Полгода назад она погибла в автомобильной катастрофе…
— И как ее звали? — только и сумел выдавить из себя потрясенный Слегин.
— Рэмма, — сообщил секретарь. — Рэмма Марковна Крейлис…
Слегин опять отыскал взглядом Кондора.
— Разрешите, шеф? — глухо спросил он.
— Конечно, Булат, — ответил Кондор, — Ты сам должен поставить все точки над «и»…
Глава 14
После Инска Интервиль показался Слегину другой планетой. Здесь было солнечно и уютно, и жизнь, как всегда, бурлила и кипела, и куда-то спешили толпы людей, и все находилось в постоянном движении — люди, машины, аэры, скутеры. Даже дома — и те, казалось, перемещались с места на место…
Прямо из аэропорта он кинулся через весь город к Аните. Он боялся, что уже не застанет ее, но, как ни странно, она оказалась на месте.
Она записывала на студии свой очередной «альбом». Анита стала «трехмерщицей» совсем недавно. У нее вообще не было длительных увлечений, но все они относились к искусству. Следствие беспорядочного гуманитарного образования, как она объяснила Слегину в момент знакомства…
Впоследствии раскрутчик не раз убеждался в правоте ее слов.
То она рисовала пейзажи. То вдруг начинала заниматься музыкой, последовательно осваивая один инструмент за другим. То писала стихи в духе японской средневековой поэзии.
К тому моменту, когда Анита познакомилась со Слегиным, она увлеклась так называемым «трехмерным искусством» — сплавом поэзии, музыки, компьютерной графики и модного ныне лингвистического программирования.
Опусы, которые создавались в ходе подобного творчества, представляли собой, на взгляд Слегина, нечто среднее между видеоклипом, рекламным роликом и утренником в детском саду, смоделированным на компьютере.
Он никогда не задавал ей вопрос насчет прибыльности такого рода занятий. Ему было достаточно видеть, что Анита не бедствует. Теперь-то ему было ясно, кто финансировал все ее артистические изыски…
Работала Анита обычно в компании таких же, как она, молодых людей, помешанных на «арт-авангарде».
Увидев Слегина, девушка приятно удивилась и, не стесняясь своих коллег, налетела на него, как ураган, с объятиями и нежными поцелуйчиками.
Слегин терпеливо дождался, пока она закончит работу и распрощается с «сослуживцами». Мозг его сверлила мысль: как ему теперь с ней разговаривать?
Он оттягивал момент решающих объяснений столько, сколько мог.
Из студии они двинулись в их любимое кафе — то самое, где они сидели перед тем, как Слегин увидел ожившего Снайпера.
Там они уничтожили несколько порций мороженого и фисташковых коктейлей (и то и другое Слегин терпеть не мог, а Анита обожала), поболтали о том о сем — а точнее, ни о чем особенном, и двинулись гулять по городу.
Он так и не признался ей, что прилетел в Интервиль всего на один день, — что-то его удерживало от этого.
Квартирка у Аниты на юге города, в изящной башенке высотой в двадцать пять этажей, обставлена была в шведском стиле: все суперсовременное, деревянное, в кричаще-ярких цветах.
Анита вела себя совершенно естественно.
Слегин не знал, как начать разговор, пока не наступил решающий момент, когда она придвинулась к нему ближе и подставила губы для поцелуя.
Может быть, здесь все-таки какая-то ошибка, машинально подумал он. Не может быть, чтобы эта живая, теплая, кружащая голову ароматом изысканных духов женщина еще полгода назад лежала окоченевшим трупом на холодном алюминиевом столе морга и абсолютно ничего не чувствовала…
Наконец она сама поняла, что что-то не так.
— Что случилось, Слегин? — поинтересовалась она, отстранившись и внимательно изучая раскрутчика. — Почему ты весь вечер так странно смотришь на меня?
Он почувствовал, как уши его начинают пылать.
Нет, одно дело допрашивать какого-нибудь матерого подонка типа Фонаря, и совсем другое — любимую женщину. Наверное, зря он сам взялся за это. Пусть бы Кондор послал к ней кого-нибудь другого.
Но теперь отступать некуда. Он должен узнать всю правду.
— Скажи, Ани, как ты оказалась в Интервиле? — спросил он.
