Вы знаете.
— Но Транчард и другие психиатры были убеждены, что ее самообвинения — это фантазии. Они и меня убедили в этом.
— А в чем она себя обвиняет? Она обвиняет себя в смерти Каллигана?
Хауэл сидел за рулем и молчал, будучи потрясен и обескуражен. Но это длилось всего несколько минут. Он взял себя в руки:
— Вы не имеете права меня допрашивать о моих отношениях с пациентом.
— Боюсь, что имею, доктор. Если Элис убила Каллигана, вы не сможете этого скрыть. И я удивлен, что вы хотите это сделать. Вы не только нарушаете закон, но идете против этики, которая так для вас важна.
— Я сам буду судить о том, как мне следует поступать с этикой, — сказал он напряженным голосом.
Хауэл сидел и думал о своих проблемах. Он был весь погружен в себя, глаза его слепо смотрели в никуда. На лбу появились капельки пота. Он думал о своей пациентке, забыв даже о дочери.
— Она призналась вам, что убила Каллигана, доктор, ведь так?
Он очень медленно поднял на меня глаза:
— Что вы сказали?
— Миссис Сейбл призналась вам, что убила Каллигана?
— Прошу вас больше меня ни о чем не спрашивать.
Он вдруг снял ручной тормоз. А я всю дорогу в больницу сидел молча, надеясь, что мое терпение даст мне возможность поговорить с самой Элис Сейбл.
Седовласая сестра открыла нам дверь и особо улыбнулась Хауэлу:
— Доброе утро, доктор. Вы сегодня немного припозднились.
— Я сегодня не буду смотреть всех своих больных. Посмотрю только миссис Сейбл.
— Извините, доктор, но она выписалась.
— Выписалась? Когда?
— Мистер Сейбл забрал ее сегодня утром домой. Разве вы не знали? Он сказал, что обговорил это с вами и что все в порядке.
— О каком порядке может быть речь? Нельзя выписывать больных с неустойчивой нервной системой без разрешения доктора. Вы разве не знаете этого, сестра?
Прежде чем она смогла ответить на его вопрос, Хауэл повернулся и направился к машине. Я вынужден был перейти на бег, чтобы догнать его.
— Этот человек просто дурак! — кричал он, перекрывая шум мотора. — Он не может брать на себя ответственность за жизнь своей жены. Она опасна для себя самой и для окружающих.
Когда мы уже ехали по дороге, я спросил:
— А как вы считаете, доктор, она представляла опасность для Каллигана?
В ответ он просто глубоко вздохнул. Мы проехали через пригород Санта-Терезы и очутились за городом. Перед нами возвышались холмы парка Арройо. Глядя на эти зеленые холмы, Хауэл произнес:
— Эта бедная женщина сказала мне, что она убила его. Я не мог в это поверить. Мне почему-то казалось, что она выдумала все это, что-то в ее рассказе было неправдоподобным.
— И поэтому вы не разрешили Трэску допросить ее?
— Да. У нас сейчас по закону врач должен защищать своего пациента, особенно если у него не все в порядке с психикой. Мы не можем обращаться в полицию при любой фантазии, приходящей на ум нашим пациентам. Но в этом случае, — добавил он неохотно, — я, кажется, ошибся.
— Вы не уверены в этом?
— Я теперь уже ни в чем не уверен.
— А что она вам сказала? Вы не можете точно передать ее слова?
— Она услышала, что происходит драка. Двое мужчин дерутся и обзывают друг друга разными словами. Затем раздался выстрел. Она испугалась, конечно, но заставила себя выйти. Каллиган лежал на лужайке. Другой мужчина уезжал на «ягуаре». Когда он скрылся, она подошла к Каллигану. Она хотела ему помочь. Но увидела на траве нож. Она его подняла и... ударила Каллигана ножом.
Мы подъехали к холму, на котором стоял дом Сейбла.
Хауэл повел машину по извивающейся дороге вверх. Шины скрипели и визжали, как грешные души в аду.
Глава 29
Сейбл, должно быть, услышал шум машины, потому что стоял за дверью и ждал, когда Хауэл постучит, чтобы открыть ее. Его красные глаза слезились от яркого солнца. Он чихнул.
— Где ваша жена? — спросил Хауэл.
— В своей комнате, где ей быть? В больнице так шумно, все так неустроенно...
— Я хочу ее видеть.
