– Для того чтобы совершить чудо, нужно хоть немного времени, – нетерпеливо бросил Данн. – А между тем у них члены вашей семьи...
– Да. Я начинаю спрашивать себя, действительно ли они находятся в опасности.
– Господи Иисусе! Конечно же, они в опасности. Ради бога, вспомните о том, что произошло с Пегги!
– Это просто случайность. Если бы они хотели, то могли бы убить ее, но что толку от мертвого заложника?
– Знаете, вы кажетесь хладнокровным негодяем, но я не верю, что это так. Вы знаете что-то такое, чего не знаю я?
– Нет. Вам известны те же факты, что и мне. Но у меня такое чувство, что нас обхитрили и мы делаем именно то, чего от нас ждут. Вчера вечером я говорил Яблонскому, что ученых захватили не для того, чтобы заставить их делать бомбу. Причина совершенно в другом. А если я прав, то женщин захватили не для того, чтобы склонить ученых к сотрудничеству. И не в качестве средства воздействия на меня, – с какой стати им заранее беспокоиться обо мне?
– К чему вы клоните, Райдер?
– Мне бы хотелось знать, почему Донахью подбросили автоматы Калашникова. Сам он, похоже, не знает.
– Что-то я вас не понимаю.
– К несчастью, я и сам себя понять не могу.
Данн некоторое время молчал, погрузившись в размышления. Затем посмотрел на Донахью, невольно вздрогнул, увидев его расквашенное лицо, и сказал:
– Кто следующий на очереди в ваше бюро добрых услуг? Левинтер?
– Нет пока что. У нас достаточно оснований для того, чтобы подвергнуть его допросу, но недостаточно, чтобы задержать его на основании неподтвержденного свидетельства неосужденного человека. В отличие от Донахью, он умен и коварен и ни перед чем не остановится. Думаю, я позвоню его секретарше, после того как посплю часок-другой.
Раздался телефонный звонок. Джефф поднял трубку и протянул ее Данну, который выслушал сообщение и обратился к Райдеру.
– Боюсь, что со сном вам придется подождать. Поступило очередное сообщение от наших друзей.
Глава 8
Рядом с Делажем находился молодой человек, которого Райдер прежде никогда не видел: светловолосый, широкоплечий, в сером фланелевом костюме, достаточно свободном, чтобы скрыть любое оружие, и в темных очках той модели, какую предпочитают агенты секретной службы, охраняющие президента и губернаторов штатов.
– Это Лерой из Сан-Диего, – представил его Данн. – Поддерживает связь с Вашингтоном и отделением Комиссии по атомной энергии в Иллинойсе, занимается шифрами Левинтера. Проверяет контакты Карлтона и возглавляет команду, занимающуюся проверкой списков чудаков. Что-нибудь еще, Лерой?
Лерой отрицательно покачал головой:
– Немного позже, быть может.
Данн обратился к Делажу:
– Так о чем это вы не хотели говорить со мной по телефону? Что за секреты такие?
– Все секреты скоро кончатся. Телефонным службам все известно, но Барроу приказал им придержать это, а если директор ФБР велит что-то придержать, то все так и делают. – Он кивнул на магнитофон. – Запись сделана по прямой линии из Лос-Анджелеса. Кажется, Дюрреру из УЭИР послано отдельное сообщение.
Он нажал на кнопку магнитофона, и звучный, ровный голос начал говорить по-английски, но не на американском его варианте:
«Меня зовут Моро, и я, как вы уже знаете, тот самый человек, который несет ответственность за проникновение на атомную электростанцию Сан-Руфино. У меня к вам послание от известных ученых. Полагаю, вы выслушаете их очень внимательно. Ради собственной жизни и благополучия прошу вас отнестись к этому со всей серьезностью».
Данн нажал на кнопку, и голос умолк.
– Кому-нибудь знаком этот голос?
Естественно, такого человека не оказалось.
– Можно ли по его акценту определить, откуда он родом?
– Из Европы? Или из Азии? – Делаж не скрывал своего скептицизма. – Он может быть откуда угодно. И даже американцем с фальшивым акцентом.
