Когда я подошел, они уже обменивались "приветствиями" - у второго шла из носа кровь. Я взял Мишу "под локоток" и увел сторону, а Антон пошел на речку. Умываться.
- Антон?
- Кажется, его так зовут. Шофер одного из игроков. Директора не то завода, не то института. Это единственный человек, который на служебной машине к нам на волейбол ездит.
- Плотский?
- Не знаю. Видел несколько раз издалека - высокий поджарый старик.
- Из-за чего же все-таки подрались? Повздорили в игре?
- Не знаю, из-за чего, но только не из-за волейбола. Антон не играет. Лежит обычно на солнышке, загорает. Или машину моет. Да и не всегда ездит с директором. Иногда его привозит другой водитель, постарше. Тот играет...
- А в последнее воскресенье вы обедали с Мишей? Там, на поляне?
- Да. Он пригласил перекусить. Я ж говорю Миша добрый, общительный. До поры до времени.
- А кто с вами был третий?
Матвеев внимательно посмотрел на майора, пожал плечами.
- Вы все спрашиваете, спрашиваете, пора бы уже сказать, что произошло.
- Сейчас объясню, - пообещал Бугаев. - Вы только ответьте на мой вопрос.
- Кто был третьим? - Матвеев улыбнулся. - Да у нас "на троих" не соображают. Кроме лимонада, ничего не пьют. Разве что пива бутылку. А был с нами тот же Антон.
- Шофер?
- Да. Я так понял, что помирились они. О прошлой драке ни слова.
14
Варя Алабина, побывавшая у волейболистки Аллы Алексеевны, вернулась обогащенная разнообразными познаниями в области современных методов вязания и с полутора десятками телефонов постоянных посетительниц "волейбольной поляны". Все эти посетительницы обладали естественно, кроме горячей привязанности к волейболу еще одним достоинством переходящим в недостаток, - они вязали свитеры, джемперы, пуловеры, жилетки, платья. Вязали дома, на работе и даже на волейбольной поляне в перерыве между игрой. А так как вязание особенно художественное требует внимания и сосредоточенности при подсчитывании количества петель и рядов то, судя по самой Алле Алексеевне, они мало что могли рассказать о происшествии на поляне. Алла Алексеевна из "почтового ящика" ничего о нем не знала.
Корнилов выслушав доклад лейтенанта Алабиной вздохнул сочувственно и спросил Варю не вяжет ли она сама.
- Игорь Васильевич, - с обидой сказала Варя и щеки ее предательски порозовели, из чего полковник заключил, что по крайней мере шерстяные носки своему мужу начальнику уголовного розыска с Васильевского острова, Варюха вяжет.
- Понимаю, - еще раз вздохнул Корнилов, - надежды на вязальщиц мало, но придется тебе с ними познакомиться. Вдруг! Мы обязаны всякий шанс использовать. Эта Алла Алексеевна замужем?
- Замужем.
- Может, есть среди вязальщиц и незамужние. Ты на них обрати особое внимание. Я думаю они не только петельки подсчитывают, но и женишка подмечают. А Гога - парень видный холостой.
Видя, что Алабина хочет что-то возразить, полковник предостерегающе поднял ладонь.
- Не спорь, Варя. Иди, звони. Встречайся. Набирайся опыта.
15
С таксистами Корнилову пришлось однажды заниматься чуть ли не полгода - когда разоблачили группу преступников угонявших автомашины индивидуальных владельцев. Поэтому он хорошо знал с чего начинать - позвонил диспетчерам таксомоторных предприятии и попросил отыскать водителя по имени Гурам. Через пятнадцать минут диспетчер из второго предприятия сообщил Игорю Васильевичу что Гурам Иванович Мчедлишвили один из лучших водителей в настоящий момент работает на линии. Машина у него оборудована радиотелефоном и если нужно Корнилов сказал нужно... и еще через полчаса сел в новенький таксомотор подъехавший к подъезду Главного управления.
"Лучшим водителям - лучшие машины - подумал полковник, а худшим - худшие? Хорошо ли это?" Разглядывая загорелое с симпатичными усами лицо Гурама Ивановича маленькую кепочку с кокетливым помпончиком на его голове Корнилов пришел к мысли о том, что под кепочкой скрывается та самая лысина о которой с сожалением рассказала Елена Сергеевна. Тогда прямое попадание", - с удовлетворением констатировал он.
