— Я по голосу слышу, что вы нездоровы, миссис Клаузен, — сказала Сьюзен. — Может быть, вам следует вызвать доктора?
— Нет. Час крепкого сна творит чудеса. Но мне очень жаль, что я упустила шанс поговорить с вами сегодня.
Сьюзен сказала ей, что она может прийти позже, если захочет — ничего страшного.
— Все равно у меня масса бумажной работы, вот ею и займусь, — заверила она Джейн.
Поэтому в шесть вечера она все еще была у себя в приемной, когда Джейн Клаузен приехала на встречу. Пепельный цвет лица вернее всяких слов убедил Сьюзен в том, что миссис Клаузен смертельно больна. Единственное, чем ей можно помочь, поняла Сьюзен, это выяснить и сообщить ей всю правду об исчезновении Регины.
— Доктор Чандлер, — несколько нерешительно начала миссис Клаузен.
— Прошу вас, зовите меня Сьюзен. «Доктор Чандлер» звучит так формально, — улыбнулась Сьюзен.
Джейн Клаузен кивнула.
— Нелегко ломать старые привычки. Всю свою жизнь моя мать называла нашу соседку, которая была ее лучшей подругой, не иначе как миссис Крэбтри. Увы, эта чопорность в значительной степени передалась и мне, а я, в свою очередь, заразила ею Регину. Она была очень замкнута в общении с людьми. — Джейн на минуту опустила глаза, а потом посмотрела прямо на Сьюзен. — Вчера вы познакомились с моим адвокатом Дугласом Лейтоном. Что вы о нем думаете?
Этот вопрос удивил Сьюзен. «Ведь это я должна осторожно и тактично задавать вопросы», — подумала она.
— По-моему, он нервничал, — сказала она вслух, решив высказать свое мнение напрямую.
— Вас не удивило, что он не остался ждать со мной?
— Да, удивило.
— А почему?
Сьюзен не пришлось обдумывать ответ.
— Потому что с большой долей вероятности вы могли встретиться с женщиной, готовой пролить свет на исчезновение вашей дочери. Возможно, она даже могла описать мужчину, причастного к исчезновению. Этот момент мог оказаться решающим для вас. Я считаю, что он просто обязан был остаться и оказать вам поддержку.
— Совершенно с вами согласна, — кивнула Джейн Клаузен. — Сьюзен, Дуглас Лейтон с самого начала утверждал, что он не был знаком с моей дочерью. А сегодня утром я услышала от него слова, заставляющие предположить, что он все-таки знал ее.
— Зачем же ему лгать? — удивилась Сьюзен.
— Не знаю. Сегодня я кое-что проверила. Лейтоны из Филадельфии действительно приходятся ему троюродными братьями, но они утверждают, что почти его не помнят. А он не раз уверял меня, что поддерживал с ними близкие родственные отношения. И еще я выяснила, что Эмброуз Лейтон, его отец, считался паршивой овцой в семье. Он за несколько лет растратил все, что унаследовал от родителей, а потом исчез.
Джейн Клаузен говорила медленно, сосредоточенно хмурясь, взвешивая и отмеряя каждое слово.
— К чести Дугласа, надо заметить, что он получил стипендию на обучение в Стэнфордском университете, потом в юридической школе при Колумбийском университете. Он, бесспорно, очень умен. Когда по окончании учебы Дуглас поступил на работу к Кейну и Россу, ему приходилось много ездить в командировки. У него большие способности к иностранным языкам, и именно по этой причине он так быстро занял ведущее положение, когда перешел на работу к Хьюберту Марчу. Сейчас он входит в правление попечителей нашего фонда.
«Она старается быть объективной, — подумала Сьюзен, — но она не просто обеспокоена. Мне кажется, она напугана».
— Дело в том, Сьюзен, что Дуглас недвусмысленно дал мне понять, как он близок со своими кузенами. Теперь я припоминаю, что он начал рассказывать об их близкой дружбе только после того, как я сказала, что утратила связь с ними. Сегодня я заметила, что он подслушивает, когда разговаривала с вами по телефону. Дверь была приоткрыта, и я видела его отражение в застекленной дверце книжного шкафа. Я была просто поражена. Зачем ему это нужно? С какой стати ему за мной шпионить?
— Вы задали ему этот вопрос?
