Я так им и сказала.
Старшая медсестра, Элизабет Шиэн, сидела за столом в коридоре. Артур ненавидел ее строгое лицо и сине-серые глаза, которые становились стальными, когда сестра Шиэн сердилась.
— Артур, прежде чем вы приступите к своим обязанностям, будьте любезны зайти в кабинет.
Он последовал за сестрой в административный кабинет — там родственники будущих пациентов оформляли документы, чтобы отделаться от своих стариков. Но сегодня здесь не было посетителей, за исключением круглолицего молодого человека в плаще и туфлях, которые не мешало бы почистить. У него была дружелюбная улыбка и приятные манеры, но Артура все это не могло ввести в заблуждение.
— Детектив Барротт, — представился посетитель.
Директор клиники, доктор Коул, тоже находился в кабинете.
— Присядьте, Артур, — предложил он, стараясь говорить непринужденным тоном. — Благодарю вас, сестра Шиэн, вы можете идти.
Артур выбрал стул с прямой спинкой и сел, не забыв сложить руки на коленях и принять немного озадаченный вид, словно не имел ни малейшего представления, зачем его сюда вызвали. Ему далось это легко — он не раз репетировал перед зеркалом.
— Артур, в прошлый четверг умерла миссис Гиллеспи, — начал детектив Барротт.
Артур кивнул и изобразил печаль. Неожиданно он испытал благодарность к миссис Харник.
— Знаю. Я так надеялся, что она проживет немного дольше! Ее собиралась навестить дочь, с которой они не виделись два года.
— Вы знали об этом? — спросил доктор Коул.
— Конечно. Миссис Гиллеспи рассказала мне.
— Понимаю. Мы не знали, что она с кем-то обсуждала визит дочери.
— Доктор, вы же помните, сколько времени требовалось, чтобы накормить миссис Гиллеспи. Иногда во время еды она отдыхала, и мы болтали.
— Артур, вы рады, что миссис Гиллеспи умерла? — прямо спросил детектив Барротт.
— Да, рад, что она ушла из жизни до того, как рак причинил ей еще большие страдания. Она бы страшно мучилась. Я прав, доктор? — и он посмотрел на доктора Коула, как бы ожидая поддержки.
— Возможно, — неохотно согласился врач. — Конечно, никому не известно...
— Но я хотел, чтобы она дожила ло приезда Анны-Марии. Мы с миссис Гиллеспи часто молились об этом. Она просила меня почитать одну молитву из требника святого Антония. Там есть молитвы, которые годятся для особых случаев.
Детектив Барротт внимательно изучал его лицо.
— Артур, вы заходили в комнату миссис Гиллеспи в прошлый четверг?
— О да, я заглядывал к ней как раз перед обходом сестры Краус. Но миссис Гиллеспи сказала, что ей ничего не нужно.
— Миссис Харник утверждает, что видела, как вы выходили из комнаты миссис Гиллеспи около пяти часов. Это правда?
Артур поразмыслил, прежде чем ответить:
— Нет, я не заходил к ней в комнату. Я только заглянул и убедился, что она спит. У нее была тяжелая ночь, и я беспокоился, все ли в порядке. Миссис Харник видела, как я заглянул в комнату.
Доктор Коул с явным облегчением откинулся на спинку стула.
Голос детектива Барротта смягчился.
— Но в прошлый раз вы говорили, что миссис Харник ошиблась.
— Тогда меня спрашивали, не заходил ли я в комнату миссис Гиллепси дважды. Я ответил «нет», потому что так и было. Но потом я припомнил, что заглядывал к ней. Так что мы с миссис Харник оба правы.
Доктор Коул теперь улыбался.
— Артур — один из самых заботливых наших служащих, — сказал он. — Я уже говорил вам об этом, мистер Барротт.
Но детектив не ответил на улыбку.
— Артур, а другие санитары тоже молятся вместе с пациентами, или, кроме вас, этим никто не занимается?
— О, думаю, кроме меня — никто. Видите ли, когда-то я учился в семинарии. Я собирался стать священником, но заболел и вынужден был изменить своему призванию. Но в каком-то смысле я до сих пор считаю себя духовным лицом.
Глаза детектива Барротта, внимательные и сочувствующие, побуждали к откровенности.