- Куда едем? - спросил Гурам. В кепочке он выглядел молодо. Лет на тридцать не больше.
- На волейбольную поляну.
Мчедлишвили посмотрел на Корнилова. Наверное, его предупредили, что предстоит встреча с милицией, да полковник и не просил делать из этого тайны - сам адрес Литейный, четыре, говорил за себя.
- Я шучу, - сказал Корнилов. - Ехать туда слишком далеко. Поговорим здесь.
Гурам молча показал глазами на гранитное здание Главного управления.
- Нет в машине. Я знаю у вас план.
- Ох, план! - серьезно сказал водитель. - Мотаешь по городу мотаешь - это ж какие нервы нужно иметь, товарищ...
- Игорь Васильевич.
- Товарищ Игорь Васильевич. Железные нервы.
- Гурам Иванович, вы Мишу Терехова знаете? Он частенько в волейбол на поляне играет.
- Знаю - обрадовался Мчедлишвили. - Хороший человек!
Гурам сразу же выбрал из предложенных фотографии карточку Гоги, сказал почти влюбленно.
- Какой красавец! Орел!
- А поконкретнее не могли бы о нем рассказать?
- Поконкретнее? - удивился Гурам. - Товарищ Игорь Васильевич! Хороший человек - разве не конкретно? Смотришь на него - душа радуется! Добрый веселый.
- Ссорился с кем-нибудь?
- А с кем не бывало! Мяч упустишь, кричит: "Гурам! Чтоб тебе в жизни не пить кахетинского!"
- Ну а по-серьезному?
- Нет! Миша как наша Нева - спокойный и широкий.
Корнилов улыбнулся. Подумал о том что этот Гурам наверное уже считает себя заправским ленинградцем.
- Кого из игроков вы знаете хорошо? - спросил он Гурама.
- Всех! - не задумываясь ответил Мчедлишвили. Но тут же поправился. - С кем играю. Вадик например. Такой длинный парень. Орел! Любую свечу гасит. Или Николай Иванович, с рыжей собачкой всегда приезжает. Тоже орел!
- А шофер с ремонтного завода там у вас бывает? Антон Лазуткин. Не знакомы!
- Шофер? С ремонтного завода? - Гурам задумался. Снял и снова надел свою маленькую кепочку. Корнилов наконец-то увидел большую ото лба лысину.
- Нет! Шофера не знаю. Вот директора видел - красавец мужчина. Уважаемый человек.
16
Полковник собрался пообедать, но в приемной его остановила секретарша. В руке она держала телефонную трубку.
- Игорь Васильевич Травкина вас спрашивает. Сказать, чтобы позвонила через час?
Корнилов потянул руку к трубке Голос у Елены Сергеевны был взволнованный. Она твердила, что ей стыдно, но за что стыдно, полковник никак не мог понять.
- Вы мне объясните не торопясь, - попросил он. - Что у вас случилось?
- Я сказала вам... - Остальных слов Корнилов не расслышал потому что Травкина перешла на шепот.
- Вы из телефонной будки говорите? - догадался он.
- Да. С Петроградской.
- Можете приехать сейчас?
Травкина долго молчала, и полковник понял, что она стесняется официальной обстановки.
Они договорились что Корнилов встретит ее у подъезда на Литейном.
- Вы меня простите, пожалуйста, - сказала Травкина вместо приветствия. - Я так виновата перед вами. Но вы поймете у вас глаза добрые. И грустные. - Она смотрела на Корнилова смущенно.
- Не волнуйтесь Елена Сергеевна, - Корнилов слегка опешил от такого заявления. - Давайте пройдемся по бульвару и вы мне все спокойно расскажете.
- Хорошо, что по бульвару. - Травкина взглянула на полковника с благодарностью. - У меня не хватило бы духу исповедоваться в кабинете сидя перед вами за столом.
Она напомнила Корнилову растерянную школьницу провалившуюся на экзамене, не обращающую внимания на свои внешний вид на помятую кофточку растрепанные волосы, всю ушедшую в свои переживания.
Они медленно пошли между чахлыми липами неухоженного бульварчика. Полковник не торопил Елену Сергеевну, ждал, когда она соберется с духом.
- Я наверное прискакала в обеденное время? - спросила Травкина.
- Не беспокойтесь. Найду время перекусить.
- Так вот. - Елена Сергеевна вздохнула глубоко. - Рядом с вами идет лгунишка. Да. Да. Я все наврала. - Тут же она спохватилась. - Не все конечно, но в главном.
