На следующий день повторилась та же самая история, только теперь он довел счет жертв до семи. И снова — полное отсутствие реакции со стороны «воскресителя».
Неудача изматывала Вадима больше, чем реальная затрата сил и энергии.
Поэтому, когда Карина вечером, когда они уже лежали в постели, стала делиться с ним своими мечтами о счастливом будущем — их совместном будущем, Вадим не выдержал.
— Фикция, — сердито пробормотал он. — Все это не больше, чем фикция!..
— Почему? — подняла она голову с его груди.
— Да потому что это — счастье крота, который стремится зарыться поглубже в землю, чтобы не ослепнуть от дневного света!.. И воспроизвести на свет потомство, чтобы оно тоже жило в вечной тьме!
Резким движением Карина уселась на постели.
— А что ты можешь предложить? — с удивлением спросила она. — Разве у тебя другие представления о счастье?
Вадим вздохнул.
—Да, — наконец сказал он. — Совсем другие… Только боюсь, что они тебе не понравятся.
— Ну, ты говори, а я послушаю, — предложила она. Он молчал.
— Или тебя следует понимать так, что ты не собираешься быть со мной всю оставшуюся жизнь? И не хочешь, чтобы у нас с тобой были дети?
— Карина… — попытался возразить он, но она оборвала его стеклянным голосом:
— Значит, ты вовсе не любишь меня? Значит, я была нужна тебе только для того, чтобы ты мог отсидеться где-то в безопасности, пока за тобой гоняется мафия?
— Ну, что ты говоришь? Я же люблю тебя…
— Выходит, я ошиблась в тебе, — сказала она упавшим голосом.
— Нет, нет, — поспешно сказал он, обнимая ее за плечи. — Ты просто не знаешь… Карина, счастье есть, не сомневайся в этом… Но только не здесь, не в этом мире!..
Она всхлипнула, и тогда он не выдержал. Он рассказал ей про ТОТ мир.
Она слушала его не перебивая, а потом, когда он выдохся, прошептала:
— Вадим, да ты же болен! Ты сошел с ума, но не подозреваешь об этом!
— Поверь мне, Карина, — попросил Вадим. — Не будь такой, как все!.. Все, что я тебе рассказал, — правда. Я сам был ТАМ, потому что меня убивали дважды и я несколько дней пролежал под землей на кладбище…
Она осторожно отодвинулась от него на край постели.
— А потом ты, конечно же, ожил и выбрался из могилы, чтобы убивать людей, — не то спросила, не то предположила она.
— Не убивать, — поправил ее Вадим. — А дать им возможность испытать на себе, что такое счастье. Счастье, которого достойны самые несчастные в этой жизни!..
Что-то вдруг переменилось в лице Карины.
— Ах вот как? — медленно сказала она. — Так, значит, это ты — тот самый маньяк-убийца, о котором вот уже третьи сутки только и пишут в городских газетах?.. Значит, это ты убиваешь одиноких стариков, безногих инвалидов, больных детей?!
— Да, — взорвался Вадим. — Да, черт побери!.. Я действительно делаю это. Но я вовсе не маньяк, потому что я не убиваю, а даю этим людям жизнь — вечную жизнь!.. Карина, милая моя, если ты действительно любишь меня, ты должна поверить мне — и когда-нибудь мы уйдем из этого мира вместе!..
Она его не слушала. Она соскочила с дивана, подбежала к телефону и стала лихорадочно набирать какой-то короткий номер. Пальцы ее дрожали и попадали не в те клавиши, которые были ей нужны. По лицу ее текли крупные слезы, и плечи вздрагивали от еле сдерживаемых рыданий.
Вадим встал и подошел к ней.
— Карина, — в отчаянии сказал он. — Не надо этого делать… Да, то, что я рассказал, наверняка кажется тебе бредом. Но я прошу тебя — подумай хорошенько над этим и постарайся допустить, что бред этот и есть истина…
Она наконец дозвонилась до невидимого абонента.
— Алло! — крикнула она. — Это ОБЕЗ? Вадим дернул шнур телефона с такой силой, что он лопнул сразу в двух местах.
— Не подходи ко мне! — завизжала Карина. — Н трогай меня!.. Убийца! Сумасшедший убийца!..
Но ее гневные слова уже не ранили его, не могли ранить. Сердце его было заковано в броню из жалости.
