— Еду! — проорал Максаков, не будучи уверенным, что Игорь его услышал.
— Возьми с собой сыр и печенье. — Мама направилась на кухню. — У тебя деньги есть?
— Есть.
— Врешь ведь?
— Нет.
Она вышла с пакетом.
— Я тебе еще рыбы жареной положила. Вот тебе пятьсот рублей. Когда у меня не будет, то ты мне дашь.
Оба знали, что это самообман. Максаков поцеловал ее.
— Спасибо, мамуля.
— Ты там у себя не голодаешь?
— Нет, что ты.
— А то — приезжай. Готовить не надо. Стирать не надо.
Он улыбнулся и обнял ее. Она была маленькой, хрупкой и очень горячей.
— У меня слишком суматошная жизнь.
Она рассмеялась.
— Жизнь изменим! Уйдешь в адвокаты или в мафию. Будешь зарабатывать деньги и жить в свое удовольствие.
Он взял из ее рук пакет.
— В удовольствие я живу сейчас.
Она грустно кивнула.
— Я знаю, но так хочется, чтобы ты пожил, как того заслуживаешь.
Он открыл дверь. Уходить из уютного родительского дома не хотелось.
— Не волнуйся. У меня все хорошо. Я позвоню. Ольга, пока!
На лестнице котенок продолжал возиться с банками.
— И дверь никому не открывайте!
18
Первым по пути работающим магазином оказался тот, в котором он днем покупал сигареты. В зале было пусто. Рыжая продавщица, наклонившись над прилавком, читала журнал. Ее красивая грудь в вырезе маечки представала во всей красе. Максаков кашлянул. Она подняла голову.
— Вы вернулись, чтобы дать мне примерить шляпу?
— Нет, только еды купить.
Она сморщила носик. Веснушки придавали ее широкоскулому лицу дополнительную привлекательность.
— Жаль.
— Мне тоже. Килограмм сосисок, пожалуйста, «столичный» хлеб, кетчуп, две больших бутылки «спрайта», банку кофе и две пачки «Аполлона».
Она ловко упаковала все в мешок.
— Может, хоть на секундочку?
— Не даст он, Юлька. Не проси. — Сашка Ледогоров с чашкой чая в руках появился в дверях подсобки. — Это не шляпа — это символ.
— Здорово, — улыбнулся Максаков.
— Виделись.
— Ой, а вы тоже полицейский? — Юлька взяла деньги и протянула пакет с едой.
— Скорее — шериф. Халтуришь, Сань?
Ледогоров допил чай и достал сигареты.
— Жрать-то надо что-то. — Он улыбнулся и приобнял девушку за талию. — Заодно пытаюсь организовать по-новому свою личную жизнь.
Она шутливо сбросила его руку.
— Не поняла. Что главное, а что «заодно»?
Сашка снова улыбнулся. Как-то по-особому. Очень тепло и ласково. Максаков подумал, что очень давно не видел, как Ледогоров улыбается. И никогда не видел, чтобы так. Он снял шляпу.
— Ну раз такое дело…
— Yes! — Юлька выскочила из-за прилавка.
Максаков понимающе хмыкнул: она была в короткой джинсовой юбке, на длинных стройных ногах — вышитые бисером ковбойские сапожки.
— Буйное помешательство, — кивнул Сашка. — Наверное, в прошлой жизни жила на Диком Западе. Впрочем, как и ты.
Он закурил.
— Пошли подымим на улицу. Но слушай, со шляпой… Я такого не помню.
— Я тоже. Первый раз кому-то даю мерить. Настроение какое-то…
— Какое?
Они вышли на ступеньки.
— Не знаю. Странное. — Максаков глубоко вдохнул колючего холода. — Я чего хотел сказать, кстати. У меня вакансия. Андрей Негодин увольняется. Не желаешь?
Ледогоров выпустил густую струю дыма, мгновенно растаявшую в темноте.
— А Поляк?
— Он хату ждет.
В приоткрытую дверь высунулась Юля.
— Ух, холодина какая! Держите. Спасибо — классная шляпа! Заходите еще.
— Обязательно.
Она исчезла внутри.
— Ты не боишься, что я заколдованный?
— Нет.
— Подумать можно?
— Дня три.
— Договорились.
Максаков открыл машину и бросил продукты на заднее сиденье.
— Помчался. По сто семьдесят шестому мокруха.
— Глухая?
— Пока да.
Где-то наверху, в темноте спящих квартир, вдруг громко запикало радио. «Ленинградское время ноль часов ноль минут». Началась ночь.
