Стояла жара, и никто не
смог работать долго. Они вернулись в дом, без аппетита поели, размазывая
большую часть еды по тарелкам, и, когда посуда была вымыта, Гарднер
сказал, что хотел бы прогуляться.
- Да? - Бобби посмотрела на него одним из тех странных взглядов,
которые он замечал у нее в последнее время. - Холодает. И, мне кажется, у
тебя есть чем заняться.
- Солнце садится, - легкомысленно сказал Гарднер. - И... - Он открыто
взглянул на Бобби. - Если я останусь дома, я откупорю бутылку. Если я
откупорю бутылку, я опять напьюсь. А вот если я пойду пройдусь, то устану
и сразу же засну.
Все это было достаточно правдоподобно... но под видимой правдой
скрывалась другая правда, как внутри большой матрешки - меньшая.
Гарднер посмотрел на Бобби, ожидая, обнаружит ли она второй смысл его
слов.
Она ничего не обнаружила.
- Ладно, - заявила она, - хотя ты отлично знаешь, что меня не
беспокоит твое пьянство. Я твой друг, а не жена.
Да, тебя действительно не беспокоит то, что я пью, ты с легкостью
предлагаешь мне выпить, если мне этого хочется. Потому что это
нейтрализует меня.
Он дошел почти до дома Джастина Харда и вдруг свернул налево и почти
вприпрыжку быстрым шагом направился по боковой улочке. К его ногам будто
приделали крылья.
Стояла тишина. Ни одна собака не облаяла его. Окна во многих домах
были темными. А в тех, где был слабый свет, он ни разу не заметил
включенного телевизора.
Вскоре он дошел до тупика. Совсем стемнело, но на небе взошла луна -
и стало достаточно светло. За асфальтом начиналась гравийная тропинка.
Освещенный луной гравий казался совсем белым. Тишина начинала угнетать
Гарднера.
Зачем он идет сюда? Что влечет его? Не его ли собственное
"превращение"? Наверное, потому что сила, влекущая его, сильнее, чем его
воля.
Гарднер шел, а его ноги утопали в толстом слое гравия. Внезапно
что-то под ногами привлекло его внимание. Он нагнулся и начал раскапывать
гравий. Отбросил пару камешков - ничего, еще несколько - опять ничего...
Ой, минуточку!..
Пальцы его наткнулись на что-то слишком гладкое, чтобы быть камнем.
Он пошарил рукой, сердце его учащенно забилось. Ничего! И тут он увидел...
Он увидел автомобильную фару.
Гарднер изумленно рассматривал находку. ВОТ ЧТО значит найти в земле
нечто, - думал он. - Найти странный предмет, артефакт. Но как я узнал, где
искать?
Он вновь принялся раскапывать гравий, не обращая внимания, что острые
камешки ранят его руки и пальцы начинают кровоточить.
Он чувствовал, что автомобиль Анны где-то здесь, близко. Бобби и ее
друзья прекрасно выполнили задачу. Они добросовестно похоронили машину. От
напряжения у Гарднера пересохло во рту. Он копал, сам не зная, чего хотел
больше: найти что-нибудь или ничего не найти.
Он не позволял себе задуматься, не стоит ли ему сейчас повернуться и
бежать отсюда. Он копал.
Ничего.
Автомобиль Анны Андерсон был пуст.
Они могли спрятать ее тело в багажник. Не увидев, ни в чем нельзя
быть уверенным.
Логика подсказала ему, что тела Анны в багажнике нет. Нет потому, что
любой, нашедший в гравии автомобиль, сразу же заглянул бы в багажник... и
вызвал полицию.
Никто из жителей Хейвена не стал бы выкапывать спрятанный кем-то в
земле автомобиль. А найдя, не стал бы обращаться в полицию, потому что это
было бы последним в его жизни поступком. Автомобиль спрятан от глаз
кого-нибудь чужого, приезжего, а этим летом в Хейвене не слишком привечают
приезжих.
Так что Анны не было и не могло быть в багажнике. Простая логика.
Возможно те, кто это сделал, не рассчитывают на твою дружбу с
логикой, Гард.
Черт побери! Если он видит предмет на глубине трех футов, то вся эта
компания должна видеть по крайней мере на глубине двадцати трех.
