Но несмотря на это, он попытался тяжестью своего тела
насадить ее спину еще больше на безжалостный меч амазонки. Ее рот
открывался все шире, и это ужасное пламя спектральной призрачной мощи
замерцало и погасло в ее глазах. Он смотрел в черные глаза трупа, и
красный туман боли и огня пронесся между ним и мертвой женщиной, заслонив
его взгляд.
Вместо него возникло мягкое и молчаливое мерцание золотого поля, на
котором росло сухое дерево, его оголенные ветви тянулись к небу. На этом
поле около сломанной ветки лежало чье-то тело. Это было молодое тело, тело
мальчика, лежащего без движения. Эван, теперь уже взрослый, но все тот же,
которым был всегда, склонился над ним. - Я побегу за помощью, - подумал
он. - Я поспешу и приведу папу, и он скажет, что с Эриком все в порядке,
все в порядке, что он не умер. - Но взрослый Эван знал, что на самом деле
никто не может убежать от смерти, и что нужно сражаться с Рукой Зла, какой
бы она ни была, на зараженной этой чумой земле.
Эван сделал шаг вперед и положил руку на плечо мальчика.
Эрик взглянул на него и широко улыбнулся. - Одурачил тебя, правда? -
сказал он проказливо. - Уфф, ну и грохнулся я! Чуть все печенки не отбил!
- С тобой все... в порядке? - мягко спросил его взрослый Эван.
- Со мной? Разумеется! - Эрик встал, маленький Эрик, который совсем
не изменился, и отряхнул пыль и грязь с колен. - Ну я и испугался, скажу
тебе!
- Это опасно, - сказал Эван, щурясь на жарком солнечном свете. - Тебе
не следует больше так делать.
- Нет-нет, я не буду. Одного раза более чем достаточно, скажу тебе!
Уфф! - Эрик быстро взглянул вдаль через плечо своего брата. - Ты слышишь?
- Нет. Что ты слышишь?
Эрик широко улыбнулся.
- Пойдем! Мама и Папа! Они зовут нас домой! Знаешь, уже пора.
- Да, - Эван кивнул. - Думаю, что пора.
- Тогда пойдем!
Но Эван все еще стоял и смотрел на него, словно пытался вспомнить
что-то, только что ушедшее за пределы его памяти.
- Пойдем, копуша! - весело крикнул Эрик. - Они скоро будут здесь,
увидишь! Пойдем! Я побегу с тобой наперегонки! Я всегда побеждал тебя в
беге наперегонки! - И они весело побежали вместе по направлению к краю
золотого поля, которое, казалось, тянется в бесконечность.

С разрушенной огнем улицы Каулингтон-стрит Кэй видела, как обвалилась
крыша музея, вызвав целый гейзер искр и пламени. Раздался громкий,
потрясший землю грохот, как будто сам музей собирался вот-вот рухнуть в
мгновенно разверзшуюся бездонную трещину. Она заморгала, так как пламя
обжигало ей лицо; две женщины по обе стороны тащили ее прочь; их руки были
холодны как лед. Холодные, как руки трупа. - Мой муж, - подумала она. -
"Нет, нет, он больше не твой муж!" - вскрикнул внутри нее какой-то чужой
ужасный голос. - Да. Мой муж. Эван. "Нет, нет, не твой муж!" Эван... там.
Он там, внутри! "Ну и пусть умрет, пусть умрет, пусть..." Мой муж!
- О, ГОСПОДИ, ГДЕ ЖЕ МОЙ МУЖ! - Она попыталась рывком освободиться от
державших ее женщин, но не могла пошевелить руками, и они тащили ее все
дальше, быстрее и быстрее. Все было заполнено огнем и дымом, и слышался
высокий, завывающий, причитающий звук.
- ГДЕ ЖЕ ЭВАН, Я ДОЛЖНА НАЙТИ ЭВАНА! - От жара ее лицо распухло, и
этот ужасный внутренний голос сейчас казался отдаленным и вызывал у нее
страх: - "Иди вместе со всеми остальными, поспеши, иди с ними!"
Она помотала головой из стороны в сторону, горячие слезы струились из
ее глаз. Она попыталась свернуть в сторону, но ее потащили дальше.
