Часы показывали почти десять. В радиоприемнике орала певица Чичерина.
- Как дела?
- Как горячка бела.
- Сейчас все будет! Я, парни, вам, как бы, грибочков принес закачаетесь! Как бы, лучше грибочков и на свете нет!
Гребень размотал палестинский платок, скинул куртку и вывалил грибы на разложенную на столе газету. Даниил ради интереса пододвинулся поближе и тоже поглядел.
Поганки, они и есть поганки. Серенькие, с юбочками, на тонких ножках.
- Как тебе?
- На член похоже.
- Сам ты, как бы, на член похож.
Днем, уходя из квартиры, Густав сказал, чтобы пока они отдыхали. Но только безо всяких ночных дебошей. Свинству - бой! Завтра вы понадобитесь мне свеженькими. Ясно?
Лору Густав увел с собой. Посовещавшись, парни решили, что, пожалуй, сегодня пить алкоголь не станут:
- Какой алкоголь? Жирный опять блевать пойдет, завтра, как бы, башка трещать будет... и Лорки нету. Разве Жирному впердолить... но что-то не возбуждает он меня, как бы, в последнее время...
- Гребень, я ведь и обидеться могу!
- Я, как бы, не об этом. Я, как бы, о том, что давненько мы с тобой, Жирный, не ели грибочков. Как думаешь?
Артем думал, что действительно давненько. Гребень отправился на одному ему известный сквот покупать грибы, а Даниил, обозвав парней придурками и наркоманами, спустился в магазин, купил себе целую сумку пива и решил, что, может быть, сегодня наконец отоспится.
Гребень высыпал поганки в дуршлаг, окатил водой и, ножка к ножке, разложил на газете.
- Писатель, ты как? Не хочешь расширить границы сознания?
- Не хочу.
- Имей в виду: от пива толстеют.
- А от наркотиков едет крыша. Уедет совсем - на чем будешь гребень носить?
- Разве грибы это наркотики? Так... мостик между чистым сознанием и реальностью.
Даниил усмехнулся и пустил колечко дыма. Вообще-то никакого гребня Гребень не носил. И прозвище это пристало к нему давно, больше десяти лет назад.
Юного Гребня вместе с приятелем забрали в милицию. Обычная проверка документов, а может, милиционерам просто было скучно и хотелось развлечься.
Приятель разорался на предмет ущемленных гражданских прав, и сержант закатал ему с правой в скулу. Когда тот упал, он добавил ему сапогом в бок, чуть ниже ребер.
Совсем молодой и оттого свято верящий, что человека нельзя просто так бить ногами, Гребень лопотал:
- Что вы делаете? За что?
Сержант повернулся к нему:
- Сиди и помалкивай... пока не огреб. Петушок, бля... Вякать будешь в темпе гребень начищу.
Прозвище прижилось. Через полгода он и сам, представляясь, уже называл себя только так. Приблизительно тогда же он впервые попробовал галлюциногенные поганки.
Один из приятелей свистящим шепотом поинтересовался, читал ли он Карлоса Кастанеду?
- Чего-то читал, а что?
- А то, что у нас, в наших лесах, растут точно такие же галлюциногенные грибочки, как в Мексике. Собрал, съел и... короче, круче, чем ЛСД. Представляешь? Эти грибы, между прочим, чистый мескалин, и совершенно бесплатно. Со-вер-шен-но! Представляешь?
Очень быстро Гребень обнаружил, что поедание поганок стало общегородской модой. Продвинутые персонажи нарядились в свитера с сибирской символикой,
(шаманы эти мухоморы со времен царя-косаря жрут и, между прочим, поздоровее нас с тобой будут, понял?)
а как-то раз поэтичная девушка полночи, перекрикивая громоподобный рейв, рассказывала ему, что, поедая грибы, она в буквальном смысле слова отдается духу Александра Блока... может быть, скоро она родит от него ребенка.
Те годы были, наверное, самыми счастливыми в его жизни. Он читал "Алису в стране чудес" и Теренса Маккену, перепробовал почти все наркотики, которые продавались в Петербурге, и успел отметиться на всех модных вечеринках, проводившихся в городе.
Он засыпал под утро, просыпался с закатом и чуть не ежевечерне заволакивал в койку зеленоволосых рейверш.
