Сейчас ее привез сенаторский автомобиль, а в тех коробках, вероятно, какие-нибудь архивные материалы для репортажа. И она поселилась в этом доме!
В мозгу вспыхнуло воспоминание о далеком утре: мужчина, лежащий на спине, зажатый между кофейным столиком и софой; широко открытые незрячие женские глаза; волосы маленькой девочки, слипшиеся от засохшей крови...
Человек еще долго стоял неподвижно после того, как Пэт закрыла за собой дверь. Стоял и смотрел, словно не мог оторвать взгляд от дома.
Пэт жарила на кухне отбивную, когда зазвонил телефон. Она не ждала звонка от Сэма, но... с улыбкой протянула руку к трубке.
— Алло?
— Патриция Треймор?
— Да, это я. Кто говорит? — Но она уже узнала этот тягучий приглушенный голос.
— Вы получили мое письмо?
Пэт попыталась придать голосу спокойную доброжелательность:
— Я не понимаю, почему вас так огорчает моя работа. Объясните мне.
— Забудьте о вашей программе, мисс Треймор. Я не хочу наказывать вас. Не вынуждайте меня. Но вы должны помнить Слово Господне: «А кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и утопили его во глубине морской».
Связь оборвалась.
Глава 5
Это просто дурацкая выходка, убеждала себя Пэт. Какой-нибудь доморощенный проповедник, вбивший себе в голову, что женщине положено возиться на кухне, а не заниматься общественной деятельностью. Она вспомнила одного типа из Нью-Йорка, который частенько маршировал по Пятой авеню с плакатом, исписанным библейскими цитатами о женском долге повиноваться мужу. Безобидный чудак. Звонивший, видимо, из той же категории. Пэт не хотела верить, что за угрозами незнакомца кроется что-то более серьезное.
Они принесла ужин в библиотеку и за едой просматривала материалы, которые предоставила ей Абигайль. Восхищение Пэт этой женщиной росло с каждой прочитанной страницей. Абигайль Дженнингс не преувеличивала, говоря, что работа заменяет ей семью. Ее избиратели и есть ее семья, подумала Пэт.
Утром у Пэт была назначена встреча на телестудии, поэтому около полуночи она отправилась спать. Ее спальня, как и комнаты для гостей, находилась на втором этаже. К ней примыкали гардеробная и ванная комнаты. Чиппен-дэйловская мебель с изящной инкрустацией удивительно подходила к комнате. Высокий комод идеально вписался между стенными шкафами, гардероб с большим зеркалом занял нишу, а кровать с резным изголовьем расположилась вдоль стены напротив окна.
Многократные походы в подвал во время мытья картотечных шкафов сказались на больной ноге, и привычная ноющая боль обострилась. Но несмотря на сильную усталость, Пэт долго не могла заснуть. «Думай о чем-нибудь приятном!» — приказала она себе, продолжая ворочаться с боку на бок, и насмешливо улыбнулась в темноте. Она решила думать о Сэме.
* * *
Административное здание и студия кабельной телесети «Потомак» находилось сразу за Фэррагут-сквер. Войдя внутрь, Пэт вспомнила слова редактора отдела новостей Бостонского телевидения: «Конечно, вам нужно соглашаться на это предложение, Пэт. Работа с Лютером Пелхэмом — шанс, который предоставляется раз в жизни. День, когда он перешел из Си-би-эс на „Потомак“, был самым черным днем для спутникового телевидения».
Во время обеда с Лютером в Бостоне Пэт поразили жадные взгляды, которые кидала на него публика в ресторане. Ее тоже нередко узнавали в Бостоне, и бывало, что люди подходили к ее столику попросить автограф. Но тут было по-другому: практически каждый посетитель ресторана буквально пожирал Лютера глазами.
— Вы знаете какое-нибудь место, куда мы могли бы пойти, не опасаясь сразу же стать центром внимания? — спросила у него Пэт.
— Счастлив признать, что таких мест осталось очень немного. Но скоро и у вас появится та же проблема. Через полгода люди начнут преследовать вас на улицах, а половина молодых женщин в Америке станет подражать вашему чудесному грудному голосу.
