А этот человек – их караульный и мучитель. Я никогда еще не видел такого страха в глазах у людей.
– Вы несправедливы. Лопес проявляет большое участие к своим подопечным. Эти шестеро, вынужден признать, действительно находятся здесь как в заключении, но вскоре...
– Выходит, их похитили?
– Можно сказать и так. Но вскоре они будут отпущены домой. Целыми и невредимыми.
– Вы видите? – Барнетт повернулся к своим коллегам. – Точь-в-точь как говорила миссис Райдер: любезный, внимательный и заботливый к другим. Вот чертов лицемер!
– Вы опять за свое, профессор Барнетт. Ну а сейчас, может быть, займемся записью?
– Минутку, – раздался голос Хили. Замешательство на его лице сменилось отвращением. – Допустим, эти люди действительно те, за кого себя выдают или за кого их заставило выдать себя это чудовище...
Лопес как ни в чем не бывало продолжал улыбаться. По-видимому, он так же, как Моро, совершенно не реагировал на оскорбления.
– Тем не менее, они могли сконструировать совершенно не тот механизм. Подобными работами должен руководить первоклассный физик-ядерщик. Из чего я делаю вывод, что специалисты подверглись сильнейшему промыванию мозгов и в результате говорят то, что говорят.
– Вы необычайно проницательны, – заметил Моро, – но только отчасти. Если бы мне понадобилось, чтобы люди говорили то, что мне надо, я просто прибегнул бы к помощи моих товарищей. Тогда не понадобились бы ни уговоры, ни ограничение свободы. Как вы считаете, доктор Хили?
Судя по выражению лица, Хили погрузился в уныние.
– Лопес, – со вздохом произнес Моро, – будьте так любезны, займите кабинет.
Лопес улыбнулся, на этот раз как будто в предвкушении чего-то, и прошел в будку, из которой звонил его шеф. Моро с физиками прошел к другой стальной двери, нажал на кнопку, и перед ними открылась еще одна клетка.
Камера была едва освещена, но даже такого освещения оказалось достаточно, чтобы разглядеть старика, сидевшего на полуразвалившемся кресле. У него были спутанные седые волосы, изможденное, испещренное многочисленными морщинами лицо. Поношенная, изодранная в клочья одежда висела мешком на необычайно худом теле. Глаза были закрыты. По всей видимости, он спал. Если бы не едва заметное дрожание рук, можно было бы подумать, что он умер.
Моро жестом указал на спящего человека:
– Узнаете?
Четверо ученых уставились на старика. Наконец Барнетт презрительно сказал:
– И это ваш козырь? Творец вашего весьма сомнительного атомного оружия? Вы забыли, Моро, что я знаком со всеми ведущими физиками-ядерщиками в нашей стране. Я никогда раньше не видел этого человека.
– Люди меняются, – тихо заметил Моро.
Он потряс старика за плечо, тот встрепенулся и, подняв веки, открыл затуманенные красные глаза. Взяв мужчину под руку, Моро помог ему встать и выйти на свет в соседнее помещение – в сборочный цех.
– Возможно, теперь вы его признаете?
– Что за фокусы? – Барнетт внимательно всмотрелся в старика и покачал головой. – Повторяю, я никогда раньше не видел этого человека.
– Печально, как быстро вы забываете своих друзей, – произнес Моро. – А ведь вы его очень хорошо знаете, профессор. Представьте, что он весит на тридцать килограммов больше, что у него гладкая кожа без морщин, а волосы черные, а не белые, как сейчас. Думайте, профессор, думайте.
Барнетт задумался. Неожиданно его взгляд изменился, кровь отхлынула от лица. Он схватил старца за плечи.
– Иисус Всемогущий! Уилли Аахен! Уилли Аахен! Что они с тобой сделали?
– Мой старый друг Энди! – Голос соответствовал внешности: он был слабым и дрожащим, как у старика. – Как приятно снова тебя видеть.
– Что они с тобой сделали?
– Что? Ты же сам видишь. Похитили, – Он задрожал и попытался улыбнуться. – «Уговорили» меня работать на них.