Ему это было несложно: высокий, сероглазый, с мужественной челюстью. Курит исключительно "Житан" и "Голуаз". Такие, как он, обычно нравятся родителям девушек, с которыми встречаются.
Он жил, как хотел, слушал ту музыку, которая ему нравилась, и не желал ничего в своей жизни менять... менять все равно пришлось.
Началось все из-за легких драгс. Разумеется, из-за них. У него и было-то с собой... меньше двух граммов. Следователь сказал, что, согласно УК РФ, такое количество классифицируется как "хранение наркотиков в крупном или особо крупном размере". Срок - до пятнадцати лет.
Ночью в отделении, где держали Гребня, была попойка. Пьяные крепкозубые милиционеры раз в полчаса заставляли его выходить из камеры и показывать вновь прибывшим коллегам татуировки на теле... сережки в сосках... ухмылялись и говорили, что, когда Гребень доедет до зоны... уж там-то!..
Гребень не любил вспоминать о том эпизоде. Злился, когда Даниил расспрашивал о деталях.
До зоны он не доехал. Родители наняли дорогого адвоката и добились освобождения сына под залог. Вечером следующего дня Гребень уже стоял на перроне Витебского вокзала. Через три часа ехал в поезде по направлению к Минску. А через сорок восемь часов вышел на центральную площадь города Варшава.
После этого он почти пять лет прожил в Европе. Оттуда он вернулся таким, каким был теперь.
- Сколько ты за эти грибы заплатил?
- Тридцак.
- Баксов? - ужаснулся Артем.
- Нет, блядь, рублей!
- Почему так дорого?
- Да ладно, "дорого"! Поляну найти, грибы собрать, в город привезти... Между прочим, за все можно элементарно срок схлопотать.
- Разве за грибы сажают?
- Ха! Я когда в прошлом году последний раз в лес ездил, лично ментовскую машину в кустах видел. Стоит аккуратная машинка... веточками забросанная. А на крыше, как бы, мент с биноклем.
- Да?
- Хотя, говорят, если нарвать не одних поганок, а смешать их со всякими сыроежками, то можно отмазаться. Сказать, что, как бы, не разобрался, думал, лисички.
Гребень, давясь, запихивал в себя бутерброд с маслом, поверх которого аккуратно уложил сразу штук семь поганок.
- Я, как бы, стараюсь из лесу ничего не возить. Либо в городе у парней покупаю, либо уж прямо в лесу и ем. Одно плохо: в поезде накроет - хоть вешайся! Двери электрички хлопают, а я от страха чуть сознание не теряю.
- Я тоже один раз начал жрать грибы и дозу не рассчитал...
- И чего?
- Раза в два больше съел, чем мог. От жадности.
- Дай угадаю! Потом ты сутки блевал?
- Не... Очнулся через день. Стою в парадной и на лампочку смотрю. Она светит, а мне смешно! Яркая такая, необычная... А чего я перед этим делал сутки - не помню.
- К чему ты это?
- Ни к чему. Просто так.
- Неинтересные у тебя истории какие-то.
Артем двумя пальцами брал гриб за ножку, запихивал в рот и, стараясь не жевать, глотал.
- Вкусно хоть?
- Любишь бумагу жевать? Тогда вкусно.
Он скривился и хлебнул из графина с кипяченой водой.
- Ты б их сварил. Супчик бы сделал. Заодно бы и с ужином проблему решили.
- Не варят их, эти грибы. От варки из них весь смак уходит. Одна гадость токсичная остается.
Парни двигали челюстями и прислушивались к тому, что творится у них внутри.
- Давайте, может, видик посмотрим?
- Давайте лучше слышик послушаем!
- Кстати, Жирный, а что это за говно у нас по радио играет?
- Это не говно. Это "Scooter". Модная немецкая группа.
- Убери на хрен этих модных немецких козлов. Поищи нормальное чего-нибудь.
- Чем тебе музыка не нравится?
- Это не музыка, это издевательство над личностью. В Европе такую пердулу гомосексуальную сто лет уже никто не слушает.
Даниил еще раз отхлебнул из бутылки. Пиво успело нагреться и потеряло даже намек на приличный вкус. Он поставил пустую бутылку к раковине, взял еще одну и закурил.
Что за музыку нынче слушают в Европе, Гребень знал хорошо.