— Сколько вам было лет, когда вы поступили в семинарию, Артур? — спросил он доброжелательно.
— Двадцать. А проучился там до двадцати с половиной.
— Понятно. А скажите, Артур, в какой семинарии вы учились?
— В Колледжвилле, штат Миннесота. Община Святого Бенедикта.
Детектив достал блокнот и сделал пометку. Слишком поздно Артур осознал, что проявил излишнюю откровенность. А вдруг Барротт свяжется с общиной, и ему скажут, что Артур покинул семинарию по требованию духовного наставника после смерти отца Даминиана?
Весь день Артур пребывал в тревоге. Хотя доктор Коул разрешил ему вернуться к работе, он постоянно ловил подозрительные взгляды сестры Шиэн. Да и пациенты косились на него с откровенной неприязнью.
Артур зашел в палату мистера Томэна и столкнулся с его дочерью, которая объявила, что он «может больше не беспокоиться о папе». Она попросила сестру Шиэн прикрепить к отцу другого санитара.
Это была пощечина. Только на прошлой неделе мистер Томэн пожаловался Артуру, что у него не осталось больше сил бороться с болью. Артур утешил его: «Может быть, Господь скоро избавит вас от страданий».
С приклеенной к лицу безмятежной улыбкой Артур пересек комнату отдыха, чтобы помочь мистеру Вилану, который силился подняться на ноги. Он проводил мистера Вилана до туалета и обратно и, проходя по коридору, почувствовал, что у него начинается приступ головной боли. Знакомая слепящая боль, от которой перед глазами пляшут огоньки. Артур знал, что вскоре за этим последует.
Помогая мистеру Вилану устроиться в кресле, он бросил взгляд на телевизор. Экран затуманился, и сквозь мглу начало проступать лицо Гавриила, образ которого словно сошел с картины «Судный день». Архангел заговорил, обращаясь к нему одному:
— Артур, здесь тебе угрожает опасность.
— Я понимаю. — Артур осознал, что произнес это вслух, только когда мистер Вилан раздраженно зашипел на него.
Спустившись в раздевалку, Артур аккуратно уложил личные вещи, оставив в шкафчике запасной халат и старые туфли. Во вторник и среду он свободен от дежурства, но они могут догадаться, что он не вернется и в четверг, если по какой-то причине заглянут в его шкафчик и обнаружат, что он пуст.
Артур надел желто-коричневую спортивную куртку, приобретенную в прошлом году у Дж.П.Пенни. Она висела здесь на случай, если ему придется сводить Глорию после работы в кино или еще куда-нибудь, где принято появляться одетым нарядно.
Он сунул в карман плаща пару носков со спрятанными в них тремя сотнями долларов. Артур всегда держал под рукой некоторую сумму наличными — и здесь, и дома. Он жил в постоянной готовности сняться с места в любую минуту.
В раздевалке царил полумрак, было холодно. Вокруг — ни души; дирекция клиники постаралась отпустить на Рождество как можно больше персонала. Артур вызвался работать добровольно.
Он дрожал от негодования: как они смеют таким образом унижать его! Глаза Артура беспокойно блуждали по пустой комнате. Большая часть больничного инвентаря хранилась под замком в кладовой, но под лестницей был незапертый чулан, где держали всякую всячину — открытые флаконы и банки с чистящими средствами, щетки и тряпки для уборки. Артур подумал о людях, находившихся наверху, — о миссис Харник, обвиняющей его, о дочери мистера Томэна, велевшей ему держаться подальше от ее отца, о сестре Шиэн... Да как они смеют перешептываться у него за спиной, допрашивать его, оскорблять недоверием?!
Артур нашел в чулане полупустую банку со скипидаром, чуть ослабил притертую крышку и положил банку на бок. Скипидар стал медленно, по капле, стекать на пол. Рядом были свалены в груду мешки с мусором, приготовленные для уборщика.
Артур не курил, но всегда брал для Глории сигареты, забытые посетителями дома престарелых. Он вынул из кармана пачку «Салема», зажег сигарету и несколько раз затянулся, чтобы она не погасла. Потом развязал мешок с мусором и бросил туда окурок.
