Завещание, предъявленное А.С. Ширяевой, составлено 15 февраля 1994 года и заверено нотариусом 2-й нотариальной конторы Е.С. Блиновой. В нем говорится, что все имущество, в том числе и "художественная и научно-техническая библиотека", завещаются А.С. Ширяевой.
Завещание напечатано на машинке. От руки выполнена только подпись и её расшифровка. Подпись отличается от той, что стоит на первом завещании. Но это не все. На обратной стороне завещания, представленного Овиновой, имеется запись: "Завещание не изменялось, не отменялось, новое не составлялось. 29.05.96 г.". Запись удостоверена печатью 29-й государственной нотариальной конторы. На обратной стороне завещания, представленного Ширяевой, значится: "В связи с пожаром во 2-й ГНК невозможно установить, изменялось ли настоящее завещание".
Странно, правда?
Никто никогда не слышал от покойного И.В. Крутя о том, что он изменил завещание. А вот о том, что он не изменял завещания, оставленного на Глеба, говорил неоднократно. Оба сына, как пропавший Глеб, так и здравствующий Игорь Игоревич, сын от первого брака, беспечно забыты и в "новом завещании" ни строкой не упомянуты. Странно также и то, что библиотека, которую всю жизнь собирал Игорь Васильевич, в завещании Ширяевой названа "художественной и научно-технической". Учитывая, с каким душевным трепетом Круть относился к своей драгоценной библиотеке, собранной, кстати, тремя поколениями ученых, очень трудно поверить, что эта библиотека, создаваемая им именно как библиотека научная, вдруг в главном итоговом документе жизни неожиданно преобразилась в художественную.
Девятнадцатого октября 1996 года Овинова отправила в Головинский суд исковое заявление о проведении почерковедческой экспертизы и установлении подлинности представленного Ширяевой завещания. В начале декабря судьей было вынесено определение о наложении ареста на квартиру и библиотеку.
Когда к Алевтине Сергеевне прибыл судебный исполнитель для описания библиотеки, Алевтина Сергеевна сообщила, что библиотеку она отдала старшему сыну Игорю, а квартиру - приватизировала. Игорь о том, что ему передавалась отцовская библиотека, узнал после визита судебного исполнителя. Как могла А.С. Ширяева приватизировать квартиру, когда в паспортном столе имеются все документы о наложении ареста на квартиру?
Не много ли загадок для одного наследственного дела?
Нет, что вы. Появились и новые.
Во-первых, судья Головинского суда Е.А. Ершова в течение десяти судебных заседаний наотрез отказывается провести почерковедческую экспертизу. Не буду утомлять рассказом о том, в какой "доброжелательной" по отношению к Овиновой атмосфере проходили эти заседания. Конечно, судья человек и имеет право на свое отношение к происходящему. Никто не может запретить ей верить Ширяевой и не верить Овиновой. Однако имеется единственный способ отомкнуть таинственную дверь. Почерковеды могут сделать категорический вывод: подлинная или поддельная подпись стоит на завещании Ширяевой. Больше ничего и не нужно. Если подпись подделана, все вопросы отпадают сами собой, если подлинная - тоже. Судья, как мы полагаем, более всех заинтересована в ответе экспертов-почерковедов. Почему же она так настойчиво отвергает самое разумное средство для доведения дела до логического конца?
И второе. Алевтина Сергеевна Ширяева обратилась с жалобой в порядке надзора в Президиум Мосгорсуда о пересмотре дела об объявлении Глеба умершим.
Вы ничего не понимаете? Думаете, Глеб нашелся?
Сейчас поймете.