Преувеличение, конечно, но лестное. После того, как Пэт во второй раз назвала его «мистер Пелхэм», он перебил ее:
— Пэт, мы теперь в одной упряжке. У меня есть имя. Пользуйтесь им, пожалуйста.
В тот вечер Лютер Пелхэм был очарователен, но тогда он предлагал ей работу. Теперь он стал ее боссом.
Когда Лютеру доложили о приходе Пэт, он сам вышел в приемную, чтобы встретить ее. Он держался подчеркнуто сердечно; знакомый, хорошо поставленный голос дышал теплотой.
— Счастлив видеть вас, Пэт. Пойдемте, я познакомлю вас с нашей бандой.
Он провел ее по отделу новостей и представил сотрудникам. За приветливостью в оценивающих взглядах новых коллег читалось любопытство. Пэт догадывалась, о чем они думают — хватит ли ей пороху справиться с делом. Но в целом у нее сложилось приятное впечатление. «Потомак» быстро превращалась в ведущую кабельную телесеть страны, и в отделе новостей кипела бурная деятельность. Молодая женщина за столом отбирала важнейшие события часа; специалист по военным вопросам диктовал на магнитофон свой еженедельный обзор; штатные журналисты редактировали материал, полученный из телеграфных агентств. Пэт прекрасно знала, что внешнее спокойствие служащих — необходимая маска. Каждый человек на телевидении живет в постоянном напряжении, в готовности к непредвиденным событиям, в вечном страхе упустить какую-нибудь сенсацию.
Лютер еще раньше разрешил Пэт работать дома — пока все не будет готово к съемкам, нет необходимости приезжать в студию. Сейчас он показал Пэт маленькую клетушку, которую ей выделили для работы в офисе, а потом повел в свой личный кабинет — просторную угловую комнату, обшитую дубовыми панелями.
— Располагайтесь поудобнее, Пэт, — пригласил он. — Мне нужно ответить на один звонок.
Пока он говорил по телефону, Пэт воспользовалась случаем, чтобы рассмотреть своего нового шефа повнимательнее. Лютер Пелхэм, безусловно, обладал запоминающейся внешностью. Ухоженная седая шевелюра, чистая, гладкая кожа, проницательные темные глаза. Из-за тонкого носа с горбинкой и узких кистей рук с длинными пальцами, нетерпеливо постукивающих по письменному столу, он напоминал ей огромную хищную птицу. Пэт знала, что Пелхэм недавно отпраздновал свое шестидесятилетие (о приеме, который миссис Пелхэм устроила по этому случаю в их доме в Чеви-Чейз, взахлеб рассказывали все колонки светской хроники). Наконец он повесил трубку.
— Ну и как, выдержал я испытание? — Его глаза весело блеснули.
— На пять баллов!
— Рад слышать. Если бы я не произвел на вас впечатления, меня бы это обеспокоило. Ну а теперь позвольте вас поздравить — вы покорили Абигайль во время вчерашней встречи.
Пэт понравилась его манера вести разговор (шутливое замечание для начала и быстрый переход к делу), понравилось и то, что он не стал тратить время на вступление.
— Сенатор — поразительная женщина. Думаю, что это подтвердит каждый, кому довелось с ней встретиться. — Пэт сделала паузу и добавила со значением: — Хотя я не имела счастья беседовать с ней долго.
Пелхэм махнул рукой.
— Знаю, знаю. Абигайль трудно ухватить за пуговицу. Именно поэтому я и попросил ее людей заранее подобрать для вас нужные материалы. Не рассчитывайте на особое содействие со стороны самой леди — она не слишком склонна к сотрудничеству. Я запланировал ваш выход в эфир на двадцать седьмое.
— На двадцать седьмое? Двадцать седьмое декабря?! — В голосе Пэт появились звенящие нотки. — Но это же означает, что мы должны все отснять, смонтировать и озвучить за неделю!
— Именно так, — кивнул Лютер. — И вы как раз тот человек, который способен это сделать.
— Но к чему такая гонка?
Лютер Пелхэм подался вперед, скрестил ноги и самодовольно улыбнулся:
— Дело в том, что это не обычная документальная программа. Пэт Треймор, вы имеете шанс помочь рождению королевы.