Он быстро прикинул: сигарета несколько минут будет тлеть, потом в мешке загорится мусор, затем огонь охватит другие мешки, вытекающий из банки скипидар довершит начатое. Пыльная ветошь в шкафу даст густой дым, и к тому моменту, когда больничный персонал бросится выводить из здания стариков, будет уже поздно. Пожар сочтут несчастным случаем, вызванным двойной небрежностью (непогашенный окурок и плохо закрытая банка скипидара) и роковым стечением обстоятельств (мусор не вынесли по случаю выходного дня). Правда, если все пойдет как надо, у полиции будет слишком мало улик для установления подлинной причины пожара.
Он завязал мешок, постоял немного на пороге раздевалки, потом торопливо покинул здание клиники и направился по пустынной улице к метро.
* * *
Когда Артур добрался до дома, Глория сидела, держа в руках книгу, на кушетке в гостиной. Ей очень шло домашнее платье из синей шерсти с длинными рукавами и «молнией» до ворота.
Она читала какой-то бестселлер из тех, что стоят около шестнадцати долларов — подарок девушек-сослуживиц. Сам Артур ни разу в жизни не купил книжку дороже доллара. Обычно они с Глорией заходили в букинистическую лавку, не торопясь отбирали литературу себе по душе и приносили домой сразу по шесть-семь книг. Им нравилось читать, устроившись вдвоем в гостиной. Но теперь потрепанные тома в засаленных обложках, которые когда-то доставляли им столько радости, выглядели бедными и жалкими по сравнению с этой книгой в глянцевом переплете, с новенькими хрустящими страницами.
Глория приготовила ему жареного цыпленка, клюквенный соус и тушеную баранину. Но разве это удовольствие — наслаждаться рождественским обедом в одиночку? А она отказалась составить Артуру компанию, заявив, что не голодна. Казалось, ее что-то беспокоит — Артур несколько раз ловил на себе ее взгляды, вопрошающие и тревожные. Они напомнили ему утреннюю встречу с миссис Харник. На лице старухи было то же выражение. Артур не хотел, чтобы Глория его боялась.
— А у меня для тебя подарок, — сообщил он. — Уверен, он тебе понравится. — Вчера он купил в большом магазине уцененных товаров кружевной белый передник для тряпичной куклы, и сейчас игрушка выглядела совсем как прежде, если не считать нескольких пятен на платье. Он попросил завернуть ее в яркую бумагу и перевязать ленточкой, как настоящий рождественский подарок.
— И у меня тоже, отец.
Они торжественно обменялись дарами.
— Ты открывай первая, — сказал Артур. Он хотел посмотреть на выражение ее лица. Она будет так счастлива!
— Ну-ка... Ох, отец! — Она вздрогнула. — Ты нашел ее! Какой хорошенький передничек. — Глория казалась довольной, но не такой беспечной и счастливой, какой он хотел ее видеть, а через минуту девушка и вовсе погрустнела. — Посмотри на эту горестную физиономию. Такой я когда-то представляла себя. Помню, как я ее раскрашивала. Я ведь тогда очень болела, правда?
— Ты снова будешь брать ее в постель? — вместо ответа спросил Артур. — Ты ведь для этого ее искала?
— О нет. Я просто хотела взглянуть на нее. А теперь посмотри, что я тебе подарила. Надеюсь, ты обрадуешься.
В свертке оказался бело-синий шерстяной джемпер.
— Я сама его связала, отец, — с гордостью призналась Глория. — Мог ли ты представить, что, взявшись за какое-то дело, я сумею довести его до конца? По-моему, я наконец повзрослела. Да и пора бы, как ты считаешь?
— Я люблю тебя такой, какая ты есть. Мне нравится заботиться о тебе, — заверил он ее.
— Но довольно скоро тебе не оставят такой возможности.
Оба знали, что она имеет в виду.
Артур понял, что настала пора посвятить ее в свои планы.
— Глория, — осторожно начал он, — меня сегодня попросили об одной очень важной вещи. В Теннеси есть несколько клиник для престарелых, испытывающих недостаток в работниках. Им необходима моя помощь по уходу за тяжелобольными пациентами, и мне предложили поехать туда.