- Может быть, сядем на скамейку? - предложил Корнилов.
- нет! - Она энергично тряхнула своими кудряшками. Язык у меня не повернулся сказать вам в прошлый раз об этом. Ведь я люблю его! - В ее голосе звучала неподдельная горечь. - И он слава богу оказался совсем ни при чем! Только мне могли прийти в голову такие идиотские мысли! Елена Сергеевна посмотрела на Корнилова с мольбой. - Я говорю о Павле Лаврентьевиче. О Плотском. Смешно да?
- Почему же смешно? - сказал Корнилов, начиная догадываться, о чем умолчала Елена Сергеевна в предыдущем разговоре.
- Смешно! - упрямо повторила Травкина. - Вы же его не знаете, поэтому так и говорите Плотскому за шестьдесят. Старик, - сказала она с горечью, но тут же изменила тон. Но попробуйте найти таких обаятельных остроумных людей среди молодежи! Таких внимательных! - Она дотронулась до руки Корнилова. - Игорь Васильевич мне сорок лет, а я не видела жизни. - В глазах у Травкиной стояли слезы и полковник поразился тому, как резко меняется ее на строение. Ему хотелось прервать ее заставить говорить о том, что его сейчас больше всего интересовало, но он не мог этого сделать.
- Двадцать лет назад у меня был муж-пьяница! - Травкина произнесла эту фразу с омерзением. - Он не смог мне дать ребенка! И все эти годы я одна. Ожегшись на молоке. Да я и сама. - Она отрешенно смотрела в сторону. - Мужчины не слишком-то балуют меня своим вниманием. И вдруг - Павел Лаврентьевич! Такой... - Елена Сергеевна беспомощно взглянула на Корнилова, не в силах найти подходящего слова. - Такой великолепный!
Несколько минут они опять шли молча. Наконец, Травкина собралась с духом.
- Я видела, что Миша ссорился с ним.
- С Павлом Лаврентьевичем?
- Да.
"Любопытно, - подумал Корнилов - Сначала Гога дерется с шофером директора, а потом ссорится с самим директором. А потом его находят тяжело раненным..." - И спросил:
- Из-за чего они ссорились?
- Ума не приложу! Ссоры у нас на поляне такая редкость. - Она осеклась. - Нет, ссоры бывают, и даже очень горячие, но только из-за игры. Ну, знаете, кто-то упустит мяч, когда решается игра. Особенно если игра престижная...
Полковник посмотрел на Травкину с недоумением.
- Ну как же вы не понимаете?! - нетерпеливо сказала она. - Подберутся классные игроки, переживают болельщики, а тут случайно затесался мазила! Кто-то под горячую руку отпустит острую шуточку. Не каждый способен стерпеть.
- Бывают и драки?
- Нет! Драки - редкость. Публика у нас приличная. Если до этого дойдет - разведут по сторонам.
- Из-за чего же они ссорились? И что общего у Миши с директором?
- Ах, если б я знала! - с огорчением ответила Травкина. - Директор был так сердит! А ведь они никогда не играют на одной площадке. Павел Лаврентьевич обычно становится с новичками или играет в кругу. Миша, конечно, не мастер, но крепкий игрок.
- Значит, у вас там все по рангам?
- Ну что вы! Вся прелесть в том, что никаких рангов. Никто не интересуется служебным положением. - Она не поняла иронии полковника. - Все зависит от твоего умения.
- Из-за чего же все-таки сердился Павел Лаврентьевич?
- Я его спросила.
- Спросили? - удивился Корнилов.
- Да. Когда узнала от вас, что Мишу ранили. Я позвонила Павлу Лаврентьевичу на работу. Попросила о встрече.
- Он не удивился?
- Не знаю. Он так владеет собой. - В голосе Травкиной сквозило восхищение.
- И что он вам ответил?
- Пожал плечами и сказал рассеянно: "Миша? Миша... Это какой же Миша, Еленочка? Там столько народу".
- И все?
- Все. Видите, он его даже не запомнил. Значит, поспорили из-за какого-то пустяка! И к нападению на Мишу Павел Лаврентьевич никакого отношения не имеет. А мне бог знает что примерещилось. И вас я зря от дела оторвала. Травкина робко посмотрела на полковника. - Но ходить с камнем на душе... Гадко.
- Елена Сергеевна, не обижайтесь на мой бестактный вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14