Серое небо, серое море, видимость не более двух миль. Он вновь вернулся на мостик, оставив открытой дверь, чтобы северный ветер свободно проходил через мостик.
— Интересно, — сказал Ульбрихт, — о чём сейчас думает капитан подводной лодки?
— Вряд ли о чём-то приятном. Все зависит от того, как он организовал слежку за нами. Опирался ли он при этом только на передачи жучка, или только на результаты гидролокации, или же использовал и то и другое.
Если дело было только в жучке, он мог следить за нами на расстоянии.
Достаточно было, не всплывая, поднять над поверхностью воды антенну и получать сигналы жучка. В этом случае он мог и не пользоваться гидролокацией. Если это так, он может решить, что передатчик просто сдох. В конце концов, у него нет оснований полагать, что мы могли случайно наступить на жучок или узнать о художествах Маккриммона.
«Сан-Андреас», двигаясь почти на запад, развивал всё большую скорость.
— Итак, она где-то в этом квадрате, — продолжал Маккиннон. — Не хотел бы я здесь оказаться. Так какое же он примет решение? Станет ли он увеличивать скорость и двигаться нашим курсом в надежде догнать нас или же уйдёт в укрытие и в надежде найти нас пойдёт на перехват в районе Бардхеда? Все зависит от опыта капитана.
— Лично я не знаю, — ответил Ульбрихт.
— А я знаю, — сказал Нейсбай. — Мы исходим из предположения, что он не следит за нами с помощью гидролокатора. Если он так же опытен, как вы, Арчи, он пойдёт на перехват, затем попросит «кондора» спуститься и отыскать нас.
— Я так и боялся, что вы это скажете.
Пятнадцать минут прошли в странной тишине, затем Маккиннон вышел на левый борт. Отсутствовал он недолго.
— Вы правы, Джордж. Он там, высматривает нас. Я легко распознаю двигатели «кондора», но он ещё не показался. Но покажется, будьте покойны. Ему надо только один квадрат пересечь, а это займет немного времени, и он нас обнаружит. Затем даст сигнал подводной лодке, сбросит на нас несколько бомб, а остальное доделает лодка.
— Приятная мысль. Лучше не скажешь, — заметил Нейсбай.
Ульбрихт вышел на левый борт и тут же вернулся. Он ничего не сказал, только кивнул головой.
Маккиннон поднял трубку телефона.
— Мистер Паттерсон? Начинаем. Постарайтесь развить наибольшую скорость. Как можно быстрее. Нас выслеживает «кондор». Ещё несколько минут, и он нас обнаружит. Я бы несся отсюда на всех парусах.
— У вас не такая скорость, как у «кондора», — заметил Нейсбай.
— К сожалению, Джордж, я это понимаю, но и сидеть, как утка, и ждать, когда он прилетит и разбомбит меня, я не желаю. Мы всегда можем попытаться уклониться.
— Он тоже может свернуть и вывернуться, и сделать это значительно быстрее нас. Вы бы лучше вспомнили хоть какие-нибудь молитвы.
«Кондору» понадобилось ещё двадцать минут, чтобы отыскать их. Как только он их нашёл, он не стал терять времени и появился над ними. В классической манере зашёл со стороны кормы на самой низкой, как и предсказывал Нейсбай, высоте в три сотни футов. Нейсбай вывернул штурвал влево до отказа, но толку от этого было мало. Как он и говорил, «кондор» развернулся и выкрутился быстрее них.
Бомба, весом не более 500 фунтов, ударила по корме, примерно в шестидесяти футах от надстройки. Взметнулся большой фонтан маслянисто-черной жидкости, и вспыхнуло пламя.
— Странно, — заметил Нейсбай. Боцман покачал головой.
— Ничего странного нет. Просто жадность.
— Жадность? — Ульбрихт посмотрел на него, а затем кивнул. — Действительно, золото ведь.
— Значит, они ещё не отказались от надежды им завладеть. Сколько, вы сказали, до Бардхеда?
— Мили четыре.
— Примерно так. Если они не остановят нас до этого места, значит, они тогда нас потопят.
— А если они остановят нас?
— Тогда они дождутся, пока не поднимется на поверхность немецкая подводная лодка и не захватит нас.
— Как это все мерзко, — произнёс Нейсбай. — Очень мерзко. Я говорю о любви к деньгам.
— Думаю, — сказал Маккиннон, — они появятся примерно через минуту, чтобы показать нам пример любви.
И действительно, «кондор» очень быстро развернулся и возвращался к «Сан-Андреасу» со стороны левого борта.
