умирая, я буду видеть эту красоту. Все же утешение.
– Нет, последнее, что вы узрите, – мою уродливую физиономию. И от страха выздоровеете.
– Должно быть, я что-то не то съела в самолете.
Она выбрала язык под креветочным соусом, а Рамзи и Эмма ограничились цыпленком.
– Возможно. Или виной всему стресс. – Он нежно провел ладонью по ее лицу. Влажное и действительно зеленоватое. – Сейчас же позвоню своему врачу.
– Никаких врачей, Рамзи. Забудьте об этом. Мой желудок пуст, так что все обойдется.
– Посмотрим, – строго откликнулся он тем же тоном, которым она обычно говорила с Эммой, когда не хотела слышать никаких возражений. Рамзи принес пару таблеток и стакан воды. – Выпейте.
Она даже не спросила, что это, и, наспех проглотив лекарство, повалилась на подушки.
– Как ваша рука?
– Прекрасно. А ваша спина?
– Еще лучше, – улыбнулся Рамзи. – Швы остались?
– Немного, но уже рассасываются. Нога беспокоит?
– Я и забыл о ней. Давайте посмотрим руку.
Молли позволила ему закатать рукав кремовой блузки. Кожа под повязкой была розовой, на тонкой изящной руке швы казались чудовищно непристойными, но рана заживала, так что причина недомогания не в этом.
– Значит, и вправду съели что-то, – кивнул Рамзи.
– Где Эмма?
– Сидит в моем кресле и любуется мостом. Сейчас проверю.
Он быстро вернулся и привел девочку:
– Смотрите, кого я нашел. Чей это носик-курносик прижимался к стеклу?
– Моя прекрасная маленькая принцесса!
– Не правда, моя, но я согласен разделить с вами ее общество на несколько минут. Вот видишь, Эмма, твоей маме лучше.
– Можно я посижу с ней, Рамзи? Постараюсь ее рассмешить. Мама говорит, что от смеха быстрее выздоравливают.
– Ладно, но если ей снова станет плохо, зови на помощь, и я начну втыкать в нее иголки.
– Фу, – поморщилась Эмма.
Три часа спустя Молли уже жевала сухие тосты и пила чай. Она по-прежнему плохо выглядела, но рвоты больше не было, и тошнота тоже прошла. Правда, Рамзи все еще порывался вызвать Джима Хевершема, специалиста по внутренним болезням главной больницы Сан-Франциско.
– Завтрашний полет отменяется, – решил Рамзи вечером.
Эмма и Молли уже лежали в постели перед новеньким телевизором, звук которого был приглушен. В дверь позвонили.
– Это мой друг из полицейского департамента Сан-Франциско, – объяснил Рамзи, направляясь к порогу. – Я ей звонил. Она пообещала держать меня в курсе.
– Насчет взлома вашего жилища? – спросила Молли, поправляя на лбу мокрую тряпку.
– Это и кое-что другое. Вы отдыхайте, леди. Эм, если маме что-нибудь понадобится, спустишься и скажешь мне. Могу я рассчитывать на то, что ты послушаешь меня, а не ее?
– Не знаю, Рамзи. – всполошилась Эмма. – Она моя мама. И всегда была со мной, с того дня, когда я родилась.
– Верно, но сейчас она не может ясно думать. Позови меня, ладно?
Эмма помялась и потянула к себе пианино Молли театрально застонала, и девочка улыбнулась.
– Прекрасно!
Он отсалютовал дамам и спустился вниз.
У дверей стояла Вирджиния Тролли в своих знаменитых черных сапогах, такого же цвета брюках и свитере и в красном пиджаке.
– Я рада, что ты дома, Рамзи. Здесь был настоящий ад. Просто вавилонское столпотворение!
Рамзи пригласил ее в кабинет. Пламя весело плясало в камине, а новые тяжелые шторы темно-золотистого шелка были задернуты, создавая уютную, почти интимную атмосферу.
– Я обожаю твой дом, особенно с новой мебелью!
Фантастика! Наверное, обстановка обошлась тебе в кругленькую сумму!
– Ничего, страховка покроет большинство расходов.
