Там лежал револьвер. Положив чемодан в машину, Эд убедился, что еще только половина одиннадцатого, а его свидание с хозяином города было назначено на одиннадцать часов. Коннорсу пришлось убивать время, попивая кофе, чтобы избавиться от спазм в желудке, но он все же чувствовал себя стесненно, переступая порог банка. Служащий открыл ему дверь.
– Пожалуйста сюда, мистер Коннорс. Мистер Хайс предупредил меня, чтобы я сразу же, как только вы придете, провел вас в его кабинет.
Кабинет Хайса оказался огромным, но скромно обставленным. Там уже находилась Элеана. Коннорс посмотрел на нее, на ее бронзовую шею. Элеана нервно постукивала пальцами по столу.
– Что же мне делать? – повторяла она. – Что же я буду делать?
Казалось, Джон Хайс за последнюю ночь постарел, и морщины на его лице обозначились еще резче. Он жестом предложил Коннорсу садиться. Коннорс придвинул кресло к столу и самым любезным образом улыбнулся Элеане.
– Прежде чем я поделюсь с вами кое-какими мыслями, скажите, что омрачило вашу цветущую молодость?
Элеана злобно кусала свои губы.
– Официальные представители Лаутенбаха прибудут завтра для заключения брачного контракта. А если один из них захочет взглянуть в мамино свидетельство о браке, что я ему скажу?
– Что почти уже доказано, что вы – незаконнорожденная, – бросил Коннорс и убрал ноги, чтобы Элеана не смогла лягнуть его.
– Ну, хватит, – прервал его Джон Хайс. – Сядь, Элеана. Если бы не Селеста, я предоставил бы вас обоих вашей судьбе.
Элеана села, искоса взглянув на Коннорса.
Эд заговорил:
– Опасаюсь, мистер Хайс, что это невозможно сделать. Ваш ручной шериф отбился от рук и телеграфировал прокурору в Нью-Йорк, дабы получить сведения обо мне. Вы знаете, что они ответят. И могу вас также уверить, что я не отправлюсь в Мексику, чтобы сохранить вашу репутацию и шансы Элеаны на замужество с миллионером Лаутенбахом. Как только за мной закроется дверь любой тюрьмы, я начну говорить. Я буду говорить энергично и много. Я расскажу всю историю, начиная с того момента, как "форд" Элеаны столкнулся с "каддилаком" генерала Эстебана на перекрестке Такубы у театра "Националь", и кончая нашим трогательным расставанием в такси, когда Элеана заявила, чтобы я убирался из ее жизни, предварительно взяв у меня двести тридцать долларов, причем последние.
– Бы считаете, что я... я их у вас выманила? – закричала Элеана. – Хорошо! – Она схватила чековую книжку и начала заполнять чек.
Хайс поднял телефонную трубку и приказал соединить его с почтой.
– Алло, Чарли, это Джон. Ты получишь из Нью-Йорка телеграмму для Томсона. Да, ответ на посланную им телеграмму. Когда она придет, принеси мне ее в банк. Если же Джимми тебя спросит, скажи, что она еще не приходила.
Хайс положил трубку и закурил сигарету. Коннорс немного недоверчиво улыбнулся и заметил:
– Рискую показаться навязчивым, но я обязан вас предупредить, что подобным образом вы не выйдете из положения. Никто не может играть роль Господа Бога!
– Нет, может! Это я – в Блу-Монде, – возразил Хайс, вынимая сигарету изо рта.
– Вот ваши деньги – двести тридцать долларов. – Элеана протянула Коннорсу чек. – Большое спасибо!
– Это я должен вас благодарить, мисс Хайс! – улыбнулся Эд, кладя чек в бумажник.
– Я, например, знаю, что вы расспрашивали служащего отеля, – продолжал Джон Хайс, – не видел ли он меня вчера вечером перед убийством Макмиллана. Я знаю, что вы купили револьвер "Смит и Вессон", калибра тридцать восемь, и коробку патронов. Подозреваю, что именно он оттопыривает ваш карман. Я также знаю, что вы справлялись у парикмахера, не отсутствовал ли я в городе недели три-четыре назад...
Коннорс засунул руку в карман и нащупал оружие.
– У вас что, второе зрение?