— Переезд? Опять? — Казалось, эта перспектива расстроила ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Старшая медсестра, Элизабет Шиэн, сидела за столом в коридоре. Артур ненавидел ее строгое лицо и сине-серые глаза, которые становились стальными, когда сестра Шиэн сердилась.
— Артур, прежде чем вы приступите к своим обязанностям, будьте любезны зайти в кабинет.
Он последовал за сестрой в административный кабинет — там родственники будущих пациентов оформляли документы, чтобы отделаться от своих стариков. Но сегодня здесь не было посетителей, за исключением круглолицего молодого человека в плаще и туфлях, которые не мешало бы почистить. У него была дружелюбная улыбка и приятные манеры, но Артура все это не могло ввести в заблуждение.
— Детектив Барротт, — представился посетитель.
Директор клиники, доктор Коул, тоже находился в кабинете.
— Присядьте, Артур, — предложил он, стараясь говорить непринужденным тоном. — Благодарю вас, сестра Шиэн, вы можете идти.
Артур выбрал стул с прямой спинкой и сел, не забыв сложить руки на коленях и принять немного озадаченный вид, словно не имел ни малейшего представления, зачем его сюда вызвали. Ему далось это легко — он не раз репетировал перед зеркалом.
— Артур, в прошлый четверг умерла миссис Гиллеспи, — начал детектив Барротт.
Артур кивнул и изобразил печаль. Неожиданно он испытал благодарность к миссис Харник.
— Знаю. Я так надеялся, что она проживет немного дольше! Ее собиралась навестить дочь, с которой они не виделись два года.
— Вы знали об этом? — спросил доктор Коул.
— Конечно. Миссис Гиллеспи рассказала мне.
— Понимаю. Мы не знали, что она с кем-то обсуждала визит дочери.
— Доктор, вы же помните, сколько времени требовалось, чтобы накормить миссис Гиллеспи. Иногда во время еды она отдыхала, и мы болтали.
— Артур, вы рады, что миссис Гиллеспи умерла? — прямо спросил детектив Барротт.
— Да, рад, что она ушла из жизни до того, как рак причинил ей еще большие страдания. Она бы страшно мучилась. Я прав, доктор? — и он посмотрел на доктора Коула, как бы ожидая поддержки.
— Возможно, — неохотно согласился врач. — Конечно, никому не известно...
— Но я хотел, чтобы она дожила ло приезда Анны-Марии. Мы с миссис Гиллеспи часто молились об этом. Она просила меня почитать одну молитву из требника святого Антония. Там есть молитвы, которые годятся для особых случаев.
Детектив Барротт внимательно изучал его лицо.
— Артур, вы заходили в комнату миссис Гиллеспи в прошлый четверг?
— О да, я заглядывал к ней как раз перед обходом сестры Краус. Но миссис Гиллеспи сказала, что ей ничего не нужно.
— Миссис Харник утверждает, что видела, как вы выходили из комнаты миссис Гиллеспи около пяти часов. Это правда?
Артур поразмыслил, прежде чем ответить:
— Нет, я не заходил к ней в комнату. Я только заглянул и убедился, что она спит. У нее была тяжелая ночь, и я беспокоился, все ли в порядке. Миссис Харник видела, как я заглянул в комнату.
Доктор Коул с явным облегчением откинулся на спинку стула.
Голос детектива Барротта смягчился.
— Но в прошлый раз вы говорили, что миссис Харник ошиблась.
— Тогда меня спрашивали, не заходил ли я в комнату миссис Гиллепси дважды. Я ответил «нет», потому что так и было. Но потом я припомнил, что заглядывал к ней. Так что мы с миссис Харник оба правы.
Доктор Коул теперь улыбался.
— Артур — один из самых заботливых наших служащих, — сказал он. — Я уже говорил вам об этом, мистер Барротт.
Но детектив не ответил на улыбку.
— Артур, а другие санитары тоже молятся вместе с пациентами, или, кроме вас, этим никто не занимается?
— О, думаю, кроме меня — никто. Видите ли, когда-то я учился в семинарии. Я собирался стать священником, но заболел и вынужден был изменить своему призванию. Но в каком-то смысле я до сих пор считаю себя духовным лицом.
Глаза детектива Барротта, внимательные и сочувствующие, побуждали к откровенности.