Она вздрогнула:
— Откуда ты знаешь, что я — приезжая?
«Я еще и не то про тебя знаю», — подумал он, но вслух произнес другое:
— Это неважно. Ты можешь рассказать мне, что с тобой случилось в Инске полгода назад?
Она нахмурилась и закусила розовую губку. Потом неестественно рассмеялась:
— Я всегда подозревала, что нельзя встречаться с обезовцем. Но не думала, что тебе когда-нибудь придет в голову меня допрашивать…
— Я не допрашиваю тебя. Я просто хочу знать о тебе всё.
Она откинула изящную головку на спинку дивана.
— Зачем? Зачем тебе это нужно, Слегин? Почему это так важно для тебя?
«Потому что я начинаю бояться тебя», — подумал он.
— Ну, хорошо, — продолжала она, так и не дождавшись от него ответа. — Будь по-твоему…
И стала рассказывать. Слегин пристально смотрел на нее. За время работы в «Раскрутке» он научился определять с первых же слов собеседника, врет тот или говорит правду. Но с Анитой этот номер не проходил. Он так и не смог определить, верит он ей или нет…
По ее словам, все вышло вполне естественно. Саму катастрофу она не запомнила. В памяти ее странным образом отложились события, непосредственно предшествующие тому, как она с матерью собиралась поехать куда-то, а потом — ничего. Мрак. Очнулась она лишь в Интервиле, в центре доктора Анклюга. Ей сказали, что их автомобиль перевернулся и что она много времени провела без сознания. Все то время, пока она приходила в себя, рядом с ней был отец. А потом ее выписали и отец сказал, что в Инск ей возвращаться пока не стоит. Слишком многое там могло бы ей напоминать о матери, которая погибла в катастрофе. Может быть, потом, позднее… Отец дал ей денег, много денег, купил ей эту квартирку и уехал. Время от времени он звонил ей. Анита окунулась в бурную столичную жизнь, увлеклась творчеством и постепенно стала забывать тот странный провал длиной в несколько месяцев, который имел место в ее жизни. А потом она встретила Сле-гина…
— Почему ты никогда мне об этом не рассказывала? — спросил Слегин.
Анита повела кокетливо худенькими плечиками:
— А зачем? Понимаешь, я хотела поскорее забыть все это. Было больно думать, что мама…
Голос ее оборвался, и она отвернулась, пряча лицо.
Слегин закусил губу.
Ничего не поделать, придется идти до конца.
— А как получилось, что ты стала Анитой? — спросил он. — Ведь твое имя — Рэмма, Рэмма Крейлис…
— Это была не моя инициатива, — тихо сказала девушка. — Отец настоял на этом.
— И как он тебе объяснил необходимость этого?
— Не помню. Что-то вроде того, что мной заинтересовались журналисты и это единственный способ избежать их приставаний… И потом, в качестве арт-псевдонима имя Анита мне нравилось больше, чем Рэмма Крейлис…
Перед следующим вопросом Слегин на несколько секунд задумался.
— Скажи, а после того как ты выписалась из больницы, ты не замечала ничего странного за собой?
Анита (он уже привык к ее новому имени и мысленно называл ее по-прежнему) вскинула голову:
— Послушай, Слегин, что все-таки случилось? Почему ты донимаешь меня какими-то нелепыми вопросами? Я не пойму, чего ты от меня хочешь!.. Да, я взяла себе другое имя. Да, я скрывала от тебя кое-какие факты из своей жизни. Но ведь это еще не повод для того, чтобы относиться ко мне как к преступнице!
— Помнишь, я рассказывал тебе о серийных убийцах, которых мы называем Слепыми Снайперами? — спросил он после паузы. — Я тогда не сказал тебе одну важную вещь — не потому, что не хотел, а потому, что еще сам не знал… Ими становятся, как правило, те, кто побывал на том свете…
Она уставилась на него так, словно он сам был ожившим мертвецом.
— Ну и что? — непонимающе сказала она. — А при чем здесь я?!
И тут взгляд ее стал каким-то застывшим и потускневшим — словно мертвым.
