— Ты… ты знаешь?
Агент Вэйд наносит последний решительный удар по пишущей машинке, но промахивается, и его палец попадает между клавишами. Он корчит рожу, вытаскивает палец и дует на ссадину.
— Не можешь оставить дам в покое, да?
Покалывание, которое я ощущал во всем теле, начинает слабеть. Агент Вэйд сосет палец и вытирает капельку крови о подлокотник моего дивана.
— Забудь о спаривании. Дуги. Хоть ненадолго, а?
— Это, знаешь, нелегко для такого парня, как я. Она привлекательная, доступная и как раз в моем вкусе…
— Я хочу, чтобы ты убивал их, Дуги, а не назначал им свидания.
— Но она мне нравится.
Агент Вэйд с жалостью смотрит на меня.
— Она тебе нравится? А ты вообще-то знаешь, что эта женщина делает с мужчинами?
— Да-а, конечно знаю… Но ведь только из-за того, что она убивает людей, нельзя считать, что она такая уж плохая.
— Она что, околдовала тебя, Дуги? А?
Я чувствую, что краснею, — я и не понимал, что она мне так нравится.
— Честно говоря, мне кажется, это взаимно.
Агент Вэйд очень громко и насмешливо фыркает, потом снова вытирает палец о подлокотник моего дивана. Он начинает качать головой, при этом тихонько цокает языком. Кенгуру в зоопарке издают тот же звук, но чаще всего это означает, что они готовы к спариванию.
— Дуги… Давай-ка присядь на минутку.
Агент Вэйд похлопывает по дивану, и я чувствую, что просто вынужден присоединиться к нему. Он подмигивает мне.
— Ну, давай… — агент Вэйд снова похлопывает по дивану, и я, волоча ноги, подхожу к нему и сажусь. Он смотрит на меня и широко улыбается.
— Есть время для романтики и время для того, чтобы избавить мир от серийных убийц. Угадай, чем именно мы сейчас занимаемся?
Я смотрю на агента Вэйда, зная, что ему не нужен мой ответ — он просто сообщает мне, каково положение дел.
— Бетси…
— Бетти…
— …опасна. Она хуже всех этих тварей, за которыми ты убираешь… Она убийца, Дуги, и ее нужно остановить.
— Но она мне нравится… — Я знаю, это жалкий ответ, но чем больше он говорит мне, чтобы я забыл о Бетти, тем больше она становится нужна мне.
Агент Вэйд обнимает меня за плечи и похлопывает по спине, как будто я его сын, который нуждается в хорошем мужском разговоре.
— Незачем распускать нюни из-за этой девки только потому, что от ее вида у тебя начинает торчать из штанов…
Просто вилы
В самолете до Лос-Анджелеса я продолжаю думать о Бетти. Я просто никак не могу забыть о ней. При мысли о том, что мне придется убить ее, меня тошнит и начинается депрессия — не остается никакой жизненной энергии. Даже когда я сижу в такси и смотрю на безумный мир Лос-Анджелеса, я не могу придумать ничего, что делало бы человеческое существование хоть немного осмысленным. Даже когда водитель такси чуть не наезжает на какую-то телевизионную знаменитость, это практически не вызывает никакого отклика в моей душе. Оказавшись наконец на месте, я даю водителю на чай всего четвертак — я чувствую, что моя депрессия так сильна, что кто-то должен ее со мной разделить.
Ричард живет на чердаке предназначенного на снос здания рядом с крупной студией порнофильмов, которая постоянно притворяется, что ее здесь нет. Я надеялся хоть немного отдохнуть от постоянного чикагского ливня, но разражается такая гроза, что мне приходится забыть об этой идее.
С детства Ричард был сиротой, толстым мальчиком с пониженным интеллектом. Повзрослев, он обнаружил, что неспособен научиться читать и страдает редкой формой герпеса. Несмотря на все эти неприятности, Ричарду удалось найти своих настоящих родителей в Голливуде, и он был поражен, узнав, что является продуктом небрежности, допущенной перед камерой двумя порно-звездами семидесятых. Возможно, он немного перестарался, заколов вилами около шестнадцати порнозвезд, но Ужасный Фермер — нетрудно догадаться, что Ричард сам придумал себе прозвище — утверждает, что не желает, чтобы еще какие-то люди появились на свет так, как он.
