После этого я снова изменил внешность, взял себе имя Симона Волхва и довольно успешно занялся распространением идей, противоречащих христианству.
— Значит, вы можете по желанию изменять внешность, — полуспросил Джо.
— Естественно. Я не менее ловок по части создания мысленных проекций, чем любой другой.
Он задумчиво засунул мизинец в левую ноздрю и провернул его. Джо остолбенел. Ему не хотелось смотреть, как кто-то публично ковыряет в носу. Он решительно перевёл взгляд за левое плечо Малаклипса.
— Сейчас, Джо, когда ты знаешь о нас столько, сколько знаешь, пора бы начинать с нами работать. Как тебе известно, в этом полушарии нервный центр иллюминатов находится в Чикаго, поэтому именно здесь мы испытаем АУМ, новый наркотик с потрясающими свойствами. Если специалисты из ЭФО не врут, он превращает неофобов в неофилов.
Тут Саймон хлопнул себя по лбу, воскликнул «Ух ты!» и рассмеялся. Педерастия удивлённо присвистнул.
— У тебя озадаченный вид, Джо, — сказал Малаклипс. — Неужели никто тебе не объяснил, что человеческая раса делится на два различных генотипа: неофобов, которые отмахиваются от новых идей и признают только то, что они знали всю свою жизнь, и неофилов, которые любят все новое, перемены, изобретения, новаторство? На протяжении первых четырех миллионов лет человеческой истории все люди были неофобами, и поэтому цивилизация не развивалась. Все животные — неофобы. Их может изменить только мутация. Инстинкт — это проявление естественного поведения неофоба. Около ста тысяч лет назад началась неофильная мутация, а тридцать тысяч лет назад она начала набирать скорость. Но в масштабах планеты неофилы — это капля в море. Сами иллюминаты возникли в результате одного из известных древнейших неофильно-неофобных конфликтов.
— Если я правильно понимаю, иллюминаты пытались задержать прогресс, — сказал Джо. — Это их основная цель?
— Ты все ещё рассуждаешь как либерал, — заметил Саймон. — Да хрен с ним, с прогрессом!
— Верно, — подтвердил Малаклипс. — В данном случае они были новаторами. Все иллюминаты были — и остаются — неофилами. Даже сегодня они считают, что их деятельность ведёт к прогрессу. Они хотят уподобиться богам. При выборе правильных методов люди могут стать богами, то есть перевести себя в поля чистой энергии, наделённые сознанием, которые будут существовать более или менее долговременно. Этот процесс называется трансцендентальным просветлением и отличается от постижения сути истинной природы человека и вселенной, которое называется обычным просветлением. Я пережил трансцендентальное просветление, и сейчас я, как ты, наверное, догадался, — существо, состоящее целиком из чистой энергии. Однако прежде чем превратиться в энергетические поля, люди часто впадают в гордыню. Действия таких людей причиняют страдания другим людям и делают их бесчувственными, нетворческими и иррациональными. Массовое человеческое жертвоприношение — это самый надёжный способ достижения трансцендентального просветления. Разумеется, человеческие жертвоприношения могут искусно маскироваться под войны, голод и чуму. Образ четырех всадников Апокалипсиса, явленный Святому Иоанну, был на самом деле предвидением массового трансцендентального просветления.
— А как достигли его вы? — спросил Джо.
— Я был свидетелем массового вырезания мужчин Милоса, устроенного афинянами в 416 году до нашей эры. Ты читал Фукидида?
— Очень давно.
— Видишь ли, Фукидид все неправильно истолковал. Он представил эту резню как неописуемое зверство, но ведь у афинян были смягчающие обстоятельства. Милосцы наносили удары в спину афинских солдат, подсыпали им яд, пускали в них тучи стрел из засады. Некоторые из них работали на спартанцев, а некоторые были на стороне афинян, но афиняне не знали, кому из них можно доверять. Они не горели желанием понапрасну убивать, но им хотелось вернуться в Афины живыми. Поэтому в один прекрасный день они согнали всех милосских мужчин на городскую площадь и разрубили их на куски. А женщин и детей продали в рабство.
— А что делали вы? — спросил Джо. — Были на стороне афинян?