– Рада слышать. Давай поженимся, а потом сразу разведемся, чтобы я могла заполучить дом.
– Он достанется тебе лишь в том случае, если сумеешь подкупить судью, – отпарировал Рамзи, наливая ей кофе из термоса, стоявшего на боковом столике.
– Боюсь, мой муж этого не поймет, – вздохнула Вирджиния. – Что, если ты согласишься меня удочерить?
– Да ты же старше меня!
– Нашел предлог!
– Надо же как-то отбиваться! Спасибо, что зашла, Джинни. Так что же делается в городе?
– Тебя упрекают в заигрывании с преступным миром, Пресса словно взбесилась. Удивительно, как это они еще не осадили твой дом. Скажи спасибо Господу за малые милости. Но долго это не продлится.
Он коротко рассказал обо веем, что случилось за последние недели, и добавил: :.
– Послезавтра мы втроем вылетаем в Ирландию. Хотели исчезнуть завтра, с утра пораньше, но Молли просто наизнанку выворачивает. Похоже на отравление.
Сейчас ей лучше, но в себя она еще не пришла. Лишь: бы это не приступ гастрита или язвы, хотя после того, что ей пришлось вынести, я не удивился бы и язве.
Вирджиния поднялась, подошла к высоким стеклянным дверям и отдернула шторы. Небо заволокли низкие черные тучи. Ни луны,; ни звезд. Женщина тяжело вздохнула.
– У нас только и разговоров, что о твоих приключениях. Этот Шейкер – та еще акула, Рамзи. Гнусный тип. Берегись его. Если за всем этим стоит Шейкер, шансы посадить его на скамью подсудимых примерно такие же, как у меня – стать прима-балериной. Но по правде говоря, и фэбээровцы сидят по уши в дерьме!
Уже и мышей не ловят!
Рамзи уселся в большое кожаное кресло и схватился за голову.
– Хочется думать, что это все же Шейкер. В таком случае нам, вероятно, ничто не грозит. Это мнение и фэбээровцев, и денверской полиции. Они ищут того гада, что похитил Эмму. Будем молиться, чтобы папарацци не пронюхали о нашем приезде. Думаю, нам полезно побыть немного на другом краю света. А у тебя есть что-то новенькое?
Вирджиния отвернулась от двери.
– Ты, вероятно, прав. Но тот, кто громил твой дом, не оставил следов. Соседи ничего не видели. Ни единого отпечатка. – Она помедлила, оглядывая кабинет: темные панели, дорогая кожаная мебель, блестящий дубовый паркет. – Служба уборки была на седьмом небе от гордости, что именно им выпало приводить в порядок дом судьи Ханта. «Кроникл» даже собрался прислать репортера сделать фото этой комнаты, после того как все будет закончено. Кабинет просто сверкает!
– Еще бы!
– Тебя что-то смущает?
– Нет, все прекрасно, по крайней мере пока. Однако неплохо бы понаблюдать за домом.
– Согласна. Прикажу патрульной машине проезжать здесь каждые полчаса. О, совсем забыла показать тебе кое-что, правда, вряд ли стоит обращать на это внимание, но все же… Подсунули под дверь твоего офиса. – Она вытащила из сумки кусочек картона.
Коротко и ясно:
ТЫ УБИЙЦА. ТЫ УМРЕШЬ.
Написано печатными буквами, шариковой ручкой с толстым черным стержнем. Рамзи пожал плечами и отдал Вирджинии записку. , – Никаких словесных выкрутасов, значит, это не адвокат. Какой-нибудь псих – вполне обычное дело.
– Не отличается от тех угроз, что ты получал сразу после того, как расправился с этой швалью в зале заседаний. Тебе последнее время не приходили подобные письма?
– Кажется, нет, во всяком случае, мне ничего о них не известно.
– Ладно, это, возможно, вздор. Но будь осторожнее, заметано? Кстати, один из тайных агентов полиции рассказывал приятелям, что повторил трюк Ханта, иными словами, хорошенько надрал кому-то задницу. И очень жалел, что на нем не было черной мантии. Это усилило бы впечатление. Так что, прошу прощения, что уже вошел в полицейский фольклор.
