Он боролся с собой, отводил от шкафчика глаза, и у
него получилось: он сумел удержать себя от намерения напиться.
Опустошенный, он побрел в гостиную. Бобби переменила положение и
теперь дышала несколько более быстро. Первые признаки приближающегося
пробуждения. Гарднер взглянул на часы: почти десять. Он подошел к книжному
шкафу, стоящему возле письменного стола, в надежде найти что-нибудь
почитать, пока она проснется окончательно.
На столе возле старой пишущей машинки он увидел нечто, что поразило
его, пожалуй, больше всего. Поразило настолько, что все остальные перемены
- например, рулоны бумаги для компьютера на стене, под столом и возле
пишущей машинки - он отметил почти механически.
СОЛДАТЫ-БУЙВОЛЫ
Рассказ Роберты Андерсон
Ниже Гарднер увидел свое собственное имя - или, во всяком случае,
прозвище, которое знали только он и Бобби:
Гарду, который всегда здесь, когда я нуждаюсь в нем.
Он взял рукопись и начал читать.
"В дни, когда Канзас еще не обагрился кровью, там все еще были
буйволы - любимцы бедняков, индейцев и белокожих, потому что в их шкурах,
как в гробах, хоронили людей.
"Попробовав один раз вкус мяса буйвола, вы больше никогда не сможете
есть говядину", - говаривали в старые времена, и этому можно верить,
потому что охотники на буйволов, "солдаты-буйволы", сохранили память обо
всем этом: о запахе буйволов и вкусе их мяса. Да и сами они пахли, как
буйволы, потому что многие носили ремни из кожи буйволов и такие же
галстуки и перчатки, чтобы уберечь руки от жаркого солнца прерий. В ушах и
в носу они носили зубы буйволов, ножны их кинжалов делались из рогов
буйволов, а талисманом их был пенис буйвола как гарантия удачи и
неиссякаемой потенции.
За стадами буйволов следовали духи, а стада эти покрывали прерии, как
тучи, застилающие небо в дождливую погоду; тучи остались, а большие стада
исчезли... как и охотники на них, "солдаты-буйволы", сумасшедшие, не
знающие страха люди, приходящие неведомо откуда и уходящие неведомо куда,
люди в мокасинах из кожи буйволов и носящие кости буйволов на шее; они
исчезли еще до того, как вся страна обагрилась кровью.
Как-то двадцать четвертого августа тысяча восемьсот сорок восьмого
года, в полдень, Роберт Ауэлл, который спустя пятнадцать лет умрет в
Геттисбурге, сделал привал возле маленького ручейка в Небраске, в
местности известной под названием Страна Горных Песков. Ручеек был мал, но
течение в нем было чрезвычайно сильным..."
Гарднер успел прочитать около сорока страниц рассказа, когда вдруг
услышал сонный голос Бобби:
- Гард? Гард, ты здесь?
- Я здесь, Бобби, - сказал он и встал, жалея, что не может дочитать и
узнать, чем окончится рассказ. Но он еще успеет сделать это... Поверить в
то, что Бобби написала четырехсотстраничный рассказ, было легче, чем во
все остальное, что он сегодня увидел. Но как она могла сделать это за три
недели, с тех пор как он видел ее в последний раз? Рассказ, безусловно, -
лучшее, что она когда-либо написала. Нет, это невозможно. Проще поверить,
что сам он сошел с ума.
Если бы он только мог!..
9. АНДЕРСОН РАССКАЗЫВАЕТ СКАЗКИ
Бобби, кряхтя как старуха, медленно оторвалась от кушетки.
- Бобби... - начал Гарднер.
- Боже, я проспала все на свете, - зевнула Андерсон, - и я
изменила... ну, неважно. Сколько же я проспала?
Гарднер взглянул на часы.
- Около четырнадцати часов. Бобби, твоя новая книга...
- Не сейчас. Я вернусь, и ты мне скажешь о ней, - и с этими словами
она медленно направилась в ванную, на ходу расстегивая блузу. Гарднеру еще
раз со всей очевидностью бросилось в глаза, как сильно Бобби потеряла в
весе.
Она вдруг остановилась, как бы зная, что он смотрит на нее, и, не
оглядываясь, сказала:
- Я все смогу тебе объяснить, будь уверен.
- Сможешь? - тупо переспросил Гарднер.