— Да, Ани, — мягко сказал Слегин. — Тогда, в Инске, ты погибла. И несколько месяцев пробыла на том свете. Тебя там считают мертвой до сих пор. На городском кладбище есть даже могила с твоей фотографией… Но гроб в ней пуст, Анита, — я видел это своими глазами.
— Ну и как ты все это объясняешь? — поинтересовалась она, и голос ее оказался таким же безжизненным, как и взгляд.
— В последнее время мы все чаще сталкиваемся с тем, что некоторые люди обладают способностью оживать после смерти, — сказал Слегин. — Феникс — это определение отлично подходит к ним, потому что их невозможно уничтожить. Но сами они почему-то после своего второго «рождения» начинают убивать всех подряд. Причем каким-то неизвестным, невероятным способом… Мне даже кажется, что иногда они делают это неосознанно, против своей воли. Эта способность к убийству может пробудиться в них в самый неожиданный момент. Среди них есть такие, которые активно пользуются этим страшным инстинктом. Но большинство наверняка не подозревает о… об этом. Вот почему я хочу, чтобы ты честно сказала мне: не наблюдала ли ты за собой нечто в этом роде?
Анита вскочила с дивана и подошла к окну, повернувшись к Слегину спиной.
— Уходи, — попросила она после длинной паузы. — Я не хочу больше видеть тебя!
Сердце у Слегина больно сжалось.
— Ани, не обижайся, — попросил он. — Прости меня, но это моя работа… Пойми, я ни в чем тебя не обвиняю. И я по-прежнему очень люблю тебя. Но ведь отныне ни ты, ни я не сможем жить так, как прежде, пока между нами будет стоять ЭТО… Если тебе нужна моя помощь, я расшибусь в лепешку, чтобы помочь тебе! Ани, любимая моя!.. Ты слышишь меня?
— Уходи, — повторила она. — Убирайся вон отсюда! И никогда больше не показывайся мне на глаза!..
Внутри Слегина что-то оборвалось. Не чуя под собой ног, он встал и поплелся в прихожую. Вышел, не захлопнув, а лишь прикрыв за собой дверь.
Лифт вызывать он не стал — не до этого ему сейчас было. Почему-то стал медленно спускаться по лестнице. В голове у него не было ни одной разумной мысли. Только одна сплошная пустота от отчаяния и горечи…
Спустившись на несколько пролетов, раскрутчик вдруг вспомнил, что не сказал Аните самого главного. Что у нее больше нет отца…
Но заставило его вернуться не это.
Просто он вновь увидел внутренним взором свою Ани, стоящую у окна, зябко охватив плечи руками, и неотрывно глядящую вниз. Так обычно стоят на краю пропасти за секунду до того, как с криком сорваться вниз.
Он пулей влетел в квартиру, но на его истошный вопль никто не отозвался.
Окно в комнате было распахнуто настежь, и, выглянув в него, Слегин различил внизу группку людей, обступивших на газоне что-то бесформенное и неподвижное, того же цвета, каким было платье на Аните. Кто-то из стоявших внизу, задрав голову, показал рукой на окну, из которого смотрел Слегин. В небе заверещала сирена приближающегося аэра Эмергенции…
Слегин стремглав кинулся вниз.
Он, не церемонясь, растолкал зевак и опустился на колени перед телом Аниты, тщетно стараясь не видеть ни крови, ни белоснежных обломков костей, выпирающих в разных местах из-под окровавленной одежды.
Он сказал со всей нежностью, на которую был способен:
— Ани, очнись!.. Вернись — ты же умеешь это делать, птичка моя… Не оставляй меня, слышишь?!
Среди людей, обступивших место падения Аниты, прошелестел чей-то осторожный шепот: «Это ее муж, что ли? Совсем обезумел, бедняга, от горя!»…
Прошло несколько минут, но она не воскресала.
Не хотела?
Или не могла?..
И тогда он понял, почему она приняла решение уйти.
— Прости меня, Ани, — прошептал он. — Я не хотел… Ты все равно когда-нибудь узнала бы об этом!
Чьи-то властные руки отстранили его, и спины людей в синих комбинезонах Эмергенции закрыли от него страшное зрелище…
Он добился, чтобы медики взяли его с собой, и провел в морге весь остаток дня — впрочем, время теперь потеряло для него всякое значение. Если бы понадобилось, он бы дежурил рядом с телом Аниты всю оставшуюся жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— И как ее звали? — только и сумел выдавить из себя потрясенный Слегин.