— Некоторые из ваших лётчиков, — сказал Маккиннон, обращаясь к Ульбрихту, — отличаются необыкновенной настырностью и однобокостью мышления.
— Да, бывают случаи, когда бы лучше этого не было.
Второе нападение было точным повторением первого. Лётчик или его штурман был специалистом по точности попадания. Вторая бомба разорвалась в том же самом месте и с теми же результатами, что и первая.
— Это не очень большие бомбы, — сказал Маккиннон, — но ясно, что больше мы терпеть не можем. Ещё одна такая бомба — и можно прощаться с жизнью.
— Накрываться белой простыней?
— Вот именно. Кстати, она у меня здесь. Я не шучу. Послушайте! Я слышу авиадвигатель.
— И я тоже, — сказал Ульбрихт. — Сделан в Германии.
— Я не про этот, а про другой. Совершенно по-иному работает. Это истребитель. Господи, да какой же я тупица! Столько прожить — и остаться таким тупым, А этот лётчик «кондора»? Куда он лезет? Конечно, у них же есть радар на острове. И военных полным-полно. Все уже, наверное, на ногах. «Кондора» засекли, и кого-нибудь послали посмотреть, что происходит. Нет, не кого-нибудь. Я слышу двоих. — Маккиннон протянул руку и включил лампы, освещающие красные кресты на палубах и боковинах «Сан-Андреаса». — ещё не хватало, чтобы нас приняли за «Тирпиц».
— Я вижу их, — бесстрастным голосом произнёс Ульбрихт.
— Я тоже. — Маккиннон посмотрел на Ульбрихта и постарался сдержать обуревающие его чувства восторга. — Вы узнаете их?
— Да. «Харрикейны».
— Мне жаль, лейтенант. — Сожаление в голосе боцмана было подлинным. — И вы знаете, что это означает?
— Боюсь, что да.
Это даже не было соревнованием. «Харрикейны» быстро настигли «кондора» и моментально выстрелили: один сверху, другой — снизу.
«Фокке-вульф» не взорвался, не распался, не вспыхнул ярким пламенем.
Ничего столь драматичного не произошло. Он просто загорелся. Таща за собой хвост дыма, он по косой рухнул в море и исчез в его глубинах.
Лейтенант Ульбрихт бесстрастно наблюдал за происходящим.
Два истребители вернулись к «Сан-Андреасу» и начали кружить над ним: один поближе, другой — на расстоянии мили. Их присутствие, несмотря на то что трудно было представить, что они могли бы сделать подводной лодке (в лучшем случае — сбить перископ), если она задумала пустить торпеду, все равно приносило успокоение и надежду.
Маккиннон вышел на левый борт и помахал рукой одному из самолётов, кружившему почти над самым судном. «Харрикейн» ответил взмахом крыльев.
Джемисон поднял трубку, когда позвонил Маккиннон.
— Думаю, вы можете перейти на нормальную скорость, сэр. «Кондор» ушёл.
— Ушёл? — озадаченно спросил Джемисон. — Куда?
— В море. Парочка «харрикейнов» расстреляла его.
«Харрикейны» были с ними, пока они не оказались в пределах одной мили от Бардхеда, где из сгущающейся тьмы появился им навстречу фрегат.
Боцман вышел на палубу.
Человек на борту фрегата — по всей видимости, капитан — держал у рта рупор.
— Вам нужна помощь, дружище?
— Не сейчас.
— Вы сильно пострадали?
— Отчасти. Несколько снарядов и бомб. Но не это самое важное. Здесь где-то поблизости крутится немецкая подводная лодка.
— Сейчас уже не крутится. Она по дороге в преисподнюю. Что вон там у меня на корме?
— А-а, все ясно. Глубинные бомбы.
— Ну и ну. — Бородатый коммодор в удивлении покачал своей головой и посмотрел на тех, кто собрался в небольшом салоне в гостинице. — История кажется просто невероятной, но доказательства у меня перед глазами. Я только сейчас окончательно вам поверил. Всех разместили, мистер Паттерсон?
— Да, сэр. Здесь и в соседних домах. У нас есть всё, что нам необходимо.
— А уже кто-то в Кабинете министров или в Адмиралтействе наверняка рассказывает небылицы. Немного времени понадобится, чтобы его вычислить.
— Боцман, вы абсолютно уверены в происхождении этого золота?
— Готов с вами поспорить, сэр. Поставить свою пенсию против вашей. Думаю, есть разница.
Он встал, взял Джанет Магнуссон за руку и помог ей подняться.