- Эван! - выкрикнула она, стараясь высвободиться от державших ее
женщин. - Мне нужно найти мужа! - Окна музея взорвались, чудовищная
какофония звуков почти расколола ее голову болью. Внутренний голос звучал
все тише: - "Уходи отсюда! Поторопись! Уходи!" - Где мой муж? - закричала
Кэй, пытаясь освободиться от того, что напоминало холодную цепкую хватку
невидимой руки. Голос исчезал в никуда. - Я хочу найти мужа! - Голос
пропал.
И из стены дыма и огня, лежавшей поперек Каулингтон, вынырнуло
чудовище со сверкающими белыми глазами и мрачным пронзительным воплем.
Белый свет приморозил Кэй к тому месту, где она стояла, и неожиданно
державшие ее женщины - кто они были? - исчезли, побежали в противоположных
направлениях, пробиваясь сквозь дым, скрылись из виду. Раздался длинный,
хватающий за сердце визг тормозов, и пожарники начали выпрыгивать из
грузовика по направлению к ошеломленным женщинам, которые спотыкались в
своих черных одеяниях.
- Ты в норме? - взревел, перекрывая страшный шум, один из них,
дородный плотный мужчина с густыми черными баками. - Как тебя зовут?
- Кэй, - сказала она, пытаясь вспомнить. - Меня зовут Кэй Рейд.
- Пресвятой Иисус Христос! - крикнул рядом с ней еще один пожарник. -
Вся эта чертова деревня выгорает дотла! Откуда начался этот чертов пожар?
Кэй покачала головой, пытаясь сфокусировать на пожарниках свое
внимание.
- Она только что оттуда, Джимми, - сказал пожарник с черными ожогами
товарищу. - Пойдемте, мэм, давайте я отведу вас к грузовику!
- Иисус Христос Пресвятой! - снова сказал Джимми; его лицо с двойным
подбородком было перепачкано пеплом. - Где же все люди? Где эти все
проклятые люди?
Они быстро отвели ее в грузовик. Сзади них поперек Каулингтон-стрит
обрушилось горящее дерево.
- Мой муж, - сказала Кэй, пытаясь вздохнуть в воздухе, наполненном
дымом. - Мне необходимо найти его. - Она повернулась и снова посмотрела на
дом, который начал оплавляться и рассыпаться. - _М_о_й _м_у_ж_ был там,
внутри!
- Все хорошо, все хорошо, - утешающе сказал человек с черными баками.
- Мы найдем вашего мужа. Прямо сейчас. Нам необходимо увезти вас отсюда.
Пойдемте, просто обопритесь на нас, и мы...
- Лори! - закричала Кэй, хватаясь за плечи мужчин, новая волна паники
начала подниматься внутри нее. - Где моя маленькая девочка?
- Ну, крепитесь же, - сказал Джимми. - Вероятно, она в полном порядке
и ждет вас. - Крыша взорвалась и разлетелась на миллионы горящих угольков.
Он слегка пригнулся и поспешно повел ее к грузовику. - Аварийная служба
нашла группу маленьких девочек в доме за несколько улиц отсюда. В детском
саду.
- О, Господи, - всхлипывала Кэй, чувствуя, что ноги подкашиваются под
ней. Пожарники подхватили ее и повели дальше. - О, Господи, О, Господи, О,
Господи...
- Все будет хорошо, - сказал Джимми. - Давайте, забирайтесь сюда.
Господи, как же начался этот чертов пожар? - Он пару раз моргнул, взглянул
на других пожарников и сказал тихим голосом:
- Господи, Стив! У этой дамы нет ни единой ниточки под этой
простыней! - Он снял с себя куртку и накинул на нее, усаживаясь рядом с
ней в кабине грузовика; она закуталась в нее, едва ли ощущая исходящий от
нее запах пота и едкого дыма.
Потом она начала рыдать. И не могла остановиться.
- Ну же, ну, - сказал Джимми. - Все уже хорошо.


ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПОСЛЕСЛОВИЕ

31. РУИНЫ И НАЧАЛО НОВОГО
Две фигуры стояли на равнине, полной обугленных руин. Женщина и
маленькая девочка. Они держались за руки. Сентябрьский ветерок,
по-осеннему прохладный, что-то нашептывал, проносясь сквозь остатки
отдельно стоящих стен, сумрачно вздыхал около выступающих черных труб и
обугленных пней.
То малое, что осталось от Вифанииного Греха, в течение долгих недель
охранялось нарядами полиции и пожарной службы, которые обследовали
пространство, покрытое золой и пеплом, в поисках улик, способных объяснить
внезапную и страшную катастрофу. Кэй много раз расспрашивали, сначала
полиция, потом репортеры. Им всем она говорила одно и то же: - Я не знаю.