– А почему вы не обратитесь к специалистам? – спросил Райдер. – Например, из университета штата Калифорния? Наверняка в одном из многочисленных студенческих городков, разбросанных между Сан-Диего и Стэнфордом, найдется преподаватель, который сможет определить по голосу национальность. Разве они не талдычат все время, что обучают чуть ли не всем мало-мальски распространенным языкам в мире?
– Это мысль. Возможно, Барроу и Сассуну она уже приходила в голову, но лишний раз напомнить не помешает.
Он кивнул Делажу, который нажал на кнопку магнитофона. Раздался полный ярости, негодующий голос: «Это профессор Эндрю Барнетт из Сан-Диего. Меня никто не пытается имитировать – запись моего голоса имеется в отделе безопасности университета. Этот подонок и выродок Моро...» Барнетт продолжал в том же духе, пока не закончил свою гневную тираду. Далее на пленке был записан доктор Шмидт, говоривший с не меньшей яростью, чем Барнетт. Речи Хили и Брамуэлла отличались большим спокойствием но в заявлении всех четырех ученых было одно общее: их искренность не вызывала сомнений.
– Вы верите тому, что они говорят? – спросил Данн у собравшихся.
– Безусловно, – с абсолютной уверенностью в голосе заявил Делаж. – Я уже в четвертый раз слушаю эту запись и все больше убеждаюсь в том, что они говорят правду. Нельзя сказать, что они сделали заявление под влиянием наркотиков, воздействием физического насилия или чего-либо еще. Вслушайтесь в речь профессора Барнетта. Нельзя имитировать гнев подобного рода. Если, конечно, эти четыре человека именно те, за кого себя выдают. Но они не раз выступали по радио и телевидению, их знают сотни коллег, друзей, студентов, которые могут подтвердить подлинность их голосов. Мегатонна? Но это эквивалентно миллиону тонн тринитротолуола! Просто ужасно.
Райдер повернулся к Данну:
– Вот вам частично ответ на то, о чем мы говорили в доме Донахью. Эти заявления подтверждают существование таких планов, а их цель – запугать нас. Не только нас, но и всех жителей Калифорнии. Они преуспеют в этом, как вы считаете?
– Мне не дает покоя то, что они даже не намекнули, какова их цель, – признался Лерой.
– Они хотят, чтобы мы все лишились покоя, – сказал Райдер. – Это часть их психологической игры – запугать всех до смерти.
– Если уж говорить о запугивании, боюсь, что здесь есть кое-что еще.
Делаж вновь нажал на кнопку, и в комнате опять зазвучал голос Моро:
«А теперь постскриптум, если позволите. Власти утверждают, что эпицентр землетрясения, которое сегодня утром произошло в южной части штата, находится в районе разлома „Белый волк“. Но как я уже заявлял, это ложь. Более того, я говорил о том, что несу ответственность за происшедшее. Чтобы показать, что власти штата лгут, завтра я взорву очередное ядерное устройство ровно в десять часов утра. Оно уже находится на месте, и у меня есть возможность вести за ним постоянное наблюдение, так что любая попытка обнаружить устройство или приблизиться к нему будет предотвращена путем его взрыва по радио. Не рекомендую подходить к этой площадке ближе чем на пять миль. Я не отвечаю за жизнь тех, кто нарушит мое требование. Если кто-нибудь ослушается меня и будет настолько глуп, что подойдет к этой площадке без защитных очков, я не несу ответственности за его зрение. Площадка находится в Неваде, в тридцати километрах к северо-западу от пика Черепа, на границе равнин Юкка и Француза. Мощность заряда – одна килотонна, что по разрушительной силе соответствует мощности бомб, уничтоживших Хиросиму и Нагасаки».
Делаж остановил запись. После недолгого молчания Данн задумчиво заметил:
– Да, хороший сюрприз, нечего сказать. Он собирается воспользоваться официальным испытательным полигоном Соединенных Штатов. Действительно, какова их цель? Вы верите в то, что он заявляет?
– Я верю, – сказал Райдер. – Верю целиком и полностью. Верю, что это устройство уже находится на месте, что оно будет взорвано именно в то время, которое он назвал, и что остановить его мы не в состоянии. Единственное, что мы можем сделать, – это помешать любопытным отправиться туда, помочь им избежать смерти, облучения или еще чего-нибудь. Нужно устроить заслоны на шоссе.