— Нет, доктор. Как я знаю, вы спрашивали ее о преступлении, которое произошло в нашем доме. Это очень беспокоит Элис. Вы сами сказали мне, что ее не следует заставлять говорить об этом.
— Но она сама начала этот разговор. Я требую, чтобы вы разрешили мне с ней повидаться.
— Требуете, доктор? Какое вы имеете право требовать? Я должен вам разъяснить, думаю, положение вещей. С этой минуты вы уже не ее врач. Я намерен обратиться к другим врачам и найти такое место, где бы Элис могла спокойно поправляться.
Доктор прервал его решительным голосом:
— Вы не нанимаете врачей и не увольняете их.
— Это утверждение незаконно, доктор. Возможно, вам придется нанять адвоката, если вы будете настаивать на своем, врываться в мой дом и указывать мне, что я должен делать. — Сейбл контролировал себя, но голос его звучал страшно спокойно.
— Я должен заботиться о своих пациентах. У вас нет никакого права забирать ее из больницы.
— Ну так вот, доктор. Послушайте, что я вам скажу, если это следует вам напомнить. Все, что сказала вам Элис, это был разговор между врачом и больным. Вы не имеете права разглашать это. Я нанял вас и всех остальных, как ее адвокат, чтобы вы помогли мне выяснить некоторые факты. Это вам ясно? Если же вы сообщите эти факты, вернее предполагаемые факты, кому бы то ни было, я подам на вас в суд. Обвиню вас в преступном оговоре вашего пациента.
— Вы говорите чепуху, — вступил в разговор я, — и ни на кого в суд не подадите.
— Не подам? Ну, это мы посмотрим. Вы находитесь в таком же положении, как и доктор. Я нанял вас для того, чтобы вы кое-что расследовали, и приказал сообщать о результатах расследования мне лично, причем устно. Если же вы сообщаете о своем расследовании кому-либо другому, то нарушаете контракт. Попробуйте это сделать, и, клянусь Богом, я отберу у вас лицензию.
Я не знал, прав он по закону или нет. Мне было наплевать. Когда он попытался закрыть дверь, я вставил ногу и сказал:
— Мы войдем в дом, Сейбл.
— Думаю, что нет, — ответил Сейбл новым, странным голосом.
Он отошел от двери и вернулся с ружьем в руках. Это было длинное тяжелое ружье с оптическим прицелом, с каким охотятся на оленей. Он поднял его и прицелился. Я смотрел прямо в нарезной чистый ствол.
Сейбл положил палец на курок. Лицо его блестело, как фарфор. Я понял, что он действительно убьет меня.
— Опустите ружье, — приказал Хауэл. Он встал передо мной, защитив от возможного выстрела. — Опустите ружье, Сейбл. Вы сам не свой, вы расстроены из-за Элис. Но мы ваши друзья и друзья Элис. Мы хотим помочь вам обоим.
— У меня нет друзей, — ответил ему Сейбл. — Я знаю, зачем вы здесь и почему хотите поговорить с Элис. И я вам не позволю этого.
— Не будьте глупцом, Гордон. Вы не сможете сами ухаживать за больной женщиной. Я понимаю, вам наплевать на себя, но вы должны думать об Элис, о ее здоровье. Ей нужен врач. Так что опустите ружье и дайте мне возможность посмотреть ее.
— Отойдите, или я выстрелю!
Сейбл кричал, голос его переходил в визг. Его жена услышала этот крик и закричала в ответ откуда-то из глубины дома.
— Нет!
Сейбл заморгал от яркого света солнца. Он выглядел как сомнамбула, идущая во сне по краю пропасти. В доме продолжала кричать его жена. Крик ее сопровождался ударами. Потом послышался звон разбиваемого стекла.
Охваченный беспокойством, Сейбл повернулся в сторону шума, исходившего из глубины дома. Ружье качнулось в сторону. Я обошел Хауэла и схватился одной рукой за ствол, а другой за узел галстука на шее у Сейбла, напрягся и потянул за ружье. Оно оказалось у меня в руках, а Сейбл ударился о стену и чуть не упал. Он тяжело дышал, волосы его растрепались и закрыли глаза. Он вдруг стал напоминать старуху, смотрящую на нас сквозь лохматый седой парик.
Пока я разряжал ружье, со стороны внутреннего дворика послышались быстрые шаги. Элис Сейбл появилась в конце холла. Ее светлые волосы спутались, ночная рубашка закрутилась вокруг хрупкого тела. Она была босая, и одна нога в крови.
