«Экстерминаторы» — значит, истребители, уничтожители. Вот уж, в самом деле, черный юмор.
Глава 7
Первая половина дороги домой прошла в молчании. И Лерой, и Анжела думали каждый о своем. Рассказ Розиты Вальехо, безусловно, произвел на обоих сильное впечатление. Неоновые огни города, мелькающие в окнах такси, не отвлекали их от своих мыслей. Наконец, резко повернувшись, Анжела спросила:
— Это связано с социальным пособием? Вы думаете, «Головорез» убивает только те семьи, которые получали пособие?
— Или получают его сейчас, как семья Делмалия. Хесус Делмалия потерял руку в аварии на производстве шесть месяцев назад. Их включили в списки на пособие, и они в течение последних двух месяцев его получали. Я уверен, что семья Менгуэлли тоже жила на социальное пособие время от времени.
— Убивают семьи, живущие на социальное пособие! Но зачем?
— Я не выясню этого до тех пор, пока не схвачу убийцу. И даже тогда причины, по которым он убивал людей, могут быть непонятны ни вам, ни мне, ни другим нормальным людям.
Анжела внимательно смотрела на Лероя, пытаясь его понять.
— Вы получили сегодня важнейший ключ к разгадке, не так ли? Светло-коричневый фургон.
— Может быть. Похожий фургон стоял в их районе в ночь убийства семьи Делмалия. Человек, который видел его, не запомнил его номер. Но стоит проверить.
Поняв по его лицу, что больше ничего выяснить не удастся, Анжела решила, что не стоит на него давить, но не отвела глаза от своего странного спутника. Этот загадочный человек ужасно привлекателен, сказала она себе. Его черные блестящие волосы и бородка делали его просто неотразимым...
Такси подкатило прямо к дому. Они вышли, и Анжела пошла к входной двери. Только после того, как она открыла ее ключом, Анжела заметила, что Лерой не пошел следом за ней. Он стоял у лестницы и смотрел на нее.
— Я думаю поехать сейчас поискать комнату в гостинице.
Не думая ни о чем, Анжела спустилась к нему, взяла за руку и, глядя ему прямо в глаза, сказала:
— Не надо.
Это прозвучало одновременно и как просьба и как приказание.
Лерой знал, что если бы он и хотел, то не смог бы уйти сейчас. Он потерялся в этих глазах, он попал в ее сети, поэтому отбросил в сторону мелочные опасения и предчувствия.
Анжела прошла все пять лестничных пролетов в полном молчании и только после того, как закрыла дверь квартиры, она сказала:
— Не оставляйте меня одну сегодня. Было слишком много смертей. Я... я... не смогла бы...
Она подняла к нему лицо. Не осознавая, что делает, Лерой поцеловал ее. Это был нежный, долгий поцелуй. Мягкие, влажные губы, слегка приоткрытый рот. Он нежно привлек ее к себе. Лерой почувствовал, как ее руки ласково обхватили его шею. Жар от поцелуя усилился. Это мгновение превратилось в вечность.
Когда они отодвинулись друг от друга, он жадно, как утопающий, схватил ртом воздух. В груди горело. Но это не принесло ему облегчения.
Анжела прижалась лицом к его шее, целовала ее и гладила своей щекой. Он губами нашел мочку ее уха. Дыхание его участилось. Их губы встретились снова. Ее язык скользнул в его рот.
Затем он поднял ее на руки, не прерывая поцелуя. Теперь и его язык проник к ней в рот. Он лишь смутно представлял себе, что идет к спальне. Казалось, что все происходит как в замедленной съемке или под водой. Ощущение времени терялось. Такое путешествие по квартире с остановками, во время которых он ничего окружающего не видел и не ощущал, длилось долго. Лерой не мог вспомнить, как он прошел все двери и избежал столкновения с углами мебели. Все окружающее воспринималось фрагментарно, словно распадалось на куски. Но было так чертовски хорошо, что это не имело никакого значения.
Следующее, что он понял, — они были в постели Анжелы, гладя и лаская друг друга. Одежду сбрасывали постепенно, целуя и лаская каждый обнажившийся сантиметр тела, который они могли отыскать друг у друга. Не возникло никакой неловкости, это было очень похоже на танец. Их хореографии могла бы позавидовать сама Туайла Тарп. Лерой чувствовал, что куда-то уплывает. Он сливался с этой прекрасной женщиной, становясь ее частью, соединяясь с ней не только телом, но и душой. Волшебство!