Он все-таки добрался до нее, забившейся в угол, словно прощаясь навсегда, провел ласково ладонью ее мокрой от слез щеке.
И на этот раз ему показалось, что беззвучный выстрел оглушил его громовым раскатом…
Глава 6
Та ночь стала для него переломной. Он пытался уйти из этого мира, уничтожив свою физическую оболочку различными способами. Он вскрывал себе вены, пил уксусную кислоту, вешался на крюке люстры, бил в свое сердце ножом — но все было бесполезно. Невидимый властитель, стороживший выход из туннеля, в который попадало его сознание после смерти, раз за разом неумолимо заставлял его вернуться в тело, которое чудесным образом оказывалось опять целым и невредимым.
Он был изгоем, которому закрыли все пути для возвращения в ТОТ мир.
Когда он это понял, то мгновенно успокоился. Пора было перестать метаться и совершать глупости. Надо было брать себя в руки и доводить возложенное на него дело до конца.
Уже под утро он забылся неспокойным сном, сидя на кухне, — в комнату, где лежало тело Карины, он так и не мог заставить себя войти…
Разбудил его торопливый, настойчивый дверной звонок, раздававшийся с таким исступлением, словно звонивший боялся, что его не услышат.
Вадим с облегчением вздохнул. В такую рань сюда мог заявиться только «воскреситель». Видно, отец не смог сопротивляться зову смерти…
Что ж, сейчас все и закончится.
Вадим подскочил к двери квартиры и, лязгнув замком, открыл ее. Он был настолько уверен в своем выводе, что даже не потрудился предварительно глянуть в дверной «глазок».
И тут же испытал чувство огромного разочарования. За дверью оказалась женщиной бальзаковского возраста, с растрепанной головой и лихорадочно блестящими глазами. В руке у нее была дорожная сумка.
Увидев Вадима, женщина на секунду оцепенела, а потом упавшим голосом спросила:
— Вы… вы кто такой? Почему вы здесь? И где моя дочь?!
Видимо, выражение его лица было таким, что, не дожидаясь ответа, мать Карины оттолкнула его и ринулась в квартиру. Вадим аккуратно закрыл дверь.
В ту же секунду из комнаты донесся страшный крик:
— Доченька моя!.. Что с тобой? Кто сделал с тобой ЭТО?! Господи, я чувствовала, что с тобой что-то случилось! Поэтому и приехала так рано… А оказалось — слишком поздно…
Вадим прошел в комнату. Сидя на полу, женщина попыталась приподнять голову Карины, не обращая внимания на то, что ковер уже насквозь пропитался кровью.
— Она ушла, — сообщил Вадим, подходя к женщине. — Но не стоит так убиваться, поверьте… Теперь она будет жить вечно.
Женщина уставилась на него так, словно увидела впервые.
— Это ты ее убил, — страшным голосом констатировала она. — За что? Что она тебе сделала, моя Каринушка?.. Она же была такой доброй, такой ласковой!.. Подонок! Гадина ты — вот ты кто!..
— Успокойтесь, пожалуйста, — попросил Вадим. — Не стоит поддаваться эмоциям… Я все вам объясню…
— А что тут объяснять?! — вскинула голову женщина. Слезы катились по ее лицу ручьем. — Я не желаю слушать тебя, убийца!.. Ты лишил меня самого дорогого, что у меня было, — моей единственной доченьки! И я никогда тебе этого не прощу!
С неожиданной резвостью она вскочила и устремилась к телефону. И тут же заметила вырванный с корнем провод…
— Ах вот как, — неожиданно тихим голосом произнесла она. — Она тоже пыталась позвать на помощь, когда ты ее убивал. А ты помешал ей это сделать и все-таки убил ее…
Она откинула волосы с лица и посмотрела на Вадима в упор с таким отвращением и ненавистью, словно он был мерзкой инопланетной тварью из фильма ужасов.
— Как я теперь буду жить без нее, как? — выкрикнула она. — Об этом ты подумал? Я же только ради нее и жила на свете!..
Вадим протянул ей руку.
— Это легко исправить, — сказал спокойно он. — Я сделаю так, что вы окажетесь с ней вместе, и вам обеим будет хорошо ТАМ. Дайте мне свою руку…
Но женщина с силой оттолкнула его и устремилась .к двери.
Вадим не мог допустить, чтобы она сбежала из квартиры. Но догнать ее ему удалось лишь в прихожей.