Андерсон была в ванной довольно долго, гораздо дольше, чем можно было
бы ожидать. Гард прислушался - вода не бежала. Он начал беспокоиться.
Бобби выглядела немного лучше, когда проснулась, но лучше ли ей было на
самом деле? Он тихо подошел к двери ванной, решив, что только послушает.
Если он услышит нормальные для умывающегося человека звуки, то пойдет и
приготовит кофе и, возможно, сварит пару яиц. Если же не услышит ничего...
Дверь ванной была неплотно прикрыта, и он увидел, что Бобби стоит у
зеркала, в котором не так давно сам Гарднер созерцал себя. В одной руке
она держала зубную пасту, в другой щетку... но тюбик все еще был закрыт.
Она, как загипнотизированная, смотрела на себя в зеркало. Ее губы были
приоткрыты, словно она оскалилась.
Заметив в зеркале какое-то движение, Бобби оглянулась:
- Гард, как тебе кажется, с моими зубами все в порядке?
Гарднер присмотрелся. Зубы выглядели как всегда, хотя он, по правде
говоря, не мог вспомнить, обращал ли когда-нибудь на них внимание. В
памяти опять всплыло ужасное фото Карен Карпентер.
- Конечно. - Он старался не выдать своим видом, как неприятно
поразила его ее худоба. - Думаю, да. - Он улыбнулся. - Никаких проблем.
Андерсон попыталась улыбнуться в ответ, но результат был несколько
гротескного характера. Она надавила пальцем на один из зубов.
- Он атаеха, кога я елаю ак?
- Что?
- Он шатается, когда я делаю так?
- Нет. Во всяком случае, я этого не вижу. А в чем дело?
- Просто мне как-то снился один сон, и там... - Она оглядела себя. -
Выйди отсюда, Гард. Я не одета.
Не переживай, Бобби. Я не собираюсь изнасиловать скелет.
- Извини, - сказал вслух он. - Дверь была открыта. Я думал, ты уже
вышла.
Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Из-за двери раздался ее голос:
- Я знаю, что тебя удивляет.
Он ничего не сказал ей, молча стоял. Но у него появилось ощущение,
что она знала - знала, - что он все еще здесь. Как будто она могла видеть
сквозь дверь.
- Тебе кажется, что я сошла с ума.
- Нет, - запротестовал он, - нет, Бобби...
- Я так же разумна, как и ты, - из-за двери продолжила Андерсон. -
Просто я устала, как лошадь, и голодна, как собака, и очень похудела... но
я в здравом уме, Гард. Думаю, ты сегодня уже не раз задумывался, не
сходишь ли ты сам с ума. Ответ один: и ты, и я - мы оба вполне нормальны.
- Бобби, что здесь происходит? - Вопрос прозвучал как беспомощный
крик.
- Погоди, вот я сейчас приму душ, а ты тем временем приготовишь нам
завтрак. И я все тебе расскажу.
- Ты говоришь правду?
- Да.
- Ладно, Бобби.
- Я рада, что ты здесь, Гард, - сказала она. - Раз или два у меня
было плохое предчувствие. Как будто бы у тебя что-то было не в порядке.
Гарднер вытер тыльной стороной ладони внезапно выступивший на лбу
пот.
- Я приготовлю завтрак, - пробормотал он.
- Спасибо, Гард.
И он, как слепой, почти ощупью побрел на кухню.
Почти дойдя до кухни, он вернулся к двери ванной, потому что ему в
голову пришла вдруг одна мысль:
- Где Питер, Бобби?
- Что? - спросила она, не расслышав вопроса из-за шума воды.
- Я спросил, где Питер? - повторил он, повысив голос.
- Умер, - после паузы ответила Бобби. - Я очень плакала, Гард. Но он
был... ты знаешь...
- Старым, - прошептал Гарднер, и, сообразив, что она опять не
услышит, повторил громко:
- Он был очень старым, так?
- Да, - отозвалась Андерсон сквозь шум воды.
Гарднер еще мгновение постоял у двери. Странно, но он был совершенно
уверен, что Бобби солгала насчет того, что Питер умер.
Гард сварил восемь яиц и поджарил в гриле бекон. Он заметил, что в
кухне появилась микроволновая печь, а также прибавилось количество
дополнительных светильников: там, где готовят еду, над плитой и обеденным
столом...