Пэт вспомнила вчерашний разговор с Сэмом.
— Вице-президент?
— Вице-президент, — подтвердил Пелхэм. — Рад, что вы держите нос по ветру. Так вот, прошлогодняя операция ему не помогла. Мои шпионы в больнице сообщили, что у него обширный инфаркт и, если он не хочет отправиться на тот свету, ему придется изменить образ жизни. Значит, он скорее всего подаст в отставку, и это время не за горами. Конечно, президент сделает вид, будто рассматривает несколько кандидатур, и даже поручит спецслужбам их проверить, чтобы порадовать своим беспристрастием все партийные фракции. Но у Абигайль самые высокие шансы. И мы должны выпустить в эфир такую передачу, которая заставит миллионы американцев послать президенту телеграммы в поддержку Абигайль. Вот какая у нас цель. И подумайте, как это может сказаться на вашей карьере.
Сэм говорил лишь о возможности отставки вице-президента и назначении Абигайль. Лютер Пелхэм явно считал и то, и другое почти решенным делом. Оказаться в нужном месте в нужнее время, стать свидетелем рождения истории — мечта каждого журналиста.
— Если слухи о состоянии здоровья вице-президента просочатся...
— Просочатся — слабо сказано, — ухмыльнулся Лютер. — Я выложу эту новость в сегодняшнем выпуске последних известий, включая сведения о том, что президент подумывает о назначении своим заместителем женщины.
— А на следующей неделе выйдет наша передача о сенаторе Дженнингс! Она ведь не очень хорошо известна среднему избирателю, и все захотят узнать о ней побольше.
— Точно! Теперь вы понимаете, зачем нужна спешка? Мы должны сотворить нечто совершенно умопомрачительное.
— Только вот... Если мы сделаем передачу такой пресной, как требует сенатор, вы не получите и дюжины телеграмм в ее поддержку, не говоря о миллионах. Я в этом уверена, поскольку заранее провела специальный опрос, чтобы выяснить отношение американцев к сенатору Дженнингс.
— И каковы же результаты?
— Пожилые люди сравнивают ее с Маргарет Чейз Смит. Они считают ее волевой, решительной, умной.
— И что в этом плохого?
— Все опрошенные отметили, что не знают Абигайль Дженнингс как человека. Ее считают слишком сухой и официальной.
— Продолжайте.
— Совсем другой подход у молодежи. Молодые люди обоего пола с воодушевлением отнеслись к известию, что сенатор когда-то победила на конкурсе красоты штата Нью-Йорк. Они хотели бы подробнее узнать об этом эпизоде ее биографии. А те избиратели, которые помнят, что сенатор Дженнингс родом с северо-востока, обижены, что она никогда не упоминает об этом. По-моему, замалчивая и то, и другое, сенатор делает ошибку. А мы усугубим эту ошибку, проигнорировав первые двадцать лет ее жизни...
— И все-таки она никогда не позволит вам рассказать об Эйпл-Джанкшене, — категорическим тоном заявил Лютер. — Так что давайте не будем попусту тратить время на уговоры. Абигайль призналась мне как-то, что, когда она отказалась от титула «Мисс штат Нью-Йорк», ее там чуть не линчевали.
— Лютер, она заблуждается. Неужели вы всерьез полагаете, будто кто-то в Эйпл-Джанкшене до сих пор осыпает Абигайль проклятиями за то, что она не поехала в Атлантик-Сити на конкурс «Мисс Америка»? Да я готова спорить, что едва ли не каждый в этом городе хвастает, что знал ее в те годы. А что касается отказа от титула, то подумайте сами: у кого не вызовет сочувствие рассказ о том, как юная Абигайль, шутки ради, приняла участие в конкурсе, а позже прониклась отвращением к самой идее шоу, где девушек выставляют напоказ, словно куски говядины на витрине? Конкурсы красоты теперь не в моде. Мы должны убедить сенатора изменить мнение, пока этого не сделал кто-нибудь еще.