— Рэмма, — сообщил секретарь. — Рэмма Марковна Крейлис…
Слегин опять отыскал взглядом Кондора.
— Разрешите, шеф? — глухо спросил он.
— Конечно, Булат, — ответил Кондор, — Ты сам должен поставить все точки над «и»…
Глава 14
После Инска Интервиль показался Слегину другой планетой. Здесь было солнечно и уютно, и жизнь, как всегда, бурлила и кипела, и куда-то спешили толпы людей, и все находилось в постоянном движении — люди, машины, аэры, скутеры. Даже дома — и те, казалось, перемещались с места на место…
Прямо из аэропорта он кинулся через весь город к Аните. Он боялся, что уже не застанет ее, но, как ни странно, она оказалась на месте.
Она записывала на студии свой очередной «альбом». Анита стала «трехмерщицей» совсем недавно. У нее вообще не было длительных увлечений, но все они относились к искусству. Следствие беспорядочного гуманитарного образования, как она объяснила Слегину в момент знакомства…
Впоследствии раскрутчик не раз убеждался в правоте ее слов.
То она рисовала пейзажи. То вдруг начинала заниматься музыкой, последовательно осваивая один инструмент за другим. То писала стихи в духе японской средневековой поэзии.
К тому моменту, когда Анита познакомилась со Слегиным, она увлеклась так называемым «трехмерным искусством» — сплавом поэзии, музыки, компьютерной графики и модного ныне лингвистического программирования.
Опусы, которые создавались в ходе подобного творчества, представляли собой, на взгляд Слегина, нечто среднее между видеоклипом, рекламным роликом и утренником в детском саду, смоделированным на компьютере.
Он никогда не задавал ей вопрос насчет прибыльности такого рода занятий. Ему было достаточно видеть, что Анита не бедствует. Теперь-то ему было ясно, кто финансировал все ее артистические изыски…
Работала Анита обычно в компании таких же, как она, молодых людей, помешанных на «арт-авангарде».
Увидев Слегина, девушка приятно удивилась и, не стесняясь своих коллег, налетела на него, как ураган, с объятиями и нежными поцелуйчиками.
Слегин терпеливо дождался, пока она закончит работу и распрощается с «сослуживцами». Мозг его сверлила мысль: как ему теперь с ней разговаривать?
Он оттягивал момент решающих объяснений столько, сколько мог.
Из студии они двинулись в их любимое кафе — то самое, где они сидели перед тем, как Слегин увидел ожившего Снайпера.
Там они уничтожили несколько порций мороженого и фисташковых коктейлей (и то и другое Слегин терпеть не мог, а Анита обожала), поболтали о том о сем — а точнее, ни о чем особенном, и двинулись гулять по городу.
Он так и не признался ей, что прилетел в Интервиль всего на один день, — что-то его удерживало от этого.
Квартирка у Аниты на юге города, в изящной башенке высотой в двадцать пять этажей, обставлена была в шведском стиле: все суперсовременное, деревянное, в кричаще-ярких цветах.
Анита вела себя совершенно естественно.
Слегин не знал, как начать разговор, пока не наступил решающий момент, когда она придвинулась к нему ближе и подставила губы для поцелуя.
Может быть, здесь все-таки какая-то ошибка, машинально подумал он. Не может быть, чтобы эта живая, теплая, кружащая голову ароматом изысканных духов женщина еще полгода назад лежала окоченевшим трупом на холодном алюминиевом столе морга и абсолютно ничего не чувствовала…
Наконец она сама поняла, что что-то не так.
— Что случилось, Слегин? — поинтересовалась она, отстранившись и внимательно изучая раскрутчика. — Почему ты весь вечер так странно смотришь на меня?
Он почувствовал, как уши его начинают пылать.
Нет, одно дело допрашивать какого-нибудь матерого подонка типа Фонаря, и совсем другое — любимую женщину. Наверное, зря он сам взялся за это. Пусть бы Кондор послал к ней кого-нибудь другого.
Но теперь отступать некуда. Он должен узнать всю правду.
— Скажи, Ани, как ты оказалась в Интервиле? — спросил он.