Он сварил кофе, черный и крепкий, и уже почти все поставил на стол,
когда из ванной появилась Бобби, свежая и бодрая. Ее волосы были замотаны
полотенцем.
- А гренки? - спросила она.
- Сама делай свои дурацкие гренки, - ворчливо сказал Гарднер. - Я
приехал сюда не для того, чтобы готовить тебе завтрак.
Андерсон замерла:
- Ты прибыл сюда... Вчера? Под дождем?
- Да.
- Да что же это происходит?! Мюриел сказала, что ты освободишься не
раньше тридцатого июня.
- Ты звонила Мюриел? Когда?
Андерсон махнула рукой, как будто это не имело никакого значения. Она
вновь спросила:
- Что случилось?
Гарднер хотел было рассказать ей, но что-то сдержало его. Зачем,
собственно, это нужно Бобби? Чем она поможет? Нет, не сейчас... возможно,
позднее...
Возможно.
- Потом, - сказал он. - Я хочу знать, что происходит здесь.
- Сперва завтрак, - улыбнулась Андерсон, - потом остальное.
Бобби ела так жадно, будто уже очень давно не видела ни крошки. Она
не проявляла ни малейших признаков депрессии. Доев, она обтерла салфеткой
губы:
- Отлично, Гард.
- В Португалии лучшей похвалой повару считается отрыжка у клиента.
- А что они там, в Португалии, делают после сытного завтрака? Ложатся
отдохнуть?
Она откинулась на спинку стула. Полотенце сползло с ее волос, и Гард
едва подавил в себе бешеное желание схватить ее и утащить в постель.
Слегка улыбнувшись, он сказал:
- Очень рад, что ты довольна.
Он бросил ей пачку "Кэмела". Она достала сигарету и вернула ему пачку
со словами, что вряд ли осилит ее.
Когда она докуривала свою сигарету, он успел выкурить четыре.
Ты осмотрелся, - начала Андерсон. - Я знаю, ты ходил и смотрел.
Теперь ты понимаешь, как я чувствовала себя, когда нашла в лесу эту штуку.
- Какую штуку?
- Если я скажу тебе это сразу, ты решишь, что я сошла с ума. Позже я
покажу тебе ее, а сейчас нам лучше просто поговорить. Расскажи, что ты
увидел. Какие нашел перемены?
Гарднер обдумывал, с чего же начать расспросы. Бобби, безусловно,
знала, что он успел увидеть многое в ее доме. Неожиданно для себя он
сказал:
- Странно, что ты нашла время для новой книги. Большой книги. Я
прочел немного, пока ты спала. Это лучшее, что ты когда-либо написала...
хотя ты всегда писала неплохо.
Андерсон кивнула, польщенная:
- Спасибо. Я тоже так думаю.
- Сколько же ты писала ее?
- Не помню точно. Возможно, дня три. Во всяком случае, не больше
недели. Большую часть - во сне.
Гард улыбнулся.
- Ты ведь знаешь, что я не шучу, - сказала Андерсон.
Гарднер перестал улыбаться.
- Бобби, это невозможно.
- Если ты действительно так считаешь, ты недооцениваешь мою пишущую
машинку. Разве ты не видел рулоны бумаги, ящики с батарейками, а?
- Бобби...
- Просто я сделала одно приспособление, для которого скупила все
батарейки в округе. Слава богу, во время раскопок у меня было достаточно
времени, чтобы придумывать всякую всячину. Кстати, колонка работает по
тому же принципу. Да и все остальное тоже.
- Во время каких раскопок? Той штуки в лесу, которую ты хочешь
показать мне?
- Да. Но это потом. Да, так вот, я купила множество батареек и
сделала одно приспособление, которое... Ну, проще показать тебе его. Иди в
комнату, сядь и смотри.
- Хорошо, - обескураженный Гарднер встал. - А ты?
- Я останусь здесь, - улыбнулась Бобби.
Гард шел и думал, что все услышанное не подчиняется никаким законам
логики. Пишущие машинки не могут сами писать книги. Бобби может говорить
все что угодно, она может даже верить сама в то, что говорит, но так не
бывает.
- Ты готов, Гард? - послышался голос Бобби.
Одновременно с ее словами рулон с бумагой для компьютера начал
опускаться. Гард увидел, что к машинке присоединены четыре проводка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
него получилось: он сумел удержать себя от намерения напиться.