Случайно оглянувшись, Вирджиния заметила маленькую девочку, стоявшую на пороге с огромным игрушечным пианино в руках. Тяжелая штука! Как это она его удерживает да еще прижимает к груди? Красивая малышка, с чудесными густыми волосами цвета красного дерева, выбивавшимися из толстой французской косы – Привет! – весело воскликнула Джинни. – Ты Эмма Сантера?
– Да, мэм. Рамзи, маму снова рвет. Она не велела говорить тебе, но я волнуюсь. Ты не мог бы еще раз ей помочь?
– Конечно, Эмма. Сейчас все будет сделано. Джинни, придется позвонить Джиму Хевершему. Он многим мне обязан. Недаром Савич говори г, что нет ничего лучше, чем иметь в должниках врача.
– Это твой друг из ФБР?
– Да. Послушай, Джинни, не возражаешь, если я буду держать с тобой связь? Если случится что-то экстраординарное, пошли мне факс в Ирландию. Мы денька на два остановимся в Дромоленд-касл, это к северу от аэропорта Шеннон. Не помню название графства. Я позвоню сразу, как приедем.
– Договорились. Береги себя, Рамзи. До свидания.
Эмма, позаботься о маме и Рамзи, хорошо?
– Да, мэм.
Эмма проскользнула в комнату, встала рядом с Рамзи, терпеливо дожидаясь ухода Джинни.
Как только она скрылась из виду, Рамзи поднял трубку. Закончив говорить, он подхватил Эмму вместе с пианино.
– Твоей маме повезло. Не придется ехать в больницу. Сейчас к нам придет настоящий доктор!
* * *
Доктор Джеймс Хевершем, сорокадвухлетний дважды разведенный холостяк, каждую свободную минуту проводивший на парусной яхте, выпрямился и задумчиво потер подбородок давняя и неотвязная привычка.
– Мне нужно сделать анализы, – объявил он наконец.
– Нет! Ни в коем случае! Никаких больниц! Никаких анализов!
– Будь по-вашему, – вздохнул он. – Я считаю, что это пищевое отравление. Судя по тому, что вас целый день тошнило, почти весь яд выведен со рвотой, но некоторое количество все же всосалось в слизистую желудка и кишечника, поэтому вас время от времени начинает выворачивать. Я сделаю вам укол, чтобы устранить кишечные спазмы, и пропишу таблетки. Выспитесь, и, думаю, завтра к вечеру вы будете здоровы. Кроме того, ваш организм обезвожен. Пейте как можно больше жидкости сегодня и завтра. А теперь повернитесь и спустите брюки.
– Рамзи, пожалуйста, уведите Эмму.
Но Эмма стояла насмерть:
– Нет, мама, я тебе нужна. Я буду держать тебя за руку.
– И я вам тоже нужен. Стану держать вас за другую руку. Мы вас не покинем, Молли. Сегодня вы нуждаетесь в нас, как пустыня – в дожде.
– Это такая шутка, Рамзи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Рамзи!
– Что, детка?
– У тебя красивый дом. Я становлюсь такая спокойная, когда смотрю на воду.
Рамзи улыбнулся и, взяв Эмму на руки, устроился в большом кожаном кресле, а ноги поставил на удобную, тоже обитую кожей скамеечку. Раньше он ничего подобного не имел.
– Давай полюбуемся вместе, хорошо? Пусть наши души сольются с природой. Эй, а где твое пианино?
– Наверху. Но сейчас не это главное. – Эмма вздохнула. – Я волнуюсь за маму. Она заболела, а мне говорит, что здорова.
– Что случилось?
– Ее тошнит. Она велела, чтобы я тебя занимала и ты ничего не узнал. Но мне страшно, Рамзи. Ты поможешь?
– О черт! Прости, Эмма. Останься тут и пообщайся с природой вместо меня.
– Ладно, только ненадолго. И лицо у мамы зеленое.
– Я позабочусь о ней. Посиди здесь, хорошо?
– Я не выйду на улицу одна, Рамзи.
– Вот и молодец, – кивнул он и, поцеловав ее в лоб, побежал наверх.
Уже на лестнице Рамзи услышал, что Молли рвет.
