- Вот, пожалуйста. - Когда
он взял стакан, она прошла мимо него обратно в гостиную; он последовал за
ней, думая, что за дьявольскую субстанцию она намешала туда. Теперь он
больше не мог верить никому из них, никому. Может быть, эта старая
доброжелательная женщина была настоящим аптекарем в Вифаниином Грехе и
готовила прямо на этой кухне с самоклеящимися обоями странные и древние
эликсиры? Что она стряпает? Составы, придающие силу? Сонное зелье?
Афродиции - любовные смеси? Лекарственные средства, унаследованные из
культуры Амазонок, жидкости, выпаренные из черных, как ночь, кореньев или
из мозга человеческих костей? И если он выпьет этот настой, что с ним
будет? Напиток ослабит его? Усыпит? Или просто подействует на его мозг,
убирая из него желание защищаться, когда они наконец придут за ним?
В комнате она снова уселась на диван, улыбнулась и стала обмахиваться
журналом, ожидая, когда же он выпьет лимонад. По ее глазам было невозможно
понять, знает ли она, что он все видел.
- Жарко, - сказала она. Вот и все, просто "жарко".
На улице послышалось дребезжание старых тормозов. Снова выглянув из
окна, Эван увидел разбитый грузовик Нили Эймса, разворачивающий к дому. -
Что ж, - сказал он, отставляя в сторону стакан лимонада. - Кажется,
приехал мистер Нили Эймс.
- Он войдет через задний ход, - тихо сказала женщина. - Там есть
лестница, которая ведет в его комнату. - Ее глаза блеснули, она перевела
взгляд с него на стакан и обратно.
- Спасибо, миссис Бартлетт, - сказал Эван на выходе. - Я высоко ценю
ваше гостеприимство.
- Конечно, мистер Рейд. - Женщина встала, поморщилась от боли в ногах
и подошла к нему поближе. - Пожалуйста, приходите и посидите со мной
как-нибудь еще, хорошо?
- Хорошо, - сказал он и, перешагнув через порог, пошел по направлению
к грузовичку-пикапу. Эймс, в промокшей от пота футболке и с обгоревшим на
солнце лицом, выбрался из кабины, оглянулся, увидел Эвана и, вытирая следы
машинного масла из газонокосилки со своих рук промасленной грязной
тряпкой, сказал:
- Добрый вечер. - Под его глазами были темные круги, щеки исхудали и
ввалились. Он растирал свое сведенное судорогой правое плечо. - Что вы
здесь делаете?
- Жду тебя, - сказал Эван. Он обернулся к дому. Занавеска на окне
едва заметно колыхалась. - Мне кое в чем нужна твоя помощь.
- Моя помощь? - он снял очки и протер стекла сухой частью своей
рубашки. - Что надо сделать?
- Почему бы нам не пройти к тебе в комнату? Это было бы лучше. - Эван
показал на заднюю часть дома.
- Извините за беспорядок, - сказал Нили, когда они поднялись наверх.
- Просто отбросьте эту проклятую одежонку со стула и садитесь. Хотите
пива? Очень жаль, но оно будет тепловатым.
- Нет, спасибо. - Эван засмеялся.
Нили пожал плечами, вытащил последнюю оставшуюся банку пива "Шлитц"
из картонной коробки на ночном столике и открыл ее. Выпив ее, он закрыл
глаза, уселся в кресло и закинул ноги на кровать.
- Господи, Иисус Христос Пресвятой, я сжег сегодня там всю свою
задницу. Господь Всемогущий! - Он снова отхлебнул пиво из банки.
Эван окинул взглядом комнату. У стены стоял чехол с гитарой; на столе
лежали тексты песен, записанные на клочках бумаги; на полу лежал пустой
раскрытый чемодан.
- Итак, - сказал Нили. - Что я могу для вас сделать?
- Эта дверь заперта? - Эван показал на нее.
- Да, - он вопросительно поглядел на Эвана. - А зачем?
Эван наклонился вперед, наблюдая за выражением лица Нили.
- Эти зубы, которые ты мне показал, все еще у тебя? Те, которые ты
подобрал на свалке?
- Нет. Я их выбросил.
- Ты когда-нибудь рассказывал о них шерифу?