Однако, к его удивлению, прикосновение к ней не возымело никакого эффекта. Мать Карины сопротивлялась, царапая его лицо ногтями, и тогда он схватил с вешалки шарф и, накинув на ее шею, что было сил помянул за его концы. Крик женщины перешел в неразборчивый хрип, и руки ее задергались, словно пытаясь ухватиться за что-нибудь.
Когда агония прекратилась, он отпустил шарф и, подхватив обмякшее тело, бережно положил его на пол прихожей.
Постоял немного, глядя на искаженное предсмертной судорогой лицо с закатившимися под лоб глазами и вывалившимся изо рта языком.
Машинально промямлил:
— Простите меня…
Хотя извиняться, в сущности, было не за что.
Больше оставаться тут он не мог. Не потому, что ему неприятно было находиться в компании трупов. Просто вот-вот в квартиру могли нагрянуть соседи, привлеченные шумом и криками. А объясняться с ними у него не было желания.
* * *
Квартиру свою он решил навестить не потому, что его тянуло домой. Просто надо было принять душ и сменить одежду. После того что произошло в квартире Карины, его не оставляло ощущение чего-то липкого и грязного.
Однако у дома его ждал сюрприз.
На скамейке возле подъезда сидел понуро алкаш Славик, явно мучившийся сухостью во рту и головной болью. Однако во всем остальном вполне живой и здоровый.
Увидев Вадима, он обрадовался, подскочил, будто его ужалили, и заорал на весь двор своим пропитым баритоном:
— Вадик! Друг ты мой сердечный! Только ты можешь выручить меня сейчас!
Вадим ошарашенно смотрел на «районную достопримечательность». На лбу Славика не было видно ни малейшего шрама.
«Неужели его смерть была галлюцинацией?» — мелькнуло в голове Вадима, но потом он догадался.
И скрипнул зубами от невольной досады.
Получается, что «воскреситель» все-таки побывал возле тела Славика, но после того, как Вадим убежал, испуганный тем, что против своей воли сотворил. «Эх, черт, если бы я не поспешил, еще тогда можно было бы разрубить гордиев узел!.. И сейчас были бы живы все те, кого я отправил в ТОТ мир за последние дни. И та старушка в переходе. И Карина. И ее мать… Что я несу? — тут же одернул себя Вадим. — К чему эти сожаления, охи да вздохи? Не тех, что уже ушли, тебе надо жалеть, а тех, кто еще остается здесь…»
— …хотя бы двадцатку, а? — бубнил тем временем Славик, приплясывая от предвкушения близкой опохмелки. — Ты не думай, я отдам, обязательно отдам!.. Вот получу пенсию — и сразу к тебе… Я ведь долги не люблю, Вадик… Да и пить не люблю, если честно. Просто вчера такой случай был — просто грех не выпить. Поминки справляли. У одного кореша на днях мамашу в переходе какой-то гад грохнул, она там милостыню просила… Представляешь, Вадик, прямо в лоб пулю положил, как будто в тире по мишеням целый год упражнялся. И оружие-то какое-то необычное у него, как сказали обезовцы… Такого калибра вообще в природе не существует — видно, убийца этот самодельную винтовку сделал…
— Почему — винтовку? — тупо спросил Вадим.
— Так ведь стрелял-то он не в упор, а с жуткого расстояния — метров сто, не меньше. Кореш говорит, обезовцы сами не поймут, как такое было возможно. Там переход-то этот — на бульваре Разоружения, знаешь? — длиной метров пятьдесят, не больше… Во какие тайны мадридского двора! Так ты деньги-то мне займешь или нет?
— Займу, займу, — сказал Вадим.
Он наугад достал из внутреннего кармана одну бумажку из той пачки, которую получил от Крейлиса, и протянул Славику.
Лицо алкаша вытянулось вдруг так, словно он узрел вместо денег гремучую змею.
— Ты чего? — спросил Вадим.
— Это же… это же сотенная!!! — взревел Славик и ловко выдернул купюру из пальцев Вадима. — Ну, раз пошла такая пьянка — режь последний огурец!.. Благодетель ты мой! Дай я тебя обниму!
Вадим поспешно отстранился.
— Нет уж, — сказал он. — Я не хочу, чтобы тебя опять подстрелили!
И пошел в подъезд, не оглядываясь, оставив Славика с открытым ртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66