Он вбежал в спальню для гостей, которую облюбовали Эмма и Молли. Она была ч ванной. Дверь прикрыта, но неплотно. Он осторожно заглянул внутрь.
Молли стояла на коленях, обхватив руками унитаз.
Рамзи, ничего не сказав, бережно погладил ее плечи и. присев рядом на корточки, откинул волосы Молли со лба Она устало привалилась к нему.
– Легче?
– Господи, хоть бы умереть поскорей, – простонала Молли.
Рамзи смыл унитаз.
– Сейчас принесу воды, сполосните рот.
– Зря вы сюда пришли, – снова простонала Молли. – Так и знала, что Эмма проговорится Какое унижение!
Он вручил ей стакан воды. Молли с трудом поднялась.
– Лучше я почищу зубы.
– У меня есть антацид. Хотите? Да, Эмма ужасно встревожилась. Я рад, что у нее хватило ума позвать меня.
Вижу, она сообразительнее матери.
– Уходите, – выдавила она, выталкивая его за дверь.
Рамзи терпеливо ждал. Через несколько минут он проводил ее к кровати. Из окон спальни вид казался не таким впечатляющим, но мост «Золотые ворота» можно было разглядеть.
– По крайней мере, умирая, я буду видеть эту красоту. Все же утешение.
– Нет, последнее, что вы узрите, – мою уродливую физиономию. И от страха выздоровеете.
– Должно быть, я что-то не то съела в самолете.
Она выбрала язык под креветочным соусом, а Рамзи и Эмма ограничились цыпленком.
– Возможно. Или виной всему стресс. – Он нежно провел ладонью по ее лицу. Влажное и действительно зеленоватое. – Сейчас же позвоню своему врачу.
– Никаких врачей, Рамзи. Забудьте об этом. Мой желудок пуст, так что все обойдется.
– Посмотрим, – строго откликнулся он тем же тоном, которым она обычно говорила с Эммой, когда не хотела слышать никаких возражений. Рамзи принес пару таблеток и стакан воды. – Выпейте.
Она даже не спросила, что это, и, наспех проглотив лекарство, повалилась на подушки.
– Как ваша рука?
– Прекрасно. А ваша спина?
– Еще лучше, – улыбнулся Рамзи. – Швы остались?
– Немного, но уже рассасываются. Нога беспокоит?
– Я и забыл о ней. Давайте посмотрим руку.
Молли позволила ему закатать рукав кремовой блузки. Кожа под повязкой была розовой, на тонкой изящной руке швы казались чудовищно непристойными, но рана заживала, так что причина недомогания не в этом.
– Значит, и вправду съели что-то, – кивнул Рамзи.
– Где Эмма?
– Сидит в моем кресле и любуется мостом. Сейчас проверю.
Он быстро вернулся и привел девочку:
– Смотрите, кого я нашел. Чей это носик-курносик прижимался к стеклу?
– Моя прекрасная маленькая принцесса!
– Не правда, моя, но я согласен разделить с вами ее общество на несколько минут. Вот видишь, Эмма, твоей маме лучше.
– Можно я посижу с ней, Рамзи? Постараюсь ее рассмешить. Мама говорит, что от смеха быстрее выздоравливают.
– Ладно, но если ей снова станет плохо, зови на помощь, и я начну втыкать в нее иголки.
– Фу, – поморщилась Эмма.
Три часа спустя Молли уже жевала сухие тосты и пила чай. Она по-прежнему плохо выглядела, но рвоты больше не было, и тошнота тоже прошла. Правда, Рамзи все еще порывался вызвать Джима Хевершема, специалиста по внутренним болезням главной больницы Сан-Франциско.
– Завтрашний полет отменяется, – решил Рамзи вечером.
Эмма и Молли уже лежали в постели перед новеньким телевизором, звук которого был приглушен. В дверь позвонили.
– Это мой друг из полицейского департамента Сан-Франциско, – объяснил Рамзи, направляясь к порогу. – Я ей звонил. Она пообещала держать меня в курсе.
– Насчет взлома вашего жилища? – спросила Молли, поправляя на лбу мокрую тряпку.