— Прошу прощения у всех. Я обещал этой даме отвезти её домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Интересно, — сказал Ульбрихт, — о чём сейчас думает капитан подводной лодки?
— Вряд ли о чём-то приятном. Все зависит от того, как он организовал слежку за нами. Опирался ли он при этом только на передачи жучка, или только на результаты гидролокации, или же использовал и то и другое.
Если дело было только в жучке, он мог следить за нами на расстоянии.
Достаточно было, не всплывая, поднять над поверхностью воды антенну и получать сигналы жучка. В этом случае он мог и не пользоваться гидролокацией. Если это так, он может решить, что передатчик просто сдох. В конце концов, у него нет оснований полагать, что мы могли случайно наступить на жучок или узнать о художествах Маккриммона.
«Сан-Андреас», двигаясь почти на запад, развивал всё большую скорость.
— Итак, она где-то в этом квадрате, — продолжал Маккиннон. — Не хотел бы я здесь оказаться. Так какое же он примет решение? Станет ли он увеличивать скорость и двигаться нашим курсом в надежде догнать нас или же уйдёт в укрытие и в надежде найти нас пойдёт на перехват в районе Бардхеда? Все зависит от опыта капитана.
— Лично я не знаю, — ответил Ульбрихт.
— А я знаю, — сказал Нейсбай. — Мы исходим из предположения, что он не следит за нами с помощью гидролокатора. Если он так же опытен, как вы, Арчи, он пойдёт на перехват, затем попросит «кондора» спуститься и отыскать нас.
— Я так и боялся, что вы это скажете.
Пятнадцать минут прошли в странной тишине, затем Маккиннон вышел на левый борт. Отсутствовал он недолго.
— Вы правы, Джордж. Он там, высматривает нас. Я легко распознаю двигатели «кондора», но он ещё не показался. Но покажется, будьте покойны. Ему надо только один квадрат пересечь, а это займет немного времени, и он нас обнаружит. Затем даст сигнал подводной лодке, сбросит на нас несколько бомб, а остальное доделает лодка.
— Приятная мысль. Лучше не скажешь, — заметил Нейсбай.
Ульбрихт вышел на левый борт и тут же вернулся. Он ничего не сказал, только кивнул головой.
Маккиннон поднял трубку телефона.
— Мистер Паттерсон? Начинаем. Постарайтесь развить наибольшую скорость. Как можно быстрее. Нас выслеживает «кондор». Ещё несколько минут, и он нас обнаружит. Я бы несся отсюда на всех парусах.
— У вас не такая скорость, как у «кондора», — заметил Нейсбай.
— К сожалению, Джордж, я это понимаю, но и сидеть, как утка, и ждать, когда он прилетит и разбомбит меня, я не желаю. Мы всегда можем попытаться уклониться.
— Он тоже может свернуть и вывернуться, и сделать это значительно быстрее нас. Вы бы лучше вспомнили хоть какие-нибудь молитвы.
«Кондору» понадобилось ещё двадцать минут, чтобы отыскать их. Как только он их нашёл, он не стал терять времени и появился над ними. В классической манере зашёл со стороны кормы на самой низкой, как и предсказывал Нейсбай, высоте в три сотни футов. Нейсбай вывернул штурвал влево до отказа, но толку от этого было мало. Как он и говорил, «кондор» развернулся и выкрутился быстрее них.
Бомба, весом не более 500 фунтов, ударила по корме, примерно в шестидесяти футах от надстройки. Взметнулся большой фонтан маслянисто-черной жидкости, и вспыхнуло пламя.
— Странно, — заметил Нейсбай. Боцман покачал головой.
— Ничего странного нет. Просто жадность.
— Жадность? — Ульбрихт посмотрел на него, а затем кивнул. — Действительно, золото ведь.
— Значит, они ещё не отказались от надежды им завладеть. Сколько, вы сказали, до Бардхеда?
— Мили четыре.
— Примерно так. Если они не остановят нас до этого места, значит, они тогда нас потопят.
— А если они остановят нас?
— Тогда они дождутся, пока не поднимется на поверхность немецкая подводная лодка и не захватит нас.
— Как это все мерзко, — произнёс Нейсбай. — Очень мерзко. Я говорю о любви к деньгам.
— Думаю, — сказал Маккиннон, — они появятся примерно через минуту, чтобы показать нам пример любви.
И действительно, «кондор» очень быстро развернулся и возвращался к «Сан-Андреасу» со стороны левого борта.
