- Ну что вам стоит?
- Я поинтересуюсь в ГАИ, что и как - сказал Бугаев. - Но если уж виноват... - он развел руки.
- Вот и прекрасно! - обрадовался Плотский. Похоже для него был важен не результат, а сам факт согласия Бугаева поинтересоваться обстоятельствами дел. У Павла Лаврентьевича на все были свои понятия. - Вы только поинтересуйтесь - продолжал директор, - а они уж сами поймут, как поступить. Вы, кстати, не автомобилист?
- Есть такой грех, - сказал Семен и отхлебнул из чашки. Кофе был крепкий и очень ароматный. Олечка, и правда, умела его варить.
- Когда понадобится ремонт - милости прошу. У нас на заводе есть такой мастер - сделает конфетку.
- Спасибо, Павел Лаврентьевич. Я сам ремонтирую, соврал Бугаев, умевший только поменять свечи да зачистить клеммы у аккумулятора.
- Э-э, нет! С нашим мастером никто не сравнится. Ас! Телефон у вас мой домашний есть, запишите рабочий
Бугаев записывал телефон, а сам думал о том, что если директор каждому встречному дает свои координаты, то он может и не вспомнить, кто записывал телефон на сигаретной коробке.
- Ас этот, конечно, и подхалтуривает, - продолжал директор, - куда денешься? Приходится смотреть сквозь пальцы. - Он поднес растопыренную ладонь к глазам. - Жизнь так устроена! Вам ведь тоже приходится на какие-то мелочи закрывать глаза.
- Нет, - покачал головой Бугаев. - В нашем деле глаза прикроешь - без головы останешься.
Плотский метнул на майора оценивающий взгляд, сердито пожевал губами и, словно потеряв к собеседнику всякий интерес, взглянул в окно.
- Павел Лаврентьевич, - бугаев пододвинул директору коробку от сигарет, - вы в последние дни свой домашний телефон кому-нибудь давали? Человеку, который курит "Мальборо"?
Директор взял коробку, повертел ее в руках, надел очки, внимательно посмотрел на запись.
- Мой телефон, правильно. - И небрежно бросив коробку на стол, сказал. - Да я и писал. Бугаев был готов ко всему, только не к этому.
- А вы разве курите? - спросил он невпопад.
- Год уже не курю. - Он вдруг посмотрел на Семена, словно увидел его впервые. - А в чем, собственно, дело? Какая-то коробка, мой телефон...
Бугаев подумал, что директор сейчас скажет: "У меня в приемной народ ждет, не дождется, дело стоит, а вы с какой-то ерундой'" Но Павел Лаврентьевич только добавил: Какой-то детектив, а? - И улыбнулся.
- Детектив, - согласился Бугаев. - Я эту коробку в зоне отдыха нашел, на волейбольной поляне...
- Ну вот! - обрадовался собеседник. - Так бы сразу и сказали. Я теперь вспомнил. В воскресенье ездил туда по мячику постукать, разговорился с интересным человеком, обменялись телефонами. Коробка-то его, он "Мальборо" курил. - Директор вдруг нахмурился. - Он что же, выбросил мой телефон? Вот так номер!
"Пан директор еще и в волейбол по воскресеньям играет!" Семен смотрел на директора, с трудом скрывая изумление. Он готов был простить ему и провалы в памяти, и бесцеремонность, и ожидающих в приемной посетителей. Ему ведь за шестьдесят...
- Мне крупно повезло, Павел Лаврентьевич, - оправившись от изумления, сказал Бугаев и улыбнулся почти умиленно. Он иногда умел так улыбаться, чтобы расположить собеседника. Я ведь как раз ищу людей, игравших в воскресенье на поляне в волейбол. Там совершено преступление...
- Преступление! - насторожился Плотский.
- Да, тяжело ранили одного мужчину.
- Который "Мальборо" курил? - спросил директор.
- Нет. - Семен вынул фотографию Гоги, передал Плотскому. - Вот пострадавший.
- Не знаком, - коротко ответил директор.
- И не видели ни разу?
