Во-вторых, есть у нас специальные люди… те же дворники, или как они там нынче называются?.. Вот они и должны следить, кто дохнет на их территории, и милицию с врачами тоже они должны вызывать в таких случаях!.. Ну а если хотите знать — меня вообще в тот момент там не было! Ну и что, что мой гараж в непосредственной близости от места происшествия? Не было меня там, понимаете? Не-бы-ло!..
Убедив себя в том, что подобные аргументы непрошибаемы для возможных приставал, Иван Дмитриевич враз воспрял духом. Настолько, что, насвистывая мо-цартовский «Турецкий марш», перемыл собственноручно, не прибегая к помощи кухонного автомата, накопившуюся в мойке грязную посуду и с помощью микроволновки разогрел полуфабрикатный ужин.
При этом он мимоходом то и дело поглядывал в окно, но возле его гаража уже не было видно ни машины ОБЕЗа, ни сборища зевак.
А во время приема пищи до Ивана Дмитриевича наконец дошло, по какой причине он столь поспешно удрал от покойника. Какое-то смутное ощущение охватило его, когда он, вопреки предсмертному хрипу лежавшего: «Не трогайте… меня… Нельзя!.. Прочь!..» — все-таки взял его за тощее запястье, чтобы проверить пульс. И когда тот задергался в предсмертной агонии, то нечто, как слабый электрический разряд, кольнуло Ивана Дмитриевича в кончики пальцев, и не только по руке, но и по всему его телу сразу же побежали нестерпимые мурашки, какие обычно бывают в сильно отсиженной ноге. Правда, через пару секунд это ощущение исчезло без следа, но, видимо, оно-то и стало причиной подсознательного, животного ужаса, заставившего Ивана Дмитриевича кинуться со всех ног домой.
Вилка с куском витаминно-соевой котлеты повисла в воздухе: Иван Дмитриевич принялся придирчиво обследовать свою руку. Ту самую, которой он касался инфарктника.
Однако никаких наблюдаемых невооруженным глазом патологий на коже не было…
Уже потом, принимая на ночь душ, Иван Дмитриевич предпринял осмотр всего своего тела — для чего ему пришлось воспользоваться сложной системой зеркал, — но и тогда не обнаружил никаких намеков на язвы, лишаи и проказу.
Лишь после этого он позволил себе успокоиться и постарался выбросить из головы дурацкие переживания по пустякам.
В этот вечер он не изменил своему традиционному развлечению, сыграв три партии в шахматы с компьютером. И, как ни странно, в одной партии ему удалось-таки уйти от, казалось бы, неизбежного разгрома и добиться ничьей.
* * *
Среди ночи он проснулся от смутного ощущения, что его куда-то зовут. Ощущение было таким же непреодолимым, каким бывает позыв к рвоте при пищевом отравлении.
Иван Дмитриевич прошлепал босыми ногами в направлении туалета, но на полпути понял, что его вовсе не тошнит. Почесав плешивую макушку, он зашел на кухню, наглотался холодной воды прямо из-под крана и собирался было вернуться в постель, но вновь ощутил, смутный зуд где-то внутри себя.
«Что за чертовщина, — испугался он. — Неужели тот придурок все-таки чем-то заразил меня?..»
Однако ни повышенной температуры, ни прочих отклонений от нормы в себе он по-прежнему не нашел.
Иван Дмитриевич решил махнуть на все рукой и завалиться спать, но едва он доковылял до своего ложа, как его скрутило снова, и на этот раз гораздо сильнее, чем сразу после пробуждения. Однако на боль это не было похоже. Скорее, это напоминало воздействие некой невидимой силы, которая толкает тебя в неизвестном направлении и вообще непонятно, чего хочет от тебя, а если ты намерен не подчиняться ей, то тебе становится все хуже и хуже.
Просто мистика какая-то!..
Скрипя зубами от невидимой тяжести, воздействию которой подвергался весь организм, Иван Дмитриевич наконец сумел уяснить, что от него требуется покинуть квартиру. Стремление двигаться куда-то — причем как можно быстрее — было выше сил человеческих. Так, наверное, чувствует себя белье, с бешеной скоростью крутящееся при отжимании в барабане стиральной машины. Или электроны, гонимые по проводам силой магнитной индукции…
В конце концов Иван Дмитриевич сдался и принялся торопливо одеваться. Однако тот, кто теперь управлял им, позволил накинуть лишь верхнюю одежду, так что пришлось покидать квартиру в комнатных шлепанцах на босу ногу.
