Домушник привстал, а я одним прыжком догнал Степана, которому Сабина приказала молчать. Пес едва сдерживал себя, чтобы не ринуться на звук, и мне пришлось оттащить его за ошейник к хозяйке. Свет в прихожей не горел, но ярко освещенное окно гостиной только слепой не заметил бы с улицы. Слепой, имеющий ключи от двадцать четвертой, — это что-то новенькое.
Входная дверь наконец открылась, и одновременно с этим раздалась визгливая трель домофона; я нажал выключатель в прихожей и схватил трубку, успев заметить, что Домушник уже стоит на пороге гостиной. В трубке зазвучал голос Кузьмича. Если судить по голосу, то он пребывал в бешенстве.
— Георгий, что ли? Ни хрена не уразумею… Тут какой-то амбал прорвался на шестой. Милицию вызывать?
— Спокойно, Кузьмич, сами разберемся. Дежурь себе. — Я дал отбой, повернулся к двери и оказался нос к носу с массивным дядей в зеленом долгополом пальто, лицо которого ничего не выражало, кроме озабоченности и досады. Он перевел взгляд с меня на Домушника, в руках которого я с изумлением обнаружил табельное оружие. «Макаров» смотрел как раз в широкий лоб незваного гостя.
— Не двигаться! — негромко произнес Домушник. — Вы что тут делаете?
— А вы? — довольно спокойно поинтересовался мужчина, скинул пальто, отвернулся и повесил его на вешалку. — Уберите эту вашу цацку, — произнес он и покрутил перед собой на пальце связку ключей, — я-то дома, а вот вы как тут оказались?
Домушник убрал пистолет в плечевую кобуру, но не пошевелился, по-прежнему загораживая вход в комнату, из которой донесся полный любопытства, слегка грассирующий на моем имени голос Сабины:
— Георгий Николаевич, куда это вы все пропали? Кто там пришел?
Не дождавшись ответа, Сабина уже через минуту возникла позади Домушника, возвышаясь над ним на полголовы и с недоумением разглядывая мужчину, его крепкую, чересчур упитанную фигуру, облаченную 8 деловой костюм. Затем она перевела взгляд на бесстрастное, покрытое ровным кварцевым загаром лицо визитера и его выпяченный подбородок, смахивающий на ковш экскаватора. В гостиной злобствовал Степан, но Сабина придерживала его ногой.
— Добрый вечер, — наконец произнесла она, — вы бы, молодой человек, хотя бы предупредили о своем визите…
— Какого дьявола вы все тут делаете? — перебил ее мужчина, приведя своим вопросом Сабину в совершенное изумление.
— Живем, — ответила она. — Ужинаем. Что касается вас…
— Так, — мужчина повысил голос. — И с какого времени, уважаемая, вы, так сказать, живете здесь?
— С начала февраля текущего года…
— Бывший хозяин, отдавая мне ключи, сообщил, что квартира полностью свободна. Несколько дней назад тут никого уже не было…
— Стоп, — сказала Сабина. — Как звали того, кто передал вам ключи?
— Эй, эй! — воскликнул мужчина. — Не морочьте мне голову! — Он вынул небольшой блокнот, раздраженно перелистнул его и проговорил:
— Я купил эту квартиру у Павла Николаевича Романова. Сделка оформлена по закону.
— Да. — усмехнувшись, произнесла Сабина, — узнаю Павлушины штучки…
Пройдемте, уважаемый, на кухню и спокойно во всем разберемся. Заодно разрешите представить вам моего адвоката, — она кивнула в мою сторону, — и моего близкого друга, полковника федеральной службы безопасности. Со своим псом я вас не стану знакомить, вы ему определенно не понравились.
Я отправился на кухню и расставил три облезлых табуретки вокруг стола, с которого смахнул немытую посуду и крошки. Мужчина вошел сразу же вслед за мной и, не садясь, брезгливо прислонился к стене у окна. Сабина проплыла к ближайшей ко мне табуретке; замыкал шествие сосредоточенный Домушник, из старших лейтенантов волею случая ставший без пяти минут генералом. Он также не стал садиться, а застыл на пороге, держа руки в карманах.
— Рассказывайте, молодой человек, — велела Сабина.
— Ничего себе! — воскликнул наш гость. — Да кто вы, собственно, такая, чтобы задавать здесь вопросы?