Барнетт рванулся к Моро, но не успел сделать и шага, как огромные ручищи Дюбуа схватили его сзади за руки. Барнетт был мощным мужчиной, а ярость придала ему дополнительные силы, но высвободиться из этой чудовищной хватки он не сумел.
– Бесполезно, Энди, – печально произнес Аахен. – Бесполезно. Мы бессильны.
Барнетт прекратил бессмысленную борьбу. Тяжело дыша, он в третий раз спросил:
– Что они с тобой сделали? Как? Чьих рук дело? Неожиданно рядом с Аахеном, явно по незаметному сигналу Моро, появился Лопес. Увидев его, Аахен невольно отступил назад и взмахнул рукой, как бы защищая лицо, исказившееся от ужаса. Моро, все еще продолжавший держать его под локоть, с улыбкой посмотрел на Барнетта.
– Как вы наивны и неразумны, несмотря на весь свой интеллект! Профессор Барнетт, вы же знаете, что существуют только два экземпляра чертежей «Тетушки Салли», те, что сделаны вами вместе с профессором Аахеном и хранятся в Комиссии по атомной энергии. Можете не сомневаться, они до сих пор там. Следовательно, копии я мог получить только у двух человек, и оба сейчас находятся здесь. Вы меня понимаете?
Барнетт все еще дышал с трудом.
– Я знаю профессора Аахена. Знаю его лучше всех. Никто не сможет заставить его работать на себя! Никто!
Лопес расплылся в своей вечной улыбке.
– Сеньор Моро, а что, если я дружески поболтаю с профессором Барнеттом в моей комнате? Думаю, десяти минут хватит.
– Согласен. Этого вполне достаточно, чтобы он понял: я могу заставить работать на себя любого человека в мире.
– Не делайте этого, не делайте! – Аахен был близок к истерике. – Ради бога, Энди, поверьте Моро. – Он с ненавистью посмотрел на Лопеса. – Это не человек! Он применяет самые чудовищные, самые невероятные пытки, которые нормальному человеку даже не представить. Ради бога, Энди, не глупите. Этот выродок сломает вас, как сломал меня.
– Вы меня убедили. – Хили шагнул вперед и взял Барнетта за руку, как только Дюбуа ослабил хватку. Посмотрев на Шмидта и Брамуэлла, он снова повернулся к Барнетту. – Трое из нас верят. Безоговорочно. Какой смысл завозить и устанавливать современное оборудование для простого камуфляжа? Мы получили необходимое доказательство. Господи, Барнетт, вы не смогли узнать своего старого друга, которого видели в последний раз недель десять назад. Разве это не доказательство? А те шестеро зомби? Не доказательство ли? – Он посмотрел на Моро. – Наверняка есть и еще. Если эти «Тетушки Салли» подлинные, значит, где-то должен быть готов механизм приведения их в действие. Сделать его можно с помощью часовых или радиоуправляемых взрывателей. Вряд ли вы выбрали часовое устройство – тогда вы должны были бы принять окончательное решение, а это на вас не похоже. Поэтому я делаю вывод, что вы остановились на радиоуправляемом взрывателе.
– Прекрасно, – улыбнулся Моро. – На сей раз вы попали прямо в точку. Следуйте за мной, господа.
Он прошел в небольшую будку, из которой ранее звонил. В одной из ее стен виднелась стальная дверь, справа от нее – отполированная медная пластинка размером двадцать пять на пятнадцать сантиметров. Моро приложил к этой пластинке свою ладонь, и дверь бесшумно отошла в сторону.
За ней оказалась небольшая квадратная комната – два на два метра, У одной из стен стоял металлический столик с радиопередатчиком размером с небольшой чемоданчик. На его верхней крышке под пластиковым покрытием находилась красная пластмассовая кнопка. С одной стороны к столику был прикреплен цилиндр высотой двадцать сантиметров и диаметром вполовину меньше. На одном конце цилиндра была изогнутая ручка, на другом – изолированный провод, ведущий к передатчику. Кроме того, передатчик был подсоединен к аккумулятору, стоящему на полу, и к розетке в стене.