— Нет. Я плохо себя почувствовала, у меня просто не было сил с ним объясняться. Кроме того, я не хочу, чтобы он был настороже. Я собираюсь подвергнуть аудиторской проверке одну из заявок на грант, полученную нашим фондом. Мы рассматривали ее сегодня — это сиротский приют в Гватемале. Дуглас должен поехать туда на будущей неделе и представить отчет на следующем собрании попечителей. Когда я спросила, какую сумму они запрашивают, Дуглас вдруг заявил, что это был один из любимых проектов Регины. Якобы она сама ему об этом говорила. Он рассказывал так убедительно, словно они с Региной подробно обсуждали это.
— Но он ведь говорил, что не знает ее!
— Вот именно. Сьюзен, мне было необходимо поделиться этим с вами, потому что я вдруг поняла, что могло заставить Дугласа Лейтона покинуть вчера приемную столь внезапно.
Сьюзен догадалась, что собирается сообщить ей Джейн Кляузен: что Дуглас Лейтон побоялся встретиться лицом к лицу с Карен.
Через несколько минут Джейн Клаузен попрощалась и ушла.
— Я думаю, завтра утром мой доктор потребует, чтобы я легла в больницу и прошла новый курс лечения, — сказала она на прощание. — Я хотела сначала поделиться с вами своими соображениями. Мне известно, что в прошлом вы какое-то время работали заместителем окружного прокурора. По правде говоря, я сама не знаю, зачем рассказала вам о своих подозрениях: то ли мне хотелось получить совет психолога, то ли узнать от бывшего представителя юстиции в суде, что предпринять, чтобы открыть следствие.
Доктор Дональд Ричардс покинул студию сразу после передачи и слишком поздно понял, что Рина уже приготовила ему обед. Он отыскал телефон-автомат и набрал свой домашний номер.
— Забыл предупредить, что у меня дела в городе, — извиняясь, сказал он Рине.
— Доктор, почему вы всегда так поступаете, когда я готовлю для вас горячее?
— Этот же вопрос мне постоянно задавала жена. Вы не могли бы переставить еду на заднюю конфорку или что-то в этом роде? Я буду дома примерно через час.
Он улыбнулся сам себе. Потом, сообразив, почему глаза у него как песком засыпаны, снял очки, которыми пользовался только для чтения, и сунул их в карман.
* * *
Когда через полтора часа он добрался до дома и прошел прямо в кабинет, Рина уже поджидала его с обедом.
— Я оставлю поднос у вас на столе, доктор, — сказала она.
Его пациенткой в два часа дня была тридцатилетняя деловая женщина, страдающая анорексией в тяжелой форме. Это был ее четвертый визит. Ричардс слушал, делая краткие пометки в блокноте.
Пациентка наконец-то начала говорить с ним откровенно, рассказала, что в отрочестве страдала избыточным весом, и это было очень мучительно, тем более что ей никак не удавалось выдержать диету.
— Я любила поесть, но потом смотрела в зеркало и видела, что я с собой делаю. Я стала ненавидеть свое тело, а потом возненавидела еду за то, что она со мной сотворила.
— И вы до сих пор ненавидите еду?
— Терпеть ее не могу, но иногда думаю, как чудесно было бы пообедать — просто насладиться процессом. Я сейчас встречаюсь с одним человеком... у нас все серьезно, он очень дорог мне, но я понимаю, что рискую его потерять, если не сумею измениться. Он уже сказал мне, что устал смотреть, как я гоняю вилкой еду по тарелке.
«Мотивация, — подумал Дон. — Это всегда первый и главный шаг к любым переменам». Перед его мысленным взором мелькнуло лицо Сьюзен Чандлер.
Без десяти три он проводил пациентку и позвонил Сьюзен, рассудив, что она тоже устраивает десятиминутные перерывы между визитами пациентов. Ее секретарша сказала, что Сьюзен говорит по телефону.
— Я подожду, — сказал он.
— Боюсь, что на второй линии ее ждет еще один звонок.
— Ничего, я рискну.
Без четырех минут три он готов был отказаться от своей затеи. Пациент, назначенный на три, уже дожидался в приемной, но тут в трубке раздался немного запыхавшийся голос Сьюзен.
— Доктор Ричардс? — спросила она.