— Да, но я никого не убивал. Я был капелланом. Разумеется, эридианской конфессии. Но я умел служить Гермесу, Дионису, Гераклу, Афродите, Афине, Гере и другим олимпийским богам. Я чуть с ума не сошёл от ужаса: не понимал, что Пангенитор — это Панфаг[8]. Я молил Эриду спасти меня, или спасти милосцев, или сделать хоть что-нибудь, и она мне ответила.
— Да здравствует та, что все это сделала, — сказал Саймон.
— Я почти вам верю, — сказал Джо. — Но то и дело в мою душу закрадывается подозрение, что вы просто разыгрываете из себя бессмертного, которому две тысячи лет, а из меня делаете обыкновенного идиота.
Малаклипс встал с едва заметной улыбкой.
— Подойди ко мне, Джо.
— Для чего?
— Просто подойди ко мне. — Малаклипс поднял руки в стороны, трогательно раскрыв ладони. Джо подошёл и встал перед ним.
— Вложи руку в ребра мои, — произнёс Малаклипс.
— Только этого не хватало, — сказал Джо.
Педерастия давился от смеха. Малаклипс продолжал смотреть на Джо с ласковой ободряющей улыбкой, поэтому он протянул руку и коснулся рубашки Малаклипса. Его рука ничего не почувствовала. Он закрыл глаза, чтобы проверить это ощущение. Но его рука по-прежнему не ощущала ни малейшего сопротивления. Воздух. Не открывая глаз, он потянулся рукой дальше. Когда Джо открыл глаза и увидел, что его рука по самый локоть утонула в теле Малаклипса, его чуть не стошнило. Джо отпрянул.
— Это не кино. Я бы с удовольствием назвал это движущейся голограммой, но иллюзия слишком натуральна. Вы смотрите на меня. Для моих глаз вы, бесспорно, здесь.
— Попробуй каратэ, — посоветовал Малаклипс.
Тремя взмахами руки Джо рассёк воздух в тех местах, где находились талия, грудь и голова Малаклипса. В завершение Джо выпрямил руку и резко ударил его по макушке, но по-прежнему ничего не почувствовал, кроме движения воздуха.
— Пока воздержусь от оценок, — сказал Джо. — Возможно, вы действительно тот, за кого себя выдаёте. Но в это слишком трудно поверить. Вы способны что-то чувствовать?
— При необходимости я могу создавать себе временные органы чувств. Я могу наслаждаться практическим всем, чем наслаждается и что ощущает человек. Но моя основная форма восприятия — это очень высокоразвитая форма того, что вы называете интуицией. Интуиция— это своеобразная чувствительность души к событиям и процессам; я же обладаю высокоразвитым интуитивным рецептором, деятельностью которого полностью управляю.
Джо отошёл назад и сел, покачивая головой.
— Да, вам можно позавидовать.
— Как я говорил, именно в этом и кроется истинная причина человеческих жертвоприношений, — сказал Малаклипс. Он тоже сел, и сейчас Джо заметил, что мягкая обивка сиденья стула под ним не прогнулась. — Любая внезапная или насильственная смерть сопровождается выбросом сознательной энергии, которой можно управлять, как и любой другой энергией взрыва. Все иллюминаты хотят стать как боги. Они лелеют этот честолюбивый замысел очень долго. Слишком долго, я бы сказал.
— Но это означает, что они должны совершать массовые убийства, — сказал Джо, вспоминая о ядерных бомбах, биологическом оружии, газовых камерах…
Малаклипс кивнул.
— Вот именно, хотя я осуждаю это не по моральным соображениям, поскольку мораль — это сплошная иллюзия. Просто сам я испытываю глубокое личное отвращение к таким методам. Впрочем, когда живёшь так долго, как я, и теряешь такое множество друзей и любимых, невозможно не воспринимать человеческие смерти как естественный ход вещей. Так устроен мир. И поскольку сам я обрёл бессмертие и дематериализовался в результате массового убийства, с моей стороны было бы лицемерием осуждать иллюминатов. Кстати, и лицемерие я тоже не осуждаю, хотя лично мне оно глубоко противно. Но я считаю метод иллюминатов глупым и разорительным, поскольку все мы изначально боги. Тогда зачем тратить время на пустяки? Абсурдно пытаться быть чем-то другим, если ничего другого нет.