В Варшаве он пробыл недолго, дней пять. Ночевать приходилось в "хостеле" - крытом спортзале с серым от грязи бельем. Там жили несколько десятков волосатиков со всей Европы: художники, музыканты... анаша, круглосуточное пиво, групповой секс, пение под гитару, полное отсутствие комплексов... Стоимость - $2 в сутки.
Потом он поменял оставшиеся рубли и злотые на доллары, выпросил у девочки-польки с "Alamo Rent a Car" карту и, изучив ее, решил двинуть дальше.
Всего за тридцать пять дойчмарок он купил "Wochenend Ticket" льготный "билет выходного дня", действующий с вечера пятницы и до утра понедельника. Этого достаточно, чтобы проехать Германию из конца в конец и оказаться в Голландии.
Он заплатил за туристическую визу и, сидя в вагоне второго класса для некурящих, много часов глазел на одинаковые аккуратные домики с одинаковыми аккуратными лужайками перед входом. В восемь вечера воскресенья он сидел в Роттердаме на набережной Мааса и пил холодный "Budweiser".
На данном этапе он отлично знал, чего хотел. Он хотел жить в собственной квартире, слушать музыку, которая ему нравилась, и никогда в жизни не общаться больше со жлобьем.
Через три месяца он уже мыл полы в чумазом кинотеатрике и жил в цокольном этаже частного дома на набережной. До рейв-пароходика "Штубниц" (ежедневные, кроме понедельника, вечеринки с "экстази", тощими голландскими фройляйн и непринужденным оральным сексом в кабинках туалетов) было рукой подать, а денег за мытье полов хватало, чтобы на уик-энд до полной отключки укуриться кампучийским гашишем. И никаких тебе пьяных омоновцев.
Со временем помимо гашиша попробовал он и модный кокаин, а из Роттердама съездил не только в соседние Бельгию с Францией, но добрался даже до Рима.
Садясь на поезд или рейсовый автобус, билет Гребень покупал не до конечной станции, а только на одну остановку вперед. При входе билет проверяли, он залезал внутрь и, стараясь не привлекать внимания, ехал столько, сколько нужно.
Купив как-то билет из Страсбурга до станции Киль (двадцать франков, полтора часа езды), он спокойно доехал до Марселя (шестьсот франков, двенадцать часов езды).
В Марселе он позагорал, покупался и, решив заработать денег на обратный билет, пришел в маленькое бистро, чтобы предложить услуги в качестве мойщика посуды.
Хозяин оглядел его, скривился и сказал, что отбросы вроде Гребня никогда и близко не подойдут к его заведению.
"Сумасшедший", - подумал Гребень и пошел наниматься в другое бистро, через дорогу. Реакция - та же самая. Обойдя за вечер еще полдюжины фаст-фудов, работы он так и не нашел.
Девчонка, с которой он познакомился на пляже и у которой остановился, смеялась и советовала в следующий раз, прежде чем идти к работодателям, снять хотя бы половину сережек, а прическу убрать под кепку или платок:
- То, что прокатывает в твоем квартале Красных фонарей, никогда в жизни не прокатит здесь. Да и вообще, наверное, нигде в Европе.
Сказанное удивило Гребня. Когда люди в России не понимали его татуировок и отовсюду торчащих сережек, это было понятно. Но когда точно так же реагировали на него европейцы...
Он выходил из дому, и матери, косясь на его прическу, непроизвольно прижимали детей к себе... полицейские провожали пристальными взглядами... охранники магазинов не отступали ни на шаг все время, пока он бродил между прилавков.
Плюс ко всему он был русский, и это просто чертовски осложняло жизнь. Под утро он с приятелями возвращался с вечеринки домой, их машину останавливал дорожный патруль, и после этого все ехали дальше, а он - в участок для проверки, не просрочена ли виза.
Попытавшись однажды разораться на копов, он провел после этого в полиции не положенные полтора часа, а почти двое суток. Камера была чистенькой, с простынями в голубую клеточку и трехразовым питанием. Охранник обращался к нему "Herr". Но - вы же понимаете - это все равно была тюрьма.
Пока он общался с обитателями сквотов и посетителями рейв-party, все было о'кей. Стоило попробовать общаться с рядовыми европейцами - и начинались проблемы.
В Австрии, в гостинице для студентов, дошло до того, что, оценив его внешний вид, в номере забыли сменить белье, оставшееся от предыдущих постояльцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
- Как дела?