— Я поранила себя оконным стеклом, — сказала она тихим голосом.
— Зачем ты его разбила? — вдруг набросился на нее Сейбл. Потом вспомнил о нас, и тон его голоса изменился. Он продолжил сладким тоном: — Иди в свою комнату, дорогая. Ты не одета. А у нас гости.
— Доктор Хауэл не гость. Ведь вы пришли, чтобы залечить мою рану?
Она неуверенно направилась к доктору. Он пошел к ней навстречу, протянув вперед руки:
— Конечно. Возвращайтесь со мной в вашу комнату, и мы посмотрим вашу рану.
— Но я не хочу возвращаться туда. Я не могу там находиться. Ненавижу эту комнату. Питер приходил ко мне туда.
— Замолчи! — крикнул Сейбл.
Она спряталась за спину доктора в поисках защиты, как ребенок. Через его плечо она грустно посмотрела на мужа:
— Замолчи — это все, что я от тебя слышу. Но зачем молчать, Гордон? Все знают обо мне и Питере. Доктор Хауэл знает. Я ему все рассказала. — Она положила руку на грудь и стала перебирать пальцами вышивку на ночной рубашке. Потом она увидела меня. — Этот человек тоже все знает обо мне. Я вижу по его глазам.
— Вы убили его, миссис Сейбл?
— Не отвечай ему! — крикнул Сейбл.
— Но я хочу признаться. Я буду себя лучше чувствовать, если сделаю это. — Она широко улыбнулась. Потом улыбка ее померкла, на лице появились морщины, и она сказала: — Да, я убила его. Этот парень в машине ударил его, и он потерял сознание. А я подошла и зарезала его.
Она опустила руку, которую прижимала к груди, и сжала ладонь в кулак. Она посмотрела на руку так, как будто в ней был зажат нож.
Муж смотрел на нее с лицом игрока в покер.
— А зачем вы это сделали? — спросил я.
— Не знаю. Думаю, он мне ужасно надоел. А теперь я должна быть за это наказана. Я убила человека и должна умереть.
Эти трагические слова она произнесла как-то неестественно. Она говорила, как большая марионетка, двигающаяся с помощью веревок и только открывающая рот, в то время как говорил за нее кто-то другой. Только глаза ее были естественными, то есть невинными.
— Я должна умереть, — повторила она. — Ведь так, Гордон?
Сейбл сильно покраснел:
— Не вмешивай меня в это дело.
— Но ты сказал...
— Я ничего такого не говорил.
— Ты врешь, Гордон. — Она стала его стыдить. В голосе чувствовалась злоба. — Ты сказал мне, что после всех моих преступлений я заслуживаю смерти. И ты был прав. Я истратила твои деньги, играя в казино, ушла от тебя к другому мужчине, а теперь еще стала убийцей.
Сейбл обратился к Хауэлу:
— Нельзя ли положить всему этому конец? Моя жена больна. Кроме того, она поранилась. Просто невозможно, чтобы вы разрешили ее допрашивать. Этот человек даже не полицейский...
— Я сам буду отвечать за свои поступки, — сказал я. — Миссис Сейбл, вы помните, что ударили Каллигана ножом?
Она подняла руку ко лбу, откинула назад волосы, как будто они мешали ей думать.
— Точно не помню. Но, должно быть, это так и было.
— Почему вы говорите, что это так и было, если не помните?
— Гордон видел, как я это сделала.
Я посмотрел на Сейбла. Он отвел глаза. Он стоял у стены, стараясь слиться с ней.
— Гордона здесь не было, — сказал я. — Он был в доме миссис Гэлтон, когда вы туда позвонили.
— Но он же приехал. Питер лежал на траве очень долго. Он издавал какие-то странные звуки, как будто хрипел. Я расстегнула ворот его рубашки, чтобы помочь ему дышать свободнее.
— Вы все это помните. Но вы не помните, что всадили в него нож?
— Возможно, у меня произошло затмение. Со мной часто так бывает. Спросите Гордона.
— Я спрашиваю вас, миссис Сейбл.
— Дайте подумать. Я помню, что засунула ему руку под рубашку, чтобы проверить, бьется ли его сердце. Сердце его билось. Казалось, что в теле у него находится маленький зверек и он рвется наружу. Волосы у него на груди были жесткими, как проволока.
Сейбл издал странный звук.
— И что же вы сделали? — спросил я.