Плотский надел очки, еще раз внимательно посмотрел на фото, отложил в сторону.
- Там столько народу бывает. А потом, когда на площадке играешь, больше на мяч глядишь, чем на лица. - Он неожиданно засмеялся. - И, знаете, товарищ Бугаев, в трусах люди выглядят иначе, чем в костюмах.
- Павел Лаврентьевич, когда вы приехали в воскресенье на площадку? И когда уехали? Не помните время!
- Приехали в десять. Точно помню. А уехал? - Он снял трубку телефонного аппарата, набрал номер, сказал воркующим голосом:
- Деточка, в воскресенье с волейбола я, когда вернулся? Ты точно помнишь! Ах-да, правильно! - Он повесил трубку. - В три был уже дома. Жена говорит, что в три - она лучше знает. В четыре мы ехали в гости...
- В три... - в раздумье повторил Бугаев, - а сколько вы оттуда до дома добираетесь?
- Двадцать минут. Машина у меня двухсменная и по воскресеньям работает. На завод, знаете ли, в любое время дня и ночи приходится заезжать.
- А кто этот человек, которому вы телефон свой дали?
Плотский нахмурился.
- Мне представился доктором наук! Но если он так с моим телефоном поступил - грош ему цена. Несерьезный человек.
- Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, успокоил Бугаев директора. - Вы его телефон сохранили?
Плотский достал записную книжку, полистал:
- Вот - Казаков Виктор Николаевич, двести двадцать один восемнадцать - ноль три... Институт металловедения. Я, понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той же теме работает, мог бы оппонировать.
Бугаев записал координаты Казакова. Еще раз спросил Плотского:
- Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?
- Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком случае, не видел.
Бугаев поднялся с кресла:
- Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у вас массу времени отнял. - И тут он вспомнил про фоторобот Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил карточку, показал Плотскому: - А эта дама вам никогда на глаза не попадалась? Тоже на волейболе.
Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот "Вот что значит волейбол", - подумал Бугаев.
В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к переносице, но он тут же весело сказал:
- Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у нее сильнющий. - Он передал фотографию Семену. - Только здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она, Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, - хохотнул он. Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?
- Нет еще.
- Не женитесь на молодой, - заговорщицки, шепотом сказал Плотский, - будете жалеть. Лучше любовницу молодую заведите.
- Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните? Или отчество? Где работает, живет?
- Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты, откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или старая, изменяет тебе или нет - никому ни до чего дела нет. Играй, не зевай. Хорошо бьешь - становись на площадку к мастерам, просто, как говорится, "покидать" пришел - к неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете? - Плотский задержал руку Бугаева в своей. - Зовут его Валентин. ГАИ - Петроградское...
8
Институт металловедения находился на полпути от завода на Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без предупреждения. На вопрос Саши Огнева: - Как дела? Семен буркнул: - В ажуре.
Огнев, опытный водитель, уже лет двадцать работавший на оперативных машинах, с ехидцей усмехнулся:
- Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович. Прокол!
- Мы, Саша, работаем без проколов. Пора бы тебе привыкнуть к этому, - сказал Бугаев. - А некоторых водителей от проколов в талоне уберегает только то, что они работают в уголовном розыске.
Огнев засмеялся:
- Что-нибудь новенькое расскажите!
Но Семен не стал с ним больше пикироваться. Настроение у него было паршивое. Несмотря на удачу. "И чего это я скис? - думал он. - Директор не понравился? Как будто мне мои уголовники нравятся? А директор - ничего себе мужик, улыбчивый, в волейбол играет на старости лет. При молодой жене иначе нельзя. - Он вспомнил, как Павел Лаврентьевич сладенько сказал в трубку "деточка", и ему стало еще тоскливее. - Да подумаешь! Может быть, я его больше и не увижу, этого директора! - рассердился на себя Бугаев и тут понял, почему у него плохое настроение - дернула же нелегкая пообещать Плотскому разузнать об автомобильных делах его сына. - Вот дурак! Ему улыбнулись приветливо, а он и отказать не смог!"