— Меня зовут Сабина Георгиевна Новак; Романов, так неосмотрительно распорядившийся принадлежавшей мне по закону собственностью, — мой зять, а…
— Вы приобрели квартиру у Романова на основании генеральной доверенности? — спросил я, обрывая Сабину. Я мгновенно вычислил трюк Павлуши и не хотел, чтобы Сабина вываливала лишнюю информацию.
Представитель мира большого бизнеса, или кто он там был, соображал туго.
— Не исключено, что квартира действительно принадлежала вам. — Мужчина посмотрел на Сабину. — Но сделку с Романовым мы оформили на основании доверенности, выданной вами же. Там стояла ваша заверенная нотариусом подпись.
— Я никаких бумаг не подписывала, — отрезала Сабина. — Мой адвокат это засвидетельствует. — Она снова кивнула в мою сторону.
— А каким образом… — он начал что-то припоминать, — каким образом получилось, что, осматривая квартиру, я вас здесь не видел? Ни вместе с Романовым, ни тогда, когда побывал тут на днях? Он отдал мне ключи и сообщил, что квартира пуста.
— Сабина Георгиевна находилась в больнице, — сказал я и уточнил даты пребывания Сабины в медучреждении, добавив, что, если он пожелает взглянуть на выписку из истории болезни, я сейчас же ему ее предоставлю.
Мужчина отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и с коровьей задумчивостью в очах спросил:
— А где в настоящее время находится Романов? Сабина ядовито хихикнула.
— Это большой вопрос, молодой человек, — сказала она. — Во всяком случае, где-то за пределами данной страны. Точнее затрудняюсь сказать.
— Хотел бы я знать, — пробурчал мужчина, — почему это я должен верить всему, что вы мне тут навешали? Ладно, вашего зятя мы и в Бруклине, и в Канберре достанем. Еще не родился пацан, которому сойдет с рук — взять и развести меня. А если родился, то ему же хуже. Квартира — моя, и любой суд это подтвердит. Я никого тут не знаю, ни с кем из вас не имел дела, и попробуйте докажите, что вы, — он просверлил Сабину потемневшими от злости глазами, — не вселились сюда самовольно!
Надо было всю эту бодягу по-быстрому сворачивать. Я уже успел сообразить, что лучше не доводить дело до установления личности. Все документы, касающиеся Сабины, уплыли за океан.
Опережая Сабину, которая уже готова была с негодованием отвергнуть заявление нашего гостя, я раздельно произнес:
— Никакого самовольного вселения! Смешно слышать. Повода для обращения в суд по данному вопросу я не усматриваю. Но если у вас… — я поднялся и подошел к мужчине почти вплотную, чтобы он меня хорошо слышал и по возможности понимал, — если у вас возникнет такое желание, советую для начала проконсультироваться с грамотным юристом. Хочу только подчеркнуть, что в ходе сделки с продажей этой квартиры Павлом Николаевичем Романовым вы стали соучастником подлога, на что имеется соответствующая статья. В процессе судебного разбирательства этот факт будет отправной точкой. Вам все ясно?
— Да, — буркнул мужчина. — Яснее не бывает. Позвольте-ка мне пройти. — Он слегка отодвинул меня плечом и, не прощаясь, вышел в прихожую, где Ян Овсеевич на сей раз подпирал уже дверь комнаты Сабины…
— Сабина Георгиевна, — произнес я, — да успокойте же наконец собаку.
Впервые вижу Степана в таком состоянии…
— Сама удивляюсь, — заметила Сабина, поднимаясь с табуретки. — Что это он так расстроился, бедняга? Вероятно, ему нужно подышать свежим воздухом…
Она направилась в гостиную, что-то бормоча под нос, а я вышел из кухни за курткой. Домушник блуждал по тамбуру, изучая замки в обеих дверях, а покончив с этим, снова рассеянно потрогал обрывки бумажной ленты, преграждавшей путь в жилище Македонова.
— Гость покинул нас? — поинтересовался я, натягивая кроссовки.
— На большой скорости, — сказал Домушник. — Мутная история. Пока вы там беседовали, я заглянул в его бумажник во внутреннем кармане пальто.
— Ну и?
— Кое-что есть. Надо навести справки об этом мужчине. На всякий случай.