– До меня доходят многие вещи, но самым естественным образом, – тонко улыбнулся Хайс. – Так уж получилось, что я владелец отеля. Я также дал денег Джо для открытия парикмахерской. Владелец магазина оружия Чарли – мой старый друг. Мы все здесь живем дружно, мы пожимаем друг другу руки и никогда не оставляем в беде товарища... Теперь моя очередь задавать вопросы. Что дает вам повод предполагать, что я могу оказаться тем типом, который стрелял в Макмиллана вчера вечером?
– Но ведь это абсурд! – подскочила Элеана.
– Совершенный абсурд, – согласился Хайс без гнева, равнодушным тоном, но его безразличие еще более устрашало – это было равнодушие человека, выведенного из терпения, но не более. – Могу вас заверить, мистер Коннорс, что, если бы я захотел вас убить, я сделал бы это, не нервничая и не торопясь. И убил бы вас, а не старика, которого очень любил. Итак, я задал вам вопрос.
Коннорс молчал, не зная, что ответить.
– Он, – взяла слово Элеана, – вне сомнений, вспомнил о той идиотской истории, которую написал в Гвадалахаре. Я рассказала ему, что произошло между моим отцом, Тамарой и Пабло. Но, узнав, что отец посылал мне ежемесячно деньги, Эд заметил, что отец, вероятно, очень сильно меня любит, и он не стал бы убивать подобным образом Санчеса, так как это ставило меня в опасное положение. Эд вообще переиначил всю историю. По его версии, мой отец неожиданно вернулся домой к застал вас ухаживающим за Селестой. Тогда вы убили его и закопали. Потом вы убили Пабло, который пытался вас шантажировать, и заплатили Тамаре, чтобы она покинула город, причем так, чтобы все подумали, что мой отец удрал с ней. Вы, конечно, по его версии, взяли деньги, которые привез отец, но вас мучили угрызения совести, и тогда вы связались с адвокатом Санчесом, чтобы якобы от имени моего отца он посылал мне ежемесячно пятьдесят долларов. Потом, месяц тому назад, когда я отправилась в Мексику за свидетельством о браке, вы испугались, что адвокат Санчес может мне все рассказать. Тогда вы сели на самолет, прилетели в Мексику и вызвали в Урапан Санчеса. Вы убили его и оставили в его руке медальон моего отца. Я уж не помню, как там Эд объяснял, зачем вам понадобился медальон.
– Он взял его с тела брата, которого убил двадцать лет назад, – пояснил Коннорс.
Хайс с интересом взглянул на Коннорса.
– Этот детектив написали вы?
– В общем-то, я.
– И какое-нибудь издательство купило его у вас?
– Конечно.
Хайс вынул изо рта сигарету.
– Мне бы хотелось когда-нибудь прочитать этот детектив. Коннорс немного ослабил узел галстука.
– А вы уверены, что уже случайно не прочитали его? У Элеаны был черновик, а я обнаружил его обгорелые страницы позади вашего дома, когда ходил вчера вечером к реке, после того, как вы пожелали мне спокойной ночи.
– Нет, я ничего не читал, – сухо возразил Хайс. – У меня остается слишком мало времени для чтения.
– Да, это так! – вмешалась Элеана. – Я выбросила вон оба черновика и первого, и второго романов вчера вечером, перед обедом. Точнее, я бросила их в печку на кухне. – Ее акцент и манера говорить, проглатывая окончания слов, стали особенно заметны. – Я так разозлилась, узнав, что ты ошиваешься здесь, в Блу-Монде!
– А где ты до этого их хранила? – поинтересовался Коннорс.
– В одном из ящиков моего туалетного столика. Я заворачивала в них лаванду, – съязвила она.
Хайс молча выпускал дым, потом снова вступил в разговор:
– Начинаю понимать ваши взгляды на жизнь и на эту историю, мистер Коннорс. Теперь я знаю, почему вы держите руку в кармане на рукоятке револьвера. Если бы я убил своего брата из-за любви к Селесте, то все могло случиться именно так, как вы описали в вашей детективной истории. Я, без сомнения, тем или иным образом, скрыл бы это преступление. Без сомнения, меня бы мучила совесть и отравляла бы жизнь. И я бы каким-нибудь образом устроил, чтобы посылались деньги на воспитание Элеаны. Я также мог бы совершенно запросто убить этого мексиканского адвоката, чтобы заставить его замолчать. И обстановка, действительно, сложилась бы именно так, как сложилась она в настоящий момент. Мне пришлось бы убить вас или, по крайней мере, попытаться это сделать, чтобы не возвращаться в Мексику и не быть там осужденным.