Гарднер встал на ноги, потирая колени. Нужно будет, придя домой,
принять аспирин.
Анны в машине нет. Где же она? Конечно, в сарае. Гарднер вдруг понял,
зачем пришел сюда: не для того чтобы немного отдохнуть от Бобби, а потому,
что хотел убедиться в своих предположениях относительно сарая. Ему это
было необходимо. Потому что он должен был принять решение и потому что
хотел все-таки выкопать корабль до конца, выкопать и научиться им
пользоваться.
Но перед тем как он примет решение, он должен увидеть воочию, что же
происходит в сарае.
На полпути он остановился, задумавшись над ответом на один вопрос:
зачем же все-таки они зарыли автомобиль? Потому что кто-нибудь, заметивший
его пропажу, может обратиться в полицию? Нет. А если и так, то полиции
понадобится не меньше двух недель, чтобы найти связь между пропажей и
семьей Анны. Хейвенцев это волновать не могло.
Так от кого же спрятан автомобиль?
От тебя, Гард. Они спрятали его от тебя. Они все еще не хотят, чтобы
ты знал, на что они способны, защищая себя. Поэтому они закопали его, а
Бобби сказала тебе, что Анна уехала.
И он пошел домой, унося с собой открывшуюся тайну.
3. КУРЯТНИК
Это случилось двумя днями позднее. Стояла собачья жара, если так
можно выразиться, учитывая, что собак в Хейвене не осталось, за
исключением, может быть, собаки в сарае Бобби.
Гард и Бобби возились на самом дне ямы, выкопанной вокруг корабля. Ее
глубина сейчас составляла около ста семидесяти футов. С помощью
пневматических дрелей они освобождали корпус корабля от кусков скалы.
Утром Гарднер спросил Бобби, зачем они берут с собой дрели.
- Лучше было бы воспользоваться чем-нибудь посовершеннее, - сказал
он.
- Сейчас мы слишком близки к цели, чтобы рисковать. Дрель не сможет
никак повредить корабль.
- Этот курятник?
- Да, этот курятник.
У Гарднера ныли плечи, ныла голова - боль наступала всегда, когда он
начинал работать здесь, - и он ждал с нетерпением сигнала Бобби,
означающего перерыв.
Работая дрелью, он не слишком оберегал от царапин металлический
корпус. Сделав неловкое движение, он вдруг обнаружил, что у него сломалось
сверло. Рядом раздался треск, и он догадался, что сверло Бобби сломалось
тоже.
- Гард? Гард, что случилось?
В ее голосе слышалась тревога. Впрочем, Гарднер слишком устал, чтобы
задумываться, почему у них одновременно сломались сверла.
И тут до него вдруг дошло: наверное, они совсем приблизились к цели.
Очевидно, Бобби поняла то же самое, потому что вдруг отшвырнула дрель
и пальцами принялась разгребать землю. Не думая о том, что делает, Гард
присоединился к ней.
Все в порядке, что-то есть, - подумал Гарднер.
На корпусе корабля возникла совершенно отчетливая линия. Глядя на
нее, Гарднер почувствовал, в каком восторге пребывает сейчас Бобби. В его
голове звучала музыка. Он внезапно ощутил, что его зубы вибрируют в
деснах, и почти наверняка знал, что ночью лишится еще нескольких. Он
слишком приблизился к призракам и их секретам, а за этим всегда должно
следовать наказание.
- Это курятник, - сказала Бобби. - Я всегда знала, что это здесь.
Гарднер усмехнулся:
- Мы знали это, Бобби.
- Да, мы знали это. Хвала Господу, ты вернулся, Гард.
Что-то зрело внутри Гарднера. Уверенность? Сила?
Это по мне, - подумал он.
- Как ты думаешь, он большой?
- Не уверена. Но, мне кажется, мы могли бы сегодня выяснить. Будет
лучше, если мы так и поступим. Нельзя терять время, Гард...
- Что ты имеешь в виду?
- Атмосфера вокруг Хейвена меняется. И виной этому корабль, - Бобби
неожиданно погладила мягкий металл.
- Я знаю.
- Поэтому все, кто приезжают сюда, сразу же заболевают. Ты видел, что
творилось с Анной.