— Некоторые из ваших лётчиков, — сказал Маккиннон, обращаясь к Ульбрихту, — отличаются необыкновенной настырностью и однобокостью мышления.
— Да, бывают случаи, когда бы лучше этого не было.
Второе нападение было точным повторением первого. Лётчик или его штурман был специалистом по точности попадания. Вторая бомба разорвалась в том же самом месте и с теми же результатами, что и первая.
— Это не очень большие бомбы, — сказал Маккиннон, — но ясно, что больше мы терпеть не можем. Ещё одна такая бомба — и можно прощаться с жизнью.
— Накрываться белой простыней?
— Вот именно. Кстати, она у меня здесь. Я не шучу. Послушайте! Я слышу авиадвигатель.
— И я тоже, — сказал Ульбрихт. — Сделан в Германии.
— Я не про этот, а про другой. Совершенно по-иному работает. Это истребитель. Господи, да какой же я тупица! Столько прожить — и остаться таким тупым, А этот лётчик «кондора»? Куда он лезет? Конечно, у них же есть радар на острове. И военных полным-полно. Все уже, наверное, на ногах. «Кондора» засекли, и кого-нибудь послали посмотреть, что происходит. Нет, не кого-нибудь. Я слышу двоих. — Маккиннон протянул руку и включил лампы, освещающие красные кресты на палубах и боковинах «Сан-Андреаса». — ещё не хватало, чтобы нас приняли за «Тирпиц».
— Я вижу их, — бесстрастным голосом произнёс Ульбрихт.
— Я тоже. — Маккиннон посмотрел на Ульбрихта и постарался сдержать обуревающие его чувства восторга. — Вы узнаете их?
— Да. «Харрикейны».
— Мне жаль, лейтенант. — Сожаление в голосе боцмана было подлинным. — И вы знаете, что это означает?
— Боюсь, что да.
Это даже не было соревнованием. «Харрикейны» быстро настигли «кондора» и моментально выстрелили: один сверху, другой — снизу.
«Фокке-вульф» не взорвался, не распался, не вспыхнул ярким пламенем.
Ничего столь драматичного не произошло. Он просто загорелся. Таща за собой хвост дыма, он по косой рухнул в море и исчез в его глубинах.
Лейтенант Ульбрихт бесстрастно наблюдал за происходящим.
Два истребители вернулись к «Сан-Андреасу» и начали кружить над ним: один поближе, другой — на расстоянии мили. Их присутствие, несмотря на то что трудно было представить, что они могли бы сделать подводной лодке (в лучшем случае — сбить перископ), если она задумала пустить торпеду, все равно приносило успокоение и надежду.
Маккиннон вышел на левый борт и помахал рукой одному из самолётов, кружившему почти над самым судном. «Харрикейн» ответил взмахом крыльев.
Джемисон поднял трубку, когда позвонил Маккиннон.
— Думаю, вы можете перейти на нормальную скорость, сэр. «Кондор» ушёл.
— Ушёл? — озадаченно спросил Джемисон. — Куда?
— В море. Парочка «харрикейнов» расстреляла его.
«Харрикейны» были с ними, пока они не оказались в пределах одной мили от Бардхеда, где из сгущающейся тьмы появился им навстречу фрегат.
Боцман вышел на палубу.
Человек на борту фрегата — по всей видимости, капитан — держал у рта рупор.
— Вам нужна помощь, дружище?
— Не сейчас.
— Вы сильно пострадали?
— Отчасти. Несколько снарядов и бомб. Но не это самое важное. Здесь где-то поблизости крутится немецкая подводная лодка.
— Сейчас уже не крутится. Она по дороге в преисподнюю. Что вон там у меня на корме?
— А-а, все ясно. Глубинные бомбы.
— Ну и ну. — Бородатый коммодор в удивлении покачал своей головой и посмотрел на тех, кто собрался в небольшом салоне в гостинице. — История кажется просто невероятной, но доказательства у меня перед глазами. Я только сейчас окончательно вам поверил. Всех разместили, мистер Паттерсон?
— Да, сэр. Здесь и в соседних домах. У нас есть всё, что нам необходимо.
— А уже кто-то в Кабинете министров или в Адмиралтействе наверняка рассказывает небылицы. Немного времени понадобится, чтобы его вычислить.
— Боцман, вы абсолютно уверены в происхождении этого золота?
— Готов с вами поспорить, сэр. Поставить свою пенсию против вашей. Думаю, есть разница.
Он встал, взял Джанет Магнуссон за руку и помог ей подняться.
— Прошу прощения у всех. Я обещал этой даме отвезти её домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43