– Вроде бы все логично. И чем больше я размышляю – то есть если бы мне дали больше времени на размышления, – тем более логичным это кажется. Наверное, так и есть.
– Посмотри на своего старика, – сказал Паркер. – Разве на его лице видна хотя бы тень сомнения?
– Ничего, кроме самодовольной ухмылки. Вообще-то я не вижу никаких проколов в его версии. – Джефф еще немного подумал и наконец решился: – По-моему, в этом есть смысл.
– Ну вот, Джон, – весело заметил Паркер, – большей похвалы из твоего сына не выжмешь. Я присоединяюсь к его мнению. Пойдемте, господа, посмотрим, как среагирует на эту версию майор Данн.
* * *
Данн даже не стал задумываться, есть ли в предложенной версии какой-то смысл. Он тут же обратился к Лерою:
– Соедините меня с мистером Барроу. И держите вертолет наготове. – Он энергично потер руки. – Так-так. Похоже, вы собираетесь навести шороху в Лос-Анджелесе, сержант.
– Не я, а вы. Высшее начальство вызывает у меня раздражение. Ваш шеф почти похож на человека, а вот в отношении Митчелла я этого сказать не могу. Теперь вы знаете об этом деле столько же, сколько и я, тем более что это всего лишь мои догадки. Кого мне действительно хотелось бы видеть, так это профессора Бенсона. Если вы сможете это устроить, буду признателен.
– Договорились, но только если слетаете со мной на север.
– Шантаж? – не особенно протестуя, спросил Райдер.
– Ну а как же. – Данн сложил пальцы домиком и поверх них посмотрел на Райдера. – Нет, я серьезно. Для этого есть несколько причин. Во-первых, таким образом мы одним ударом убиваем двух зайцев: Пасадена всего в десяти минутах полета от нашего тамошнего офиса. Во-вторых, если вы будете отсутствовать, то Барроу и Митчелл автоматически придут к выводу, что у вас не хватает мужества отстаивать свою точку зрения. К тому же вы единственный, кто может позволить себе разговаривать с ними в таком тоне, из-за которого меня бы тут же уволили. Они начнут копать и задавать вопросы, на которые мне не ответить. Вы, конечно, можете возразить, что рассказали мне обо всем существенном, но ведь есть детали, в тот момент казавшиеся вам несущественными. Какой смысл оставаться здесь? Все равно здесь больше ничего не удастся сделать. Вы же прекрасно понимаете, что самое трудное – это убедить чиновников в правильности вашей версии. – Данн улыбнулся. – Неужели вы будете настолько бессердечны, что лишите меня радости лицезреть эту встречу?
– Он просто боится больших злых волков, – усмехнулся Джефф.
* * *
Как и все помещения подобного рода, предназначенные для придания его обитателям значимого веса и важного вида, конференц-зал производил должное впечатление. Только здесь стены были покрыты панелями из красного дерева, на которых висели портреты разных людей, очень похожих на лица со стендов «Их разыскивает полиция», хотя на самом деле это были прежние и нынешние директора и высшие руководители ФБР. Именно здесь стоял единственный в здании овальный стол из красного дерева, сверкавший тем великолепием, какое редко увидишь у столов, которые честно трудятся изо дня в день. Вокруг стола размещались двенадцать стульев, обтянутых кожей, прибитой медными гвоздями, единственные стулья подобного рода во всем здании. На столе перед каждым стулом лежали письменные принадлежности: пресс-папье, подставка для ручек и карандашей, а также бутылка с водой и стакан. Богато оснащенный бар стоял у стены, рядом со скользящей деревянной дверью. Общее впечатление несколько портили два места для стенографисток, являвшие целый ряд красных, белых и черных телефонных аппаратов. В этот день стенографистки отсутствовали, поскольку совещание по серьезнейшей проблеме национальной безопасности носило сверхсекретный характер. Выражение лиц всех двенадцати его участников лишний раз подтверждало это.