Лерой целовал ее, трогал языком шею, плечи и груди. Найдя соски, он стал нежно их сосать, чувствуя, как они твердеют во рту. Ее стоны от удовольствия звучали словно музыка. Даже Шуберт никогда не сочинял такой нежной мелодии. Его сердце билось так, словно хотело вырваться из груди. Комната наполнилась ароматом свежего мускуса, исходящего от их тел. Отчаянный зной! Сумасшествие!
Потом они стояли на коленях посередине кровати. Их тела, крепко прижатые друг к другу, ритмично двигались. Лерой чувствовал ее руки, ласкающие его, доводящие до сладострастного безумия. Все это слишком хорошо! Он не может больше продолжать, просто умрет или сгорит в пожирающем его пламени. Скоро голова его взорвется, как вулкан Кракатау, и отлетит от туловища. Умирать от удовольствия — просто безумие. Нужно остановиться! Но никак не удается.
Его собственные руки нежно гладили ее по спине вверх и вниз, вызывая тихие стоны удовольствия. Она обхватила его бедрами, двигаясь в ритме, старом как мир.
Теперь они лежали на боку, совершенно не понимая, как это получилось. Его рука у нее между ног нежно и ритмично двигалась, возбуждая ее. Анжела выгнулась и вдруг словно взорвалась от внезапного облегчения. Ее громкий, гортанный крик эхом отразился от стен слабо освещенной комнаты. Странно, что человек от удовольствия издает такие же звуки, как и от боли. Все как во сне.
Целуя Анжелу в живот, ниже, еще ниже, зарыв лицо в ее мягкий пушок, работая языком, он блаженствовал, наслаждаясь ею. Его богиня еще раз взорвалась под ним. Еще раз он потерял от удовольствия голову.
А сейчас, сомкнувшись воедино, вцепившись друг в друга руками, каждый пытался притянуть другого к себе. Где-то под ними простыни то скатывались, укрывая их, то снова распрямлялись, сопровождая этот неистовый танец, который все так же продолжался, словно энергии танцоров не было конца. Они поднимались на такие вершины чувственности, о которых никогда не могли даже мечтать. Покоренный ее красотой, грацией, силой, весь растворившись в ней, он словно летел сквозь Вселенную, завладев неуемным существом, приводящим его в такой восторг, которого он никогда не испытывал в своей жизни.
Вся Вселенная взрывается в безумном, крутящемся калейдоскопе. Все вокруг озаряется вспышкой молнии. И все, кроме «ты и я», сметается ослепительной вспышкой. Они страстно прильнули друг к другу, словно весь мир был охвачен огнем.
Все. Влажные от пота, они откинулись на спину, продолжая обмениваться короткими поцелуями, все еще чувствуя тела друг друга.
Дэвид Вандемарк отгонял любую мысль, приходившую ему на ум. Это было прекрасно. Божественно. Нет нужды говорить ей об этом. Она все знает так же, как и он. Но она не знает единственного — почему. Почему все было так необычно? Потому что впервые за семнадцать лет он занимался любовью с женщиной, которая ему по-настоящему нравилась. Дэвид триумфально пронес с собой эту мысль в царство Морфея.
* * *
Повернувшись во сне, Анжела разбудила Дэвида. Он открыл глаза, не понимая, где находится. Слабый свет из другой комнаты, проникая в спальню, создавал полумрак.
Где я? Не знаю, но чувствую себя просто здорово.
Наконец до него дошло, где он. Дэвид посмотрел на прекрасную женщину, лежавшую рядом с ним. Нежный поцелуй в ухо был вознагражден приятным сонным мурлыканием. В комнате было тихо, и ее ровное дыхание так успокаивало.
Дэвид потянул край простыни, заботливо накрыл ей плечо и тихо встал с кровати.
Теперь это был Дэвид, не Лерой. Точно Дэвид. Не одеваясь, он вышел в гостиную и выключил свет. Сидя на подлокотнике дивана, Дэвид смотрел из окна на ночной город. Вдруг он понял, что весь дрожит. Да, он Дэвид Вандемарк! И всегда им был. Маскарад кончился. И символическая маска-домино лежала на полу спальни среди вороха одежды. Стена была пробита сегодня ночью. И сделала это женщина! Сделала своим поцелуем.