Алевтина Сергеевна Ширяева, неутешная вдова скоропостижно скончавшегося известного ученого, желает восстановить истину в пределах своего о ней представления. Она утверждает, что всем известно: Глеб исчез задолго до кончины отца, а её мужа. Это значит, что завещание, которое она предъявила нотариусам и суду, делает её единственной наследницей. Коли Глеба не стало раньше того времени, когда Игорь Васильевич составлял второе завещание, - Глеба как наследника не существует. Соответственно не существует и преемницы его наследственных прав, Елены Константиновны Овиновой. Вы спросите: что это меняет? Ведь все равно нужно провести почерковедческую экспертизу, и все прояснится само собой, кто бы что не предпринимал. А вот и неправильно. Вопрос о проведении экспертизы имеет право - пока что - задавать только Овинова. И только в качестве владельца завещания номер один. Если же Глеб выбывает из игры, выбывает из неё и мать Глеба. И стало быть, больше просто некому просить о проведении экспертизы. Второй человек, который мог бы это сделать не хуже Овиновой, - судья Ершова. А она не усматривает такой необходимости.
В Президиум Московского городского суда был принесен протест по делу об объявлении Глеба умершим. Обоснованием протеста является ссылка на статью 246 ГПК России, то есть Ширяева объявляется заинтересованным лицом, не привлеченным на заседание Никулинского суда. Протест подписан председателем городского суда З.И. Корневой.
Надо думать, председатель Мосгорсуда имеет представление, что лицом, заинтересованным по делу об объявлении Глеба умершим, Ширяева является только в одном случае: если представленное ею завещание - подлинное. Если же нет - кто Ширяева для Глеба? Посторонняя тетенька. Какое она имеет право требовать отмены решения Никулинского суда? Родная мать просит признать его умершим, а тетенька возражает. Что, Глеб вернулся? Он жив? Нет.
Таким образом разрешите засвидетельствовать возникновение прецедента. Впервые за все время существования советско-российского суда отменяется решение об объявлении человека умершим в отсутствие каких-либо новых сведений о нем.
И что поучительно: было бы у нас экспертное заключение почерковедов не было бы и прецедентов, и инцидентов, ничего бы не было, как и судебного очерка, который вы, спасибо, дочитали почти до самого конца.
История с двумя завещаниями была бы вполне рядовой, если бы не одно обстоятельство. Тяжбы по поводу наследства будут существовать до тех пор, пока не перестанет вращаться земля. Для Елены Константиновны Овиновой речь идет не об имуществе. Она хочет использовать последний шанс: заплатить выкуп за сына, если он жив, или - за сведения о его последних днях, если его нет в живых.
ВОЗВРАЩЕНИЕ СТРАДИВАРИ
В ночь на 25 мая 1996 года из музея Глинки были похищены две скрипки работы Антонио Страдивари (1643-1737) и Якоба Штайнера (1617-1683). Никакие цифры с шестью нулями ни в малейшей степени не соответствуют их истинной ценности.
Имя Страдивари больше известно простым смертным, и потому начнем с него. Украденная скрипка была творением раннего Страдивари. Он создал её в ту пору, когда более всего ценились скрипки тирольского мастера Якоба Штайнера. Скрипок Страдивари в России около полутора десятков, а скрипка Штайнера была всего одна. В 1986 году эта единственная скрипка чуть было не покинула пределы России, но была конфискована таможней и передана в музей. В 1969 году советник бельгийской королевы Мари-Жозе направил Давиду Ойстраху письмо, в котором говорилось, что королева хочет выполнить волю своей матери, королевы Елизаветы, и передать великому скрипачу в дар скрипку Антонио Страдивари. После смерти Давида Ойстраха его вдова передала скрипку музею.
И теперь скрипки были украдены. Дерзко и расчетливо: похитители прекрасно знали, как устроена сигнализация в музее, умело её отключили, проникли в зал через черный ход, разбили стеклянные витрины и растворились в воздухе. Ни мало-мальски "говорящих" следов, ни отпечатков пальцев.
Всё.