– Как видите, устройство чрезвычайно простое, – сказал Моро. – Самый обыкновенный радиопередатчик, предназначенный для совершенно уникальной цели. Он настроен на определенную радиоволну и, кроме того, защищен паролем. Мы также предусмотрели аварийную систему энергоснабжения на случай падения напряжения: у нас здесь имеются аккумулятор и динамо-машина. – Он коснулся пластикового покрытия красной кнопки. – Чтобы управлять прибором, нужно просто снять защитную пленку и нажать кнопку.
Вместе с учеными он вышел из помещения, вновь приложил ладонь к медной пластинке и подождал, пока дверь бесшумно закрылась.
– Здесь, как вы понимаете, кнопка не подойдет, иначе какой-нибудь беспечный человек может случайно нажать на нее.
– Выходит, только отпечаток вашей ладони может открыть дверь? – спросил Хили.
– Вы же не думаете, что эта пластинка – всего лишь усовершенствованная кнопка? Ну а теперь, господа, займемся записью.
– Последний вопрос, – подал голос Барнетт, кивая головой в сторону «Тетушек Салли». – Там есть два пустых держателя. Почему?
– Я так и думал, что вы спросите об этом, – с непонятной улыбкой сказал Моро.
* * *
Четверо физиков собрались вокруг стола в комнате Барнетта, размышляя с вполне понятной глубокой тоской о бренди и о будущем.
– Ну что, я ведь говорил? – сказал Барнетт. – Я говорил: «Вы еще вспомните мои слова». Разве я не предупреждал?
Никто ему не ответил. Сказать, по-видимому, было нечего.
– Даже комната с кнопкой может оказаться частью гигантской мистификации, – выдавил из себя Шмидт, готовый ухватиться за несуществующую соломинку.
Никто не отреагировал на это предположение.
– Подумать только, а мы еще говорили, что он не столь аморален, как мог бы быть настоящий безумец, – продолжил Барнетт. – Что если бы он на самом деле был чокнутым, то установил бы свою атомную бомбу на Уилширском бульваре.
И на это никто не произнес ни слова. Барнетт встал.
– Я скоро вернусь, – сказал он и вышел из комнаты.
* * *
Пегги все еще лежала в постели, но выглядела намного лучше, чем при появлении в Адлерхейме. По одну сторону от нее сидела ее мать, по другую – Барнетт со стаканом в руке. Свой он забыл у себя в комнате, поэтому, придя к Сьюзен, первым делом направился к бару. Он все еще стоял возле бара, облокотившись о прилавок, устремив на своих слушателей апокалиптический взгляд и пророчествуя апокалиптическим голосом. Армагеддон, ясное дело, не за горами, и темный ангел вот-вот вострубит об этом.
– Можете не сомневаться, дамы, мы пришли к единому заключению, что сидим на верхушке атомного арсенала огромной мощности, который может разнести мир на кусочки, а нас в распыленном состоянии отправить в космос. Здесь находятся снаряды, эквивалентные по мощности тридцати пяти миллионам тонн обычной взрывчатки. Представляете, какой может произойти взрыв?
Наступила ночь молчания, ночь вопросов без ответов. Барнетт мрачно уставился на Сьюзен.
– "Любезный, внимательный, человечный, понимающий" – вот что вы говорили о Моро. А в историю он войдет, скорее всего, как самое хладнокровное и расчетливое чудовище. У него в подземелье – семь сломленных человек, которых он подверг пыткам. Чудовищным пыткам. Вот вам и человечность, разумность. А знаете, где этот любезный господин установил водородную бомбу? Это усовершенствованная версия «Тетушки Салли», совсем пустяковой мощности, всего полторы мегатонны. В семьдесят пять раз мощнее бомб, уничтоживших Хиросиму и Нагасаки. Если такую бомбу взорвать на высоте тридцать пять километров, она уничтожит половину населения Южной Калифорнии, а остальные погибнут от радиации. Но поскольку бомба уже установлена, она может быть где-то на земле или под землей. Последствия будут настолько катастрофическими, что уму непостижимо. И вот я спрашиваю вас, где, по-вашему мнению, этот милый, христоподобный человек мог установить свою водородную бомбу, чтобы ни одна из тварей Божьих не пострадала?
Он продолжал испепелять взглядом Сьюзен, но она не смотрела на него. Не то чтобы избегала его взгляда; просто, как и у других, ее разум онемел от потрясения и непонимания. Она вообще ничего не видела.