– Это и кое-что другое. Вы отдыхайте, леди. Эм, если маме что-нибудь понадобится, спустишься и скажешь мне. Могу я рассчитывать на то, что ты послушаешь меня, а не ее?
– Не знаю, Рамзи. – всполошилась Эмма. – Она моя мама. И всегда была со мной, с того дня, когда я родилась.
– Верно, но сейчас она не может ясно думать. Позови меня, ладно?
Эмма помялась и потянула к себе пианино Молли театрально застонала, и девочка улыбнулась.
– Прекрасно!
Он отсалютовал дамам и спустился вниз.
У дверей стояла Вирджиния Тролли в своих знаменитых черных сапогах, такого же цвета брюках и свитере и в красном пиджаке.
– Я рада, что ты дома, Рамзи. Здесь был настоящий ад. Просто вавилонское столпотворение!
Рамзи пригласил ее в кабинет. Пламя весело плясало в камине, а новые тяжелые шторы темно-золотистого шелка были задернуты, создавая уютную, почти интимную атмосферу.
– Я обожаю твой дом, особенно с новой мебелью!
Фантастика! Наверное, обстановка обошлась тебе в кругленькую сумму!
– Ничего, страховка покроет большинство расходов.
– Рада слышать. Давай поженимся, а потом сразу разведемся, чтобы я могла заполучить дом.
– Он достанется тебе лишь в том случае, если сумеешь подкупить судью, – отпарировал Рамзи, наливая ей кофе из термоса, стоявшего на боковом столике.
– Боюсь, мой муж этого не поймет, – вздохнула Вирджиния. – Что, если ты согласишься меня удочерить?
– Да ты же старше меня!
– Нашел предлог!
– Надо же как-то отбиваться! Спасибо, что зашла, Джинни. Так что же делается в городе?
– Тебя упрекают в заигрывании с преступным миром, Пресса словно взбесилась. Удивительно, как это они еще не осадили твой дом. Скажи спасибо Господу за малые милости. Но долго это не продлится.
Он коротко рассказал обо веем, что случилось за последние недели, и добавил: :.
– Послезавтра мы втроем вылетаем в Ирландию. Хотели исчезнуть завтра, с утра пораньше, но Молли просто наизнанку выворачивает. Похоже на отравление.
Сейчас ей лучше, но в себя она еще не пришла. Лишь: бы это не приступ гастрита или язвы, хотя после того, что ей пришлось вынести, я не удивился бы и язве.
Вирджиния поднялась, подошла к высоким стеклянным дверям и отдернула шторы. Небо заволокли низкие черные тучи. Ни луны,; ни звезд. Женщина тяжело вздохнула.
– У нас только и разговоров, что о твоих приключениях. Этот Шейкер – та еще акула, Рамзи. Гнусный тип. Берегись его. Если за всем этим стоит Шейкер, шансы посадить его на скамью подсудимых примерно такие же, как у меня – стать прима-балериной. Но по правде говоря, и фэбээровцы сидят по уши в дерьме!
Уже и мышей не ловят!
Рамзи уселся в большое кожаное кресло и схватился за голову.
– Хочется думать, что это все же Шейкер. В таком случае нам, вероятно, ничто не грозит. Это мнение и фэбээровцев, и денверской полиции. Они ищут того гада, что похитил Эмму. Будем молиться, чтобы папарацци не пронюхали о нашем приезде. Думаю, нам полезно побыть немного на другом краю света. А у тебя есть что-то новенькое?
Вирджиния отвернулась от двери.
– Ты, вероятно, прав. Но тот, кто громил твой дом, не оставил следов. Соседи ничего не видели. Ни единого отпечатка. – Она помедлила, оглядывая кабинет: темные панели, дорогая кожаная мебель, блестящий дубовый паркет. – Служба уборки была на седьмом небе от гордости, что именно им выпало приводить в порядок дом судьи Ханта. «Кроникл» даже собрался прислать репортера сделать фото этой комнаты, после того как все будет закончено. Кабинет просто сверкает!
– Еще бы!
– Тебя что-то смущает?
– Нет, все прекрасно, по крайней мере пока. Однако неплохо бы понаблюдать за домом.
