Дом Чудес был построен намного позже, чем Дом Теней. Он занимал гораздо больше места, но планировка была схожа: комнаты с верандами вокруг центрального двора. Но здесь двор был не под открытым небом, а перекрыт стеклянной крышей, как на вокзале.
Дэни оставила Тайсона с сестрой беседовать с мистером Кардью, а сама вышла, чтобы посмотреть на порт, где стояло на якоре судно из Пембы, и на три старинных орудия, выставленных перед Бет-эль-Аджанбом. На пушках стояло португальское клеймо, они были частью трофеев, взятых у персов при падении Ормуза.
Она разглядывала полустёртые надписи на раскалённом солнцем металле, когда на пушки упала тень и Дэни увидела араба, который был с ними накануне в самолёте из Найроби. Найджел представил его как Саида Омар-бен-Султана.
На оливковом лице Саида Омара сверкали прекрасные зубы. Он поклонился и сказал:
— Доброе утро, мисс Китчелл. Как приятно увидеть вас снова! Я вижу, вы уже осматриваете город. Вам нравятся наши орудия? Они очень старые. Возможно, им лет четыреста, или больше.
— Да, я знаю, — кивнула Дэни. — Я читала про них перед тем, как приехать сюда. Что говорят эти надписи? Они арабские, верно?
— Персидские, — поправил Саид Омар и провёл по изящной вязи тонким коричневым пальцем…
«Во имя Господа и во славу Мухаммеда и Али, передана истинным правоверным, собравшимся на войну, с пожеланием успеха и победы… В царствование шаха Аббаса, Саджави, владыки земли и времени, чья сила прирастает…»
Палец дрогнул и остановился. Араб не стал читать остаток длинной надписи, но посмотрел на неё и повторил тихим голосом, в котором сквозили нотки страха (или, возможно, зависти), великолепный титул: «Владыка земли и времени…»
— Как чудесно! — воскликнула Дэни, очарованная ритмом слов. — Благодарю вас.
Саид Омар медленно опустил руку и улыбнулся. Голос его снова стал обычным и любезным:
— Да, интересный титул, верно? Но сейчас носить его некому. Наши великие времена ушли, наши искусные поэты тоже… И кто знает, вернутся ли они когданибудь? Что вы здесь делаете одна, мисс Китчелл? В одиночку осматриваете город?
— Нет, боюсь, нынче утром мне не придётся осматривать достопримечательности. Мы — мистер Фрост, миссис Бингхэм и я — приехали сюда… по делам.
— О? — брови Саида Омара выразительно изогнулись. — Это слишком скучно. Я надеялся, ваш первый день на Занзибаре будет веселее. Хотел бы предложить себя в качестве гида, но у меня самого здесь деловая встреча. С полицией.
— С полицией? — Дэни казалась озадаченной. — И у нас тоже. С мистером Кардью.
— А! По поводу смерти моего знакомого, я думаю? Салим Абейд, который умер вчера в аэропорту Момбасы… Но я не думаю, что вы сможете оказать им больше помощи, чем я.
Салим Абейд… Дэни, услышав это имя, испытала некоторый шок, поскольку смерть Миллисент отодвинула другую трагедию в глубины её памяти. Но сейчас она снова все вспомнила; вспомнила, что видела, как Салим Абейд разговаривал с тем человеком в аэропорту Найроби примерно за час до того, как тот умер.
— Возможно, это политическое убийство, — говорил Тайсон. У Джемба было много врагов среди аристократии и владельцев больших плантаций — таких, как сам Саид Омар-бен-Султан. И Саид Омар был в том же самолёте…
Полуденное солнце нагрело ступени Дома Чудес, но по спине Дэни пробежал холодок, и она вспомнила бесчисленные истории о жестокости Востока, начиная с арабских ночей и кончая недавними зверствами Мау Мау.
Остров Гвоздики, как показывала его история, был прекрасно знаком с жестокостью и насилием, и к убийству активиста сейчас относились так же, как к смерти дюжины рабов в те дни, когда суда работорговцев причаливали, где сейчас стояло на якоре судёнышко из Пембы. А экипаж выбрасывал тела на эти же пляжи.
Дэни вздрогнула, Саид Омар заметил это и заботливо сказал:
— Это вас напугало. Мне очень жаль, что ваше первое утро на нашем острове испортила смерть человека, которого вы даже не встречали. Хотя, мне кажется, он летел с вами из Лондона. Я прав?