– Так что, мне ответить за вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Вы несправедливы. Лопес проявляет большое участие к своим подопечным. Эти шестеро, вынужден признать, действительно находятся здесь как в заключении, но вскоре...
– Выходит, их похитили?
– Можно сказать и так. Но вскоре они будут отпущены домой. Целыми и невредимыми.
– Вы видите? – Барнетт повернулся к своим коллегам. – Точь-в-точь как говорила миссис Райдер: любезный, внимательный и заботливый к другим. Вот чертов лицемер!
– Вы опять за свое, профессор Барнетт. Ну а сейчас, может быть, займемся записью?
– Минутку, – раздался голос Хили. Замешательство на его лице сменилось отвращением. – Допустим, эти люди действительно те, за кого себя выдают или за кого их заставило выдать себя это чудовище...
Лопес как ни в чем не бывало продолжал улыбаться. По-видимому, он так же, как Моро, совершенно не реагировал на оскорбления.
– Тем не менее, они могли сконструировать совершенно не тот механизм. Подобными работами должен руководить первоклассный физик-ядерщик. Из чего я делаю вывод, что специалисты подверглись сильнейшему промыванию мозгов и в результате говорят то, что говорят.
– Вы необычайно проницательны, – заметил Моро, – но только отчасти. Если бы мне понадобилось, чтобы люди говорили то, что мне надо, я просто прибегнул бы к помощи моих товарищей. Тогда не понадобились бы ни уговоры, ни ограничение свободы. Как вы считаете, доктор Хили?
Судя по выражению лица, Хили погрузился в уныние.
– Лопес, – со вздохом произнес Моро, – будьте так любезны, займите кабинет.
Лопес улыбнулся, на этот раз как будто в предвкушении чего-то, и прошел в будку, из которой звонил его шеф. Моро с физиками прошел к другой стальной двери, нажал на кнопку, и перед ними открылась еще одна клетка.
Камера была едва освещена, но даже такого освещения оказалось достаточно, чтобы разглядеть старика, сидевшего на полуразвалившемся кресле. У него были спутанные седые волосы, изможденное, испещренное многочисленными морщинами лицо. Поношенная, изодранная в клочья одежда висела мешком на необычайно худом теле. Глаза были закрыты. По всей видимости, он спал. Если бы не едва заметное дрожание рук, можно было бы подумать, что он умер.
Моро жестом указал на спящего человека:
– Узнаете?
Четверо ученых уставились на старика. Наконец Барнетт презрительно сказал:
– И это ваш козырь? Творец вашего весьма сомнительного атомного оружия? Вы забыли, Моро, что я знаком со всеми ведущими физиками-ядерщиками в нашей стране. Я никогда раньше не видел этого человека.
– Люди меняются, – тихо заметил Моро.
Он потряс старика за плечо, тот встрепенулся и, подняв веки, открыл затуманенные красные глаза. Взяв мужчину под руку, Моро помог ему встать и выйти на свет в соседнее помещение – в сборочный цех.
– Возможно, теперь вы его признаете?
– Что за фокусы? – Барнетт внимательно всмотрелся в старика и покачал головой. – Повторяю, я никогда раньше не видел этого человека.
– Печально, как быстро вы забываете своих друзей, – произнес Моро. – А ведь вы его очень хорошо знаете, профессор. Представьте, что он весит на тридцать килограммов больше, что у него гладкая кожа без морщин, а волосы черные, а не белые, как сейчас. Думайте, профессор, думайте.
Барнетт задумался. Неожиданно его взгляд изменился, кровь отхлынула от лица. Он схватил старца за плечи.
– Иисус Всемогущий! Уилли Аахен! Уилли Аахен! Что они с тобой сделали?
– Мой старый друг Энди! – Голос соответствовал внешности: он был слабым и дрожащим, как у старика. – Как приятно снова тебя видеть.
– Что они с тобой сделали?
– Что? Ты же сам видишь. Похитили, – Он задрожал и попытался улыбнуться. – «Уговорили» меня работать на них.
Барнетт рванулся к Моро, но не успел сделать и шага, как огромные ручищи Дюбуа схватили его сзади за руки. Барнетт был мощным мужчиной, а ярость придала ему дополнительные силы, но высвободиться из этой чудовищной хватки он не сумел.