— Отличная работа, полковник, — сказал я и свистнул Степана…
Минут через сорок мы снова сошлись за столом в гостиной. К этому моменту Домушник уже получил исчерпывающую характеристику Павла Николаевича Романова, но Сабина все еще не могла успокоиться по поводу продажи квартиры.
Мне не очень хотелось портить вторую часть ужина, однако ближе к концу, когда мы перешли к десерту, все-таки пришлось прервать нить ее воспоминаний и задать пару конкретных вопросов. Пока я варил кофе, она объяснила Домушнику, как и почему оказалась в больнице и по какой причине не сообщила семье о своей травме. Из кухни я возвратился как раз в тот момент, когда Сабина, указав на меня, проговорила:
— А затем Егор несколько обескуражил меня известием о том, что я уже похоронена…
— Да, — заметил я скорбно, — мне первому досталась эта честь. И вот что любопытно, — продолжал я, — Сабине Георгиевне будет стоить немалых усилий доказать, что она жива.
Домушник задумчиво помешивал ложечкой сахар в кофе.
— Ну, это не так сложно, — проговорил он. — Достаточно получить разрешение прокуратуры на эксгумацию трупа. — Он взглянул на застывшую с чашкой Сабину. — А заодно будет установлена личность и той, чье тело было предано земле вместо вас.
— О Господи, — воскликнула Сабина, — Ян Овсеевич! Да меня же кремировали!
Домушник слегка побагровел и, поерзав, потянулся к вину. Сабина, догадался я, рассказала ему многое, но не все. О Дровосеке она умолчала.
— Не важно, — произнес я, — кого там вместо Сабины Георгиевны схоронил Павлуша. Слишком он далеко, чтобы его об этом спросить. Главное — восстановить Сабину в правах. Кстати, вы так и не ответили мне, Сабина, какие документы исчезли из дома и на какую сумму вас ограбил зять?
— Все это чепуха! — отрезала Сабина. — На жизнь у меня найдется.
Кредитной карточкой он воспользоваться уже не сможет… Паспорт я восстановлю по пенсионной книжке, а документы на квартиру получу заново — как и остальные, взамен утерянных.
— Сабина, — сказал я, — на все это уйдет бездна времени и сил, а мы не знаем, как повернется дело с человеком, которому Павлуша продал квартиру. Можно было бы — когда вы соберете все документы — попытаться возбудить уголовное дело против Романова, но, думаю, никто на это не пойдет. Или я ошибаюсь, Ян Овсеевич? .
— Не ошибаетесь, — сказал Домушник. — Старики никого не интересуют…
Получить новый паспорт я вам помогу, — он улыбнулся Сабине, — допустим, вы его действительно потеряли. С документами на квартиру — сложнее, но и это выполнимо… при наличии. Главное сейчас — разобраться с этим резким покупателем. Значит, так. Первое — завтра меняем все замки. Второе — с вашего позволения, Сабина Георгиевна, сегодня я переночую у вас.
— Блеск! — воскликнул я. — Ян Овсеевич распишет вам всю последовательность действий с документами, а вы, Сабина, будете буквально выполнять все его инструкции. Ходить по инстанциям, стоять в очередях, давать мелкие взятки, но в течение ближайших двух недель вы обязаны иметь на руках абсолютно все. И не делайте брезгливую мину. Упрямиться опасно.
— Что это вы, Егор, говорите со мной, как со слабоумной, — обиделась Сабина. — Я сделаю все, даже составлю новое завещание…
— А это еще зачем? — изумился я.
— Затем, — мрачно ответила Сабина. — Не пропадать же добру.
Я побрел на кухню и вымыл посуду. Абсурдность положения Сабины не волновала меня. Меня беспокоило ее психическое и физическое состояние. Ее нервы, ее сердце, ее кровяное давление, в конце концов. Ну восстановит Сабина документы, подтверждающие ее гражданские права, — и что? Она останется в одиночестве в этой огромной, полной теней квартире, со стареющим псом, с подорванным здоровьем — и кому до нее будет дело…
Но я, умник, безусловно, все еще не знал эту женщину. Когда я возвратился в гостиную, обе бутылки были пусты, в сухой руке Сабины тлела сигарета без фильтра, а ее глаза молодо блестели, когда она на секунду взглянула на меня, прервав чтение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48