Лютер забарабанил пальцами по столу. Рассудок и интуиция говорили ему, что Пэт права, но сенатор высказалась о том давнем конкурсе со всей определенностью. Предположим, они уговорят Абигайль включить в программу кое-какой материал о годах ее юности; а вдруг это приведет к неожиданным неприятным последствиям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
В мозгу вспыхнуло воспоминание о далеком утре: мужчина, лежащий на спине, зажатый между кофейным столиком и софой; широко открытые незрячие женские глаза; волосы маленькой девочки, слипшиеся от засохшей крови...
Человек еще долго стоял неподвижно после того, как Пэт закрыла за собой дверь. Стоял и смотрел, словно не мог оторвать взгляд от дома.
Пэт жарила на кухне отбивную, когда зазвонил телефон. Она не ждала звонка от Сэма, но... с улыбкой протянула руку к трубке.
— Алло?
— Патриция Треймор?
— Да, это я. Кто говорит? — Но она уже узнала этот тягучий приглушенный голос.
— Вы получили мое письмо?
Пэт попыталась придать голосу спокойную доброжелательность:
— Я не понимаю, почему вас так огорчает моя работа. Объясните мне.
— Забудьте о вашей программе, мисс Треймор. Я не хочу наказывать вас. Не вынуждайте меня. Но вы должны помнить Слово Господне: «А кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и утопили его во глубине морской».
Связь оборвалась.
Глава 5
Это просто дурацкая выходка, убеждала себя Пэт. Какой-нибудь доморощенный проповедник, вбивший себе в голову, что женщине положено возиться на кухне, а не заниматься общественной деятельностью. Она вспомнила одного типа из Нью-Йорка, который частенько маршировал по Пятой авеню с плакатом, исписанным библейскими цитатами о женском долге повиноваться мужу. Безобидный чудак. Звонивший, видимо, из той же категории. Пэт не хотела верить, что за угрозами незнакомца кроется что-то более серьезное.
Они принесла ужин в библиотеку и за едой просматривала материалы, которые предоставила ей Абигайль. Восхищение Пэт этой женщиной росло с каждой прочитанной страницей. Абигайль Дженнингс не преувеличивала, говоря, что работа заменяет ей семью. Ее избиратели и есть ее семья, подумала Пэт.
Утром у Пэт была назначена встреча на телестудии, поэтому около полуночи она отправилась спать. Ее спальня, как и комнаты для гостей, находилась на втором этаже. К ней примыкали гардеробная и ванная комнаты. Чиппен-дэйловская мебель с изящной инкрустацией удивительно подходила к комнате. Высокий комод идеально вписался между стенными шкафами, гардероб с большим зеркалом занял нишу, а кровать с резным изголовьем расположилась вдоль стены напротив окна.
Многократные походы в подвал во время мытья картотечных шкафов сказались на больной ноге, и привычная ноющая боль обострилась. Но несмотря на сильную усталость, Пэт долго не могла заснуть. «Думай о чем-нибудь приятном!» — приказала она себе, продолжая ворочаться с боку на бок, и насмешливо улыбнулась в темноте. Она решила думать о Сэме.
* * *
Административное здание и студия кабельной телесети «Потомак» находилось сразу за Фэррагут-сквер. Войдя внутрь, Пэт вспомнила слова редактора отдела новостей Бостонского телевидения: «Конечно, вам нужно соглашаться на это предложение, Пэт. Работа с Лютером Пелхэмом — шанс, который предоставляется раз в жизни. День, когда он перешел из Си-би-эс на „Потомак“, был самым черным днем для спутникового телевидения».
Во время обеда с Лютером в Бостоне Пэт поразили жадные взгляды, которые кидала на него публика в ресторане. Ее тоже нередко узнавали в Бостоне, и бывало, что люди подходили к ее столику попросить автограф. Но тут было по-другому: практически каждый посетитель ресторана буквально пожирал Лютера глазами.
— Вы знаете какое-нибудь место, куда мы могли бы пойти, не опасаясь сразу же стать центром внимания? — спросила у него Пэт.
— Счастлив признать, что таких мест осталось очень немного. Но скоро и у вас появится та же проблема. Через полгода люди начнут преследовать вас на улицах, а половина молодых женщин в Америке станет подражать вашему чудесному грудному голосу.
Преувеличение, конечно, но лестное. После того, как Пэт во второй раз назвала его «мистер Пелхэм», он перебил ее:
— Пэт, мы теперь в одной упряжке. У меня есть имя. Пользуйтесь им, пожалуйста.