- Да.
- Из-за этого она уехала злая как черт.
Да что ты говоришь?
- Когда все закончится, воздух здесь станет ядовитым для людей,
приезжающих в город. Но мы не сможем этого предотвратить, Гард.
- Нет?
- Нет. И мы не можем оставаться здесь дольше. Я думаю, ты еще
кое-какое время смог бы. Я - нет. И еще одно: слишком долго стояла жара.
Если погода переменится и подует ветер, он разнесет нашу биосферу над всей
Атлантикой. Тогда мы все умрем, и не только мы.
Гард покачал головой:
- Погода уже изменилась - в день, когда хоронили эту женщину, Бобби.
Я отлично помню. Тогда было ясно и ветрено. А потом с тобой произошло то,
что твои друзья называли солнечным ударом.
- Все меняется. "Превращение" ускоряется.
Неужели все они умрут? - подумал Гарднер. - ВСЕ они? Или только ты и
твои друзья, Бобби? Те, кто сейчас не может выйти на улицу без грима?
- Я слышу твои мысли, Гард, - сказала Бобби.
- Мои мысли сейчас таковы, что все может случиться, - сказал Гард. -
Ладно, детка. Копаем дальше.
К обеду они добрались до входного люка, идеально круглого задраенного
отверстия около шести футов в диаметре. На дверце был начертан символ.
Гард коснулся его, и заигравшая в голове музыка на этот раз звучала
громче, чем обычно. Это был либо знак протеста, либо сигнал к
осторожности. И все равно он не убрал руку.
Этот символ начертали существа, жившие под другим солнцем. Что это
значит? НЕ ВХОДИТЬ? МЫ ПРИШЛИ К ВАМ С МИРОМ? Или какой-нибудь эквивалент
знаменитой фразы ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ?
Надпись, подобно барельефу, слегка выступала над поверхностью двери.
Эту надпись сделали существа из другой галактики. И я, Джеймс Эрик
Гарднер, родившийся в Портленде, штат Мэн, Соединенные Штаты Америки,
западное полушарие земного шара, прикасаюсь к знаку, оставленному нам
живущими где-то далеко, на расстоянии многих световых лет, существами.
Боже мой, я прикоснулся к другой цивилизации!
В последнее время ему уже приходилось соприкасаться с чужой
цивилизацией... но это было не одно и то же.
Неужели мы действительно попадем туда? Он чувствовал, что из его носа
вновь идет кровь, но какое это могло иметь значение по сравнению с
важностью момента!
Итак, ты собираешься попасть внутрь? А если это убьет тебя? Ты
начинал плохо себя чувствовать после каждого поверхностного контакта с
этой штукой; не станет ли самоубийством, если ты войдешь в нее?
Это говорил разум, но что может значить голос разума рядом со все
поглощающим желанием? Он должен войти внутрь и понять.
Гарднер громко рассмеялся. Звук смеха оказался неожиданно громким и
поэтому вдвойне странным при сложившихся обстоятельствах.
Бобби удивленно спросила:
- Что ты видишь смешного, Гард?
Смеясь все громче, он ответил:
- Все. Если не смеяться, то можно сойти с ума. Согласна?
Судя по выражению ее лица, она была не согласна. Гард подумал:
Конечно, она будет не согласна. У нее есть своя точка зрения. Она не
согласна и не смеется, потому что уже давно сошла с ума.
От смеха по щекам потекли слезы, и некоторые из них были окрашены
кровью. Гард этого не заметил, а Бобби хотя и заметила, но не сказала,
потому что не намеревалась пугать его.
За два часа им удалось полностью расчистить подходы к люку. Когда
дело было сделано, Бобби отряхнула руки и обратилась к Гарднеру:
- Мы закончили нашу работу. Мы сделали это, Гард.
- Да.
- И завтра мы войдем внутрь.
Ничего не говоря, Гард смотрел на нее. Во рту у него пересохло.
- Да, - повторила Бобби, как будто он переспросил ее. - Завтра мы
войдем в него. Мне одновременно кажется, что я впервые пришла сюда миллион
лет назад - и как будто это было вчера. Я споткнулась о него, упала и
расшибла палец. И вот мы достигли конца.