19
Без луны и фонарей весь окружающий пейзаж балансировал на грани черного и синего. На стоянке у РУВД стало значительно свободнее. Максаков подогнал машину под окна дежурки. У открытой форточки курил Дергун. Максаков жестами спросил: «Я нужен?» Тот отрицательно покачал головой. На лестнице было тихо. В коридоре 176-го слышалась какая-то возня. Он не стал заходить и поднялся к себе. В кабинете Гималаева Денис, Маринка и Стае пили пустой чай. Сигаретный дым не выветривался, несмотря на открытые для сквозняка дверь и форточку.
— Не задохнитесь. — Максаков бросил Андронову сосиски. — Ваша мать пришла. Пожрать принесла. Плитка у вас в кабинете?
— У нас. — Стае заглянул в мешок. — А кетчуп?
— Ты совсем оборзел, но тебе, как всегда, везет. Есть кетчуп. — Максаков мотнул головой. — Пошли ко мне. Саня Шароградский уехал?
— Скорее, отъехал, — улыбнулся Гималаев, — в кабинете спит.
Максаков отпер дверь, зажег свет и бросил оставшиеся продукты на приставной столик.
— Марин, постели бумагу. Денис, хлеб и сыр нарежь, пожалуйста.
Он включил чайник и вышел. Тусклый свет в коридоре раздражал. За дверью Шарова гундело невыключенное радио. Гималаев в одиночестве допивал свой чай, глядя в черное окно. Теперь сквозняк чувствовался. Максаков поднял воротник пальто, сел напротив, откинулся и закрыл глаза. Спать хотелось нещадно.
— Что у нас плохого?
— А все плохо. — Игорь достал очередную сигарету. — Во-первых, на «УАЗике» коробка передач полетела. Я не знаю, что это такое, но Владимиров говорит — полный абзац. Он встал где-то недалеко от дома Француза. Будет самостоятельно искать буксир.
— Так, — у Максакова не было сил выражать свои эмоции. — Еще что?
— Обход по нулям. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Орудий убийств было два. Черепно-мозговая от настольной лампы, а нож не нашли. Судя по ранам — типичная финка. Смерть наступила в районе семнадцати. С матерью поговорить не удалось — увезли по «скорой». Отец приедет послезавтра.
— Друзья, подруги?
— Список есть. Довольно большой. Но не ночью же их дергать.
— Логично. — Максаков почувствовал, что сейчас заснет и, сев ровно, достал сигарету. — Дай огня. Посоветоваться ты о чем хотел?
— На, прикури. — Игорь почесал указательным пальцем переносицу. — Есть одна ситуация. Пока мы ковырялись на квартире, позвонила бабушка. Я грешен — обманул ее. Сказал, что квартиру ограбили и Юра с мамой в больнице. Юна рассказала, что Юра должен был привезти ей сегодня картошку, потом позвонил и сказал, что задержится, так как к нему придет приятель, который служит в десанте и будет ему рассказывать про армию. К слову сказать, парнишка серьезно готовился к службе и всех подробно о ней расспрашивал. Это сосед сообщил. У него сын недавно дембельнулся. Короче, позвонил он, а через десять минут звонит парень и его, Юру, у бабушки спрашивает. Представляется Геной и говорит, что Юра дал ему телефон. Ну бабуля ответила, мол, звоните ему домой, и все. Записную книжку у покойного мы не нашли. Черт его знает, была ли она вообще. Но на обоях запись карандашом «Генка» и телефон. Адресок в Колпине. Пробили по ЦАБу — ранее был прописан с матерью, Ляпидевский Геннадий Антонович, восемьдесят второго года выпуска, но полгода назад…
— Идите есть. Все готово, — заглянула Маринка.
— Идем. — Максаков улыбнулся ей. — Хорошо выглядишь.
— Ага. — Она дунула на выбившийся из прически локон. — Как пугало огородное.
Гималаев дождался, пока она прикроет дверь.
— Полгода назад Ляпидевский выписан в Российскую Армию. Дальше вообще интересно. Я попросил Маринку позвонить в адрес, так мама предложила перезвонить Гене вечером.
— Может, в отпуске? — предположил Максаков.
— Да все может быть, — согласился Гималаев. — В отпуске, комиссован, дезертировал. Только пока этот Гена — наша единственная зацепка. Он должен был прийти к Одинцову. Даже если он ни при чем, то мог кого-то видеть, может что-то знать.
