Лицо Шейна было задумчивым, когда он, отложив газету, стал заканчивать завтрак. Развитие событий с каждым днем приобретало все более интересный характер. За помощь в раскрытии преступления было обещано уже более тысячи долларов, причем сумма эта была установлена до того, как произошло второе убийство. Если полиция обнаружит связь между гибелью двух женщин, а преступники по-прежнему будут находиться на свободе, размер награды, судя по всему, может быть удвоен.
Покончив с яичницей, он заказал еще чашку кофе и принялся читать передовую статью. В едких, язвительных выражениях редактор газеты излагал относящиеся к двойному убийству факты; он закономерно ставил вопрос о связи между преступлениями, в заключении, обращенном к шефу полицейских сыщиков Майами-Бич, редактор выражал сомнение в том, что последний способен принять решительные меры для защиты жизни и имущества граждан.
Отложив газету в сторону, Шейн невесело усмехнулся. Допив вторую чашку кофе, он заплатил по счету и вышел. До гостиницы было пять минут ходьбы.
В отеле в его почтовом ящике лежала пространная телеграмма, поступившая накануне вечером. Он прочел ее по пути к лифту. Телеграмма, направленная таможенным чиновником из города Ларедо, штат Техас, гласила: «Хендерсон прибыл вчера вечером поездом Зафрахтовал частный самолет до Джексонвиля Флорида где пересядет самолет компании «Пан-Америкэн» вылетающий Майами полдень Таможенной декларации указал одну картину стоимостью пятьсот долларов кисти Робертсона Последний хорошо известен художественных кругах как подражатель Рафаэля Сообщите нужна ли дальнейшая помощь».
Отперев дверь, Шейн вошел в свой номер и положил телеграмму на стол. Подойдя к серванту, он налил в рюмку коньяк, потом сел и закурил. События, по всей видимости, приближались к кульминационной точке, но какой-либо системы в их развитии он не улавливал. Прочитав сообщение из Ларедо во второй раз более внимательно, он достал из встроенного шкафа пиджак, где была спрятана телеграмма, найденная им в сумочке миссис Брай-
гон в день ее гибели. Он положил телеграммы на стол одну рядом с другой и, продолжая курить, некоторое время смотрел на них. Наконец, встал и с решительным видом набрал номер телефона. Ему ответил хриплый, с сильным акцентом голос.
— Тони? Это я, Майк Шейн.
— Майк? В газетах я прочел, что тебя прикончили.
— Пока не окончательно. Есть работенка — для меня она крайне важна.
— Понимаю, Майк.
— Прилетает один тип - Хендерсон. Сегодня, самолетом компании «Пан-Лмерикзн». вылетающим из Джексонвиля в полдень. Проверь время его прибытия.
— Продолжай, я слушаю.
— В списке пассажиров он может значиться под другим именем. Его фото я положу в конверт и оставлю в своем почтовом ящике в вестибюле гостиницы. Ты можешь забрать его утром. В конверте будут еще пять сотенных бумажек. У Хендерсона есть картинка, которая для меня имеет такую цену. Картинку надо у него изъять и оставить у дежурного клерка в моем отеле.
— Живопись, босс?
— Естественно. Сам знаешь, рисунок на холсте. А что там нарисовано, босс?
— Если бы я знал. Может быть, человек, а может, мул. Или гора, а под ней лежит богом проклятое яблоко. У него будет только одна картина. Ее ты и экспроприируешь.
- Так.- В голосе Тони звучало сомнение. Картина большая? В шикарной раме?
- Не знаю. Думаю, без рамы. Но это неважно. Разве полкуска недостаточно?
— Нормально, босс, нормально. Я ее достану. Без насилия? - Не больше, чем абсолютно необходимо. На нем не должно остаться ни синяков, ни ушибов. И ради бога, чтобы я в этом деле никак не фигурировал.
- Не беспокойся, Майк, ты меня знаешь.
— Знаю. Именно поэтому и предупреждаю, чтобы ты не очень играл мускулами. Мы имеем дело с динамитом.
Когда голос на другом конце провода еще раз заверил его, что операция будет проведена предельно аккуратно, Шейн положил трубку.