Ну и куда теперь?..
Вопрос был явно бессмысленным, потому что ноги уже не подчинялись воле Ивана Дмитриевича. Они, как пара обезумевших рысаков, влекли его куда-то вниз по лестнице, не дав вызвать лифт. Каким-то чудом Иван Дмитриевич все же умудрился не поскользнуться на темных ступенях и не сломать ногу или шею.
Выскочив из подъезда в ночную тишь и прохладу, он стремительно пересек двор, не разбирая дороги, пронесся по путанице соседних переулков и нырнул в подъезд жилого дома, мимо которого раньше частенько проходил без каких-либо предчувствий.
При этом он отдавал себе отчет в том, что в доме этом никто из его знакомых не живет. Тем не менее ноги, трудившиеся все в том же автономном режиме, привели его к двери ничем не примечательной квартиры. Повинуясь необъяснимому побуждению, Иван Дмитриевич вдавил несколько раз до упора кнопку звонка.
«Что я делаю, — мелькнуло где-то на заднем фоне его замороченного сознания. — Не удивлюсь, если хозяева спустят меня с лестницы за то, что переполошил их среди ночи, сам не зная зачем…»
Но обитатели квартиры, похоже, еще (или уже) не спали. Не успел Иван Дмитриевич позвонить еще раз, как дверь перед ним бесшумно распахнулась.
На пороге квартиры стоял молодой парень со странным выражением лица. Визит Ивана Дмитриевича явно не застал его врасплох. Во всяком случае, одет молодой человек был так, словно и не ложился спать. Правда, волосы у него были сильно взлохмачены, а взгляд — пустым и далеким.
— Вы… вы один? — устало и как бы через силу удивился он.
Иван Дмитриевич невольно оглянулся, словно в самом деле надеялся увидеть кого-то за своей спиной.
— Один, — честно признался он, не зная, как объяснить парню свое появление. Парень недоверчиво хмыкнул.
— Быстро же вы! — непонятно прокомментировал он и посторонился, пропуская Ивана Дмитриевича в квартиру.
Иван Дмитриевич с облегчением проскользнул внутрь. Меньше всего ему сейчас хотелось что-либо объяснять.
— Направо, — угрюмо буркнул в спину Ивана Дмитриевича парень, но Иван Дмитриевич и сам это уже знал.
Ноги по-прежнему уверенно вели его к какой-то цели. Он даже не успел оглядеться, куда, собственно, попал. Сознание отметило лишь два факта. Во всех комнатах горел свет — это первое. И еще в воздухе витал легкий неприятный запашок, не поддающийся определению.
Почти всю маленькую комнату, куда он попал, пройдя до конца длинного коридора, занимала узкая и низкая кровать, на которой, натянув одеяло до самого подбородка, крепко спала пожилая женщина с закрытыми глазами. На тумбочке рядом с изголовьем теснились разнокалиберные пузырьки, склянки, полураспотрошенные пачки таблеток, шприцы и прочие медицинские принадлежности. Только теперь Иван Дмитриевич понял, что в квартире пахло так, как обычно пахнет в больничных палатах.
Оказавшись в комнате, Иван Дмитриевич ощутил, как та сила, что привела его сюда, теперь притягивает мощным магнитом к спящей. Но почему-то ему не хотелось подходить к ней в присутствии парня, который неподвижно застыл в дверном проеме, скрестив руки на груди и мрачно упершись взглядом в пол.
Не понимая, что же ему следует предпринять, Иван Дмитриевич хотел было спросить парня, почему женщина спит при таком ярком верхнем свете, но тут внезапная догадка обожгла его.
Женщина вовсе не спала. Она была мертва.
— Вы уж извините, — нарушил молчание парень, — я закрыл ей глаза, потому что… ну, в общем, понимаете… Голос его вдруг задрожал, и он отвернулся лицом к стене.
— Кем она тебе приходится? — проронил Иван Дмитриевич, не поворачивая головы к парню.