- Неделю тому назад репортеры начали звонить в ту маленькую однокомнатную
квартирку, которую Кэй снимала в Джонстауне, - только Господь знает, как
им удалось раздобыть ее телефонный номер - изводя ее днем и ночью, и
обращаясь с ней, как с некой мрачной знаменитостью. Затем они начали
околачиваться около той частной школы, которую посещала Лори, надеясь и ей
задать вопросы, но миссис Аберкромби, благослови Господь ее душу, была
прекрасная женщина, и она смогла распознать этих репортеров за милю.
Несколько раз она звонила Кэй в колледж Джорджа Росса и говорила ей, что
сегодня Лори будет ждать ее у задней двери, потому что там опять кто-то
околачивается.
Последний раз Кэй допрашивал лейтенант Ноулесс, мужчина примерно лет
пятидесяти, с волнистыми седыми волосами и синим, твердым как кремень
взглядом. Он предложил ей кофе, сигарету.
- Нет, спасибо, нет. Давайте просто покончим с этим, хорошо? -
ответила Кэй.
- Хорошо, - сказал лейтенант Ноулесс, извиняюще улыбнулся и сел во
вращающееся кресло из черного винила. - Я знаю, как болезненно это для
вас...
- Тогда почему же вы продолжаете вызывать меня к себе? Конечно это
болезненно!
- Что ж, я очень сожалею, - продолжал Ноулесс. - Действительно
сожалею. - Его глаза показывали, что это так. - Но кажется, что вы
единственный человек, который выжил после этого пожара. Ну конечно, были
еще и дети. Но дети ничего не знают...
- И я тоже ничего не знаю.
- Вы не будете возражать, если я закурю?
Кэй покачала головой.
Ноулесс потянулся за пачкой "Труз" и зажигалкой.
- Все это дело кажется таким... безумным. Действительно безумным. -
Он зажег сигарету и отбросил пачку на другой конец своего стола. Справа от
него стояли фотографии улыбающейся жены и двух детей. - Машина шерифа
врезалась в бензозаправочную станцию, от него ничего не осталось. Потом
это безумное место со всеми статуями и старым хламом... вокруг лежит
несколько скелетов...
Она беспокойно задвигалась.
- Сожалею, - сказал Ноулесс, дымя сигаретой. - Но это и впрямь так. У
одного скелета нет даже головы. Другой скелет с чем-то вроде лопаты,
воткнутой во внутренности. И вы знаете как пожарники нашли вашего мужа и
эту докторшу... - Он замолчал, перелистнул несколько страниц записей,
лежавших перед ним.
- Драго, - сказала Кэй. - Что-то в этом имени вызывало теперь у нее
озноб.
- Правильно. Ну, что ж, скажу вам, во всем этом нет никакого смысла.
- Он посмотрел на нее, прищурил глаза. - И вы все еще ничего не можете
вспомнить? Я имею в виду, вам совсем ничего не приходит на ум?
- Я уже рассказала вам о тех людях, которых помню. Я много раз
говорила об этом. Я помню, что видела своего мужа внутри этого музея.
Затем я больше ничего не помню, пока не оказалась на улице.
- Ну, а что было до этого момента? Что-нибудь помните?
Она глубоко вздохнула. О, Боже, здесь все начинало путаться. Ей
казалось, что она помнит, как лежит в кровати в клинике, разглядывая тени
в потолке; сиделка только что принесла ей этот ужасный с привкусом мела
апельсиновый сок, и она подумала, что апельсиновый сок не годится пить на
ночь, его надо пить на завтрак. Она помнила, что беспокоилась об Эване, о
том, что он мог сделать в своем состоянии духа, - она никому не
рассказывала об этом, - и потом ей вдруг стало неожиданно и очень странным
образом холодно, и она не могла дотянуться до звонка, чтобы попросить еще
одно одеяло. После этого она ничего не помнила вообще.
- Нет, - сказала она, и лицо Ноулесса приобрело разочарованное
выражение.
Он затянулся сигаретой, затушил ее в пепельнице и нахмурил брови; это
мрачное выражение не сходило с его лица с тех пор как началось это
проклятое дело. Было так много чертовых вопросов, оставшихся без ответа!
Взрыв на бензозаправочной станции; скелеты мужчины и женщины, сплавившиеся
вместе, обнаруженные в развалинах этого музея;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59