"Этот человек, как я и подозревал, хладнокровен и проницателен", – подумал Коннорс.
Глава 13
Держа сигарету между пальцами, Хайс облокотился на стол и сжал пальцами лоб. Трудновыносимое молчание воцарилось в кабинете. Потом, подняв голову, Хайс продолжил:
– К сожалению, в вашей версии верно лишь то, что я люблю Селесту. Я любил ее еще тогда, когда Дон и она собирались пожениться...
– Тогда почему вы не женились на ней? – спросил Коннорс.
– Потому что она никогда не хотела меня, – просто ответил Хайс. – Она еще и сейчас влюблена в его память. Несмотря на то, что Дон им устроил, ей и Элеане, он все еще ее муж. Она сохраняет в неприкосновенности их прежнее жилище и надеется, что в один прекрасный день Дон вернется.
Коннорс вынул руку из кармана.
– Это отличная история, и вы могли бы заработать по пять центов за слово, продав ее. "Вечная верность любви". Но все же я придерживаюсь мнения, что Дональд Хайс мертв и зарыт где-нибудь здесь, в Блу-Монде. После убийства Макмиллана прошло более шестнадцати часов и, если ваш брат жив и сейчас находится здесь, то кто-нибудь его обязательно заметил бы.
– Не обязательно. – Хайс снова засунул сигарету в рот. – Дон родился в этом крае, и не существует ни одного дерева, ни одного холма или лощины, которых бы он не знал. Когда мы были детьми, мы играли повсюду и изучили все окраины. – Джон Хайс отодвинул кресло и встал. – Честно говоря, я не знаю пока, что надо делать и что думать. И нельзя бесконечно откладывать решение этого дела. Я не так прост, чтобы надеяться таким способом решить все проблемы. Даже если дело сложится еще хуже, чем можно предугадать.
Коннорс прикурил сигарету и предложил первую затяжку Элеане.
– Нет, спасибо, – ответила она. – Я считаю это негигиеничным.
– Если в самом деле Дон убил Мака, то надо предать всю историю огласке и наплевать на брак Элеаны. Но так как это еще не доказано, мне хочется оградить от волнений Селесту. Что вы об этом думаете, мистер Коннорс? Даете мне еще двадцать четыре часа, чтобы уладить это дело?
Коннорс поморщился.
– Вы держите за руку шерифа, "Вестерн Юнион" и почту, И я не вижу, каким образом я смог бы вам помешать.
– А если я убедительно докажу вам, что не убивал своего брата?
– Это, безусловно, изменило бы многое!
Хайс вынул из ящика стола папку с бумагами.
– В ночь на двадцать восьмое марта тысяча девятьсот тридцать первого года Дон, вернувшись из Калифорнии, убил Пабло и удрал с Тамарой. Вы можете перепроверить эту дату по крайней мере у двадцати жителей города. – Вынув из папки письмо, Хайс протянул его Коннорсу. – Где написано это письмо и когда?
Коннорс бросил взгляд на письмо, начинающееся: "Мехико, 9 мая 1936 года".
– Прочитайте его! – потребовал Джон.
Письмо было написано на бумаге со штампом отеля "Женева". Почерк оказался четким и красивым. Письмо гласило:
"Дорогой Джон!
Я – негодяй и знаю это, но я не мог поступить иначе. Я потерял все и страдаю ни за что. Тамара погибла в результате несчастного случая. Я оставляю для тебя чек на пять тысяч долларов в Национальном банке в Мехико. Это только незначительная часть того, что я тебе должен, но сейчас я делаю деньги на нефти и довольно удачно. Как только смогу, пришлю тебе остальную сумму. Это не вернет тебе цирка, но хоть с деньгами мы будем квиты.
Ты можешь сказать об этом Селесте, но я через моего местного поверенного буду посылать и ей деньги для Элеаны. Связаться со мной можно через него.
Его адрес: адвокат Сезар А. Санчес.
Кале Такуба, 23 Мехико
Мексика
Дон".
Коннорс вернул письмо Хайсу.
– Конечно, это разрушает мою теорию. Элеана говорила мне, что существует письмо, но я не знал, что оно написано от руки. Это почерк вашего брата?
– Готов поклясться в этом перед судом.
– Пять тысяч долларов – это те деньги, которые вы отдали матери Элеаны, чтобы она расплатилась за дом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24