В тот вечер Лютер Пелхэм был очарователен, но тогда он предлагал ей работу. Теперь он стал ее боссом.
Когда Лютеру доложили о приходе Пэт, он сам вышел в приемную, чтобы встретить ее. Он держался подчеркнуто сердечно; знакомый, хорошо поставленный голос дышал теплотой.
— Счастлив видеть вас, Пэт. Пойдемте, я познакомлю вас с нашей бандой.
Он провел ее по отделу новостей и представил сотрудникам. За приветливостью в оценивающих взглядах новых коллег читалось любопытство. Пэт догадывалась, о чем они думают — хватит ли ей пороху справиться с делом. Но в целом у нее сложилось приятное впечатление. «Потомак» быстро превращалась в ведущую кабельную телесеть страны, и в отделе новостей кипела бурная деятельность. Молодая женщина за столом отбирала важнейшие события часа; специалист по военным вопросам диктовал на магнитофон свой еженедельный обзор; штатные журналисты редактировали материал, полученный из телеграфных агентств. Пэт прекрасно знала, что внешнее спокойствие служащих — необходимая маска. Каждый человек на телевидении живет в постоянном напряжении, в готовности к непредвиденным событиям, в вечном страхе упустить какую-нибудь сенсацию.
Лютер еще раньше разрешил Пэт работать дома — пока все не будет готово к съемкам, нет необходимости приезжать в студию. Сейчас он показал Пэт маленькую клетушку, которую ей выделили для работы в офисе, а потом повел в свой личный кабинет — просторную угловую комнату, обшитую дубовыми панелями.
— Располагайтесь поудобнее, Пэт, — пригласил он. — Мне нужно ответить на один звонок.
Пока он говорил по телефону, Пэт воспользовалась случаем, чтобы рассмотреть своего нового шефа повнимательнее. Лютер Пелхэм, безусловно, обладал запоминающейся внешностью. Ухоженная седая шевелюра, чистая, гладкая кожа, проницательные темные глаза. Из-за тонкого носа с горбинкой и узких кистей рук с длинными пальцами, нетерпеливо постукивающих по письменному столу, он напоминал ей огромную хищную птицу. Пэт знала, что Пелхэм недавно отпраздновал свое шестидесятилетие (о приеме, который миссис Пелхэм устроила по этому случаю в их доме в Чеви-Чейз, взахлеб рассказывали все колонки светской хроники). Наконец он повесил трубку.
— Ну и как, выдержал я испытание? — Его глаза весело блеснули.
— На пять баллов!
— Рад слышать. Если бы я не произвел на вас впечатления, меня бы это обеспокоило. Ну а теперь позвольте вас поздравить — вы покорили Абигайль во время вчерашней встречи.
Пэт понравилась его манера вести разговор (шутливое замечание для начала и быстрый переход к делу), понравилось и то, что он не стал тратить время на вступление.
— Сенатор — поразительная женщина. Думаю, что это подтвердит каждый, кому довелось с ней встретиться. — Пэт сделала паузу и добавила со значением: — Хотя я не имела счастья беседовать с ней долго.
Пелхэм махнул рукой.
— Знаю, знаю. Абигайль трудно ухватить за пуговицу. Именно поэтому я и попросил ее людей заранее подобрать для вас нужные материалы. Не рассчитывайте на особое содействие со стороны самой леди — она не слишком склонна к сотрудничеству. Я запланировал ваш выход в эфир на двадцать седьмое.
— На двадцать седьмое? Двадцать седьмое декабря?! — В голосе Пэт появились звенящие нотки. — Но это же означает, что мы должны все отснять, смонтировать и озвучить за неделю!
— Именно так, — кивнул Лютер. — И вы как раз тот человек, который способен это сделать.
— Но к чему такая гонка?
Лютер Пелхэм подался вперед, скрестил ноги и самодовольно улыбнулся:
— Дело в том, что это не обычная документальная программа. Пэт Треймор, вы имеете шанс помочь рождению королевы.
Пэт вспомнила вчерашний разговор с Сэмом.
— Вице-президент?