— Эта логика за пределами моего понимания, — признался Джо. — Не знаю, возможно, это издержки инженерного образования. Но даже после частичного просветления в Сан-Франциско с доктором Игги все эти разговоры остаются для меня такими же бессмысленными, как Христианская Наука.
— Скоро ты начнёшь понимать больше, — заверил Малаклипс. -Об истории человечества, об эзотерическом знании, которое существует в мире десятки тысяч лет. В итоге ты будешь знать абсолютно все абсолютно обо всем, заслуживающем знания.
(Тобиас Найт, агент ФБР, прослушивавший жучки в доме доктора Мочениго, услышал пистолетный выстрел одновременно с Кармелом. «Что за черт?» — пробормотал он, выпрямившись на стуле. Он слышал, как открылась дверь, затем послышался шум шагов, но вместо ожидаемого разговора… вдруг, без предупреждения, раздался выстрел. Затем он услышал, как чей-то голос сказал: «Простите, доктор Мочениго. Вы были великим патриотом, а это собачья смерть. Но я разделю её вместе с вами». Затем снова послышались шаги и что-то ещё… Найт узнал этот звук: плеск разливаемой жидкости. Шум шагов и плеск жидкости. Найт наконец вышел из состояния оцепенения и нажал кнопку интеркома.
— Найт? — отозвался голос Эсперандо Деспонда, специального агента по Лас-Вегасу.
— Дом Мочениго, — отчеканил Найт. — Немедленно наряд. Там что-то происходит. Как минимум, уже одно убийство.
Он отключил интерком и зачарованно слушал звуки шагов и плеск разливаемой жидкости, которые теперь сопровождались тихим насвистыванием. Человек занимался неприятной работой, но пытался сохранять хладнокровие. Затем снова заговорил:
— Я, генерал Лоуренс Стюарт Толбот, обращаюсь к ЦРУ, ФБР и всем остальным, кто прослушивает этот дом. Сегодня в два часа ночи я обнаружил, что несколько сотрудников, участвующих в нашем проекте «Антракс-лепра-пи», случайно подверглись контакту с вирусными культурами. Все они живут на базе, поэтому их легко изолировать на то время, пока сработает противоядие. Я уже отдал на этот счёт соответствующие приказы. Доктор Мочениго, ни о чем не догадываясь, получил самую большую дозу и к моменту моего прибытия находился в тяжелейшем состоянии, практически на грани смерти. Понятно, что его дом должен быть взорван, и взорван вместе со мной, поскольку при осмотре Мочениго, которого уже нельзя было спасти, я находился в непосредственной близости от него. Поэтому я застрелюсь, когда подожгу дом. Остаётся одна проблема. Я обнаружил улику, свидетельствующую о том, что совсем недавно в постели доктора Мочениго была женщина — вот к чему приводит разрешение ценным сотрудникам жить вне базы. Её необходимо найти, дать ей противоядие и проследить все её контакты. Само собой, это нужно сделать быстро, иначе страну охватит паника. Пусть Президент проследит, чтобы медаль за мой подвиг вручили супруге. Передайте ей: даже на последнем издыхании я продолжал настаивать, что она ошибается насчёт той девицы в Ред-Лайоне, штат Пенсильвания. В завершение скажу: я твёрдо верю, что это величайшая страна в истории мира, и её ещё можно спасти, если Конгресс раз и навсегда прихлопнет этих чёртовых студентишек! Боже, благослови Америку!
Найт услышал, как чиркнула — о Господи! — спичка о коробок и сразу заревел огонь. Генерал Толбот, похоже, попытался добавить постскриптум, но не смог произнести ничего связного, потому что начал пронзительно кричать. Наконец послышался звук выстрела, и тогда крик прекратился. Найт поднял голову, стиснул зубы и сдержал скупую мужскую слезу, навернувшуюся на стальные глаза.
— Он был великим американцем, — громко произнёс он.)