- Собирался. Но решил, что он только выставит меня дураком. Кроме
того, я стал думать, что, может быть, для них имеется какое-нибудь
разумное объяснение. Может быть, они появились из мусорной корзины
какого-нибудь зубного врача; дьявольщина, может быть кто-нибудь разбил
себе челюсть и выплюнул зубы. Мне это теперь все равно.
- Это все дерьмо собачье, - сказал Эван. - Ты веришь всему этому не
больше чем я. - Он взглянул на чемодан. - Ты планируешь уехать отсюда?
Нили отпил из банки, смял ее и забросил в мусорное ведро.
- Завтра утром, - сказал он. - Сегодня вечером я улажу дела с миссис
Бартлетт.
- Она уже знает об этом?
Он покачал головой.
- Как насчет Вайсингера?
- К черту этого ублюдка, - огрызнулся Нили. - Этот сукин сын не
принес мне ничего кроме горя, с тех пор как я здесь. Сегодня был день
зарплаты. - Он похлопал по своему заднему карману. - Это позволит мне
уехать далеко от Вифанииного Греха.
- Куда ты направляешься?
- На север. В Новую Англию. Кто знает. Я собираюсь подыскать себе
миленький темный клуб, чтобы играть там свою музыку и петь песни. Конечно,
если я еще могу перебирать струны с этими чертовыми волдырями на пальцах.
Нет, я сыт этим местом по горло. Я уеду завтра с рассветом.
- Эти зубы со свалки как-нибудь повлияли на твое решение?
- Нет, дьявольщина. Люди выбрасывают иногда всякую всячину. Еще
большую пакость, чем вы можете себе представить. - Он замолчал и посмотрел
Эвану в лицо. - Может быть, и повлияли. Может быть. Как я рассказывал вам
раньше в "Крике Петуха", у меня появилось плохое чувство по отношению к
этой деревне. Я хочу выбраться отсюда. Вы, вероятно, не можете понять, о
чем я говорю, но я чувствую, словно... словно что-то подбирается ко мне. И
я не стесняюсь вам сказать, что от этого по коже бегут мурашки. - Он
протянул руку к ночному столику за пачкой сигарет, зажег одну и затянулся.
- Я не собираюсь оставаться здесь и ждать.
- Мне нужна твоя помощь, - сказал Эван, стараясь выглядеть спокойно.
- Сегодня ночью.
- В чем же?
- Я хочу, чтобы ты отвез меня на свалку и показал, где ты нашел эти
зубы.
- Гм? - Нили прищурил глаза, глядя на свою горящую сигарету. - А
зачем?
- Потому что я хочу поискать там кое-кого. Пола Китинга.
- Китинга? Того парня, который живет напротив вашего дома?.. - Его
голос затих.
- Жил напротив. Жил там. Я уверен, что он мертв и что тело его
похоронено на свалке.
Дым струился из ноздрей Нили. Он вытащил сигарету изо рта и уставился
в противоположный угол комнаты. - О чем, к дьяволу, вы мне толкуете?
- Ты все правильно понял. Теперь выслушай меня. Я поверил твоему
рассказу об этих женщинах, которые напали на тебя на дороге; я считаю, что
таким образом убили великое множество других людей. Теперь я прошу
поверить моим словам и помочь мне. Я не могу разыскивать его на свалке без
тебя.
- Я убираюсь отсюда утром подобру-поздорову, - повторил Нили.
- Хорошо. Прекрасно. Делай что хочешь. Но МНЕ придется остаться
здесь. Клянусь Господом, я обязан узнать правду об этом месте. Просто
проводи меня туда, вот и все, что я прошу. И помоги мне копать.
- Господи, - прошептал Нили; он сделал затяжку, выдохнул дым и
загасил окурок в стоящей перед ним пепельнице. - Вы собираетесь
отправиться на розыски тела?
- Или тел, - сказал Эван. Угловым зрением он уловил легкое скольжение
тени поперек полоски света под дверью. Он тихо поднялся на ноги и
несколькими быстрыми шагами пересек комнату. Нили наблюдал за ним с
другого кресла; Эван повернул ручку и открыл дверь.
На лестнице, ведущей вниз, никого не было. Другие двери в коридоре
были закрыты. За какой же из них прячется хитрая старая ведьма? - подумал
Эван. Он снова закрыл дверь, запер ее на ключ и постоял в течение
нескольких секунд, прижав к ней ухо. Но снаружи было тихо.