— Это моя мама, — глухо откликнулся тот.
— Давно это случилось?
— Минут за двадцать до того, как вы… Я поэтому и удивился, что вы приехали так быстро… А в Эмергенции сказали, что раньше чем через час их машина не прибудет..
— Понятно, — перебил Иван Дмитриевич парня.
Он уже не в силах был больше сопротивляться неведомой силе, которая владела им сейчас. Раз парень принимает его за врача, то это, может, и к лучшему. — Вот что… Тебя как звать-то?
— Константин, — недоуменно отозвался парень.
— А ты уверен, Костя, что твоя мать умерла? — неожиданно слетел с губ Ивана Дмитриевича чудовищный по своей глупости вопрос.
Парень резким движением вскинул голову.
— А… а… да вы что?! — только и смог выдавить он. Не слушая его, Иван Дмитриевич шагнул к кровати и взял женщину за руку. Нет, парень не ошибался. Рука женщины была холодной и безжизненной. Никакого намека на пульс… РАЗРЯД! И тотчас Иван Дмитриевич ощутил, как невидимое давление на него враз улетучилось. Словно чья-то огромная неумолимая ладонь, сдавливавшая до сего момента тело железной хваткой, разжалась и отпустила его.
Переход от зависимости к свободе был таким резким, а внутренняя опустошенность — такой полной, что Ивану Дмитриевичу неудержимо захотелось спать.
И сразу же рука женщины, которую он машинально продолжал сжимать в своей ладони, неуловимо изменилась, наливаясь теплом жизни и пульсируя всеми жилками. Лицо из бледного стало розовым, и на нем возникли мельчайшие бисеринки испарины.
Потом женщина глубоко вздохнула, зашевелилась и открыла глаза.
— Костя, — слабым голосом позвала она, но тут же вздрогнула, увидев над собой Ивана Дмитриевича, вырвала свою руку из его ладони и сделала попытку еще больше натянуть на себя шерстяное одеяло. — Костя, кто это к нам пришел?.. Боже мой! Да что с тобой, Костенька?!
Иван Дмитриевич осторожно оглянулся. Парень, до этого торчавший столбом на пороге комнаты, сейчас медленно оседал на пол с закатившимися глазами. Откинув одеяло, мать его соскочила с кровати и, игнорируя Ивана Дмитриевича, в одной ночной рубашке, испачканной какими-то разноцветными пятнами, кинулась к сыну.
Иван Дмитриевич и сам был потрясен. Только глубочайшая апатия, внезапно нахлынувшая на него, как амортизатор, смягчила шок от того чуда, которое он только что сотворил помимо своей воли.
Ни слова не говоря, он повернулся и ушел.
Женщина что-то взволнованно кричала ему вслед, но он не реагировал на ее крики..
Ему хотелось побыстрее добраться до постели.
Глава 2
Утром он проснулся разбитым и невыспавшимся. Этого и следовало ожидать после ночных похождений.
«После ночных похождений? Неужели мне все это не приснилось в кошмарном сне? С какой стати я бы поперся среди ночи в соседний дом, к какому-то парню, у которого якобы умерла мамаша?
Нет-нет, это наверняка был сон!..»
Иван Дмитриевич с трудом заставил себя подняться с кровати и проковылял в ванную.
Но по дороге его взгляд упал на шлепанцы, которые валялись на полу в коридоре на значительном удалении друг от друга. Будто их с размаху сбрасывали с ног. Иван Дмитриевич поднял один шлепанец и зачем-то провел пальцем по его подошве. Его спина тут же вновь покрылась холодной липкой испариной.
Подошва была испачкана в сыром песке и в глине. И тогда Иван Дмитриевич, чувствуя, что внутри у него что-то обрывается, с силой швырнул шлепанец о входную дверь, добрел до кухни и бессильно опустился на стул, прислонившись голыми лопатками к холодной стене.
Почуяв присутствие человека, кухонный автомат включил аудиозапросчик, чтобы выяснить, что хозяин желает на завтрак. Но Ивану Дмитриевичу было не до еды, он лишь рыкнул неразборчиво и выдернул шнур автомата из розетки.