За сигарами и бренди, после того как Джорджу, отправленному в постель, помешала спать Тарантелла, Ричард Юнг прямо спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Значит, вы можете по желанию изменять внешность, — полуспросил Джо.
— Естественно. Я не менее ловок по части создания мысленных проекций, чем любой другой.
Он задумчиво засунул мизинец в левую ноздрю и провернул его. Джо остолбенел. Ему не хотелось смотреть, как кто-то публично ковыряет в носу. Он решительно перевёл взгляд за левое плечо Малаклипса.
— Сейчас, Джо, когда ты знаешь о нас столько, сколько знаешь, пора бы начинать с нами работать. Как тебе известно, в этом полушарии нервный центр иллюминатов находится в Чикаго, поэтому именно здесь мы испытаем АУМ, новый наркотик с потрясающими свойствами. Если специалисты из ЭФО не врут, он превращает неофобов в неофилов.
Тут Саймон хлопнул себя по лбу, воскликнул «Ух ты!» и рассмеялся. Педерастия удивлённо присвистнул.
— У тебя озадаченный вид, Джо, — сказал Малаклипс. — Неужели никто тебе не объяснил, что человеческая раса делится на два различных генотипа: неофобов, которые отмахиваются от новых идей и признают только то, что они знали всю свою жизнь, и неофилов, которые любят все новое, перемены, изобретения, новаторство? На протяжении первых четырех миллионов лет человеческой истории все люди были неофобами, и поэтому цивилизация не развивалась. Все животные — неофобы. Их может изменить только мутация. Инстинкт — это проявление естественного поведения неофоба. Около ста тысяч лет назад началась неофильная мутация, а тридцать тысяч лет назад она начала набирать скорость. Но в масштабах планеты неофилы — это капля в море. Сами иллюминаты возникли в результате одного из известных древнейших неофильно-неофобных конфликтов.
— Если я правильно понимаю, иллюминаты пытались задержать прогресс, — сказал Джо. — Это их основная цель?
— Ты все ещё рассуждаешь как либерал, — заметил Саймон. — Да хрен с ним, с прогрессом!
— Верно, — подтвердил Малаклипс. — В данном случае они были новаторами. Все иллюминаты были — и остаются — неофилами. Даже сегодня они считают, что их деятельность ведёт к прогрессу. Они хотят уподобиться богам. При выборе правильных методов люди могут стать богами, то есть перевести себя в поля чистой энергии, наделённые сознанием, которые будут существовать более или менее долговременно. Этот процесс называется трансцендентальным просветлением и отличается от постижения сути истинной природы человека и вселенной, которое называется обычным просветлением. Я пережил трансцендентальное просветление, и сейчас я, как ты, наверное, догадался, — существо, состоящее целиком из чистой энергии. Однако прежде чем превратиться в энергетические поля, люди часто впадают в гордыню. Действия таких людей причиняют страдания другим людям и делают их бесчувственными, нетворческими и иррациональными. Массовое человеческое жертвоприношение — это самый надёжный способ достижения трансцендентального просветления. Разумеется, человеческие жертвоприношения могут искусно маскироваться под войны, голод и чуму. Образ четырех всадников Апокалипсиса, явленный Святому Иоанну, был на самом деле предвидением массового трансцендентального просветления.
— А как достигли его вы? — спросил Джо.
— Я был свидетелем массового вырезания мужчин Милоса, устроенного афинянами в 416 году до нашей эры. Ты читал Фукидида?
— Очень давно.
— Видишь ли, Фукидид все неправильно истолковал. Он представил эту резню как неописуемое зверство, но ведь у афинян были смягчающие обстоятельства. Милосцы наносили удары в спину афинских солдат, подсыпали им яд, пускали в них тучи стрел из засады. Некоторые из них работали на спартанцев, а некоторые были на стороне афинян, но афиняне не знали, кому из них можно доверять. Они не горели желанием понапрасну убивать, но им хотелось вернуться в Афины живыми. Поэтому в один прекрасный день они согнали всех милосских мужчин на городскую площадь и разрубили их на куски. А женщин и детей продали в рабство.
— А что делали вы? — спросил Джо. — Были на стороне афинян?