Выпив еще рюмку и положив обе телеграммы себе в карман, он взял фото Д. К. Хендерсона и две тысячедолларовые ассигнации, полученные им от Гордона в качестве предварительного гонорара. В вестибюле он попросил у дежурного клерка чистый конверт и нацарапал на нем левой рукой: «Тони». Вложив фотографию Хендерсона, он передал незапечатанный конверт клерку, а вместе с ним и обе ассигнации.
— Разменяй деньги и положи пять сотен в конверт, проинструктировал он клерка. — Потом запечатай его и оставь в моей почтовой ячейке. Утром за ним придет мой знакомый по имени Тони. Остальные деньги положи в сейф, пусть хранятся до моего прихода. Тони должен оставить мне пакет, не знаю, большой он или маленький. Если пакет не слишком громоздкий, положи его тоже в сейф, а если он не поместится, найди для него какое-нибудь безопасное место.
- Все понял, мистер Шейн. - Клерк взял конверт н деньги.
— А теперь обо всем забудь, дал последнюю инструкцию Шейн.
Выгнав машину из гаража, он повел ее левой рукой. Ему удалось благополучно миновать оборудованную светофорами часть города и выехать на север к бульвару Бискейн. Оттуда по дамбе он переехал через залив в Майами-Бич.
Поставив машину возле особняка Брайтонов в том же месте, что и накануне, он не стал входить в дом, а крадучись, прижимаясь к живой изгороди, направился к гаражу, ворота которого были открыты. Внутри стоял автомобиль, однако шофера не было видно, и Шейн, подойдя к лестнице, стал взбираться по ступеням в находившуюся наверху квартиру.
Не постучав, он повернул ручку двери, отворившейся внутрь. Сделав шаг вперед, он оказался в небольшой комнате, меблировка которой состояла из ободранной кушетки, нескольких стульев и письменного стола из грубо струганных досок. Из комнаты вели две двери, одна из которых была отворена.
Подойдя к открытой двери, Шейн увидел за ней настоящий склад ломаной мебели. Покрытые слоем грязи окна выходили на Атлантический океан; с потолка и степ свисали лохмотья паутины. Сразу за дверью виднелось небольшое свободное пространство, недавно очищенное от пыли.
Постояв в раздумье на пороге, Шейн опустился на колени и стал внимательно разглядывать едва заметные царапины на полу. Они шли через порог, и сыщик, передвигаясь на коленях, проследил их до наружной двери. Царапины, судя по всему, были оставлены каким-то тяжелым предметом, который волокли из кладовки к лестнице.
Поднявшись на ноги, он стряхнул с коленей пыль, подошел к другой двери и рывком открыл ее. Здесь находилась спальня Оскара, но самого шофера в ней не оказалось.
Войдя внутрь, Шейн внимательно осмотрелся. Меблировка комнаты состояла из односпальной кровати, старенького туалетного столика и двух стульев с прямыми спинками. В конце спальни находилась уборная. Во встроенном шкафу висели два дешевых костюма, пальто, плащ, форма шофера и два сильно поношенных комбинезона. На одном из них с рукава свешивалась паутина, а колени были испачканы свежей грязью. С трудом присев,
Шейн отогнул манжет на штанине. Из него посыпался чистый морской песок.В ногах кровати Шейн увидел небольшой деревянный ящик с набором гаечных ключей, молотков, ножовок, а также с гайками, болтами и прочей мелочью, которую механики обычно хранят в легкодоступных местах. Сунув в ящик руку, Шейн нащупал плотно завязанный сверток. Он развязал его и расстелил на полу. Выражение его лица не изменилось, когда он увидел полный набор воровских инструментов.
Придав свертку прежний вид, он положил его не место и закрыл крышку ящика. Некоторое время он стоял в задумчивости, потом вышел наружу. Глубокая царапина шла от порога до горизонтальной площадки в верхней части лестницы.
Спускаясь, он заметил Оскара, выходившего из-за гаража. При виде сыщика шофер остановился, как вкопанный. Замедлив шаги, детектив неловким движением левой руки вставил в зубы сигарету и, подождав, когда Оскар подойдет ближе, щелкнул зажигалкой.
Злоба и страх в глазах шофера были замаскированы льстивой улыбкой. Облизнув толстые губы, он бросил взгляд на травмированную руку Шейна на марлевой повязке.