Спустя четыре месяца была совершена кража редких книг из Исторической библиотеки. Создали большую оперативную группу: кроме сотрудников 9-го отдела МУРа в неё вошли сотрудники из МВД и ФСБ, а в подмогу выделили ещё и территориальное подразделение - то есть людей, которые могли бы полноценно отрабатывать все выдвинутые версии. Такие силы на поиски книг и их похитителей были брошены потому, что это были очень редкие и ценные книги и в считанные дни они могли разойтись по чужим рукам. А версий было великое множество, включая и участие в организации похищения питерского любителя старины "генерала" Димы Якубовского. Руководителем группы, которая работала и по скрипкам, и по книгам, был назначен подполковник Виктор Государев, заместитель начальника 9-го отдела МУРа. Со скрипками дело продвигалось очень медленно, зато с книгами неожиданно повезло. Буквально через десять дней после кражи из библиотеки оперативная группа вышла на след человека, который продавал украденные книги в московских антикварных магазинах.
Сыщики окружили торговца пристальным вниманием, убедились, что он предлагает действительно те самые книги, дали ему сесть в машину, проводили "в адрес", а по пути следования Виктор Государев простился с беспокоившими его последними сомнениями: в машине, которую вел "антиквар", на заднем сиденье, ничем не прикрытые, были свалены те самые книги - они были хорошо видны в окно.
Взятый под стражу Яков Григорьев оказался бывшим кремлевским курсантом. Григорьев окончил училище имени Верховного Совета в 1989 году, но в погонах ходить не захотел - понял, что его ожидает за жизнь. Прямо с плаца Григорьев пошел работать в фирму своей матери, и началась его полная волнений жизнь. Волнения были все больше по поводу того, где взять денег. И побольше. Очень быстро он пришел к выводу, что зарабатывать долго и много все равно не заработаешь, проще украсть.
А что же скрипки?
Со времени кражи прошло время, и в музей позвонил человек, который сообщил: украденные скрипки у него. Ему их отдали в счет долга. Теперь он хочет их продать. Астрономические цифры, названные незнакомцем, наводили на мысль, что возможен шантаж, хорошо продуманная афера. Сыщики включились в переговоры с незнакомцем. Как узнать, что он предлагает, те ли скрипки или искусные подделки? На связь вышел один из членов оперативной группы, который вел переговоры от имени музея. Рассматривались все варианты, начиная от подделки и заканчивая попыткой получить деньги и расстрелять парламентариев.
Таинственным незнакомцам было предложено предъявить неопровержимые доказательства подлинности скрипок. Были представлены фотографии. По ним невозможно было определить, что к чему, и тогда похитители предъявили видеосюжет. Это отдельная, вполне драматическая история. Таинственные незнакомцы сообщили "сотрудникам музея", что то, что их интересует, находится в такой-то ячейке в камере хранения Белорусского вокзала. Что тут началось! Интересуют ведь скрипки! Оцепили весь вокзал - в ячейке оказалась видеокассета. На ней украденные скрипки. И чтобы устранить последние сомнения в подлинности предлагаемого товара, незнакомцы прислали держатели, то есть приспособления, на которых в музее были укреплены скрипки.
В результате долгих и изматывающих переговоров договорились, что в условленном месте встретятся покупатели и продавцы. Но продавцы на встречу не явились. Почувствовали подвох. Многодневные усилия - впустую. Да нет же, черт возьми. Не так все было. Телефонный роман был записан на пленки, лежал в сейфе и ждал своего часа. И этот час пришел.
* * *
Григорьеву объяснили, что для его же пользы следует сделать так, чтоб все похищенные книги были возвращены, и как можно скорей. Григорьев объяснения понял. В МУР позвонил гражданин и поведал, что книги лежат неподалеку на набережной, в гараже на платной автостоянке. Книги и в самом деле были там - семь больших мешков, 250 томов. Позже в Исторической библиотеке схватятся за сердце. Была обнаружена пропажа всего-навсего нескольких редкостей, а тут вот что. Но для сыщиков главное сейчас было растолковать Григорьеву, что напрасно он усыпляет муровцев рассказами о том, что был один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89