Она вздрогнула:
— Откуда ты знаешь, что я — приезжая?
«Я еще и не то про тебя знаю», — подумал он, но вслух произнес другое:
— Это неважно. Ты можешь рассказать мне, что с тобой случилось в Инске полгода назад?
Она нахмурилась и закусила розовую губку. Потом неестественно рассмеялась:
— Я всегда подозревала, что нельзя встречаться с обезовцем. Но не думала, что тебе когда-нибудь придет в голову меня допрашивать…
— Я не допрашиваю тебя. Я просто хочу знать о тебе всё.
Она откинула изящную головку на спинку дивана.
— Зачем? Зачем тебе это нужно, Слегин? Почему это так важно для тебя?
«Потому что я начинаю бояться тебя», — подумал он.
— Ну, хорошо, — продолжала она, так и не дождавшись от него ответа. — Будь по-твоему…
И стала рассказывать. Слегин пристально смотрел на нее. За время работы в «Раскрутке» он научился определять с первых же слов собеседника, врет тот или говорит правду. Но с Анитой этот номер не проходил. Он так и не смог определить, верит он ей или нет…
По ее словам, все вышло вполне естественно. Саму катастрофу она не запомнила. В памяти ее странным образом отложились события, непосредственно предшествующие тому, как она с матерью собиралась поехать куда-то, а потом — ничего. Мрак. Очнулась она лишь в Интервиле, в центре доктора Анклюга. Ей сказали, что их автомобиль перевернулся и что она много времени провела без сознания. Все то время, пока она приходила в себя, рядом с ней был отец. А потом ее выписали и отец сказал, что в Инск ей возвращаться пока не стоит. Слишком многое там могло бы ей напоминать о матери, которая погибла в катастрофе. Может быть, потом, позднее… Отец дал ей денег, много денег, купил ей эту квартирку и уехал. Время от времени он звонил ей. Анита окунулась в бурную столичную жизнь, увлеклась творчеством и постепенно стала забывать тот странный провал длиной в несколько месяцев, который имел место в ее жизни. А потом она встретила Сле-гина…
— Почему ты никогда мне об этом не рассказывала? — спросил Слегин.
Анита повела кокетливо худенькими плечиками:
— А зачем? Понимаешь, я хотела поскорее забыть все это. Было больно думать, что мама…
Голос ее оборвался, и она отвернулась, пряча лицо.
Слегин закусил губу.
Ничего не поделать, придется идти до конца.
— А как получилось, что ты стала Анитой? — спросил он. — Ведь твое имя — Рэмма, Рэмма Крейлис…
— Это была не моя инициатива, — тихо сказала девушка. — Отец настоял на этом.
— И как он тебе объяснил необходимость этого?
— Не помню. Что-то вроде того, что мной заинтересовались журналисты и это единственный способ избежать их приставаний… И потом, в качестве арт-псевдонима имя Анита мне нравилось больше, чем Рэмма Крейлис…
Перед следующим вопросом Слегин на несколько секунд задумался.
— Скажи, а после того как ты выписалась из больницы, ты не замечала ничего странного за собой?
Анита (он уже привык к ее новому имени и мысленно называл ее по-прежнему) вскинула голову:
— Послушай, Слегин, что все-таки случилось? Почему ты донимаешь меня какими-то нелепыми вопросами? Я не пойму, чего ты от меня хочешь!.. Да, я взяла себе другое имя. Да, я скрывала от тебя кое-какие факты из своей жизни. Но ведь это еще не повод для того, чтобы относиться ко мне как к преступнице!
— Помнишь, я рассказывал тебе о серийных убийцах, которых мы называем Слепыми Снайперами? — спросил он после паузы. — Я тогда не сказал тебе одну важную вещь — не потому, что не хотел, а потому, что еще сам не знал… Ими становятся, как правило, те, кто побывал на том свете…
Она уставилась на него так, словно он сам был ожившим мертвецом.
— Ну и что? — непонимающе сказала она. — А при чем здесь я?!
И тут взгляд ее стал каким-то застывшим и потускневшим — словно мертвым.
— Да, Ани, — мягко сказал Слегин. — Тогда, в Инске, ты погибла. И несколько месяцев пробыла на том свете. Тебя там считают мертвой до сих пор. На городском кладбище есть даже могила с твоей фотографией… Но гроб в ней пуст, Анита, — я видел это своими глазами.