- Да, и вначале здесь была другая Бобби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
смог работать долго. Они вернулись в дом, без аппетита поели, размазывая
большую часть еды по тарелкам, и, когда посуда была вымыта, Гарднер
сказал, что хотел бы прогуляться.
- Да? - Бобби посмотрела на него одним из тех странных взглядов,
которые он замечал у нее в последнее время. - Холодает. И, мне кажется, у
тебя есть чем заняться.
- Солнце садится, - легкомысленно сказал Гарднер. - И... - Он открыто
взглянул на Бобби. - Если я останусь дома, я откупорю бутылку. Если я
откупорю бутылку, я опять напьюсь. А вот если я пойду пройдусь, то устану
и сразу же засну.
Все это было достаточно правдоподобно... но под видимой правдой
скрывалась другая правда, как внутри большой матрешки - меньшая.
Гарднер посмотрел на Бобби, ожидая, обнаружит ли она второй смысл его
слов.
Она ничего не обнаружила.
- Ладно, - заявила она, - хотя ты отлично знаешь, что меня не
беспокоит твое пьянство. Я твой друг, а не жена.
Да, тебя действительно не беспокоит то, что я пью, ты с легкостью
предлагаешь мне выпить, если мне этого хочется. Потому что это
нейтрализует меня.
Он дошел почти до дома Джастина Харда и вдруг свернул налево и почти
вприпрыжку быстрым шагом направился по боковой улочке. К его ногам будто
приделали крылья.
Стояла тишина. Ни одна собака не облаяла его. Окна во многих домах
были темными. А в тех, где был слабый свет, он ни разу не заметил
включенного телевизора.
Вскоре он дошел до тупика. Совсем стемнело, но на небе взошла луна -
и стало достаточно светло. За асфальтом начиналась гравийная тропинка.
Освещенный луной гравий казался совсем белым. Тишина начинала угнетать
Гарднера.
Зачем он идет сюда? Что влечет его? Не его ли собственное
"превращение"? Наверное, потому что сила, влекущая его, сильнее, чем его
воля.
Гарднер шел, а его ноги утопали в толстом слое гравия. Внезапно
что-то под ногами привлекло его внимание. Он нагнулся и начал раскапывать
гравий. Отбросил пару камешков - ничего, еще несколько - опять ничего...
Ой, минуточку!..
Пальцы его наткнулись на что-то слишком гладкое, чтобы быть камнем.
Он пошарил рукой, сердце его учащенно забилось. Ничего! И тут он увидел...
Он увидел автомобильную фару.
Гарднер изумленно рассматривал находку. ВОТ ЧТО значит найти в земле
нечто, - думал он. - Найти странный предмет, артефакт. Но как я узнал, где
искать?
Он вновь принялся раскапывать гравий, не обращая внимания, что острые
камешки ранят его руки и пальцы начинают кровоточить.
Он чувствовал, что автомобиль Анны где-то здесь, близко. Бобби и ее
друзья прекрасно выполнили задачу. Они добросовестно похоронили машину. От
напряжения у Гарднера пересохло во рту. Он копал, сам не зная, чего хотел
больше: найти что-нибудь или ничего не найти.
Он не позволял себе задуматься, не стоит ли ему сейчас повернуться и
бежать отсюда. Он копал.
Ничего.
Автомобиль Анны Андерсон был пуст.
Они могли спрятать ее тело в багажник. Не увидев, ни в чем нельзя
быть уверенным.
Логика подсказала ему, что тела Анны в багажнике нет. Нет потому, что
любой, нашедший в гравии автомобиль, сразу же заглянул бы в багажник... и
вызвал полицию.
Никто из жителей Хейвена не стал бы выкапывать спрятанный кем-то в
земле автомобиль. А найдя, не стал бы обращаться в полицию, потому что это
было бы последним в его жизни поступком. Автомобиль спрятан от глаз
кого-нибудь чужого, приезжего, а этим летом в Хейвене не слишком привечают
приезжих.
Так что Анны не было и не могло быть в багажнике. Простая логика.
Возможно те, кто это сделал, не рассчитывают на твою дружбу с
логикой, Гард.
Черт побери! Если он видит предмет на глубине трех футов, то вся эта
компания должна видеть по крайней мере на глубине двадцати трех.