Но прошлое не повторяется. Иллюзия, что он и Дэвид Вандемарк — два разных человека, исчезла раз и навсегда. Кто бы мог подумать?
Дэвид был восхищен этой безмятежной революцией. Что ж, король мертв. Да здравствует король! Это он, оказывается, король, про которого все думали, что он умер. Но он не умер. Просто все так думали. Какое счастье, что они ошибались!
Так ведь?
Дэвид знал, что во всем он разберется позже. Попытка расшифровать случившееся прямо сейчас доставит ему лишь головную боль. Да и кроме того, не так уж это важно.
Важным было то, как он себя сейчас чувствовал. Просто потрясающе! Словно с души у него свалился огромный груз. Дэвид вздохнул с облегчением: теперь ему не надо больше думать о том, что никогда не коснется его. Сколько это отнимало у него энергии! Напрасно потраченной энергии.
Нет больше бесчувственного ангела-мстителя! Дэвид Вандемарк снова превратился в живого человека. Правда, у него, как у фокусника в рукаве, по-прежнему кое-что спрятано. Но за всеми этими причудливыми телепатическими играми скрывался Дэвид Вандемарк, самый обыкновенный человек.
Понимание всего этого, решил он, не изменит ничего. Работу все-таки надо сделать. Бог-Отец и Мать-Природа или еще какие-нибудь влиятельные родственники решили даровать ему эту способность и определили курс, по которому он плыл. И он не видел причин, зачем все это менять. Для этой работы вряд ли найдется более подходящий человек, чем он.
Возможно, прежний Дэвид Вандемарк не смог бы справиться с такой ситуацией и наверняка стал бы искать для себя надежное прикрытие. Но теперешний Дэвид Вандемарк как бы рентгеном просвечивал «внутренности» окружающих и воспринимал это как данность. Послушай, парень! Кому-то все равно надо выходить на арену цирка и лопатой убирать слоновое дерьмо. А если у тебя есть для этого хорошая сноровка, то почему нет?! Что ты собираешься делать теперь? Возвратиться к «Брэдхерсту, Вайсу и Лоуву»? Ну уж нет!
Заглянув в спальню, он принялся спокойно обдумывать то, как ему придется относиться к личности, которая теперь будет сопровождать его в новом постижении жизни. Может быть, он слишком долго был одинок? Его теперь кое-что поджидает в будущем. Наверняка поджидает.
Человек с множеством имен и легенд тем не менее любил эту жизнь. Нельзя сблизиться с кем-нибудь, сохраняя к нему равнодушие. Это значит, что, сближаясь с кем-то, ты ранишь себя. Но замена в ходе игры приводит к потере мяча. Если же ты удерживаешь его из последних сил, то вскоре тебе самому потребуется отдых. Хотя бы кратковременный.
Как бы то ни было, но у Дэвида Вандемарка выбили почву из-под ног. Снова пришла пора вызывать огонь на себя. Нет причин идти дальше одному. Скорее всего, будет серьезной ошибкой позволить жизни идти своим чередом. Снова одному. Дэвид провел долгих семнадцать лет, думая, что в нем живут, по крайней мере, два человека. Без посторонней помощи он может снова вернуться к этому. Ведь он не остров. Он человек. Ему нужны люди, такие, в которых когда-то нуждался прежний Дэвид Вандемарк...
Понимание этого навалилось на него с яростью, которую он не мог даже предполагать. Он стал снова задыхаться, чувствуя себя так, словно тонет. Дэвид был так занят, обдумывая настоящее, что отбросил полностью всякую возможность возврата к прошлому, которое уже готово было мертвой хваткой вцепиться в него. Но он ничего не мог сделать, чтобы отразить этот натиск. Все это слишком долго копилось в нем. Дэвид понял, что его захлестнула еще одна волна.
Поэтому, сидя в темноте гостиной Анжелы Кинонес, Дэвид Вандемарк долго оплакивал свою жену и ребенка, умерших семнадцать лет назад...
Глава 8
Прошлой ночью Анжела совсем забыла завести будильник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57