Вопрос был задан мимоходом, как абсолютно неважный, но Омар ждал ответа.
Дэни кивнула:
— Да. Но я не была с ним знакома.
— А мистер Доулинг его знал, — мягко заметил Саид Омар. И, конечно, ваш… секретарь вашего хозяина встречал его раньше. Мистер Пойнтинг. Я удивлён, почему мистер Кардью захотел побеседовать не с ним, а с вами и с миссис Бингхэм.
— Но мы здесь не по этому поводу, — поспешила уверить его Дэни. — Вчера в Кивулими произошёл ужасный несчастный случай. Компаньонка миссис Бингхэм, мисс Бейтс, упала с лестницы и сломала шею.
— Вы хотите сказать — она мертва? — спросил Саид Омар.
— Да.
Это слово поставило все на свои места. Мисс Бейтс была мертва. Действительно мертва. До этого все было нереально: история, которую ей кто-то рассказал, а она не совсем поверила. Но теперь это было правдой…
Она услышала, как Саид Омар присвистнул.
— Это ужасно! Я сожалею. Я безумно вам сочувствую. Такая печальная поездка… Дурное предзнаменование. Я только надеюсь, что из-за этого вам не перестанет нравиться наш остров и вы не захотите уехать.
Дэни не успела ответить, поскольку в этот момент к ним присоединились Тайсон с сестрой, и Саид Омар выразил им свои соболезнования.
Они стояли в ослепительно ярком солнечном свете на фоне пылающих тропических деревьев, тёмных теней и прогуливающихся мужчин в белых костюмах, и говорили о Миллисент: сильный, бородатый и нетерпеливый Тайсон; Гасси, которая внезапно постарела лет на десять; потрясённая и сморщенная тень вчерашней уверенной в себе разговорчивой матроны; Дэни с крашенными волосами и в очках; и Саид Омар-бен-Султан, взволнованный и сочувствующий. Реквием британской старой деве…
Саид Омар отказался от приглашения присоединиться к ним за ланчем в Английском клубе, и Тайсон, Гасси и Дэни вернулись к машине. Потом их повезли по узкой улице к длинному старому зданию, которое смотрело на море. Название кратко сообщало о нем все: «Аванпост империи».
— У всех домов такие красивые двери, — заметила Дэни, глядя на белые стены вдоль улицы. — Такая резьба, и длинные медные шипы…
— Это чтобы боевые слоны не могли бить в дверь, — пояснил Тайсон. — Красиво и полезно.
— Слоны? Что за глупости! Ни в одну из этих улиц слона не засунешь.
— Да, так и есть, — кивнул Тайсон. — Это смешно, но шипы у арабов на дверях именно потому. Дни боевых слонов ушли, а двери остались. Вы правы по поводу улиц. Очень сложно проехать. Если машина едет в одну сторону, а навстречу — котёнок, кому-то придётся остановиться. А на Занзибаре машине придётся уступить дорогу котёнку.
Найджел присоединился к ним в клубе, где подали здоровый английский ланч. В огромном, высоком зале было совсем немного народу и непрерывно жужжали электрические вентиляторы.
Ни Гасси, ни Тайсон не были настроены разговаривать, поэтому поддерживать некое подобие беседы пришлось Дэни и Найджелу. Найджел был болтлив, как никогда, Дэни оставалось только через разумные промежутки времени вставлять «да» и «нет».
Её мысли были далеко от скандалов в римском обществе, и она не слишком прислушивалась, пока Найджел не сказал:
— Старая маркиза, бабушка Эдуардо, дёргает за все мыслимые ниточки. А её возможности беспредельны! И конечно, это касается бедного Эдди. Это слишком его расстраивает. И потом дорогая Лоррейн попросила его присмотреть за Эльф в Лондоне — и вот! Новая великая страсть, которая обречена разбиться о те же старые скалы. Слишком ужасно для них обоих, если подумать.
— Почему? — небрежно поинтересовалась Дэни.