– Бесполезно, Энди, – печально произнес Аахен. – Бесполезно. Мы бессильны.
Барнетт прекратил бессмысленную борьбу. Тяжело дыша, он в третий раз спросил:
– Что они с тобой сделали? Как? Чьих рук дело? Неожиданно рядом с Аахеном, явно по незаметному сигналу Моро, появился Лопес. Увидев его, Аахен невольно отступил назад и взмахнул рукой, как бы защищая лицо, исказившееся от ужаса. Моро, все еще продолжавший держать его под локоть, с улыбкой посмотрел на Барнетта.
– Как вы наивны и неразумны, несмотря на весь свой интеллект! Профессор Барнетт, вы же знаете, что существуют только два экземпляра чертежей «Тетушки Салли», те, что сделаны вами вместе с профессором Аахеном и хранятся в Комиссии по атомной энергии. Можете не сомневаться, они до сих пор там. Следовательно, копии я мог получить только у двух человек, и оба сейчас находятся здесь. Вы меня понимаете?
Барнетт все еще дышал с трудом.
– Я знаю профессора Аахена. Знаю его лучше всех. Никто не сможет заставить его работать на себя! Никто!
Лопес расплылся в своей вечной улыбке.
– Сеньор Моро, а что, если я дружески поболтаю с профессором Барнеттом в моей комнате? Думаю, десяти минут хватит.
– Согласен. Этого вполне достаточно, чтобы он понял: я могу заставить работать на себя любого человека в мире.
– Не делайте этого, не делайте! – Аахен был близок к истерике. – Ради бога, Энди, поверьте Моро. – Он с ненавистью посмотрел на Лопеса. – Это не человек! Он применяет самые чудовищные, самые невероятные пытки, которые нормальному человеку даже не представить. Ради бога, Энди, не глупите. Этот выродок сломает вас, как сломал меня.
– Вы меня убедили. – Хили шагнул вперед и взял Барнетта за руку, как только Дюбуа ослабил хватку. Посмотрев на Шмидта и Брамуэлла, он снова повернулся к Барнетту. – Трое из нас верят. Безоговорочно. Какой смысл завозить и устанавливать современное оборудование для простого камуфляжа? Мы получили необходимое доказательство. Господи, Барнетт, вы не смогли узнать своего старого друга, которого видели в последний раз недель десять назад. Разве это не доказательство? А те шестеро зомби? Не доказательство ли? – Он посмотрел на Моро. – Наверняка есть и еще. Если эти «Тетушки Салли» подлинные, значит, где-то должен быть готов механизм приведения их в действие. Сделать его можно с помощью часовых или радиоуправляемых взрывателей. Вряд ли вы выбрали часовое устройство – тогда вы должны были бы принять окончательное решение, а это на вас не похоже. Поэтому я делаю вывод, что вы остановились на радиоуправляемом взрывателе.
– Прекрасно, – улыбнулся Моро. – На сей раз вы попали прямо в точку. Следуйте за мной, господа.
Он прошел в небольшую будку, из которой ранее звонил. В одной из ее стен виднелась стальная дверь, справа от нее – отполированная медная пластинка размером двадцать пять на пятнадцать сантиметров. Моро приложил к этой пластинке свою ладонь, и дверь бесшумно отошла в сторону.
За ней оказалась небольшая квадратная комната – два на два метра, У одной из стен стоял металлический столик с радиопередатчиком размером с небольшой чемоданчик. На его верхней крышке под пластиковым покрытием находилась красная пластмассовая кнопка. С одной стороны к столику был прикреплен цилиндр высотой двадцать сантиметров и диаметром вполовину меньше. На одном конце цилиндра была изогнутая ручка, на другом – изолированный провод, ведущий к передатчику. Кроме того, передатчик был подсоединен к аккумулятору, стоящему на полу, и к розетке в стене.
– Как видите, устройство чрезвычайно простое, – сказал Моро. – Самый обыкновенный радиопередатчик, предназначенный для совершенно уникальной цели. Он настроен на определенную радиоволну и, кроме того, защищен паролем. Мы также предусмотрели аварийную систему энергоснабжения на случай падения напряжения: у нас здесь имеются аккумулятор и динамо-машина. – Он коснулся пластикового покрытия красной кнопки. – Чтобы управлять прибором, нужно просто снять защитную пленку и нажать кнопку.