— Я? Ничего. Я просто сидела и смотрела на него и его бедное постаревшее избитое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Но Транчард и другие психиатры были убеждены, что ее самообвинения — это фантазии. Они и меня убедили в этом.
— А в чем она себя обвиняет? Она обвиняет себя в смерти Каллигана?
Хауэл сидел за рулем и молчал, будучи потрясен и обескуражен. Но это длилось всего несколько минут. Он взял себя в руки:
— Вы не имеете права меня допрашивать о моих отношениях с пациентом.
— Боюсь, что имею, доктор. Если Элис убила Каллигана, вы не сможете этого скрыть. И я удивлен, что вы хотите это сделать. Вы не только нарушаете закон, но идете против этики, которая так для вас важна.
— Я сам буду судить о том, как мне следует поступать с этикой, — сказал он напряженным голосом.
Хауэл сидел и думал о своих проблемах. Он был весь погружен в себя, глаза его слепо смотрели в никуда. На лбу появились капельки пота. Он думал о своей пациентке, забыв даже о дочери.
— Она призналась вам, что убила Каллигана, доктор, ведь так?
Он очень медленно поднял на меня глаза:
— Что вы сказали?
— Миссис Сейбл призналась вам, что убила Каллигана?
— Прошу вас больше меня ни о чем не спрашивать.
Он вдруг снял ручной тормоз. А я всю дорогу в больницу сидел молча, надеясь, что мое терпение даст мне возможность поговорить с самой Элис Сейбл.
Седовласая сестра открыла нам дверь и особо улыбнулась Хауэлу:
— Доброе утро, доктор. Вы сегодня немного припозднились.
— Я сегодня не буду смотреть всех своих больных. Посмотрю только миссис Сейбл.
— Извините, доктор, но она выписалась.
— Выписалась? Когда?
— Мистер Сейбл забрал ее сегодня утром домой. Разве вы не знали? Он сказал, что обговорил это с вами и что все в порядке.
— О каком порядке может быть речь? Нельзя выписывать больных с неустойчивой нервной системой без разрешения доктора. Вы разве не знаете этого, сестра?
Прежде чем она смогла ответить на его вопрос, Хауэл повернулся и направился к машине. Я вынужден был перейти на бег, чтобы догнать его.
— Этот человек просто дурак! — кричал он, перекрывая шум мотора. — Он не может брать на себя ответственность за жизнь своей жены. Она опасна для себя самой и для окружающих.
Когда мы уже ехали по дороге, я спросил:
— А как вы считаете, доктор, она представляла опасность для Каллигана?
В ответ он просто глубоко вздохнул. Мы проехали через пригород Санта-Терезы и очутились за городом. Перед нами возвышались холмы парка Арройо. Глядя на эти зеленые холмы, Хауэл произнес:
— Эта бедная женщина сказала мне, что она убила его. Я не мог в это поверить. Мне почему-то казалось, что она выдумала все это, что-то в ее рассказе было неправдоподобным.
— И поэтому вы не разрешили Трэску допросить ее?
— Да. У нас сейчас по закону врач должен защищать своего пациента, особенно если у него не все в порядке с психикой. Мы не можем обращаться в полицию при любой фантазии, приходящей на ум нашим пациентам. Но в этом случае, — добавил он неохотно, — я, кажется, ошибся.
— Вы не уверены в этом?
— Я теперь уже ни в чем не уверен.
— А что она вам сказала? Вы не можете точно передать ее слова?
— Она услышала, что происходит драка. Двое мужчин дерутся и обзывают друг друга разными словами. Затем раздался выстрел. Она испугалась, конечно, но заставила себя выйти. Каллиган лежал на лужайке. Другой мужчина уезжал на «ягуаре». Когда он скрылся, она подошла к Каллигану. Она хотела ему помочь. Но увидела на траве нож. Она его подняла и... ударила Каллигана ножом.
Мы подъехали к холму, на котором стоял дом Сейбла.
Хауэл повел машину по извивающейся дороге вверх. Шины скрипели и визжали, как грешные души в аду.
Глава 29
Сейбл, должно быть, услышал шум машины, потому что стоял за дверью и ждал, когда Хауэл постучит, чтобы открыть ее. Его красные глаза слезились от яркого солнца. Он чихнул.
— Где ваша жена? — спросил Хауэл.
— В своей комнате, где ей быть? В больнице так шумно, все так неустроенно...
— Я хочу ее видеть.