— Не, это — однозначно. — Максаков встал и заходил по кабинету. — Он нам нужен позарез. А поскольку доказуха у нас — только вещи, орудие и возможные следы крови на убийце, то надо торопиться и ехать в Колпино сегодня.
— Вот и посоветовались, — усмехнулся Гималаев. — Я тоже так думаю.
В кабинете Максакова зазвонил городской.
— Денис, ответь! — Он выскочил из кабинета. — Игорь, пошли жрать.
На столе стояли тарелки с дымящимися сосисками, тонко нарезанным сыром, холодной жареной треской, в кружке заваривался свежий чай. Андронов с набитым ртом макал очередную сосиску в кетчуп.
— Рискуете не успеть!
— А ты реже мечи.
Денис протягивал трубку.
— Да?
— Как дежурство? — Голос у Татьяны был нормальным.
— Дурдом. — Он обрадовался. — Ты чего не спишь? Скоро час.
— Стирка, готовка и прочие женские привилегии. Сейчас ложусь. Решила пожелать тебе спокойного дежурства.
— Спасибо. — Он, не в силах утерпеть, дотянулся до Стола и взял кусок сыра. — Извини, что я жую.
— Как обычно, голодный?
— Уже нет. Мы сейчас на задержание выезжаем.
— Пожалуйста, осторожно. — Она явно встревожилась.
— Успокойся. Ты же знаешь — наша работа только в кино опасная..
— Угу. Я-то как раз знаю. Позвони мне утром.
— Обязательно. Так мы сходим куда-нибудь?
— Посмотрим.
Он улыбнулся. Упрямая, как ослик.
— Хорошо. Целую.
— Пока.
Ребята с наслаждением жевали. Не было только Гималаева.
— Игорь-то где? — Андронов налил себе лимонада.
— Рискует остаться без ужина в знак солидарности со мной. — Максаков кинул пальто и шляпу на диван и вышел в коридор. — Старый! Ты где?
Гималаев продолжал курить у себя за столом.
— Ты чего застрял? Надо есть и выезжать. Стращал меня, что все плохо, а вон сколько хорошего нарассказывал!
— Это не все.
Игорь поднял глаза. От его взгляда хорошее настроение Максакова улетучилось. Закололо от тоскливых предчувствий.
— Что еще?
Гималаев протянул ему листок бумаги.
«Ориентировка 274. Красносельским РУВД и 22-м отделом УУР за совершение 15.12.00 убийства в поселке Горелово Васнецова С. М. и Васнецовой О. А. разыскивается Сиплый Лев Александрович… может использовать документы… приметы… вооружен… соблюдать осторожность… контактные телефоны…»
Максаков посмотрел на настенный календарь.
— Позавчера, точнее, уже позапозавчера.
— Это не все. — Гималаев снова достал сигарету из своей бесконечной пачки. — Я созвонился с местными «убойщиками». У них дежурит как раз тот, кто занимается этим делом. Двойной огнестрел. Пистолет наш. Жертвы — книготорговцы из этого греба-ного Северодвинска. Самое обидное, что сегодня оттуда пришел ответ о межгороде. Я у себя на столе нашел. Видно, Паша получил. Их телефон там есть. Он последний. Из тех, кому в Питер звонил Сиплый, в живых не осталось никого. Есть еще звонок в Сор-тавалу…
— Думаешь, теперь он поедет туда?
Денис открыл дверь, хотел что-то сказать, но поняв, что не вовремя, ретировался.
— Миша, — Игорь встал, — Сиплый сматывался второпях и забыл свою сумку со шмотками. Там распечатка с компьютера. В общем — твой адрес на Белинского. И номер машины дописан от руки.
Максаков был готов услышать что-то подобное, и все равно екнуло внутри.
«Белинского. Там мама и сестра. Хорошо, если он посмотрит, что меня нет, и будет искать другие варианты. РУВД, например. А если… Нет. Ему нужен только я. Может, переехать и встретить… Опасно. Можно подставить под огонь близких… Господи, как тяжело прогнозировать самого себя!»
— Не мрачней раньше времени. — Гималаев по-своему истолковал его молчание. — Давай оставаться профессионалами и использовать любую ситуацию. Предлагаю выставить наблюдение за твоим двором. У тебя там есть удобные точки для наблюдения?
— Можно подобрать, — кивнул Максаков.
— В качестве приманки поставим твою машину. Походишь недельку пешком. Он не агент ГРУ — проколется. Давай, приди в себя!
— Да нормально все со мной, нормально. — Максаков постучал костяшкой указательного пальца по дверному косяку. — Просто прикидываю хрен к носу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22