Он просидел неподвижно несколько минут, стараясь ни о чем не думать. Однако мозг не подчинился этому запрету, лихорадочно перебирая один за другим варианты наиболее разумных объяснений.
Ничего удовлетворительного в голову не приходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Убедив себя в том, что подобные аргументы непрошибаемы для возможных приставал, Иван Дмитриевич враз воспрял духом. Настолько, что, насвистывая мо-цартовский «Турецкий марш», перемыл собственноручно, не прибегая к помощи кухонного автомата, накопившуюся в мойке грязную посуду и с помощью микроволновки разогрел полуфабрикатный ужин.
При этом он мимоходом то и дело поглядывал в окно, но возле его гаража уже не было видно ни машины ОБЕЗа, ни сборища зевак.
А во время приема пищи до Ивана Дмитриевича наконец дошло, по какой причине он столь поспешно удрал от покойника. Какое-то смутное ощущение охватило его, когда он, вопреки предсмертному хрипу лежавшего: «Не трогайте… меня… Нельзя!.. Прочь!..» — все-таки взял его за тощее запястье, чтобы проверить пульс. И когда тот задергался в предсмертной агонии, то нечто, как слабый электрический разряд, кольнуло Ивана Дмитриевича в кончики пальцев, и не только по руке, но и по всему его телу сразу же побежали нестерпимые мурашки, какие обычно бывают в сильно отсиженной ноге. Правда, через пару секунд это ощущение исчезло без следа, но, видимо, оно-то и стало причиной подсознательного, животного ужаса, заставившего Ивана Дмитриевича кинуться со всех ног домой.
Вилка с куском витаминно-соевой котлеты повисла в воздухе: Иван Дмитриевич принялся придирчиво обследовать свою руку. Ту самую, которой он касался инфарктника.
Однако никаких наблюдаемых невооруженным глазом патологий на коже не было…
Уже потом, принимая на ночь душ, Иван Дмитриевич предпринял осмотр всего своего тела — для чего ему пришлось воспользоваться сложной системой зеркал, — но и тогда не обнаружил никаких намеков на язвы, лишаи и проказу.
Лишь после этого он позволил себе успокоиться и постарался выбросить из головы дурацкие переживания по пустякам.
В этот вечер он не изменил своему традиционному развлечению, сыграв три партии в шахматы с компьютером. И, как ни странно, в одной партии ему удалось-таки уйти от, казалось бы, неизбежного разгрома и добиться ничьей.
* * *
Среди ночи он проснулся от смутного ощущения, что его куда-то зовут. Ощущение было таким же непреодолимым, каким бывает позыв к рвоте при пищевом отравлении.
Иван Дмитриевич прошлепал босыми ногами в направлении туалета, но на полпути понял, что его вовсе не тошнит. Почесав плешивую макушку, он зашел на кухню, наглотался холодной воды прямо из-под крана и собирался было вернуться в постель, но вновь ощутил, смутный зуд где-то внутри себя.
«Что за чертовщина, — испугался он. — Неужели тот придурок все-таки чем-то заразил меня?..»
Однако ни повышенной температуры, ни прочих отклонений от нормы в себе он по-прежнему не нашел.
Иван Дмитриевич решил махнуть на все рукой и завалиться спать, но едва он доковылял до своего ложа, как его скрутило снова, и на этот раз гораздо сильнее, чем сразу после пробуждения. Однако на боль это не было похоже. Скорее, это напоминало воздействие некой невидимой силы, которая толкает тебя в неизвестном направлении и вообще непонятно, чего хочет от тебя, а если ты намерен не подчиняться ей, то тебе становится все хуже и хуже.
Просто мистика какая-то!..
Скрипя зубами от невидимой тяжести, воздействию которой подвергался весь организм, Иван Дмитриевич наконец сумел уяснить, что от него требуется покинуть квартиру. Стремление двигаться куда-то — причем как можно быстрее — было выше сил человеческих. Так, наверное, чувствует себя белье, с бешеной скоростью крутящееся при отжимании в барабане стиральной машины. Или электроны, гонимые по проводам силой магнитной индукции…
В конце концов Иван Дмитриевич сдался и принялся торопливо одеваться. Однако тот, кто теперь управлял им, позволил накинуть лишь верхнюю одежду, так что пришлось покидать квартиру в комнатных шлепанцах на босу ногу.