— Понимаю, вы на работе, но это не повод не называть меня Доном.
— Извините, — засмеялась Сьюзен. — Я рада, что вы позвонили. Я тут совсем захлопоталась, не успела вас поблагодарить. Вы были замечательным гостем в моей передаче.
— А я хочу поблагодарить вас за то, что сделали меня знаменитостью. Мой издатель просто в восторге: два дня подряд о моей книге говорят по радио.
Он бросил взгляд на часы.
— Меня ждет пациент и вас, наверное, тоже, так что давайте перейдем к делу. Вы не могли бы пообедать со мной сегодня вечером?
— Только не сегодня: я работаю допоздна.
— Завтра вечером?
— Да, это было бы очень мило.
— Скажем, часов в семь. Я позвоню вам на работу, когда соображу, где бы нам лучше встретиться.
«Настоящее свидание, — подумал он. — Теперь уже поздно отступать».
Ричардс записал время встречи — семь часов — торопливо попрощался и положил трубку. Он знал, что его ждет пациент, но все-таки позволил себе помедлить еще минуту, размышляя о том, насколько может быть откровенен со Сьюзен Чандлер завтра вечером.
34
Диана Чандлер Гарриман рассчитала время звонка Алексу Райту так, чтобы застать его дома. Она позвонила из модельного агентства в Беверли-Хиллз без четверти четыре. Это означало, что в Нью-Йорке без четверти семь вечера, то есть как раз такое время, когда Алекс может оказаться дома. Убедившись, что он не берет трубку — очевидно, ужинает где-то в гостях или в ресторане, — она решила, что он может связаться с ней позже.
В надежде на звонок Ди отправилась с работы прямо в свою кооперативную квартиру в Палос-Вердес. В семь часов она вяло готовила ужин, состоящий из омлета, гренков и кофе. «За последние два года я практически не оставалась дома одна по вечерам, — размышляла Ди. — Я просто не могла сидеть дома без Джека. Мне было необходимо с кем-то общаться».
Но еще никогда ей не было так одиноко, так тоскливо, как в этот вечер. Ди просто места себе не находила.
«Я устала работать, — призналась себе Ди. — Я хочу вернуться в Нью-Йорк, но не для того, чтобы искать новую работу».
— Я даже приличный омлет приготовить не моху, — пожаловалась она вслух, заметив, что пламя под сковородкой слишком сильное, и яйца подгорают.
Она вспомнила, как Джек обожал возиться на кухне.
«И в этом Сьюзен меня превосходит, — вспомнила Ди. — Она отлично готовит».
Но ведь это необязательно — уметь хорошо готовить. Женщине, которая выйдет замуж за Алекса Райта, не придется думать о рецептах и списках покупок, сказала она себе.
Она решила поесть в гостиной и как раз опускала поднос на кофейный столик, когда зазвонил телефон. Это был Алекс Райт.
Кода Ди положила трубку десять минут спустя, на губах у нее играла улыбка. Он позвонил, потому что беспокоился о ней. Он сказал, что у нее был грустный голос на автоответчике, и решил, что она не откажется немного поболтать. Он рассказал, что с удовольствием провел вечер со Сьюзен и собирался пригласить ее в субботу на торжественный ужин по случаю передачи очередного взноса фонда Райтов Нью-йоркской публичной библиотеке.
Тут Ди не растерялась и, гордясь своей смекалкой, сказала ему, что по пути в Коста-Рику откуда ей предстоит отправиться в круиз, она сделает остановку в Нью-Йорке и останется там на выходные. Алекс понял намек и немедленно пригласил на ужин и ее тоже.
«В конце концов, — успокоила себя Ди, принимаясь за остывший омлет, — не скажешь, что у Сьюзен с ним серьезные отношения».
35
После того, как Джейн Клаузен покинула ее приемную, Сьюзен занялась бумагами и работала до семи, потом позвонила Джеду Гини домой.
— Проблема, — кратко объявила она. — Я позвонила Джастину Уэллсу, хотела договориться, что сама доставлю ему запись вчерашней программы, а он отказался наотрез и заявил, что никакой записи не заказывал.
— Вот как? Тогда с какой стати он требовал, чтобы конверт был помечен «Конфиденциально»и направлен в контору для вручения лично ему в руки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50