Они же все через Равца проходили.
— Опомнился! — Савотин громко рассмеялся. — Вот именно, что проходили. Твой Равец в последнее время, кроме как подпись свою поганую в бумажке поставить, больше ничем не занимался. Все бумаги у Михайлова. Не паникуй.
— Все равно дело надо остановить. Хотя бы на время следствия! Я не хочу рисковать, — уже более спокойным тоном продолжил замминистра. — Не дай бог, менты что-то пронюхают!
— Вот именно потому, что менты нюхают, останавливаться нельзя. У нас двадцать человек ждут отправления за границу для участия в лазерном шоу. У них контракты подписаны. Ты только представь, если кто-то из конкурсанток рыть начнет! Если узнают, что никакого шоу не существует. Ты подумай, как и чем ты в этом случае рискуешь?.. И потом, если этот тур сорвется, покупатель из Германии других продавцов найдет, и мы контакт с ним можем навсегда потерять. Или такую неустойку заставит выплатить, что месяца два вхолостую придется работать.
— Предположим, ты прав, и девок отправлять нужно, — Меньшинский начал потирать лоб рукой, пытаясь сосредоточиться. — Кто вместо Равца будет договариваться об отправке?
— Да, Олег, тебе действительно пора завязывать с выпивкой, — невесело усмехнулся Савотин. — Повторяю, твой Равец от дел давно отошел. Он даже на конкурсах через раз появлялся. Почти год Михайлов один и документами занимается, и переговоры ведет. Так что Равец твой только даром хлеб наш жрал.
— Чего ты заладил: «Твой Равец, твой Равец», — возмутился Меньшинский. Он встал, нервно прошелся по комнате и снова сел в кресло. — Какой он мой?.. Я баб люблю!
Он снова налил себе коньяк.
— А вот министра нашего жаль! Уж очень он Юрочке симпатизировал.
— Ничего, я думаю, он недолго тосковать будет. Найдет себе другого мальчика. Помоложе и поскромней, — злость исказила лицо Савотина. — Да, много мне крови последнее время Равец попил! Недели не проходило, чтоб он денег не требовал. А несколько дней назад даже грозился сдать меня ментам! — Бизнесмен громко рассмеялся. — Правда, он сильно пьян был. Может быть, и шутил так своеобразно. Только ты же знаешь, Олежа, в каждой шутке есть лишь доля шутки… Да, ну и бог с ним. О покойнике плохо нельзя… Как говорится, нет человека — нет проблемы.
— Нет проблемы! — по слогам повторил за Савотиным Меньшинский. Он опьянел. У него начали слезиться глаза, и речь становилась несвязной. — А почему ты мне раньше не говорил о проблемах с Равцом? Почему я только сейчас об этом узнаю? Может, если бы я вмешался, все бы и разрешилось…
— Да я говорил тебе, Олег, только ты все время или пьяный, или с похмелья, — прервал Савотин рассуждения захмелевшего чиновника. — Да ну и ладно, чего теперь об этом говорить. Как видишь, не потребовалось твоего вмешательства.
У Савотина зазвонил сотовый телефон. Он ответил:
— Я слушаю. Здравствуй, Витя… Тихо, не ори и не паникуй. Он в курсе. Я с тобой разговариваю из его кабинета. Вот что, приезжай к шести часам в клуб, где мы встречались на прошлой неделе. Вспомнил?.. Замечательно! Скажешь, что ко мне. Тебя проведут. Там мне все и расскажешь… Нет, Илюшеньку с собой ни в коем случае не бери. Нам надо многое обсудить, сам понимаешь, теперь в работе кое-что изменится. Все, до встречи, — отключив телефон, бизнесмен вновь обратился к Меньшинскому. — Михайлов звонил. Его менты допрашивали. Они считают, что Равца маньяк убил… Ладно, мне нужно в клуб успеть.
— И мне нужно в клуб! Я с тобой поеду! Возьми меня с собой! Мне нужно отвлечься, расслабиться! — начал упрашивать чиновник Савотина.
— Никуда ты со мной не поедешь! Хватит. Дорасслаблялся! Вон, у тебя даже слюни текут! — прервав мольбы замминистра, Савотин с отвращением отвернулся. Он искренне переживал за друга, но такое состояние для Олега Павловича уже становилось нормой, и Савотина это здорово раздражало. — Где документы?