Нили зажег еще одну сигарету и затягивался так, словно дым мог
изгнать страхи, постоянно терзающие его внутренности. Во взгляде Эвана
Нили увидел сосредоточенность и спокойствие.
- Ты хочешь мне помочь? - спросил Эван, все еще стоя у двери.
Сигарета жгла Нили пальцы. Он внезапно вздрогнул, потому что ему
привиделась фигура с горящими синими глазами, стоящая прямо перед ним и
медленно поднимающая топор.
Эван ждал.
Нили пробормотал:
- Не знаю, кто из нас более безумен, вы или я. Во сколько?
- В два часа ночи.
- Что? Христос Всемогущий!
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.
- Хорошо, хорошо, - сказал Нили и поднялся с кресла. - Тогда дайте
мне немного поспать. У вас найдется пара лопат?
- Лопата и кирка. Я купил их сегодня днем.
- Хорошо. Это подойдет.
Эван открыл заднюю дверь и снова обернулся к нему.
- Кое-что еще. На твоем месте я бы не стал ничего есть или пить из
того, что миссис Бартлетт попытается дать тебе сегодня на ночь. Я жду тебя
ровно в два часа. - После этого он отвернулся и стал спускаться по задней
лестнице.
Нили проводил его взглядом. Не есть и не пить ничего из того, что
предложит миссис Бартлетт? Что, к черту, все это значит? Его внутренний
голос вопил: "НЕТ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!", но он отмел его прочь и отказался к
нему прислушаться. Нили закрыл дверь и посмотрел на свой чемодан. Этому
человеку нужна его помощь. Что будет для него значить еще один день? Но,
ей-Богу, покончив с этим гадким зловонным местом, он наполнит чемодан
своими скудными пожитками, возьмет свою гитару, песни и унесет ноги из
этой деревни. Как можно скорее.
Он стянул футболку через голову, скатал ее и забросил в чемодан. Он
был голоден, но решил не просить миссис Бартлетт сделать ему что-нибудь на
обед. Может быть, этот человек и не был таким безумным, как казался. Он
осторожно дотронулся до своего плеча, скользнув пальцами по неровной линии
царапины, которую впервые заметил несколько дней назад в зеркале ванной
комнаты.

26. НА СВАЛКЕ
Облаченный в одежду темного цвета и армейские ботинки на толстой
подошве, которые он нашел в полуподвале в покрытом пылью чемодане, Эван
тихо поднимался по лестнице. Он оставил открытой дверь спальни Лори, и
полоска света падала на ребенка. Эван смотрел некоторое время на мирно
спящую девочку; ее лицо было безмятежно спокойным; рядом с ней лежала
тряпичная кукла, ухмылявшаяся ему так, словно она делила с ним какую-то
тайну.
Эван протянул руку и нежно коснулся щеки Лори. Она очень тихо
шевельнулась, и он убрал руку. "Моя принцесса, - подумал он. - Моя
прекрасная принцесса. Я молю Бога, чтобы ты всегда спала сном невинности".
Он наклонился, нежно поцеловал ее в лобик, затем осторожно отступил и
закрыл дверь спальни.
Пора было идти.
Кабинет освещала луна, еще не полная, но такая же белая, как лед.
Ночной ветер гонял по небу облака с серебристыми краями, и когда они
пересекали коварный лик луны, свет ее тускнел, искажался тенями, похожими
на фигуры всадников на гигантских лошадях. Сейчас Эван находился в
состоянии, которое часто испытывал во время войны, оставляя безопасный
военный лагерь и отправляясь под покровом ночи на операцию. Тогда он
доверял свою жизнь инстинктам, зная, что на него смотрят глаза врагов и до
утра еще целая вечность. Может быть, это к лучшему, что много лет назад,
захваченный в плен, он принужден был лежать на койке под презрительным
взглядом той женщины-офицера; сейчас он знал, что он нельзя недооценивать
этих женщин из Вифанииного Греха, потому что от них нельзя ожидать пощады.
С ними надо либо убивать, либо быть убитым. Он взял ключи, вышел из дома и
запер его. Мак-Клейн-террас окутывала тьма. Он проскользнул в свой
микроавтобус и завел двигатель, включив вместо мощных фар парковочные
огни. Пока он медленно разворачивался и выезжал из проезда, позади него
позвякивали кирка и лопата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59