– Согласна. Прикажу патрульной машине проезжать здесь каждые полчаса. О, совсем забыла показать тебе кое-что, правда, вряд ли стоит обращать на это внимание, но все же… Подсунули под дверь твоего офиса. – Она вытащила из сумки кусочек картона.
Коротко и ясно:
ТЫ УБИЙЦА. ТЫ УМРЕШЬ.
Написано печатными буквами, шариковой ручкой с толстым черным стержнем. Рамзи пожал плечами и отдал Вирджинии записку. , – Никаких словесных выкрутасов, значит, это не адвокат. Какой-нибудь псих – вполне обычное дело.
– Не отличается от тех угроз, что ты получал сразу после того, как расправился с этой швалью в зале заседаний. Тебе последнее время не приходили подобные письма?
– Кажется, нет, во всяком случае, мне ничего о них не известно.
– Ладно, это, возможно, вздор. Но будь осторожнее, заметано? Кстати, один из тайных агентов полиции рассказывал приятелям, что повторил трюк Ханта, иными словами, хорошенько надрал кому-то задницу. И очень жалел, что на нем не было черной мантии. Это усилило бы впечатление. Так что, прошу прощения, что уже вошел в полицейский фольклор.
Случайно оглянувшись, Вирджиния заметила маленькую девочку, стоявшую на пороге с огромным игрушечным пианино в руках. Тяжелая штука! Как это она его удерживает да еще прижимает к груди? Красивая малышка, с чудесными густыми волосами цвета красного дерева, выбивавшимися из толстой французской косы – Привет! – весело воскликнула Джинни. – Ты Эмма Сантера?
– Да, мэм. Рамзи, маму снова рвет. Она не велела говорить тебе, но я волнуюсь. Ты не мог бы еще раз ей помочь?
– Конечно, Эмма. Сейчас все будет сделано. Джинни, придется позвонить Джиму Хевершему. Он многим мне обязан. Недаром Савич говори г, что нет ничего лучше, чем иметь в должниках врача.
– Это твой друг из ФБР?
– Да. Послушай, Джинни, не возражаешь, если я буду держать с тобой связь? Если случится что-то экстраординарное, пошли мне факс в Ирландию. Мы денька на два остановимся в Дромоленд-касл, это к северу от аэропорта Шеннон. Не помню название графства. Я позвоню сразу, как приедем.
– Договорились. Береги себя, Рамзи. До свидания.
Эмма, позаботься о маме и Рамзи, хорошо?
– Да, мэм.
Эмма проскользнула в комнату, встала рядом с Рамзи, терпеливо дожидаясь ухода Джинни.
Как только она скрылась из виду, Рамзи поднял трубку. Закончив говорить, он подхватил Эмму вместе с пианино.
– Твоей маме повезло. Не придется ехать в больницу. Сейчас к нам придет настоящий доктор!
* * *
Доктор Джеймс Хевершем, сорокадвухлетний дважды разведенный холостяк, каждую свободную минуту проводивший на парусной яхте, выпрямился и задумчиво потер подбородок давняя и неотвязная привычка.
– Мне нужно сделать анализы, – объявил он наконец.
– Нет! Ни в коем случае! Никаких больниц! Никаких анализов!
– Будь по-вашему, – вздохнул он. – Я считаю, что это пищевое отравление. Судя по тому, что вас целый день тошнило, почти весь яд выведен со рвотой, но некоторое количество все же всосалось в слизистую желудка и кишечника, поэтому вас время от времени начинает выворачивать. Я сделаю вам укол, чтобы устранить кишечные спазмы, и пропишу таблетки. Выспитесь, и, думаю, завтра к вечеру вы будете здоровы. Кроме того, ваш организм обезвожен. Пейте как можно больше жидкости сегодня и завтра. А теперь повернитесь и спустите брюки.
– Рамзи, пожалуйста, уведите Эмму.
Но Эмма стояла насмерть:
– Нет, мама, я тебе нужна. Я буду держать тебя за руку.
– И я вам тоже нужен. Стану держать вас за другую руку. Мы вас не покинем, Молли. Сегодня вы нуждаетесь в нас, как пустыня – в дожде.
– Это такая шутка, Рамзи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51