Ну и куда теперь?..
Вопрос был явно бессмысленным, потому что ноги уже не подчинялись воле Ивана Дмитриевича. Они, как пара обезумевших рысаков, влекли его куда-то вниз по лестнице, не дав вызвать лифт. Каким-то чудом Иван Дмитриевич все же умудрился не поскользнуться на темных ступенях и не сломать ногу или шею.
Выскочив из подъезда в ночную тишь и прохладу, он стремительно пересек двор, не разбирая дороги, пронесся по путанице соседних переулков и нырнул в подъезд жилого дома, мимо которого раньше частенько проходил без каких-либо предчувствий.
При этом он отдавал себе отчет в том, что в доме этом никто из его знакомых не живет. Тем не менее ноги, трудившиеся все в том же автономном режиме, привели его к двери ничем не примечательной квартиры. Повинуясь необъяснимому побуждению, Иван Дмитриевич вдавил несколько раз до упора кнопку звонка.
«Что я делаю, — мелькнуло где-то на заднем фоне его замороченного сознания. — Не удивлюсь, если хозяева спустят меня с лестницы за то, что переполошил их среди ночи, сам не зная зачем…»
Но обитатели квартиры, похоже, еще (или уже) не спали. Не успел Иван Дмитриевич позвонить еще раз, как дверь перед ним бесшумно распахнулась.
На пороге квартиры стоял молодой парень со странным выражением лица. Визит Ивана Дмитриевича явно не застал его врасплох. Во всяком случае, одет молодой человек был так, словно и не ложился спать. Правда, волосы у него были сильно взлохмачены, а взгляд — пустым и далеким.
— Вы… вы один? — устало и как бы через силу удивился он.
Иван Дмитриевич невольно оглянулся, словно в самом деле надеялся увидеть кого-то за своей спиной.
— Один, — честно признался он, не зная, как объяснить парню свое появление. Парень недоверчиво хмыкнул.
— Быстро же вы! — непонятно прокомментировал он и посторонился, пропуская Ивана Дмитриевича в квартиру.
Иван Дмитриевич с облегчением проскользнул внутрь. Меньше всего ему сейчас хотелось что-либо объяснять.
— Направо, — угрюмо буркнул в спину Ивана Дмитриевича парень, но Иван Дмитриевич и сам это уже знал.
Ноги по-прежнему уверенно вели его к какой-то цели. Он даже не успел оглядеться, куда, собственно, попал. Сознание отметило лишь два факта. Во всех комнатах горел свет — это первое. И еще в воздухе витал легкий неприятный запашок, не поддающийся определению.
Почти всю маленькую комнату, куда он попал, пройдя до конца длинного коридора, занимала узкая и низкая кровать, на которой, натянув одеяло до самого подбородка, крепко спала пожилая женщина с закрытыми глазами. На тумбочке рядом с изголовьем теснились разнокалиберные пузырьки, склянки, полураспотрошенные пачки таблеток, шприцы и прочие медицинские принадлежности. Только теперь Иван Дмитриевич понял, что в квартире пахло так, как обычно пахнет в больничных палатах.
Оказавшись в комнате, Иван Дмитриевич ощутил, как та сила, что привела его сюда, теперь притягивает мощным магнитом к спящей. Но почему-то ему не хотелось подходить к ней в присутствии парня, который неподвижно застыл в дверном проеме, скрестив руки на груди и мрачно упершись взглядом в пол.
Не понимая, что же ему следует предпринять, Иван Дмитриевич хотел было спросить парня, почему женщина спит при таком ярком верхнем свете, но тут внезапная догадка обожгла его.
Женщина вовсе не спала. Она была мертва.
— Вы уж извините, — нарушил молчание парень, — я закрыл ей глаза, потому что… ну, в общем, понимаете… Голос его вдруг задрожал, и он отвернулся лицом к стене.
— Кем она тебе приходится? — проронил Иван Дмитриевич, не поворачивая головы к парню.
— Это моя мама, — глухо откликнулся тот.
— Давно это случилось?