— Нет, доктор. Как я знаю, вы спрашивали ее о преступлении, которое произошло в нашем доме. Это очень беспокоит Элис. Вы сами сказали мне, что ее не следует заставлять говорить об этом.
— Но она сама начала этот разговор. Я требую, чтобы вы разрешили мне с ней повидаться.
— Требуете, доктор? Какое вы имеете право требовать? Я должен вам разъяснить, думаю, положение вещей. С этой минуты вы уже не ее врач. Я намерен обратиться к другим врачам и найти такое место, где бы Элис могла спокойно поправляться.
Доктор прервал его решительным голосом:
— Вы не нанимаете врачей и не увольняете их.
— Это утверждение незаконно, доктор. Возможно, вам придется нанять адвоката, если вы будете настаивать на своем, врываться в мой дом и указывать мне, что я должен делать. — Сейбл контролировал себя, но голос его звучал страшно спокойно.
— Я должен заботиться о своих пациентах. У вас нет никакого права забирать ее из больницы.
— Ну так вот, доктор. Послушайте, что я вам скажу, если это следует вам напомнить. Все, что сказала вам Элис, это был разговор между врачом и больным. Вы не имеете права разглашать это. Я нанял вас и всех остальных, как ее адвокат, чтобы вы помогли мне выяснить некоторые факты. Это вам ясно? Если же вы сообщите эти факты, вернее предполагаемые факты, кому бы то ни было, я подам на вас в суд. Обвиню вас в преступном оговоре вашего пациента.
— Вы говорите чепуху, — вступил в разговор я, — и ни на кого в суд не подадите.
— Не подам? Ну, это мы посмотрим. Вы находитесь в таком же положении, как и доктор. Я нанял вас для того, чтобы вы кое-что расследовали, и приказал сообщать о результатах расследования мне лично, причем устно. Если же вы сообщаете о своем расследовании кому-либо другому, то нарушаете контракт. Попробуйте это сделать, и, клянусь Богом, я отберу у вас лицензию.
Я не знал, прав он по закону или нет. Мне было наплевать. Когда он попытался закрыть дверь, я вставил ногу и сказал:
— Мы войдем в дом, Сейбл.
— Думаю, что нет, — ответил Сейбл новым, странным голосом.
Он отошел от двери и вернулся с ружьем в руках. Это было длинное тяжелое ружье с оптическим прицелом, с каким охотятся на оленей. Он поднял его и прицелился. Я смотрел прямо в нарезной чистый ствол.
Сейбл положил палец на курок. Лицо его блестело, как фарфор. Я понял, что он действительно убьет меня.
— Опустите ружье, — приказал Хауэл. Он встал передо мной, защитив от возможного выстрела. — Опустите ружье, Сейбл. Вы сам не свой, вы расстроены из-за Элис. Но мы ваши друзья и друзья Элис. Мы хотим помочь вам обоим.
— У меня нет друзей, — ответил ему Сейбл. — Я знаю, зачем вы здесь и почему хотите поговорить с Элис. И я вам не позволю этого.
— Не будьте глупцом, Гордон. Вы не сможете сами ухаживать за больной женщиной. Я понимаю, вам наплевать на себя, но вы должны думать об Элис, о ее здоровье. Ей нужен врач. Так что опустите ружье и дайте мне возможность посмотреть ее.
— Отойдите, или я выстрелю!
Сейбл кричал, голос его переходил в визг. Его жена услышала этот крик и закричала в ответ откуда-то из глубины дома.
— Нет!
Сейбл заморгал от яркого света солнца. Он выглядел как сомнамбула, идущая во сне по краю пропасти. В доме продолжала кричать его жена. Крик ее сопровождался ударами. Потом послышался звон разбиваемого стекла.
Охваченный беспокойством, Сейбл повернулся в сторону шума, исходившего из глубины дома. Ружье качнулось в сторону. Я обошел Хауэла и схватился одной рукой за ствол, а другой за узел галстука на шее у Сейбла, напрягся и потянул за ружье. Оно оказалось у меня в руках, а Сейбл ударился о стену и чуть не упал. Он тяжело дышал, волосы его растрепались и закрыли глаза. Он вдруг стал напоминать старуху, смотрящую на нас сквозь лохматый седой парик.
Пока я разряжал ружье, со стороны внутреннего дворика послышались быстрые шаги. Элис Сейбл появилась в конце холла. Ее светлые волосы спутались, ночная рубашка закрутилась вокруг хрупкого тела. Она была босая, и одна нога в крови.