- Как горячка бела.
- Сейчас все будет! Я, парни, вам, как бы, грибочков принес закачаетесь! Как бы, лучше грибочков и на свете нет!
Гребень размотал палестинский платок, скинул куртку и вывалил грибы на разложенную на столе газету. Даниил ради интереса пододвинулся поближе и тоже поглядел.
Поганки, они и есть поганки. Серенькие, с юбочками, на тонких ножках.
- Как тебе?
- На член похоже.
- Сам ты, как бы, на член похож.
Днем, уходя из квартиры, Густав сказал, чтобы пока они отдыхали. Но только безо всяких ночных дебошей. Свинству - бой! Завтра вы понадобитесь мне свеженькими. Ясно?
Лору Густав увел с собой. Посовещавшись, парни решили, что, пожалуй, сегодня пить алкоголь не станут:
- Какой алкоголь? Жирный опять блевать пойдет, завтра, как бы, башка трещать будет... и Лорки нету. Разве Жирному впердолить... но что-то не возбуждает он меня, как бы, в последнее время...
- Гребень, я ведь и обидеться могу!
- Я, как бы, не об этом. Я, как бы, о том, что давненько мы с тобой, Жирный, не ели грибочков. Как думаешь?
Артем думал, что действительно давненько. Гребень отправился на одному ему известный сквот покупать грибы, а Даниил, обозвав парней придурками и наркоманами, спустился в магазин, купил себе целую сумку пива и решил, что, может быть, сегодня наконец отоспится.
Гребень высыпал поганки в дуршлаг, окатил водой и, ножка к ножке, разложил на газете.
- Писатель, ты как? Не хочешь расширить границы сознания?
- Не хочу.
- Имей в виду: от пива толстеют.
- А от наркотиков едет крыша. Уедет совсем - на чем будешь гребень носить?
- Разве грибы это наркотики? Так... мостик между чистым сознанием и реальностью.
Даниил усмехнулся и пустил колечко дыма. Вообще-то никакого гребня Гребень не носил. И прозвище это пристало к нему давно, больше десяти лет назад.
Юного Гребня вместе с приятелем забрали в милицию. Обычная проверка документов, а может, милиционерам просто было скучно и хотелось развлечься.
Приятель разорался на предмет ущемленных гражданских прав, и сержант закатал ему с правой в скулу. Когда тот упал, он добавил ему сапогом в бок, чуть ниже ребер.
Совсем молодой и оттого свято верящий, что человека нельзя просто так бить ногами, Гребень лопотал:
- Что вы делаете? За что?
Сержант повернулся к нему:
- Сиди и помалкивай... пока не огреб. Петушок, бля... Вякать будешь в темпе гребень начищу.
Прозвище прижилось. Через полгода он и сам, представляясь, уже называл себя только так. Приблизительно тогда же он впервые попробовал галлюциногенные поганки.
Один из приятелей свистящим шепотом поинтересовался, читал ли он Карлоса Кастанеду?
- Чего-то читал, а что?
- А то, что у нас, в наших лесах, растут точно такие же галлюциногенные грибочки, как в Мексике. Собрал, съел и... короче, круче, чем ЛСД. Представляешь? Эти грибы, между прочим, чистый мескалин, и совершенно бесплатно. Со-вер-шен-но! Представляешь?
Очень быстро Гребень обнаружил, что поедание поганок стало общегородской модой. Продвинутые персонажи нарядились в свитера с сибирской символикой,
(шаманы эти мухоморы со времен царя-косаря жрут и, между прочим, поздоровее нас с тобой будут, понял?)
а как-то раз поэтичная девушка полночи, перекрикивая громоподобный рейв, рассказывала ему, что, поедая грибы, она в буквальном смысле слова отдается духу Александра Блока... может быть, скоро она родит от него ребенка.
Те годы были, наверное, самыми счастливыми в его жизни. Он читал "Алису в стране чудес" и Теренса Маккену, перепробовал почти все наркотики, которые продавались в Петербурге, и успел отметиться на всех модных вечеринках, проводившихся в городе.
Он засыпал под утро, просыпался с закатом и чуть не ежевечерне заволакивал в койку зеленоволосых рейверш.