Гарднер встал на ноги, потирая колени. Нужно будет, придя домой,
принять аспирин.
Анны в машине нет. Где же она? Конечно, в сарае. Гарднер вдруг понял,
зачем пришел сюда: не для того чтобы немного отдохнуть от Бобби, а потому,
что хотел убедиться в своих предположениях относительно сарая. Ему это
было необходимо. Потому что он должен был принять решение и потому что
хотел все-таки выкопать корабль до конца, выкопать и научиться им
пользоваться.
Но перед тем как он примет решение, он должен увидеть воочию, что же
происходит в сарае.
На полпути он остановился, задумавшись над ответом на один вопрос:
зачем же все-таки они зарыли автомобиль? Потому что кто-нибудь, заметивший
его пропажу, может обратиться в полицию? Нет. А если и так, то полиции
понадобится не меньше двух недель, чтобы найти связь между пропажей и
семьей Анны. Хейвенцев это волновать не могло.
Так от кого же спрятан автомобиль?
От тебя, Гард. Они спрятали его от тебя. Они все еще не хотят, чтобы
ты знал, на что они способны, защищая себя. Поэтому они закопали его, а
Бобби сказала тебе, что Анна уехала.
И он пошел домой, унося с собой открывшуюся тайну.
3. КУРЯТНИК
Это случилось двумя днями позднее. Стояла собачья жара, если так
можно выразиться, учитывая, что собак в Хейвене не осталось, за
исключением, может быть, собаки в сарае Бобби.
Гард и Бобби возились на самом дне ямы, выкопанной вокруг корабля. Ее
глубина сейчас составляла около ста семидесяти футов. С помощью
пневматических дрелей они освобождали корпус корабля от кусков скалы.
Утром Гарднер спросил Бобби, зачем они берут с собой дрели.
- Лучше было бы воспользоваться чем-нибудь посовершеннее, - сказал
он.
- Сейчас мы слишком близки к цели, чтобы рисковать. Дрель не сможет
никак повредить корабль.
- Этот курятник?
- Да, этот курятник.
У Гарднера ныли плечи, ныла голова - боль наступала всегда, когда он
начинал работать здесь, - и он ждал с нетерпением сигнала Бобби,
означающего перерыв.
Работая дрелью, он не слишком оберегал от царапин металлический
корпус. Сделав неловкое движение, он вдруг обнаружил, что у него сломалось
сверло. Рядом раздался треск, и он догадался, что сверло Бобби сломалось
тоже.
- Гард? Гард, что случилось?
В ее голосе слышалась тревога. Впрочем, Гарднер слишком устал, чтобы
задумываться, почему у них одновременно сломались сверла.
И тут до него вдруг дошло: наверное, они совсем приблизились к цели.
Очевидно, Бобби поняла то же самое, потому что вдруг отшвырнула дрель
и пальцами принялась разгребать землю. Не думая о том, что делает, Гард
присоединился к ней.
Все в порядке, что-то есть, - подумал Гарднер.
На корпусе корабля возникла совершенно отчетливая линия. Глядя на
нее, Гарднер почувствовал, в каком восторге пребывает сейчас Бобби. В его
голове звучала музыка. Он внезапно ощутил, что его зубы вибрируют в
деснах, и почти наверняка знал, что ночью лишится еще нескольких. Он
слишком приблизился к призракам и их секретам, а за этим всегда должно
следовать наказание.
- Это курятник, - сказала Бобби. - Я всегда знала, что это здесь.
Гарднер усмехнулся:
- Мы знали это, Бобби.
- Да, мы знали это. Хвала Господу, ты вернулся, Гард.
Что-то зрело внутри Гарднера. Уверенность? Сила?
Это по мне, - подумал он.
- Как ты думаешь, он большой?
- Не уверена. Но, мне кажется, мы могли бы сегодня выяснить. Будет
лучше, если мы так и поступим. Нельзя терять время, Гард...
- Что ты имеешь в виду?
- Атмосфера вокруг Хейвена меняется. И виной этому корабль, - Бобби
неожиданно погладила мягкий металл.
- Я знаю.
- Поэтому все, кто приезжают сюда, сразу же заболевают. Ты видел, что
творилось с Анной.
- Да.