— Сколько вам было лет, когда вы поступили в семинарию, Артур? — спросил он доброжелательно.
— Двадцать. А проучился там до двадцати с половиной.
— Понятно. А скажите, Артур, в какой семинарии вы учились?
— В Колледжвилле, штат Миннесота. Община Святого Бенедикта.
Детектив достал блокнот и сделал пометку. Слишком поздно Артур осознал, что проявил излишнюю откровенность. А вдруг Барротт свяжется с общиной, и ему скажут, что Артур покинул семинарию по требованию духовного наставника после смерти отца Даминиана?
Весь день Артур пребывал в тревоге. Хотя доктор Коул разрешил ему вернуться к работе, он постоянно ловил подозрительные взгляды сестры Шиэн. Да и пациенты косились на него с откровенной неприязнью.
Артур зашел в палату мистера Томэна и столкнулся с его дочерью, которая объявила, что он «может больше не беспокоиться о папе». Она попросила сестру Шиэн прикрепить к отцу другого санитара.
Это была пощечина. Только на прошлой неделе мистер Томэн пожаловался Артуру, что у него не осталось больше сил бороться с болью. Артур утешил его: «Может быть, Господь скоро избавит вас от страданий».
С приклеенной к лицу безмятежной улыбкой Артур пересек комнату отдыха, чтобы помочь мистеру Вилану, который силился подняться на ноги. Он проводил мистера Вилана до туалета и обратно и, проходя по коридору, почувствовал, что у него начинается приступ головной боли. Знакомая слепящая боль, от которой перед глазами пляшут огоньки. Артур знал, что вскоре за этим последует.
Помогая мистеру Вилану устроиться в кресле, он бросил взгляд на телевизор. Экран затуманился, и сквозь мглу начало проступать лицо Гавриила, образ которого словно сошел с картины «Судный день». Архангел заговорил, обращаясь к нему одному:
— Артур, здесь тебе угрожает опасность.
— Я понимаю. — Артур осознал, что произнес это вслух, только когда мистер Вилан раздраженно зашипел на него.
Спустившись в раздевалку, Артур аккуратно уложил личные вещи, оставив в шкафчике запасной халат и старые туфли. Во вторник и среду он свободен от дежурства, но они могут догадаться, что он не вернется и в четверг, если по какой-то причине заглянут в его шкафчик и обнаружат, что он пуст.
Артур надел желто-коричневую спортивную куртку, приобретенную в прошлом году у Дж.П.Пенни. Она висела здесь на случай, если ему придется сводить Глорию после работы в кино или еще куда-нибудь, где принято появляться одетым нарядно.
Он сунул в карман плаща пару носков со спрятанными в них тремя сотнями долларов. Артур всегда держал под рукой некоторую сумму наличными — и здесь, и дома. Он жил в постоянной готовности сняться с места в любую минуту.
В раздевалке царил полумрак, было холодно. Вокруг — ни души; дирекция клиники постаралась отпустить на Рождество как можно больше персонала. Артур вызвался работать добровольно.
Он дрожал от негодования: как они смеют таким образом унижать его! Глаза Артура беспокойно блуждали по пустой комнате. Большая часть больничного инвентаря хранилась под замком в кладовой, но под лестницей был незапертый чулан, где держали всякую всячину — открытые флаконы и банки с чистящими средствами, щетки и тряпки для уборки. Артур подумал о людях, находившихся наверху, — о миссис Харник, обвиняющей его, о дочери мистера Томэна, велевшей ему держаться подальше от ее отца, о сестре Шиэн... Да как они смеют перешептываться у него за спиной, допрашивать его, оскорблять недоверием?!
Артур нашел в чулане полупустую банку со скипидаром, чуть ослабил притертую крышку и положил банку на бок. Скипидар стал медленно, по капле, стекать на пол. Рядом были свалены в груду мешки с мусором, приготовленные для уборщика.
Артур не курил, но всегда брал для Глории сигареты, забытые посетителями дома престарелых. Он вынул из кармана пачку «Салема», зажег сигарету и несколько раз затянулся, чтобы она не погасла. Потом развязал мешок с мусором и бросил туда окурок.