— Да, но я никого не убивал. Я был капелланом. Разумеется, эридианской конфессии. Но я умел служить Гермесу, Дионису, Гераклу, Афродите, Афине, Гере и другим олимпийским богам. Я чуть с ума не сошёл от ужаса: не понимал, что Пангенитор — это Панфаг[8]. Я молил Эриду спасти меня, или спасти милосцев, или сделать хоть что-нибудь, и она мне ответила.
— Да здравствует та, что все это сделала, — сказал Саймон.
— Я почти вам верю, — сказал Джо. — Но то и дело в мою душу закрадывается подозрение, что вы просто разыгрываете из себя бессмертного, которому две тысячи лет, а из меня делаете обыкновенного идиота.
Малаклипс встал с едва заметной улыбкой.
— Подойди ко мне, Джо.
— Для чего?
— Просто подойди ко мне. — Малаклипс поднял руки в стороны, трогательно раскрыв ладони. Джо подошёл и встал перед ним.
— Вложи руку в ребра мои, — произнёс Малаклипс.
— Только этого не хватало, — сказал Джо.
Педерастия давился от смеха. Малаклипс продолжал смотреть на Джо с ласковой ободряющей улыбкой, поэтому он протянул руку и коснулся рубашки Малаклипса. Его рука ничего не почувствовала. Он закрыл глаза, чтобы проверить это ощущение. Но его рука по-прежнему не ощущала ни малейшего сопротивления. Воздух. Не открывая глаз, он потянулся рукой дальше. Когда Джо открыл глаза и увидел, что его рука по самый локоть утонула в теле Малаклипса, его чуть не стошнило. Джо отпрянул.
— Это не кино. Я бы с удовольствием назвал это движущейся голограммой, но иллюзия слишком натуральна. Вы смотрите на меня. Для моих глаз вы, бесспорно, здесь.
— Попробуй каратэ, — посоветовал Малаклипс.
Тремя взмахами руки Джо рассёк воздух в тех местах, где находились талия, грудь и голова Малаклипса. В завершение Джо выпрямил руку и резко ударил его по макушке, но по-прежнему ничего не почувствовал, кроме движения воздуха.
— Пока воздержусь от оценок, — сказал Джо. — Возможно, вы действительно тот, за кого себя выдаёте. Но в это слишком трудно поверить. Вы способны что-то чувствовать?
— При необходимости я могу создавать себе временные органы чувств. Я могу наслаждаться практическим всем, чем наслаждается и что ощущает человек. Но моя основная форма восприятия — это очень высокоразвитая форма того, что вы называете интуицией. Интуиция— это своеобразная чувствительность души к событиям и процессам; я же обладаю высокоразвитым интуитивным рецептором, деятельностью которого полностью управляю.
Джо отошёл назад и сел, покачивая головой.
— Да, вам можно позавидовать.
— Как я говорил, именно в этом и кроется истинная причина человеческих жертвоприношений, — сказал Малаклипс. Он тоже сел, и сейчас Джо заметил, что мягкая обивка сиденья стула под ним не прогнулась. — Любая внезапная или насильственная смерть сопровождается выбросом сознательной энергии, которой можно управлять, как и любой другой энергией взрыва. Все иллюминаты хотят стать как боги. Они лелеют этот честолюбивый замысел очень долго. Слишком долго, я бы сказал.
— Но это означает, что они должны совершать массовые убийства, — сказал Джо, вспоминая о ядерных бомбах, биологическом оружии, газовых камерах…
Малаклипс кивнул.
— Вот именно, хотя я осуждаю это не по моральным соображениям, поскольку мораль — это сплошная иллюзия. Просто сам я испытываю глубокое личное отвращение к таким методам. Впрочем, когда живёшь так долго, как я, и теряешь такое множество друзей и любимых, невозможно не воспринимать человеческие смерти как естественный ход вещей. Так устроен мир. И поскольку сам я обрёл бессмертие и дематериализовался в результате массового убийства, с моей стороны было бы лицемерием осуждать иллюминатов. Кстати, и лицемерие я тоже не осуждаю, хотя лично мне оно глубоко противно. Но я считаю метод иллюминатов глупым и разорительным, поскольку все мы изначально боги. Тогда зачем тратить время на пустяки? Абсурдно пытаться быть чем-то другим, если ничего другого нет.