Место во главе овального стола пустовало – Барроу и Митчелл уселись на равном удалении от него, чтобы не было обвинений в их стремлении претендовать на роль председателя. Мир вот-вот готов был провалиться в тартарары, но тем не менее ему приходилось ждать, пока не будет подписан протокол. У обоих начальников имелось по трое помощников, в общей сложности шесть человек, вооруженных важными бумагами и журналами. Сам факт созыва такого совещания свидетельствовал о никчемности всех этих бумаг, но для присутствующих они были необходимы, поскольку придавали значимость – без них те были ничто. Встречу открыл Митчелл, которого выбрали путем подбрасывания монеты.
– Для начала, – заявил он, – я должен в самой вежливой форме предложить сержанту Паркеру и патрульному Райдеру покинуть совещание.
– Почему? – спросил Райдер.
Никто никогда не оспаривал приказов Митчелла. Он окинул Райдера холодным взглядом.
– Если это необходимо, сержант, я готов объяснить. Это – совещание по проблемам национальной безопасности на самом высшем уровне. Названные лица к присяге не приводились, более того, они по своему положению являются – точнее, являлись, поскольку вышли в отставку, – младшими офицерами полиции. К тому же не имеют официальных полномочий: им даже не вменялось в обязанность вести данное расследование. Так что, полагаю, основания вполне очевидны.
Райдер несколько мгновений сверлил Митчелла взглядом, а затем посмотрел на Данна, сидевшего напротив, и произнес тоном величайшего недоверия:
– И меня притащили сюда только для того, чтобы выслушивать всю эту напыщенную, высокомерную галиматью?!
Данн уставился на свои ногти. Джефф уставился в потолок. Барроу уставился в тот же потолок. А Митчелл в бешенстве уставился на Райдера. Его голос мог бы заморозить ртуть:
– Мне кажется, я плохо расслышал вас, сержант.
– В таком случае освободите место для того, кто хорошо слышит. По-моему, я выразился предельно ясно. Я не хотел сюда приезжать. Ваша репутация хорошо известна, но мне на нее наплевать. Если вы собираетесь выкинуть отсюда мистера Паркера и моего сына, можете то же самое проделать и со мной. Вы говорите, что они не имеют официальных полномочий. Но вы их тоже не имеете, поскольку только что подключились к делу. Они имеют гораздо большее право приказать вам выйти, чем вы – приказать выйти им: в пределах Соединенных Штатов вы не обладаете никаким официальным статусом. Если вы этого не поймете и не перестанете третировать людей, которые действительно занимаются делом, то вам лучше уступить свое кресло другому.
Райдер неторопливо оглядел сидящих за столом. Никто не пытался возражать ему. Лицо Митчелла превратилось в маску. Барроу взирал на происходящее абсолютно бесстрастно – этот человек прекрасно владел собой. Если бы он сейчас подслушивал под дверью, то, наверное, покатывался бы со смеху.
– Итак, после того как мы установили, что здесь по крайней мере семь человек без официальных полномочий, давайте обратимся к расследованию. Оно осуществлялось в значительной степени мистером Паркером и моим сыном, что может подтвердить майор Данн. Они раскрыли убийство шерифа округа, по обвинению в убийстве засадили за решетку коррумпированного начальника полиции, а за соучастие в убийстве арестовали судью, которого уже считали будущим председателем Верховного суда штата. Все трое преступников, включая убитого, имели самое прямое отношение к интересующему нас делу. В ходе расследования их преступлений была получена весьма ценная информация.
Митчелл от удивления даже раскрыл рот. Барроу продолжал сидеть с бесстрастным видом. Очевидно, он уже имел возможность переговорить с Данном. Очевидно было и то, что он не потрудился поделиться с Митчеллом полученной информацией.
– А чего добилось ЦРУ? Я скажу вам. Оно выставило себя и своего директора на посмешище, уж не говоря о выброшенных на ветер деньгах налогоплательщиков, когда послало своих агентов в Женеву в поисках так называемой секретной информации, уже в течение двух лет не сходящей со страниц газет и журналов. Чего еще добилось ЦРУ? Нетрудно догадаться: ничего.