— Ну, моя дорогая! Это очевидно. Бедная, бедная Эльф — такая романтичная и абсолютно неделовая. Ухнуть целое состояние в пустоту… Она так старалась урегулировать денежные проблемы и затащить Холдена — младшего в ближайшую брачную контору, а тут рядом вдруг оказывается Эдуардо. Его латинский шарм, да впридачу титул маркиза, и, очевидно, нет проблем с деньгами. Естественно, бедняжка начала колебаться. Ну, я имею в виду, есть очевидный романтический ореол в возможности вышивать маленькие коронки на нижнем бельё, и обычное «миссис Холден» не имеет такого очарования как «сеньора маркиза ди Чиаго». И конечно, изобилие лир и долларов… Это всегда играет свою роль. Но думаю, у них ничего не выйдет. Дорогой нашей Эльф кто-то просто должен все испортить.
— Кто-то это уже сделал, — буркнул Тайсон, впервые вступив в разговор.
Найджел, казалось, был удивлён:
— Да? Вот и слава Богу… А то прошлой ночью меня уже начало интриговать, чем все кончится. Я думаю, вы поможете бедному Эдди. Просто шепните ему и предупредите…
— Эдди, — перебил Тайсон, — может сам о себе позаботиться.
Гасси положила себе солидную порцию пудинга с почками и спросила:
— О чем вы говорите? Кого и о чем предупредить?
— Эдуардо, — ответил Найджел, — насчёт нашей дорогой Амэлфи. Что она может выглядеть очень платёжеспособной, но все это — с помощью стекляшек. Она очень хитрая, если не сказать вредная. Прекрасные фальшивки, конечно, — она сделала их в Париже. Но я случайно узнал, что она заложила бриллианты и изумруды Чабби. Все семья была вне себя, моя дорогая! Но ничего не могли поделать. В конце концов, кое-кто малышке симпатизирует. У неё есть все причины верить, что её бросили; должно быть, ужасно быть в подчинении у разных родственников, которые стоят в очереди за своим кусочком — и получают его! Слишком ожесточается душа. Кто-то может спросить, а стоит ли овчинка выделки? Нет, спасибо. Не думаю, что я хочу попробовать этот пудинг. Лучше я возьму сыру.
Миллисент похоронили чуть позже в тот же день, потом последовали поминки, где присутствовали все, кроме Амэлфи. Та пожаловалась на головную боль и сказала, что у неё аллергия на похороны.
Служба была очень короткой, а для Дэни — трагичной. Не потому, что она была привязана к мисс Бейтс — Миллисент она практически не знала — а потому, что Миллисент Бейтс презирала все восточные штучки и терпеть не могла Восток. А теперь она навсегда останется здесь. Ей придётся до Страшного Суда лежать в одиночестве в этой горячей чужой земле среди звуков прибоя, пассатов и шелеста пальм. Бедная мисс Бейтс! Ей так хорошо жилось в маленьком английском городке, она совсем не хотела на Занзибар!
Глава 15
За ужином в тот вечер собралась тихая небольшая компания. После еды все вышли на веранду. Сидели, лениво болтали, и никто не танцевал.
У Амэлфи прошла головная боль. Чтобы отдать дань памяти мисс Бейтс, она надела скромное платье чёрного шифона. В нем она выглядела хрупкой и грустной, а белая кожа по контрасту казалась ещё белее.
Лоррейн и Гасси были в чёрном по той же причине. У Дэни не было чёрного платья (тётя Хэрриет считала, что молодым девушкам чёрный цвет не идёт), поэтому она надела то же серое платье с магнолиями, которое было на ней предыдущим вечером. Пока дворецкий Абдурахман мыл кофейные чашки и ликёрные рюмки, Найджел спросил, не хочет ли кто-нибудь сыграть партию в бридж. В этот момент Дэни опустила руку в один из широких карманов, украшавших её юбку, и нащупала там смятый листок бумаги.
Дэни удивлённо на него уставилась. Как он там оказался? Это была половинка листа с написанным текстом. Дэни повернула её так, чтобы на бумагу падал лунный свет, и прочитала напечатанный на машинке текст, поначалу не поняв его смысла.
«Могу я с вами поговорить? У меня большие неприятности, и мне нужен совет. Не будете вы так добры подождать до половины первого? Это очень личное дело, и я не хочу, чтобы знали другие. Моя комната прямо под вашей. Я буду ждать. Пожалуйста, приходите. А. К.»
Что это? — подумала Дэни, подняв брови. Она перевернула листок, но больше там ничего не было. Автор, безусловно, хотел добавить что-то ещё, но подумал получше и оторвал вторую половину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32