Ему это было несложно: высокий, сероглазый, с мужественной челюстью. Курит исключительно "Житан" и "Голуаз". Такие, как он, обычно нравятся родителям девушек, с которыми встречаются.
Он жил, как хотел, слушал ту музыку, которая ему нравилась, и не желал ничего в своей жизни менять... менять все равно пришлось.
Началось все из-за легких драгс. Разумеется, из-за них. У него и было-то с собой... меньше двух граммов. Следователь сказал, что, согласно УК РФ, такое количество классифицируется как "хранение наркотиков в крупном или особо крупном размере". Срок - до пятнадцати лет.
Ночью в отделении, где держали Гребня, была попойка. Пьяные крепкозубые милиционеры раз в полчаса заставляли его выходить из камеры и показывать вновь прибывшим коллегам татуировки на теле... сережки в сосках... ухмылялись и говорили, что, когда Гребень доедет до зоны... уж там-то!..
Гребень не любил вспоминать о том эпизоде. Злился, когда Даниил расспрашивал о деталях.
До зоны он не доехал. Родители наняли дорогого адвоката и добились освобождения сына под залог. Вечером следующего дня Гребень уже стоял на перроне Витебского вокзала. Через три часа ехал в поезде по направлению к Минску. А через сорок восемь часов вышел на центральную площадь города Варшава.
После этого он почти пять лет прожил в Европе. Оттуда он вернулся таким, каким был теперь.
- Сколько ты за эти грибы заплатил?
- Тридцак.
- Баксов? - ужаснулся Артем.
- Нет, блядь, рублей!
- Почему так дорого?
- Да ладно, "дорого"! Поляну найти, грибы собрать, в город привезти... Между прочим, за все можно элементарно срок схлопотать.
- Разве за грибы сажают?
- Ха! Я когда в прошлом году последний раз в лес ездил, лично ментовскую машину в кустах видел. Стоит аккуратная машинка... веточками забросанная. А на крыше, как бы, мент с биноклем.
- Да?
- Хотя, говорят, если нарвать не одних поганок, а смешать их со всякими сыроежками, то можно отмазаться. Сказать, что, как бы, не разобрался, думал, лисички.
Гребень, давясь, запихивал в себя бутерброд с маслом, поверх которого аккуратно уложил сразу штук семь поганок.
- Я, как бы, стараюсь из лесу ничего не возить. Либо в городе у парней покупаю, либо уж прямо в лесу и ем. Одно плохо: в поезде накроет - хоть вешайся! Двери электрички хлопают, а я от страха чуть сознание не теряю.
- Я тоже один раз начал жрать грибы и дозу не рассчитал...
- И чего?
- Раза в два больше съел, чем мог. От жадности.
- Дай угадаю! Потом ты сутки блевал?
- Не... Очнулся через день. Стою в парадной и на лампочку смотрю. Она светит, а мне смешно! Яркая такая, необычная... А чего я перед этим делал сутки - не помню.
- К чему ты это?
- Ни к чему. Просто так.
- Неинтересные у тебя истории какие-то.
Артем двумя пальцами брал гриб за ножку, запихивал в рот и, стараясь не жевать, глотал.
- Вкусно хоть?
- Любишь бумагу жевать? Тогда вкусно.
Он скривился и хлебнул из графина с кипяченой водой.
- Ты б их сварил. Супчик бы сделал. Заодно бы и с ужином проблему решили.
- Не варят их, эти грибы. От варки из них весь смак уходит. Одна гадость токсичная остается.
Парни двигали челюстями и прислушивались к тому, что творится у них внутри.
- Давайте, может, видик посмотрим?
- Давайте лучше слышик послушаем!
- Кстати, Жирный, а что это за говно у нас по радио играет?
- Это не говно. Это "Scooter". Модная немецкая группа.
- Убери на хрен этих модных немецких козлов. Поищи нормальное чего-нибудь.
- Чем тебе музыка не нравится?
- Это не музыка, это издевательство над личностью. В Европе такую пердулу гомосексуальную сто лет уже никто не слушает.
Даниил еще раз отхлебнул из бутылки. Пиво успело нагреться и потеряло даже намек на приличный вкус. Он поставил пустую бутылку к раковине, взял еще одну и закурил.
Что за музыку нынче слушают в Европе, Гребень знал хорошо.