– Чтобы поставить заслоны на шоссе, нужно иметь шоссе, – возразил Джефф. – Но никаких шоссе там нет, только грязные проселочные дороги, вот и все.
– Особой проблемы это для нас не представляет, – заметил Данн. – Тут можно воспользоваться силами армии, национальной гвардии, прибегнуть к помощи танков, бронетехники, пустить в действие «фантомы», отчего у любопытных сразу всякое желание пропадет. Установить кордон вокруг этого района нетрудно. Насколько я понимаю, люди скорее будут бежать в обратном направлении. Единственное, что я хотел бы знать, – это почему. Конечно, здесь и шантаж, и угрозы, но опять-таки – с какой целью? Не зная ответа, чувствуешь себя чертовски беспомощным и ничего поделать не можешь. Более того, не знаешь, что делать.
– Я-то знаю, что мне делать, – сказал Райдер. – Я иду спать.
* * *
Грузовой вертолет приземлился во внутреннем дворе Адлерхейма, но никто из сидевших в обеденном зале не обратил на это внимания. Вертолет, доставлявший все необходимое для жизнедеятельности Адлерхейма, постоянно прилетал и улетал, и все невольно привыкли к его ужасному грохоту. Охранники, заложники, Моро и Дюбуа с гораздо большим интересом наблюдали за тем, что происходит на большом телеэкране. Ведущий с необычайно мрачным выражением лица, вполне соответствовавшим случаю, только что выключил запись с заявлениями четырех физиков и «постскриптумом» Моро. В зал вошел пилот вертолета, одетый в ярко-красную куртку, и подошел к Моро, но тот жестом приказал ему сесть. Не обращая внимания на звучание своего голоса, он наслаждался тем, что слушал комментарии и наблюдал за лицами остальных присутствующих.
Когда чтение «постскриптума» Моро было закончено, Барнетт повернулся к Шмидту и в полный голос сказал:
– Ну, что я тебе говорил, Шмидт? Этот тип совершенно свихнулся.
Его замечание ничуть не обидело Моро. Похоже, его ничто не могло задеть.
– Если вы имеете в виду меня, профессор Барнетт, а по-видимому, так и есть, то это слишком жестокое заключение. Как вы к нему пришли?
– Ну, во-первых, у вас нет атомной бомбы...
– И что еще хуже, это глупое заключение. Я никогда не заявлял о том, что у меня имеется атомная бомба. У меня есть ядерное устройство, и оно производит такой же эффект. Восемнадцать килотонн не сбросишь со счетов.
– Это только ваши слова... – начал было Брамуэлл.
– Вы уж меня простите, но еще сегодня утром, в начале одиннадцатого, ни у вас, ни у Барнетта сомнений не возникало.
Брамуэлл уже не чувствовал себя таким уверенным.
– Даже если у вас есть такое устройство, какой смысл взрывать его в пустыне?
– Ну, это просто: чтобы доказать людям, что у меня действительно есть ядерные устройства. А когда я докажу это, они также поверят, что я обладаю неограниченным количеством таких устройств. Сперва создается атмосфера неуверенности, затем – тревоги, потом – настоящего страха и в конце концов – подлинного ужаса.
– И у вас на самом деле есть еще такие устройства?
– Сегодня вечером я смогу удовлетворить ваше научное любопытство.
– Ради бога, скажите, к чему вся эта игра, Моро? – спросил Шмидт.
– Это отнюдь не игра, в чем скоро убедятся жители не только этого штата, но и всего мира.
– Ага! Так вот в чем психологическая подоплека этого дела! Вы хотите показать людям, что они собой представляют. Хотите, чтобы они взвесили все возможности, чтобы они представили себе самое худшее. А затем скажете им, что самое худшее гораздо хуже того, что они способны вообразить. Это так?
– Прекрасно, Шмидт, просто великолепно. Я этим воспользуюсь в своем следующем радиообращении. Скажу: «Посмотрите, что вы собой представляете. Взвесьте все возможности. Представьте себе самое худшее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52