Он быстро прикинул: сигарета несколько минут будет тлеть, потом в мешке загорится мусор, затем огонь охватит другие мешки, вытекающий из банки скипидар довершит начатое. Пыльная ветошь в шкафу даст густой дым, и к тому моменту, когда больничный персонал бросится выводить из здания стариков, будет уже поздно. Пожар сочтут несчастным случаем, вызванным двойной небрежностью (непогашенный окурок и плохо закрытая банка скипидара) и роковым стечением обстоятельств (мусор не вынесли по случаю выходного дня). Правда, если все пойдет как надо, у полиции будет слишком мало улик для установления подлинной причины пожара.
Он завязал мешок, постоял немного на пороге раздевалки, потом торопливо покинул здание клиники и направился по пустынной улице к метро.
* * *
Когда Артур добрался до дома, Глория сидела, держа в руках книгу, на кушетке в гостиной. Ей очень шло домашнее платье из синей шерсти с длинными рукавами и «молнией» до ворота.
Она читала какой-то бестселлер из тех, что стоят около шестнадцати долларов — подарок девушек-сослуживиц. Сам Артур ни разу в жизни не купил книжку дороже доллара. Обычно они с Глорией заходили в букинистическую лавку, не торопясь отбирали литературу себе по душе и приносили домой сразу по шесть-семь книг. Им нравилось читать, устроившись вдвоем в гостиной. Но теперь потрепанные тома в засаленных обложках, которые когда-то доставляли им столько радости, выглядели бедными и жалкими по сравнению с этой книгой в глянцевом переплете, с новенькими хрустящими страницами.
Глория приготовила ему жареного цыпленка, клюквенный соус и тушеную баранину. Но разве это удовольствие — наслаждаться рождественским обедом в одиночку? А она отказалась составить Артуру компанию, заявив, что не голодна. Казалось, ее что-то беспокоит — Артур несколько раз ловил на себе ее взгляды, вопрошающие и тревожные. Они напомнили ему утреннюю встречу с миссис Харник. На лице старухи было то же выражение. Артур не хотел, чтобы Глория его боялась.
— А у меня для тебя подарок, — сообщил он. — Уверен, он тебе понравится. — Вчера он купил в большом магазине уцененных товаров кружевной белый передник для тряпичной куклы, и сейчас игрушка выглядела совсем как прежде, если не считать нескольких пятен на платье. Он попросил завернуть ее в яркую бумагу и перевязать ленточкой, как настоящий рождественский подарок.
— И у меня тоже, отец.
Они торжественно обменялись дарами.
— Ты открывай первая, — сказал Артур. Он хотел посмотреть на выражение ее лица. Она будет так счастлива!
— Ну-ка... Ох, отец! — Она вздрогнула. — Ты нашел ее! Какой хорошенький передничек. — Глория казалась довольной, но не такой беспечной и счастливой, какой он хотел ее видеть, а через минуту девушка и вовсе погрустнела. — Посмотри на эту горестную физиономию. Такой я когда-то представляла себя. Помню, как я ее раскрашивала. Я ведь тогда очень болела, правда?
— Ты снова будешь брать ее в постель? — вместо ответа спросил Артур. — Ты ведь для этого ее искала?
— О нет. Я просто хотела взглянуть на нее. А теперь посмотри, что я тебе подарила. Надеюсь, ты обрадуешься.
В свертке оказался бело-синий шерстяной джемпер.
— Я сама его связала, отец, — с гордостью призналась Глория. — Мог ли ты представить, что, взявшись за какое-то дело, я сумею довести его до конца? По-моему, я наконец повзрослела. Да и пора бы, как ты считаешь?
— Я люблю тебя такой, какая ты есть. Мне нравится заботиться о тебе, — заверил он ее.
— Но довольно скоро тебе не оставят такой возможности.
Оба знали, что она имеет в виду.
Артур понял, что настала пора посвятить ее в свои планы.
— Глория, — осторожно начал он, — меня сегодня попросили об одной очень важной вещи. В Теннеси есть несколько клиник для престарелых, испытывающих недостаток в работниках. Им необходима моя помощь по уходу за тяжелобольными пациентами, и мне предложили поехать туда.
— Переезд? Опять? — Казалось, эта перспектива расстроила ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44