Единственная вещь, которая может поднять мне сегодня настроение, — это радость от убийства Ричарда.
Я нажимаю кнопку домофона, поражаясь, что он работает. Я хочу заставить его нервничать, а звонок домофона в два часа ночи заставит нервничать кого угодно. Агент Вэйд говорил мне, что это — одно из первых правил, выученных им в академии, и должен признать, что его слова произвели на меня сильное впечатление.
Несмотря на то что голос Ричарда из-за динамиков звучит очень странно, я все равно слышу, что страх уже схватил его костлявой рукой за горло.
— Кто там?
— Федеральная служба доставки.
— Ась?
— Личный пакет. Мне нужна ваша подпись.
— Ась?
Да соображай же быстрее, тупица, тут чертовски холодно! Я тяжело вздыхаю.
— Это срочно, распишитесь, пожалуйста.
— Это шутка?
— Вы будете забирать посылку или нет? Ричард раздумывает несколько минут, потом я слышу щелчок автоматического дверного замка и вхожу в заброшенный дом. У дома автономное электрическое питание, и Рич, как ни странно, захватил его и использует для себя. Я подхожу к лифту, но тут же убеждаюсь, что он не работает. Только длинная шахта поднимается до верхнего этажа, а самого лифта в ней вообще нет. Я поворачиваюсь, смотрю на лестницу и мечтаю, чтобы Ричард устроил себе логово на первом этаже.
Я прохожу около тысячи шагов, пока наконец добираюсь до жилища Ричарда. Там темно хоть глаз выколи, и я слышу, как у меня под ногами попискивают крысы. Вой бури снаружи и непроницаемая тьма внутри заставляют меня нервничать, а я ведь еще даже не принимался за дело — поэтому я делаю несколько глубоких вдохов, медленно втягиваю воздух и выдыхаю до тех пор, пока мне не кажется, что я уже готов.
— Pa pa-pa-pa, pa ра-ра-ра, — я тихонько мычу это себе под нос и почему-то совершенно успокаиваюсь. Может, в идее Уильяма Холдена был какой-то смысл.
Только у квартиры Ричарда есть дверь, так что я подхожу и стучусь. К моему удивлению.
дверь распахивается, и я оказываюсь на пороге пустынной и тихой гостиной. Я снова слышу, как попискивают крысы. Похоже, они подбираются все ближе.
Я заглядываю в темную и почти пустую комнату Ричарда. Не знаю, как ему удавалось долго существовать таким образом, но, приглядевшись, вижу, что он пытался сделать свой дом более уютным, поставив на окно пластиковые цветы.
Снаружи внезапно грохочет гром, и крысы замолкают — наверное, замерли на месте.
Я вхожу в гостиную.
— Федеральная служба доставки. Кто-нибудь дома?
— Не заказывал я ничего.
Голос доносится из-за моей спины.
Я резко поворачиваюсь, и в этот момент молния прорезает ночь и освещает Ричарда, стоп-кадр в ультрафиолетовых лучах. На нем пижама с персонажами из «Стар-трека», верхняя пуговица не застегнута, и я вижу его болтающуюся грудь. Это отвратительное зрелище, совершенно отвратительное.
Потом он поднимает свои вилы.
— Противный злобный карлик!
Каким образом Ричу удавалось переносить свои вилы с одного места преступления на другое — одна из величайших загадок современной эпохи, но сейчас у меня нет времени размышлять об этом, потому что вилы уже рассекают воздуху самого моего горла.
— Я уж знаю, что ты мне собрался доставлять!
Я ныряю в сторону, и от вил во все стороны разлетаются искры, потому что Ричард попадает в металлический косяк двери своей гостиной.
Я выхватываю нож из-за пояса джинсов — только для того, чтобы ощутить мгновенное разочарование. Он как минимум на двадцать четыре дюйма короче вил Ричарда. Я готов придушить самого себя. Я-то думал, все пройдет так просто и толстый идиот вообще ни на что не способен и легко сдастся мне. Снова вспыхивает молния, острия вил приближаются ко мне и вонзаются в мой рукав, прихватывая и руку. Нож падает — мои пальцы разжимаются от боли.
— Гнусный, грязный пидор.
Я чувствую, что мои ноги отрываются от земли — это Ричард поднимает в воздух свои вилы. Бог ты мой, какой же он сильный! Я никак не могу освободиться. А он наполовину волочет, наполовину несет меня к шахте лифта.