Вместе с учеными он вышел из помещения, вновь приложил ладонь к медной пластинке и подождал, пока дверь бесшумно закрылась.
– Здесь, как вы понимаете, кнопка не подойдет, иначе какой-нибудь беспечный человек может случайно нажать на нее.
– Выходит, только отпечаток вашей ладони может открыть дверь? – спросил Хили.
– Вы же не думаете, что эта пластинка – всего лишь усовершенствованная кнопка? Ну а теперь, господа, займемся записью.
– Последний вопрос, – подал голос Барнетт, кивая головой в сторону «Тетушек Салли». – Там есть два пустых держателя. Почему?
– Я так и думал, что вы спросите об этом, – с непонятной улыбкой сказал Моро.
* * *
Четверо физиков собрались вокруг стола в комнате Барнетта, размышляя с вполне понятной глубокой тоской о бренди и о будущем.
– Ну что, я ведь говорил? – сказал Барнетт. – Я говорил: «Вы еще вспомните мои слова». Разве я не предупреждал?
Никто ему не ответил. Сказать, по-видимому, было нечего.
– Даже комната с кнопкой может оказаться частью гигантской мистификации, – выдавил из себя Шмидт, готовый ухватиться за несуществующую соломинку.
Никто не отреагировал на это предположение.
– Подумать только, а мы еще говорили, что он не столь аморален, как мог бы быть настоящий безумец, – продолжил Барнетт. – Что если бы он на самом деле был чокнутым, то установил бы свою атомную бомбу на Уилширском бульваре.
И на это никто не произнес ни слова. Барнетт встал.
– Я скоро вернусь, – сказал он и вышел из комнаты.
* * *
Пегги все еще лежала в постели, но выглядела намного лучше, чем при появлении в Адлерхейме. По одну сторону от нее сидела ее мать, по другую – Барнетт со стаканом в руке. Свой он забыл у себя в комнате, поэтому, придя к Сьюзен, первым делом направился к бару. Он все еще стоял возле бара, облокотившись о прилавок, устремив на своих слушателей апокалиптический взгляд и пророчествуя апокалиптическим голосом. Армагеддон, ясное дело, не за горами, и темный ангел вот-вот вострубит об этом.
– Можете не сомневаться, дамы, мы пришли к единому заключению, что сидим на верхушке атомного арсенала огромной мощности, который может разнести мир на кусочки, а нас в распыленном состоянии отправить в космос. Здесь находятся снаряды, эквивалентные по мощности тридцати пяти миллионам тонн обычной взрывчатки. Представляете, какой может произойти взрыв?
Наступила ночь молчания, ночь вопросов без ответов. Барнетт мрачно уставился на Сьюзен.
– "Любезный, внимательный, человечный, понимающий" – вот что вы говорили о Моро. А в историю он войдет, скорее всего, как самое хладнокровное и расчетливое чудовище. У него в подземелье – семь сломленных человек, которых он подверг пыткам. Чудовищным пыткам. Вот вам и человечность, разумность. А знаете, где этот любезный господин установил водородную бомбу? Это усовершенствованная версия «Тетушки Салли», совсем пустяковой мощности, всего полторы мегатонны. В семьдесят пять раз мощнее бомб, уничтоживших Хиросиму и Нагасаки. Если такую бомбу взорвать на высоте тридцать пять километров, она уничтожит половину населения Южной Калифорнии, а остальные погибнут от радиации. Но поскольку бомба уже установлена, она может быть где-то на земле или под землей. Последствия будут настолько катастрофическими, что уму непостижимо. И вот я спрашиваю вас, где, по-вашему мнению, этот милый, христоподобный человек мог установить свою водородную бомбу, чтобы ни одна из тварей Божьих не пострадала?
Он продолжал испепелять взглядом Сьюзен, но она не смотрела на него. Не то чтобы избегала его взгляда; просто, как и у других, ее разум онемел от потрясения и непонимания. Она вообще ничего не видела.
– Так что, мне ответить за вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52