В Варшаве он пробыл недолго, дней пять. Ночевать приходилось в "хостеле" - крытом спортзале с серым от грязи бельем. Там жили несколько десятков волосатиков со всей Европы: художники, музыканты... анаша, круглосуточное пиво, групповой секс, пение под гитару, полное отсутствие комплексов... Стоимость - $2 в сутки.
Потом он поменял оставшиеся рубли и злотые на доллары, выпросил у девочки-польки с "Alamo Rent a Car" карту и, изучив ее, решил двинуть дальше.
Всего за тридцать пять дойчмарок он купил "Wochenend Ticket" льготный "билет выходного дня", действующий с вечера пятницы и до утра понедельника. Этого достаточно, чтобы проехать Германию из конца в конец и оказаться в Голландии.
Он заплатил за туристическую визу и, сидя в вагоне второго класса для некурящих, много часов глазел на одинаковые аккуратные домики с одинаковыми аккуратными лужайками перед входом. В восемь вечера воскресенья он сидел в Роттердаме на набережной Мааса и пил холодный "Budweiser".
На данном этапе он отлично знал, чего хотел. Он хотел жить в собственной квартире, слушать музыку, которая ему нравилась, и никогда в жизни не общаться больше со жлобьем.
Через три месяца он уже мыл полы в чумазом кинотеатрике и жил в цокольном этаже частного дома на набережной. До рейв-пароходика "Штубниц" (ежедневные, кроме понедельника, вечеринки с "экстази", тощими голландскими фройляйн и непринужденным оральным сексом в кабинках туалетов) было рукой подать, а денег за мытье полов хватало, чтобы на уик-энд до полной отключки укуриться кампучийским гашишем. И никаких тебе пьяных омоновцев.
Со временем помимо гашиша попробовал он и модный кокаин, а из Роттердама съездил не только в соседние Бельгию с Францией, но добрался даже до Рима.
Садясь на поезд или рейсовый автобус, билет Гребень покупал не до конечной станции, а только на одну остановку вперед. При входе билет проверяли, он залезал внутрь и, стараясь не привлекать внимания, ехал столько, сколько нужно.
Купив как-то билет из Страсбурга до станции Киль (двадцать франков, полтора часа езды), он спокойно доехал до Марселя (шестьсот франков, двенадцать часов езды).
В Марселе он позагорал, покупался и, решив заработать денег на обратный билет, пришел в маленькое бистро, чтобы предложить услуги в качестве мойщика посуды.
Хозяин оглядел его, скривился и сказал, что отбросы вроде Гребня никогда и близко не подойдут к его заведению.
"Сумасшедший", - подумал Гребень и пошел наниматься в другое бистро, через дорогу. Реакция - та же самая. Обойдя за вечер еще полдюжины фаст-фудов, работы он так и не нашел.
Девчонка, с которой он познакомился на пляже и у которой остановился, смеялась и советовала в следующий раз, прежде чем идти к работодателям, снять хотя бы половину сережек, а прическу убрать под кепку или платок:
- То, что прокатывает в твоем квартале Красных фонарей, никогда в жизни не прокатит здесь. Да и вообще, наверное, нигде в Европе.
Сказанное удивило Гребня. Когда люди в России не понимали его татуировок и отовсюду торчащих сережек, это было понятно. Но когда точно так же реагировали на него европейцы...
Он выходил из дому, и матери, косясь на его прическу, непроизвольно прижимали детей к себе... полицейские провожали пристальными взглядами... охранники магазинов не отступали ни на шаг все время, пока он бродил между прилавков.
Плюс ко всему он был русский, и это просто чертовски осложняло жизнь. Под утро он с приятелями возвращался с вечеринки домой, их машину останавливал дорожный патруль, и после этого все ехали дальше, а он - в участок для проверки, не просрочена ли виза.
Попытавшись однажды разораться на копов, он провел после этого в полиции не положенные полтора часа, а почти двое суток. Камера была чистенькой, с простынями в голубую клеточку и трехразовым питанием. Охранник обращался к нему "Herr". Но - вы же понимаете - это все равно была тюрьма.
Пока он общался с обитателями сквотов и посетителями рейв-party, все было о'кей. Стоило попробовать общаться с рядовыми европейцами - и начинались проблемы.
В Австрии, в гостинице для студентов, дошло до того, что, оценив его внешний вид, в номере забыли сменить белье, оставшееся от предыдущих постояльцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26