Опустошенный, он побрел в гостиную. Бобби переменила положение и
теперь дышала несколько более быстро. Первые признаки приближающегося
пробуждения. Гарднер взглянул на часы: почти десять. Он подошел к книжному
шкафу, стоящему возле письменного стола, в надежде найти что-нибудь
почитать, пока она проснется окончательно.
На столе возле старой пишущей машинки он увидел нечто, что поразило
его, пожалуй, больше всего. Поразило настолько, что все остальные перемены
- например, рулоны бумаги для компьютера на стене, под столом и возле
пишущей машинки - он отметил почти механически.
СОЛДАТЫ-БУЙВОЛЫ
Рассказ Роберты Андерсон
Ниже Гарднер увидел свое собственное имя - или, во всяком случае,
прозвище, которое знали только он и Бобби:
Гарду, который всегда здесь, когда я нуждаюсь в нем.
Он взял рукопись и начал читать.
"В дни, когда Канзас еще не обагрился кровью, там все еще были
буйволы - любимцы бедняков, индейцев и белокожих, потому что в их шкурах,
как в гробах, хоронили людей.
"Попробовав один раз вкус мяса буйвола, вы больше никогда не сможете
есть говядину", - говаривали в старые времена, и этому можно верить,
потому что охотники на буйволов, "солдаты-буйволы", сохранили память обо
всем этом: о запахе буйволов и вкусе их мяса. Да и сами они пахли, как
буйволы, потому что многие носили ремни из кожи буйволов и такие же
галстуки и перчатки, чтобы уберечь руки от жаркого солнца прерий. В ушах и
в носу они носили зубы буйволов, ножны их кинжалов делались из рогов
буйволов, а талисманом их был пенис буйвола как гарантия удачи и
неиссякаемой потенции.
За стадами буйволов следовали духи, а стада эти покрывали прерии, как
тучи, застилающие небо в дождливую погоду; тучи остались, а большие стада
исчезли... как и охотники на них, "солдаты-буйволы", сумасшедшие, не
знающие страха люди, приходящие неведомо откуда и уходящие неведомо куда,
люди в мокасинах из кожи буйволов и носящие кости буйволов на шее; они
исчезли еще до того, как вся страна обагрилась кровью.
Как-то двадцать четвертого августа тысяча восемьсот сорок восьмого
года, в полдень, Роберт Ауэлл, который спустя пятнадцать лет умрет в
Геттисбурге, сделал привал возле маленького ручейка в Небраске, в
местности известной под названием Страна Горных Песков. Ручеек был мал, но
течение в нем было чрезвычайно сильным..."
Гарднер успел прочитать около сорока страниц рассказа, когда вдруг
услышал сонный голос Бобби:
- Гард? Гард, ты здесь?
- Я здесь, Бобби, - сказал он и встал, жалея, что не может дочитать и
узнать, чем окончится рассказ. Но он еще успеет сделать это... Поверить в
то, что Бобби написала четырехсотстраничный рассказ, было легче, чем во
все остальное, что он сегодня увидел. Но как она могла сделать это за три
недели, с тех пор как он видел ее в последний раз? Рассказ, безусловно, -
лучшее, что она когда-либо написала. Нет, это невозможно. Проще поверить,
что сам он сошел с ума.
Если бы он только мог!..
9. АНДЕРСОН РАССКАЗЫВАЕТ СКАЗКИ
Бобби, кряхтя как старуха, медленно оторвалась от кушетки.
- Бобби... - начал Гарднер.
- Боже, я проспала все на свете, - зевнула Андерсон, - и я
изменила... ну, неважно. Сколько же я проспала?
Гарднер взглянул на часы.
- Около четырнадцати часов. Бобби, твоя новая книга...
- Не сейчас. Я вернусь, и ты мне скажешь о ней, - и с этими словами
она медленно направилась в ванную, на ходу расстегивая блузу. Гарднеру еще
раз со всей очевидностью бросилось в глаза, как сильно Бобби потеряла в
весе.
Она вдруг остановилась, как бы зная, что он смотрит на нее, и, не
оглядываясь, сказала:
- Я все смогу тебе объяснить, будь уверен.
- Сможешь? - тупо переспросил Гарднер.