— И никогда ты мне не нравился!
Я вот-вот упаду в бездну шахты, но мне удается зацепиться за ее край, и на мгновение мы приходим в равновесие — он изо всех сил давит на вилы, я сопротивляюсь, как могу. Мои ноги беспорядочно движутся и наконец находят опору. Ричард маячит напротив меня огромной черной тенью, зубы у него стиснуты, огромные груди блестят от пота. Он все сильнее и сильнее жмет на вилы, и я никак не могу помешать ему перебросить меня через край.
— Я давно хочу это сделать. Прям как я тебя увидел.
Ричард нажимает сильнее, и я чувствую, что мои пальцы начинают соскальзывать со стенок шахты — сейчас со мной будет покончено, а я ничего не могу поделать.
— Гнусный, вонючий сукин сын. — В это, последнее, усилие Ричард вкладывает всю свою мощь. Грудь его поднимается и падает, и в тот момент, когда я понимаю, что все кончено, мой рукав наконец рвется под нажимом вил: Ричард чувствует, что ему больше ничто не сопротивляется, и по инерции беспомощно валится вперед. Он не может остановиться и улетает в шахту. Последнее, что я вижу, — жирная задница, высовывающаяся из слишком свободной пижамы, пролетает мимо моего носа.
Я лежу на полу, чувствуя себя слабым и изможденным. Я только что висел на волоске — смерть была так близка, что я впадаю в шок и не могу остановить дрожь.
* * *
Я беру на память очень плохую модельку межпланетного корабля, сделанную из спичек, — ее можно подарить кому-нибудь на день рождения— и, выходя из гостиной Ричарда, снова заглядываю в шахту. Все должно выглядеть так, словно Ричарда убил Ужасный Фермер. Я подбираю упавшие вилы, прицеливаюсь как могу и бросаю их в его безжизненное тело. После следующей вспышки молнии я — скорее от невероятного облегчения, чем по какой-либо другой причине — разражаюсь хихиканьем. Я вижу, куда попали вилы. Они вонзились в приподнятый зад Ричарда и теперь слегка покачиваются. Это выглядит до такой степени смешно, что я даже слегка повизгиваю.
* * *
В самолете по дороге домой я прекращаю смеяться — теперь я в полной мере ощущаю, что сегодня побывал на краю гибели. Царапины у меня на руке покрылись корочками и постоянно болят, и я начинаю думать, что, возможно, сейчас самое время сбежать. Я буду очень скучать по Бетти, но, с другой стороны, если все пойдет так, как хочет агент Вэйд, мне все равно скоро придется скучать по ней.
Я приезжаю домой и обнаруживаю там настоящий свинарник. Все завалено разбросанной одеждой и пустыми коробками из-под обедов из KFC. Когда я вхожу, агент Вэйд гладит свои штаны цвета морской волны, стараясь, чтобы стрелка получилась острой как бритва. Я обнаруживаю, что рука у меня окончательно окостенела, и вынужден держать ее у самой груди, чтобы хоть как-то облегчить постоянную пульсирующую боль. Агент Вэйд смотрит на меня.
— Как в Лос-Анджелесе?
— Пасмурно.
— Ричард готов?
Я молча киваю, подхожу к списку и вычеркиваю имя Ричарда Бартона. Заодно я еще раз провожу черту через мое имя — предыдущая снова исчезла, вот так сюрприз.
Потом я замечаю, что рядом, на стуле лежит один из рапортов агента Вэйда. Я подхожу поближе и пытаюсь прочесть первую страницу.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
Я оборачиваюсь и обнаруживаю, что агент Вэйд стоит прямо у меня за спиной. Я не слышал, как он подошел, и с трудом перевожу дыхание. Он протягивает руку и хватает толстую стопку листов.
— У тебя своя книжка есть. Помнишь? Та, из библиотеки Бетси? — свои отчеты он прижимает к груди.
— Бетти. Ее зовут Бетти.
Он похлопывает свои драгоценные бумажки.
— Это мое.
Агент Вэйд протягивает мне свои синие штаны.
— Повесь, когда будет время.
Он возвращается к моему-а может, правильнее будет сказать к его — дивану и плюхается на него. Как будто у меня поселилась собака. Я довольно долго смотрю на него. И понимаю, что очень устал, и, пожалуй, с меня хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32