Барроу кашлянул и сказал:
– Вам не кажется, что вы чересчур прямолинейны? – Он мог бы произнести эти слова с большей укоризной, если бы приложил чуть-чуть больше усилий.
– Если люди не понимают иначе, приходится быть прямолинейным.
Голос Митчелла напоминал треск сталкивающихся льдин:
– Ваша позиция ясна, сержант. Вы приехали сюда учить нас, как надо работать.
Но Райдер не собирался так просто отставать от Митчелла.
– Я не сержант. Я простой гражданин и как таковой никому не обязан. Я ничему не могу научить ЦРУ, потому что понятия не имею о том, как вести подрывную деятельность в других государствах или убирать их президентов. Ничему не могу научить и ФБР. Единственное, чего я хочу, – это чтобы меня внимательно выслушали, хотя, в общем-то, мне безразлично, поймут меня здесь или нет. – Он бросил взгляд на Митчелла. – Закройте рот и дайте мне сказать то, ради чего меня сюда привезли, против моего желания, кстати. Я хотел бы поскорее уйти отсюда, так как нахожу эту атмосферу неприятной, даже враждебной. Майор Данн обладает всеми необходимыми полномочиями и знает обстоятельства дела.
– Мы дадим вам возможность высказаться, – бесцветным голосом произнес Митчелл.
– Это выражение мне тоже не нравится.
Барроу поморщился. Было нетрудно догадаться, что, несмотря на свою антипатию к Митчеллу, он на какое-то мгновение представил себя на его месте.
– Это выражение, – продолжал Райдер, – использует обычно председатель суда, когда дает осужденному право произнести последнее слово перед казнью.
Барроу повернул руки ладонями вверх и обратился к Райдеру:
– Послушайте, мы уже поняли, что вы человек прямой и откровенный. Пожалуйста, поймите и вы, что мы не считаем ваш приезд бесполезным. Мы внимательно слушаем.
– Благодарю вас. – Райдер не стал тратить время на вступление. – Вы все видели, что творится вокруг на улицах. Когда мы сели на вертолетную площадку у вас на крыше, то увидели сотни таких же улиц. Дорога забиты машинами. Толкотня и давка. Ничего подобного не было уже очень давно. Люди в страхе бегут отсюда. И я их не виню. Если бы я жил здесь, то, наверное, тоже пустился бы в бегство. Они верят, что завтра утром Моро взорвет бомбу. Я тоже не сомневаюсь в этом. Я также уверен, что он собирается взорвать остальные десять атомных бомб, как и обещал. Зато я ни на минуту не поверил в его требования. Это полная ерунда, и он прекрасно об этом знает. Мы должны относиться к его требованиям так, как они того заслуживают: это пустые, бессмысленные требования, которые не могут быть удовлетворены.
– Возможно, вам следует кое-что знать, – сказал Барроу. – Прямо перед вашим приездом прошел слух, что Кремль и Пекин через свои посольства в Вашингтоне заявили протест по этому вопросу. Они клятвенно заверяют, что невинны, как свежевыпавший снег, что выдвинутые против них чудовищные обвинения не имеют абсолютно никаких оснований (правда, никто их ни в чем не обвинял) и что все это – часть разветвленного капиталистического заговора. Впервые на моей памяти они совершенно согласны друг с другом.
– То есть это нельзя назвать обычным официальным отрицанием?
– Вот именно. Они просто сходят с ума.
– Не считайте их виновными в нашем деле. Подобное предположение смехотворно.
– Вы уверены, что на ваше суждение не повлиял тот факт, что вы уже отвергли свидетельства, указывающие на коммунистический след?
– Да, уверен. Впрочем, как и вы.
Митчелл заявил:
– А вот я не уверен.
– Ничего удивительного. Наверное, вы каждую ночь, ложась спать, заглядываете под кровать.
Митчелл скрипнул зубами.
– А если нет, то что?
Сами слова были достаточно безобидны, но их тон не оставлял сомнений, что этот человек готов продолжать упорствовать в своем недоверии ко всему, что скажет Райдер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52