— Минут за двадцать до того, как вы… Я поэтому и удивился, что вы приехали так быстро… А в Эмергенции сказали, что раньше чем через час их машина не прибудет..
— Понятно, — перебил Иван Дмитриевич парня.
Он уже не в силах был больше сопротивляться неведомой силе, которая владела им сейчас. Раз парень принимает его за врача, то это, может, и к лучшему. — Вот что… Тебя как звать-то?
— Константин, — недоуменно отозвался парень.
— А ты уверен, Костя, что твоя мать умерла? — неожиданно слетел с губ Ивана Дмитриевича чудовищный по своей глупости вопрос.
Парень резким движением вскинул голову.
— А… а… да вы что?! — только и смог выдавить он. Не слушая его, Иван Дмитриевич шагнул к кровати и взял женщину за руку. Нет, парень не ошибался. Рука женщины была холодной и безжизненной. Никакого намека на пульс… РАЗРЯД! И тотчас Иван Дмитриевич ощутил, как невидимое давление на него враз улетучилось. Словно чья-то огромная неумолимая ладонь, сдавливавшая до сего момента тело железной хваткой, разжалась и отпустила его.
Переход от зависимости к свободе был таким резким, а внутренняя опустошенность — такой полной, что Ивану Дмитриевичу неудержимо захотелось спать.
И сразу же рука женщины, которую он машинально продолжал сжимать в своей ладони, неуловимо изменилась, наливаясь теплом жизни и пульсируя всеми жилками. Лицо из бледного стало розовым, и на нем возникли мельчайшие бисеринки испарины.
Потом женщина глубоко вздохнула, зашевелилась и открыла глаза.
— Костя, — слабым голосом позвала она, но тут же вздрогнула, увидев над собой Ивана Дмитриевича, вырвала свою руку из его ладони и сделала попытку еще больше натянуть на себя шерстяное одеяло. — Костя, кто это к нам пришел?.. Боже мой! Да что с тобой, Костенька?!
Иван Дмитриевич осторожно оглянулся. Парень, до этого торчавший столбом на пороге комнаты, сейчас медленно оседал на пол с закатившимися глазами. Откинув одеяло, мать его соскочила с кровати и, игнорируя Ивана Дмитриевича, в одной ночной рубашке, испачканной какими-то разноцветными пятнами, кинулась к сыну.
Иван Дмитриевич и сам был потрясен. Только глубочайшая апатия, внезапно нахлынувшая на него, как амортизатор, смягчила шок от того чуда, которое он только что сотворил помимо своей воли.
Ни слова не говоря, он повернулся и ушел.
Женщина что-то взволнованно кричала ему вслед, но он не реагировал на ее крики..
Ему хотелось побыстрее добраться до постели.
Глава 2
Утром он проснулся разбитым и невыспавшимся. Этого и следовало ожидать после ночных похождений.
«После ночных похождений? Неужели мне все это не приснилось в кошмарном сне? С какой стати я бы поперся среди ночи в соседний дом, к какому-то парню, у которого якобы умерла мамаша?
Нет-нет, это наверняка был сон!..»
Иван Дмитриевич с трудом заставил себя подняться с кровати и проковылял в ванную.
Но по дороге его взгляд упал на шлепанцы, которые валялись на полу в коридоре на значительном удалении друг от друга. Будто их с размаху сбрасывали с ног. Иван Дмитриевич поднял один шлепанец и зачем-то провел пальцем по его подошве. Его спина тут же вновь покрылась холодной липкой испариной.
Подошва была испачкана в сыром песке и в глине. И тогда Иван Дмитриевич, чувствуя, что внутри у него что-то обрывается, с силой швырнул шлепанец о входную дверь, добрел до кухни и бессильно опустился на стул, прислонившись голыми лопатками к холодной стене.
Почуяв присутствие человека, кухонный автомат включил аудиозапросчик, чтобы выяснить, что хозяин желает на завтрак. Но Ивану Дмитриевичу было не до еды, он лишь рыкнул неразборчиво и выдернул шнур автомата из розетки.
Он просидел неподвижно несколько минут, стараясь ни о чем не думать. Однако мозг не подчинился этому запрету, лихорадочно перебирая один за другим варианты наиболее разумных объяснений.
Ничего удовлетворительного в голову не приходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66