— В сейфе. На вот, возьми сам. Чего-то мне тяжеловато.
Меньшинский отдал ключи от сейфа бизнесмену. Коньячная бутылка была пуста, и Олег Павлович выпил стопку Савотина, к которой тот так и не притронулся.
— Тут все? — уточнил Савотин, держа в руках тоненькую черную папку.
Замминистра кивнул.
— К кому посылать Михайлова?
— Пусть едет к Антону Зимину — народный ансамбль. Мы в январе с ним девок в Прагу отправляли. Через восемь дней у него гастроли в Германии. Я вчера ему звонил, он не просто согласен, а даже очень рад снова оказать мне услугу. Правда, в этот раз за услугу он в два раза больше бабла попросил, сволочь! Возьми меня с собой в клуб! Тошно мне, Боря! Возьми! — Меньшинский еще раз попытался уговорить Савотина.
— Нет, Олег! — жестко ответил бизнесмен. — Поезжай домой и выспись хорошенько. — У него снова зазвонил телефон. — Да, Вика? Я буду в клубе через час… Очень хорошо… Я буду один, — он отключил телефон. — Все, я поехал.
Савотин встал и быстрым шагом направился к двери.
— Ну, пожалуйста, Боря! Ну, не уходи! Я должен с тобой поехать! Ну, возьми меня! Боря, ну, пожалуйста! — продолжал повторять бессмысленные просьбы замминистра, хотя дверь за Савотиным давно закрылась и он остался в кабинете один.
* * *
Клуб для состоятельных мужчин, куда поехал Савотин после встречи с замминистра, располагался на окраине города. Элитное очень дорогое заведение включало в себя комплекс косметических услуг — от маникюра до солярия. Развлечься можно было в бильярдной или баре с обязательным стриптизом. В комнатах для массажа и ароматерапии любые прихоти богатых мужчин удовлетворяли красивые девушки. Элитный клуб был, по существу, высококлассным борделем. Клуб принадлежал Гавриловой. Это была очень красивая, стройная, высокая, сорокасемилетняя блондинка. Всегда находиться в превосходной форме ей помогали вечные диеты и дорогостоящие пластические операции. В прошлом не очень талантливая балерина, она в тридцать пять лет вышла на пенсию и, благодаря кое-каким сбережениям и давним близким знакомствам с некоторыми чиновниками из высшего эшелона власти, стала хозяйкой клуба. Бывшая элитная проститутка Виктория Николаевна Гаврилова знала особенности профессии, как говорится, изнутри, поэтому девиц для работы у себя в заведении подбирала сама, с особой тщательностью и строгостью.
— Сегодня отработаете по полной программе, — обратилась Гаврилова к Жанне и Лоле, лучшим представительницам древнейшей профессии у нее в клубе, которых она вызвала для беседы в свой кабинет. — Мне нужно, чтобы Борис Андреевич остался доволен. Капризов я не потерплю. Будете вести себя правильно, лично заплачу вам в двойном размере.
— Ну, Виктория Николаевна! Ну, пожалуйста! Ну, я не могу! У меня еще с прошлого раза синяки не сошли! — рыдала Лола.
— Заткнись! Хочешь опять на Ленинградке за трешку задницу морозить? Так я тебе это прямо сейчас устрою! Тварь неблагодарная! Тоже мне нашлась неженка! Ты что, решила, что сама можешь клиента выбирать?
Гаврилова отлично знала о садистских наклонностях Савотина. Любому другому клиенту она бы не позволила жестоко обращаться с девушками, тем более уродовать их, но Савотин был не просто клиент. Хозяйка клуба полностью зависела от своего бывшего сутенера. Раньше он ее за копейки подкладывал под нужных ему людей, а теперь Гаврилова даром предоставляла ему своих девочек. Кроме этого, она два года подряд каждый месяц бесплатно перевозила девушек за границу и передавала их Житинкину.
Все началось четыре года назад, когда Савотин помог ее сыну избежать тюрьмы. Его взяли за распространение наркотиков. Что и как сделал Савотин, Гаврилова не знала. Сына выпустили, и счастливая Виктория Николаевна тут же, с помощью все того же Савотина, отправила его учиться во Францию. Четырехлетняя кабала и сам Савотин были ненавистны Гавриловой, но как освободиться от этого рабства, она не знала. От бывшего сутенера зависело будущее ее сына.