- Из-за этого она уехала злая как черт.
Да что ты говоришь?
- Когда все закончится, воздух здесь станет ядовитым для людей,
приезжающих в город. Но мы не сможем этого предотвратить, Гард.
- Нет?
- Нет. И мы не можем оставаться здесь дольше. Я думаю, ты еще
кое-какое время смог бы. Я - нет. И еще одно: слишком долго стояла жара.
Если погода переменится и подует ветер, он разнесет нашу биосферу над всей
Атлантикой. Тогда мы все умрем, и не только мы.
Гард покачал головой:
- Погода уже изменилась - в день, когда хоронили эту женщину, Бобби.
Я отлично помню. Тогда было ясно и ветрено. А потом с тобой произошло то,
что твои друзья называли солнечным ударом.
- Все меняется. "Превращение" ускоряется.
Неужели все они умрут? - подумал Гарднер. - ВСЕ они? Или только ты и
твои друзья, Бобби? Те, кто сейчас не может выйти на улицу без грима?
- Я слышу твои мысли, Гард, - сказала Бобби.
- Мои мысли сейчас таковы, что все может случиться, - сказал Гард. -
Ладно, детка. Копаем дальше.
К обеду они добрались до входного люка, идеально круглого задраенного
отверстия около шести футов в диаметре. На дверце был начертан символ.
Гард коснулся его, и заигравшая в голове музыка на этот раз звучала
громче, чем обычно. Это был либо знак протеста, либо сигнал к
осторожности. И все равно он не убрал руку.
Этот символ начертали существа, жившие под другим солнцем. Что это
значит? НЕ ВХОДИТЬ? МЫ ПРИШЛИ К ВАМ С МИРОМ? Или какой-нибудь эквивалент
знаменитой фразы ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ?
Надпись, подобно барельефу, слегка выступала над поверхностью двери.
Эту надпись сделали существа из другой галактики. И я, Джеймс Эрик
Гарднер, родившийся в Портленде, штат Мэн, Соединенные Штаты Америки,
западное полушарие земного шара, прикасаюсь к знаку, оставленному нам
живущими где-то далеко, на расстоянии многих световых лет, существами.
Боже мой, я прикоснулся к другой цивилизации!
В последнее время ему уже приходилось соприкасаться с чужой
цивилизацией... но это было не одно и то же.
Неужели мы действительно попадем туда? Он чувствовал, что из его носа
вновь идет кровь, но какое это могло иметь значение по сравнению с
важностью момента!
Итак, ты собираешься попасть внутрь? А если это убьет тебя? Ты
начинал плохо себя чувствовать после каждого поверхностного контакта с
этой штукой; не станет ли самоубийством, если ты войдешь в нее?
Это говорил разум, но что может значить голос разума рядом со все
поглощающим желанием? Он должен войти внутрь и понять.
Гарднер громко рассмеялся. Звук смеха оказался неожиданно громким и
поэтому вдвойне странным при сложившихся обстоятельствах.
Бобби удивленно спросила:
- Что ты видишь смешного, Гард?
Смеясь все громче, он ответил:
- Все. Если не смеяться, то можно сойти с ума. Согласна?
Судя по выражению ее лица, она была не согласна. Гард подумал:
Конечно, она будет не согласна. У нее есть своя точка зрения. Она не
согласна и не смеется, потому что уже давно сошла с ума.
От смеха по щекам потекли слезы, и некоторые из них были окрашены
кровью. Гард этого не заметил, а Бобби хотя и заметила, но не сказала,
потому что не намеревалась пугать его.
За два часа им удалось полностью расчистить подходы к люку. Когда
дело было сделано, Бобби отряхнула руки и обратилась к Гарднеру:
- Мы закончили нашу работу. Мы сделали это, Гард.
- Да.
- И завтра мы войдем внутрь.
Ничего не говоря, Гард смотрел на нее. Во рту у него пересохло.
- Да, - повторила Бобби, как будто он переспросил ее. - Завтра мы
войдем в него. Мне одновременно кажется, что я впервые пришла сюда миллион
лет назад - и как будто это было вчера. Я споткнулась о него, упала и
расшибла палец. И вот мы достигли конца.
- Да, и вначале здесь была другая Бобби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50