— Я поранила себя оконным стеклом, — сказала она тихим голосом.
— Зачем ты его разбила? — вдруг набросился на нее Сейбл. Потом вспомнил о нас, и тон его голоса изменился. Он продолжил сладким тоном: — Иди в свою комнату, дорогая. Ты не одета. А у нас гости.
— Доктор Хауэл не гость. Ведь вы пришли, чтобы залечить мою рану?
Она неуверенно направилась к доктору. Он пошел к ней навстречу, протянув вперед руки:
— Конечно. Возвращайтесь со мной в вашу комнату, и мы посмотрим вашу рану.
— Но я не хочу возвращаться туда. Я не могу там находиться. Ненавижу эту комнату. Питер приходил ко мне туда.
— Замолчи! — крикнул Сейбл.
Она спряталась за спину доктора в поисках защиты, как ребенок. Через его плечо она грустно посмотрела на мужа:
— Замолчи — это все, что я от тебя слышу. Но зачем молчать, Гордон? Все знают обо мне и Питере. Доктор Хауэл знает. Я ему все рассказала. — Она положила руку на грудь и стала перебирать пальцами вышивку на ночной рубашке. Потом она увидела меня. — Этот человек тоже все знает обо мне. Я вижу по его глазам.
— Вы убили его, миссис Сейбл?
— Не отвечай ему! — крикнул Сейбл.
— Но я хочу признаться. Я буду себя лучше чувствовать, если сделаю это. — Она широко улыбнулась. Потом улыбка ее померкла, на лице появились морщины, и она сказала: — Да, я убила его. Этот парень в машине ударил его, и он потерял сознание. А я подошла и зарезала его.
Она опустила руку, которую прижимала к груди, и сжала ладонь в кулак. Она посмотрела на руку так, как будто в ней был зажат нож.
Муж смотрел на нее с лицом игрока в покер.
— А зачем вы это сделали? — спросил я.
— Не знаю. Думаю, он мне ужасно надоел. А теперь я должна быть за это наказана. Я убила человека и должна умереть.
Эти трагические слова она произнесла как-то неестественно. Она говорила, как большая марионетка, двигающаяся с помощью веревок и только открывающая рот, в то время как говорил за нее кто-то другой. Только глаза ее были естественными, то есть невинными.
— Я должна умереть, — повторила она. — Ведь так, Гордон?
Сейбл сильно покраснел:
— Не вмешивай меня в это дело.
— Но ты сказал...
— Я ничего такого не говорил.
— Ты врешь, Гордон. — Она стала его стыдить. В голосе чувствовалась злоба. — Ты сказал мне, что после всех моих преступлений я заслуживаю смерти. И ты был прав. Я истратила твои деньги, играя в казино, ушла от тебя к другому мужчине, а теперь еще стала убийцей.
Сейбл обратился к Хауэлу:
— Нельзя ли положить всему этому конец? Моя жена больна. Кроме того, она поранилась. Просто невозможно, чтобы вы разрешили ее допрашивать. Этот человек даже не полицейский...
— Я сам буду отвечать за свои поступки, — сказал я. — Миссис Сейбл, вы помните, что ударили Каллигана ножом?
Она подняла руку ко лбу, откинула назад волосы, как будто они мешали ей думать.
— Точно не помню. Но, должно быть, это так и было.
— Почему вы говорите, что это так и было, если не помните?
— Гордон видел, как я это сделала.
Я посмотрел на Сейбла. Он отвел глаза. Он стоял у стены, стараясь слиться с ней.
— Гордона здесь не было, — сказал я. — Он был в доме миссис Гэлтон, когда вы туда позвонили.
— Но он же приехал. Питер лежал на траве очень долго. Он издавал какие-то странные звуки, как будто хрипел. Я расстегнула ворот его рубашки, чтобы помочь ему дышать свободнее.
— Вы все это помните. Но вы не помните, что всадили в него нож?
— Возможно, у меня произошло затмение. Со мной часто так бывает. Спросите Гордона.
— Я спрашиваю вас, миссис Сейбл.
— Дайте подумать. Я помню, что засунула ему руку под рубашку, чтобы проверить, бьется ли его сердце. Сердце его билось. Казалось, что в теле у него находится маленький зверек и он рвется наружу. Волосы у него на груди были жесткими, как проволока.
Сейбл издал странный звук.
— И что же вы сделали? — спросил я.
— Я? Ничего. Я просто сидела и смотрела на него и его бедное постаревшее избитое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33