— А ты чего ржешь? Тоже на улицу захотела? — Закричала она на Жанну, лицо которой искривила истеричная улыбка.
— Нет, что вы, Виктория Николаевна! Я на все согласна! Я понимаю! Только… — Жанна подняла кофточку. Кожа на животе девушки была покрыта безобразными красными волдырями — ожогами от сигарет. — Может, он сегодня меня не захочет?
— Он только что звонил и назвал тебя и Лолу, — тихо проговорила Гаврилова и отвернулась.
Она, как никто, знала, что приходится терпеть девушкам, воплощая фантазии Савотина, но изменить ничего не могла.
— Все, идите. Больше к этому разговору возвращаться не будем. Работайте. Я все оплачу.
Когда девушки ушли, Гаврилова достала из сумочки косметичку, вынула зеркальце и, немного подкрасив губы, улыбнулась своему отражению. Недавно она сделала операцию по увеличению губ и была очень довольна результатами.
— Борис Андреевич в клубе. Я проводил его в розовую комнату, как вы велели, — войдя в кабинет, выпалил управляющий клубом Евгений.
— Распорядись, пусть принесут виски, лед, лимон, и проверь, готовы ли Жанна с Лолой. Подашь сам, — небрежно сухим тоном сказала Гаврилова.
Улыбка сразу исчезла с ее лица. Женщина выглядела сосредоточенной. Подойдя к большому зеркалу, которое висело на стене рядом с дверью, Виктория Николаевна поправила легкий белый брючный костюм с глубоким декольте, который подчеркивал достоинства ее превосходной фигуры, и вышла из кабинета.
Когда Гаврилова вошла в розовую комнату, Савотин полулежал на огромной низкой кровати. Рядом с ним лежала папка с документами. Кроме кровати и длинного, не более двадцати сантиметров, возвышающегося над полом столика, мебели в комнате не было, зато все пространство было буквально усыпано розовыми подушками разной величины.
— Здравствуй, Вика! Здравствуй, родная! — не изменив позы, приветствовал Гаврилову Савотин.
— Здравствуй, Борис.
Виктория Николаевна, немного помедлив, села на край кровати. Сегодня она твердо решила поговорить с Савотиным и отказаться от участия в торговле девушками.
— Что с тобой? Ты что-то невеселая? Неужели Лешенька снова чего-нибудь натворил? — душевно поинтересовался Борис.
— Нет, — услышав имя сына, Гаврилова не смогла скрыть волнения. У нее стал немного дрожать голос. — Нет, у него все в порядке. Он звонил вчера.
— Ну, вот видишь! — Савотин обнял Гаврилову за плечи. — Я же говорил, что обучение во Франции пойдет ему на пользу.
— Разрешите? — в комнату вошел управляющий и вкатил за собой сервировочный столик. На нем стояла бутылка виски, два стакана, лед, лимон и три блюда, закрытые колпаками.
— Давай быстрее, Женя! Я умираю от голода! — поторопил Савотин управляющего. — Я ужин заказал. С утра ничего не ел, — объяснил он Гавриловой, наблюдая за сервировкой стола.
Управляющий быстро справился со своими обязанностями и открыл блюда. На одном были крупно нарезанные овощи, на другом — сыр, на третьем — жареное мясо на косточке.
— Какай запах! Сто лет не ел баранины! Будешь кусочек?
— Нет, я сыта, — отказалась Гаврилова и обратилась к управляющему, который положил в стаканы лед и налил виски. — Спасибо, ты свободен. Борис Андреевич позвонит, когда прислать девочек.
— Подожди, Женя! — остановил управляющего Савотин. — Ко мне придет человек через полчасика. Предупреди меня. — Управляющий в знак согласия кивнул и вышел.
— Надеюсь, ты не против? — лениво поинтересовался Савотин у Гавриловой.
— Еще девочек заказывать будешь? — равнодушно спросила она.
— Нет! Мне Жанны с Лолкой хватит! — Савотин взял кусок мяса и с наслаждением принялся есть. — А знакомый не по этой части. Его мальчики интересуют. Кстати, ты не думала о расширении персонала? Сейчас на мальчиков большой спрос.
— Да нет. У клуба и с традиционной ориентацией клиентов предостаточно.
— Ты права! Заведение у тебя что надо. И со вкусом, и с фантазией.
— И чтобы поддерживать его в этом состоянии, Боря, нужны деньги и время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31