Андерсон была в ванной довольно долго, гораздо дольше, чем можно было
бы ожидать. Гард прислушался - вода не бежала. Он начал беспокоиться.
Бобби выглядела немного лучше, когда проснулась, но лучше ли ей было на
самом деле? Он тихо подошел к двери ванной, решив, что только послушает.
Если он услышит нормальные для умывающегося человека звуки, то пойдет и
приготовит кофе и, возможно, сварит пару яиц. Если же не услышит ничего...
Дверь ванной была неплотно прикрыта, и он увидел, что Бобби стоит у
зеркала, в котором не так давно сам Гарднер созерцал себя. В одной руке
она держала зубную пасту, в другой щетку... но тюбик все еще был закрыт.
Она, как загипнотизированная, смотрела на себя в зеркало. Ее губы были
приоткрыты, словно она оскалилась.
Заметив в зеркале какое-то движение, Бобби оглянулась:
- Гард, как тебе кажется, с моими зубами все в порядке?
Гарднер присмотрелся. Зубы выглядели как всегда, хотя он, по правде
говоря, не мог вспомнить, обращал ли когда-нибудь на них внимание. В
памяти опять всплыло ужасное фото Карен Карпентер.
- Конечно. - Он старался не выдать своим видом, как неприятно
поразила его ее худоба. - Думаю, да. - Он улыбнулся. - Никаких проблем.
Андерсон попыталась улыбнуться в ответ, но результат был несколько
гротескного характера. Она надавила пальцем на один из зубов.
- Он атаеха, кога я елаю ак?
- Что?
- Он шатается, когда я делаю так?
- Нет. Во всяком случае, я этого не вижу. А в чем дело?
- Просто мне как-то снился один сон, и там... - Она оглядела себя. -
Выйди отсюда, Гард. Я не одета.
Не переживай, Бобби. Я не собираюсь изнасиловать скелет.
- Извини, - сказал вслух он. - Дверь была открыта. Я думал, ты уже
вышла.
Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Из-за двери раздался ее голос:
- Я знаю, что тебя удивляет.
Он ничего не сказал ей, молча стоял. Но у него появилось ощущение,
что она знала - знала, - что он все еще здесь. Как будто она могла видеть
сквозь дверь.
- Тебе кажется, что я сошла с ума.
- Нет, - запротестовал он, - нет, Бобби...
- Я так же разумна, как и ты, - из-за двери продолжила Андерсон. -
Просто я устала, как лошадь, и голодна, как собака, и очень похудела... но
я в здравом уме, Гард. Думаю, ты сегодня уже не раз задумывался, не
сходишь ли ты сам с ума. Ответ один: и ты, и я - мы оба вполне нормальны.
- Бобби, что здесь происходит? - Вопрос прозвучал как беспомощный
крик.
- Погоди, вот я сейчас приму душ, а ты тем временем приготовишь нам
завтрак. И я все тебе расскажу.
- Ты говоришь правду?
- Да.
- Ладно, Бобби.
- Я рада, что ты здесь, Гард, - сказала она. - Раз или два у меня
было плохое предчувствие. Как будто бы у тебя что-то было не в порядке.
Гарднер вытер тыльной стороной ладони внезапно выступивший на лбу
пот.
- Я приготовлю завтрак, - пробормотал он.
- Спасибо, Гард.
И он, как слепой, почти ощупью побрел на кухню.
Почти дойдя до кухни, он вернулся к двери ванной, потому что ему в
голову пришла вдруг одна мысль:
- Где Питер, Бобби?
- Что? - спросила она, не расслышав вопроса из-за шума воды.
- Я спросил, где Питер? - повторил он, повысив голос.
- Умер, - после паузы ответила Бобби. - Я очень плакала, Гард. Но он
был... ты знаешь...
- Старым, - прошептал Гарднер, и, сообразив, что она опять не
услышит, повторил громко:
- Он был очень старым, так?
- Да, - отозвалась Андерсон сквозь шум воды.
Гарднер еще мгновение постоял у двери. Странно, но он был совершенно
уверен, что Бобби солгала насчет того, что Питер умер.
Гард сварил восемь яиц и поджарил в гриле бекон. Он заметил, что в
кухне появилась микроволновая печь, а также прибавилось количество
дополнительных светильников: там, где готовят еду, над плитой и обеденным
столом...