— Вице-президент, — подтвердил Пелхэм. — Рад, что вы держите нос по ветру. Так вот, прошлогодняя операция ему не помогла. Мои шпионы в больнице сообщили, что у него обширный инфаркт и, если он не хочет отправиться на тот свету, ему придется изменить образ жизни. Значит, он скорее всего подаст в отставку, и это время не за горами. Конечно, президент сделает вид, будто рассматривает несколько кандидатур, и даже поручит спецслужбам их проверить, чтобы порадовать своим беспристрастием все партийные фракции. Но у Абигайль самые высокие шансы. И мы должны выпустить в эфир такую передачу, которая заставит миллионы американцев послать президенту телеграммы в поддержку Абигайль. Вот какая у нас цель. И подумайте, как это может сказаться на вашей карьере.
Сэм говорил лишь о возможности отставки вице-президента и назначении Абигайль. Лютер Пелхэм явно считал и то, и другое почти решенным делом. Оказаться в нужном месте в нужнее время, стать свидетелем рождения истории — мечта каждого журналиста.
— Если слухи о состоянии здоровья вице-президента просочатся...
— Просочатся — слабо сказано, — ухмыльнулся Лютер. — Я выложу эту новость в сегодняшнем выпуске последних известий, включая сведения о том, что президент подумывает о назначении своим заместителем женщины.
— А на следующей неделе выйдет наша передача о сенаторе Дженнингс! Она ведь не очень хорошо известна среднему избирателю, и все захотят узнать о ней побольше.
— Точно! Теперь вы понимаете, зачем нужна спешка? Мы должны сотворить нечто совершенно умопомрачительное.
— Только вот... Если мы сделаем передачу такой пресной, как требует сенатор, вы не получите и дюжины телеграмм в ее поддержку, не говоря о миллионах. Я в этом уверена, поскольку заранее провела специальный опрос, чтобы выяснить отношение американцев к сенатору Дженнингс.
— И каковы же результаты?
— Пожилые люди сравнивают ее с Маргарет Чейз Смит. Они считают ее волевой, решительной, умной.
— И что в этом плохого?
— Все опрошенные отметили, что не знают Абигайль Дженнингс как человека. Ее считают слишком сухой и официальной.
— Продолжайте.
— Совсем другой подход у молодежи. Молодые люди обоего пола с воодушевлением отнеслись к известию, что сенатор когда-то победила на конкурсе красоты штата Нью-Йорк. Они хотели бы подробнее узнать об этом эпизоде ее биографии. А те избиратели, которые помнят, что сенатор Дженнингс родом с северо-востока, обижены, что она никогда не упоминает об этом. По-моему, замалчивая и то, и другое, сенатор делает ошибку. А мы усугубим эту ошибку, проигнорировав первые двадцать лет ее жизни...
— И все-таки она никогда не позволит вам рассказать об Эйпл-Джанкшене, — категорическим тоном заявил Лютер. — Так что давайте не будем попусту тратить время на уговоры. Абигайль призналась мне как-то, что, когда она отказалась от титула «Мисс штат Нью-Йорк», ее там чуть не линчевали.
— Лютер, она заблуждается. Неужели вы всерьез полагаете, будто кто-то в Эйпл-Джанкшене до сих пор осыпает Абигайль проклятиями за то, что она не поехала в Атлантик-Сити на конкурс «Мисс Америка»? Да я готова спорить, что едва ли не каждый в этом городе хвастает, что знал ее в те годы. А что касается отказа от титула, то подумайте сами: у кого не вызовет сочувствие рассказ о том, как юная Абигайль, шутки ради, приняла участие в конкурсе, а позже прониклась отвращением к самой идее шоу, где девушек выставляют напоказ, словно куски говядины на витрине? Конкурсы красоты теперь не в моде. Мы должны убедить сенатора изменить мнение, пока этого не сделал кто-нибудь еще.
Лютер забарабанил пальцами по столу. Рассудок и интуиция говорили ему, что Пэт права, но сенатор высказалась о том давнем конкурсе со всей определенностью. Предположим, они уговорят Абигайль включить в программу кое-какой материал о годах ее юности; а вдруг это приведет к неожиданным неприятным последствиям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44