— Эй, — спросил он, — неужели и это моя работа? Ступив на землю и холодно взглянув на человека, накануне ударившего его ногой в лицо, Шейн ответил:
— Не уверен.
— Тогда наверняка не моя, — пробормотал Оскар. — Вчера, когда я укладывал тебя в машину, рука повреждена не была.
— У тебя тяжелая нога, Оскар. Лягание — рискованный бизнес, могут возникнуть осложнения. — Спокойное выражение сошло с его лица, ноздри раздулись, а дыхание сделалось учащенным.
— Вчера что-то на меня нашло. — Шофер глядел в землю. — Мне следовало вести себя поспокойнее.
— Да, — негромко произнес Шейн, — ты должен был вести себя спокойнее.
— Мне очень жаль.
— Скоро тебе будет жаль себя, — сказал Шейн тем же ровным голосом.
Сжав руки в кулак, Оскар шагнул вперед. Шейн предупредил:
— И сейчас веди себя спокойнее, Оскар. Не испытывай свое везение.
— Не люблю, когда возле меня крутятся легавые, — прошипел Оскар.
— А я не люблю тех, кто неаккуратно обращается со своими ногами. — Повернувшись, Шейн направился к дому.
Войдя в особняк через запасной вход, Шейн остановился возле открытой двери на кухню, где перекинулся несколькими фразами с толстой негритянкой, готовившей пирог и тихонько напевавшей себе под нос: «Иисус любит меня...»
— Привет, мамаша. Я ищу садовника. Прекратив пение, негритянка вытаращила глаза:
— Но у них нет садовника.
— Кто же тогда ухаживает за газоном и цветами? Шофер?
— Оскар? — Ее жирное тело затряслось от смеха. - Он не желает ничего делать. Ходит вокруг с диким видом и пугает бедных чернокожих.
Поблагодарив ее, Шейн в раздумье направился в библиотеку.Кларенс сидел, развалясь в кресле, повернувшись спиной к двери. Сделав шаг назад, Шейн незаметно вышел. Потом поднялся на верхний этаж по запасной лестнице, которую ему показала Филлис в первый вечер. На площадке он остановился и прислушался. В доме стояла тишина. Тяжелая, гнетущая тишина. Безмолвие смерти, — так определил про себя эту тишину Шейн.
Пройдя через холл в комнату больного, он вошел не постучав. Возле окна в кресле-качалке сидела девушка в форме сестры милосердия. Подперев рукой подбородок, она смотрела в сад. Внимание Шейна привлек ее профиль, красивый, изящный, чем-то знакомый. Он не сразу вспомнил, где его видел, хотя в первое же мгновение понял, что для него это очень важно.
Он узнал девушку, как только она повернула голову. Строгая белая форма изменила ее, отсутствие грима сделало ее лицо намного моложе, свежее, чем в прошлый раз, когда он увидел ее впервые. Теперь у него не было сомнений в том, кто перед ним. Это была девушка, отражение которой в зеркале он видел в номере люкс в отеле «Эверглейдс». В регистрационной книге гостиницы она значилась как дочь мистера Рэя Гордона.
Стоя в дверях, он продолжал разглядывать ее, пытаясь разобраться, что к чему. Увидев его, она поднялась со стула:
— Вход посетителям не разрешается. Больной в тяжелом состоянии.
Она умело управляла голосом, придав ему вежливую и вместе с тем повелительную интонацию.
Облокотившись о косяк, Шейн пытался сообразить, узнала она его или нет. По ее удивительно светлым, не способным выражать сильные эмоции глазам невозможно было сказать что-либо определенное. Держала себя сестра подчеркнуто профессионально, ничем не проявляя личных чувств. «Если она, - подумал Шейн, — все же узнала меня, из нее выйдет непревзойденная актриса».
Он спросил:
— Вы новая сестра вместо мисс Хант?
— Да. — Она говорила шепотом и, подойдя к нему вплотную жестом в сторону ширмы предупредила о необходимости соблюдать тишину.
— Я Шейн, — сказал он, — тот самый сыщик, который обязался оберегать жизнь здешних обитателей.
Она не улыбнулась. Чувство юмора, по-видимому, было ей чуждо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24