Он сварил кофе, черный и крепкий, и уже почти все поставил на стол,
когда из ванной появилась Бобби, свежая и бодрая. Ее волосы были замотаны
полотенцем.
- А гренки? - спросила она.
- Сама делай свои дурацкие гренки, - ворчливо сказал Гарднер. - Я
приехал сюда не для того, чтобы готовить тебе завтрак.
Андерсон замерла:
- Ты прибыл сюда... Вчера? Под дождем?
- Да.
- Да что же это происходит?! Мюриел сказала, что ты освободишься не
раньше тридцатого июня.
- Ты звонила Мюриел? Когда?
Андерсон махнула рукой, как будто это не имело никакого значения. Она
вновь спросила:
- Что случилось?
Гарднер хотел было рассказать ей, но что-то сдержало его. Зачем,
собственно, это нужно Бобби? Чем она поможет? Нет, не сейчас... возможно,
позднее...
Возможно.
- Потом, - сказал он. - Я хочу знать, что происходит здесь.
- Сперва завтрак, - улыбнулась Андерсон, - потом остальное.
Бобби ела так жадно, будто уже очень давно не видела ни крошки. Она
не проявляла ни малейших признаков депрессии. Доев, она обтерла салфеткой
губы:
- Отлично, Гард.
- В Португалии лучшей похвалой повару считается отрыжка у клиента.
- А что они там, в Португалии, делают после сытного завтрака? Ложатся
отдохнуть?
Она откинулась на спинку стула. Полотенце сползло с ее волос, и Гард
едва подавил в себе бешеное желание схватить ее и утащить в постель.
Слегка улыбнувшись, он сказал:
- Очень рад, что ты довольна.
Он бросил ей пачку "Кэмела". Она достала сигарету и вернула ему пачку
со словами, что вряд ли осилит ее.
Когда она докуривала свою сигарету, он успел выкурить четыре.
Ты осмотрелся, - начала Андерсон. - Я знаю, ты ходил и смотрел.
Теперь ты понимаешь, как я чувствовала себя, когда нашла в лесу эту штуку.
- Какую штуку?
- Если я скажу тебе это сразу, ты решишь, что я сошла с ума. Позже я
покажу тебе ее, а сейчас нам лучше просто поговорить. Расскажи, что ты
увидел. Какие нашел перемены?
Гарднер обдумывал, с чего же начать расспросы. Бобби, безусловно,
знала, что он успел увидеть многое в ее доме. Неожиданно для себя он
сказал:
- Странно, что ты нашла время для новой книги. Большой книги. Я
прочел немного, пока ты спала. Это лучшее, что ты когда-либо написала...
хотя ты всегда писала неплохо.
Андерсон кивнула, польщенная:
- Спасибо. Я тоже так думаю.
- Сколько же ты писала ее?
- Не помню точно. Возможно, дня три. Во всяком случае, не больше
недели. Большую часть - во сне.
Гард улыбнулся.
- Ты ведь знаешь, что я не шучу, - сказала Андерсон.
Гарднер перестал улыбаться.
- Бобби, это невозможно.
- Если ты действительно так считаешь, ты недооцениваешь мою пишущую
машинку. Разве ты не видел рулоны бумаги, ящики с батарейками, а?
- Бобби...
- Просто я сделала одно приспособление, для которого скупила все
батарейки в округе. Слава богу, во время раскопок у меня было достаточно
времени, чтобы придумывать всякую всячину. Кстати, колонка работает по
тому же принципу. Да и все остальное тоже.
- Во время каких раскопок? Той штуки в лесу, которую ты хочешь
показать мне?
- Да. Но это потом. Да, так вот, я купила множество батареек и
сделала одно приспособление, которое... Ну, проще показать тебе его. Иди в
комнату, сядь и смотри.
- Хорошо, - обескураженный Гарднер встал. - А ты?
- Я останусь здесь, - улыбнулась Бобби.
Гард шел и думал, что все услышанное не подчиняется никаким законам
логики. Пишущие машинки не могут сами писать книги. Бобби может говорить
все что угодно, она может даже верить сама в то, что говорит, но так не
бывает.
- Ты готов, Гард? - послышался голос Бобби.
Одновременно с ее словами рулон с бумагой для компьютера начал
опускаться. Гард увидел, что к машинке присоединены четыре проводка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50