...Виктор Николаевич Казаков оказался в институте и тотчас согласился прогуляться с Бугаевым по маленькому институтскому садику. Доктор наук выглядел не больше чем на тридцать. Он был стройный, если не сказать - тощий, подтянутый. Семен сразу решил, что доктор не только играет в волейбол по субботам и воскресеньям, но и бегает каждый день трусцой. "И курит при этом? - Бугаев засомневался, к тому ли Казакову он пришел, и, вытащив из кармана коробку "Мальборо", спросил: "Ваша?"
Казаков оглянулся по сторонам, сделал страшные глаза и, выхватив коробку из рук опешившего майора, моментально спрятал ее в карман:
- Что вы! Что вы! Увидят сотрудники - скандал! Засмеют! Подвергнут остракизму!
Заметив недоумение на лице Бугаева, сказал: - Я же не курю! Я же спортсмен! Бегун! Пример в отчетном докладе спортивного клуба, а вы тут размахиваете моими сигаретами. Что вы, что вы!
Семен рассмеялся. Казаков смотрел на него.
- А там, на волейболе?
- Там наших нет. Они и не знают, что такое волейбол. И меня там никто не знает. Не знают, что я такой хороший, примерный. Я и курю. Одну-две сигареты. - Он склонился к Бугаеву и шепотом сказал: - Для пижонства! Девушек угощаю.
- И директоров завода?
- Знаете? Вот прилепился старый "токарь". Он вам рассказывал про товарища Мелеха?
Семен кивнул.
- И откуда он только про меня узнал? - Казаков посмотрел на Бугаева. - Может быть, с помощью уголовного розыска?
- Это я вас, Виктор Николаевич, с помощью директора нашел, - Он требовательно протянул руку: - Коробочку-то отдайте! Она теперь вещественное доказательство. Давайте, давайте. Я в ДСО ее не понесу.
Казаков, предварительно оглянувшись, отдал Бугаеву коробку.
- Павел Лаврентьевич вам телефон собственноручно записал, а вы с ним так пренебрежительно! Он же звонка будет ждать.
- Ну его! - махнул рукой Казаков. - Я и не собирался записывать. Он взял у меня пачку, сам и написал. И звонить я ему не буду. Да этой рептилии на пенсию пора! - сказал он с жаром. - А не докторскую защищать. И завод передать кому-нибудь помоложе.
- Виктор Николаевич, в воскресенье вы когда с площадки ушли?
- Когда ушел? Ушел, ушел... - почти пропел Казаков, задумался. - Ушел на пятичасовую электричку. Что-то случилось?
- Случилось. - Бугаев рассказал ему о происшествии.
Казаков слушал очень внимательно, не перебивал, не переспрашивал. Только молча показал на скамейку предлагая сесть. Усевшись, вытащил из кармана перо и блокнот и стал что-то быстро в нем набрасывать. Когда Семен закончил рассказывать, Виктор Николаевич протянул ему раскрытый блокнот. На небольшом листке уверенными штрихами была начерчена схема. Бугаев понял, что это схема волейбольной площадки.
- Где нашли раненого? - спросил Казаков. - Отметьте.
Майор поставил крестик в левом углу схемы.
- За кустами... - в раздумье произнес Виктор Николаевич. - Туда я в воскресенье не заглядывал. А то, бывало, позволял себе часок позагорать. Играл я на этой площадке... - Он поставил такой же крестик, как и Семен, только в правом нижнем углу схемы. - Играл долго. Команда подобралась крепкая. Никто нас вышибить не мог. - В голосе Казакова прозвучали нотки удовлетворения. - Так что половину времени я был лицом к месту происшествия. Сами понимаете, во время игры больше за мячом следишь да за игроками, но если бы что-то здесь происходило... - он постучал пальцем по нарисованному Бугаевым крестику, - шум, драка, возня какая я бы увидел.
Разглядывая схему, Семен подумал, что Казаков поставил свой крестик именно там, где они помогали снимать сетку Марине.
- На этой площадке чья сетка висит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14