— Ну и как ты все это объясняешь? — поинтересовалась она, и голос ее оказался таким же безжизненным, как и взгляд.
— В последнее время мы все чаще сталкиваемся с тем, что некоторые люди обладают способностью оживать после смерти, — сказал Слегин. — Феникс — это определение отлично подходит к ним, потому что их невозможно уничтожить. Но сами они почему-то после своего второго «рождения» начинают убивать всех подряд. Причем каким-то неизвестным, невероятным способом… Мне даже кажется, что иногда они делают это неосознанно, против своей воли. Эта способность к убийству может пробудиться в них в самый неожиданный момент. Среди них есть такие, которые активно пользуются этим страшным инстинктом. Но большинство наверняка не подозревает о… об этом. Вот почему я хочу, чтобы ты честно сказала мне: не наблюдала ли ты за собой нечто в этом роде?
Анита вскочила с дивана и подошла к окну, повернувшись к Слегину спиной.
— Уходи, — попросила она после длинной паузы. — Я не хочу больше видеть тебя!
Сердце у Слегина больно сжалось.
— Ани, не обижайся, — попросил он. — Прости меня, но это моя работа… Пойми, я ни в чем тебя не обвиняю. И я по-прежнему очень люблю тебя. Но ведь отныне ни ты, ни я не сможем жить так, как прежде, пока между нами будет стоять ЭТО… Если тебе нужна моя помощь, я расшибусь в лепешку, чтобы помочь тебе! Ани, любимая моя!.. Ты слышишь меня?
— Уходи, — повторила она. — Убирайся вон отсюда! И никогда больше не показывайся мне на глаза!..
Внутри Слегина что-то оборвалось. Не чуя под собой ног, он встал и поплелся в прихожую. Вышел, не захлопнув, а лишь прикрыв за собой дверь.
Лифт вызывать он не стал — не до этого ему сейчас было. Почему-то стал медленно спускаться по лестнице. В голове у него не было ни одной разумной мысли. Только одна сплошная пустота от отчаяния и горечи…
Спустившись на несколько пролетов, раскрутчик вдруг вспомнил, что не сказал Аните самого главного. Что у нее больше нет отца…
Но заставило его вернуться не это.
Просто он вновь увидел внутренним взором свою Ани, стоящую у окна, зябко охватив плечи руками, и неотрывно глядящую вниз. Так обычно стоят на краю пропасти за секунду до того, как с криком сорваться вниз.
Он пулей влетел в квартиру, но на его истошный вопль никто не отозвался.
Окно в комнате было распахнуто настежь, и, выглянув в него, Слегин различил внизу группку людей, обступивших на газоне что-то бесформенное и неподвижное, того же цвета, каким было платье на Аните. Кто-то из стоявших внизу, задрав голову, показал рукой на окну, из которого смотрел Слегин. В небе заверещала сирена приближающегося аэра Эмергенции…
Слегин стремглав кинулся вниз.
Он, не церемонясь, растолкал зевак и опустился на колени перед телом Аниты, тщетно стараясь не видеть ни крови, ни белоснежных обломков костей, выпирающих в разных местах из-под окровавленной одежды.
Он сказал со всей нежностью, на которую был способен:
— Ани, очнись!.. Вернись — ты же умеешь это делать, птичка моя… Не оставляй меня, слышишь?!
Среди людей, обступивших место падения Аниты, прошелестел чей-то осторожный шепот: «Это ее муж, что ли? Совсем обезумел, бедняга, от горя!»…
Прошло несколько минут, но она не воскресала.
Не хотела?
Или не могла?..
И тогда он понял, почему она приняла решение уйти.
— Прости меня, Ани, — прошептал он. — Я не хотел… Ты все равно когда-нибудь узнала бы об этом!
Чьи-то властные руки отстранили его, и спины людей в синих комбинезонах Эмергенции закрыли от него страшное зрелище…
Он добился, чтобы медики взяли его с собой, и провел в морге весь остаток дня — впрочем, время теперь потеряло для него всякое значение. Если бы понадобилось, он бы дежурил рядом с телом Аниты всю оставшуюся жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66