— Эта логика за пределами моего понимания, — признался Джо. — Не знаю, возможно, это издержки инженерного образования. Но даже после частичного просветления в Сан-Франциско с доктором Игги все эти разговоры остаются для меня такими же бессмысленными, как Христианская Наука.
— Скоро ты начнёшь понимать больше, — заверил Малаклипс. -Об истории человечества, об эзотерическом знании, которое существует в мире десятки тысяч лет. В итоге ты будешь знать абсолютно все абсолютно обо всем, заслуживающем знания.
(Тобиас Найт, агент ФБР, прослушивавший жучки в доме доктора Мочениго, услышал пистолетный выстрел одновременно с Кармелом. «Что за черт?» — пробормотал он, выпрямившись на стуле. Он слышал, как открылась дверь, затем послышался шум шагов, но вместо ожидаемого разговора… вдруг, без предупреждения, раздался выстрел. Затем он услышал, как чей-то голос сказал: «Простите, доктор Мочениго. Вы были великим патриотом, а это собачья смерть. Но я разделю её вместе с вами». Затем снова послышались шаги и что-то ещё… Найт узнал этот звук: плеск разливаемой жидкости. Шум шагов и плеск жидкости. Найт наконец вышел из состояния оцепенения и нажал кнопку интеркома.
— Найт? — отозвался голос Эсперандо Деспонда, специального агента по Лас-Вегасу.
— Дом Мочениго, — отчеканил Найт. — Немедленно наряд. Там что-то происходит. Как минимум, уже одно убийство.
Он отключил интерком и зачарованно слушал звуки шагов и плеск разливаемой жидкости, которые теперь сопровождались тихим насвистыванием. Человек занимался неприятной работой, но пытался сохранять хладнокровие. Затем снова заговорил:
— Я, генерал Лоуренс Стюарт Толбот, обращаюсь к ЦРУ, ФБР и всем остальным, кто прослушивает этот дом. Сегодня в два часа ночи я обнаружил, что несколько сотрудников, участвующих в нашем проекте «Антракс-лепра-пи», случайно подверглись контакту с вирусными культурами. Все они живут на базе, поэтому их легко изолировать на то время, пока сработает противоядие. Я уже отдал на этот счёт соответствующие приказы. Доктор Мочениго, ни о чем не догадываясь, получил самую большую дозу и к моменту моего прибытия находился в тяжелейшем состоянии, практически на грани смерти. Понятно, что его дом должен быть взорван, и взорван вместе со мной, поскольку при осмотре Мочениго, которого уже нельзя было спасти, я находился в непосредственной близости от него. Поэтому я застрелюсь, когда подожгу дом. Остаётся одна проблема. Я обнаружил улику, свидетельствующую о том, что совсем недавно в постели доктора Мочениго была женщина — вот к чему приводит разрешение ценным сотрудникам жить вне базы. Её необходимо найти, дать ей противоядие и проследить все её контакты. Само собой, это нужно сделать быстро, иначе страну охватит паника. Пусть Президент проследит, чтобы медаль за мой подвиг вручили супруге. Передайте ей: даже на последнем издыхании я продолжал настаивать, что она ошибается насчёт той девицы в Ред-Лайоне, штат Пенсильвания. В завершение скажу: я твёрдо верю, что это величайшая страна в истории мира, и её ещё можно спасти, если Конгресс раз и навсегда прихлопнет этих чёртовых студентишек! Боже, благослови Америку!
Найт услышал, как чиркнула — о Господи! — спичка о коробок и сразу заревел огонь. Генерал Толбот, похоже, попытался добавить постскриптум, но не смог произнести ничего связного, потому что начал пронзительно кричать. Наконец послышался звук выстрела, и тогда крик прекратился. Найт поднял голову, стиснул зубы и сдержал скупую мужскую слезу, навернувшуюся на стальные глаза.
— Он был великим американцем, — громко произнёс он.)
За сигарами и бренди, после того как Джорджу, отправленному в постель, помешала спать Тарантелла, Ричард Юнг прямо спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50