Рикки, видимо, не заметил, что Ньютовы маленькие глазки пылают так же, как кончик сигары. Он сказал:
– Рад слышать, еда был хороший, сеньор, – снова усмехнулся, сверкнув белыми зубами. – Как это говорят: пациент мертвый, но операция прошла удачно.
Ньют спросил:
– Как это? – Он перегнулся через перила, вгляделся во тьму.
Рикки сказал:
– Птичка, сеньор, – и уплыл в темноту, хлопая руками, как крыльями.
Ньют откупорил новую бутылку шампанского и рассказал всю историю своей подружке, девушке по имени Аннет, которая работала на складе магазина игрушек в Глендейле. Аннет история вовсе не показалась забавной. Когда ее перестало тошнить по всей веранде, она ополоснула рот доброй бутылкой Ньютова драгоценного «Дон Периньона» и заявила в недвусмысленных выражениях, что либо ее сию минуту отвезут домой, либо она звонит в «Общество против жестокого обращения с животными».
Ньют предоставил Рикки разбираться со всем. Поделом ему. Он поглядел, как задние фары «кадиллака» удаляются по дороге, и, прихватив новую бутылку шампанского, отправился через дюны на пляж.
Луна пряталась, и все было черно, кроме узкой ленты прибоя, полосы белой пены, которая рычала, ворчала и бесновалась у берега, как длинная шеренга бешеных собак. Ньют послушал эту музыку и хлебнул шипучки. Собаки попятились, перегруппировались, снова перешли в наступление.
Где-то там должен быть размокший прах его отца. Вечно носимый течениями. Ньют никогда бы раньше не поверил, но случалось – большей частью когда содержание алкоголя в крови определялось двузначными числами, – что он почти скучал по старому ублюдку.
Он схватил бутылку, скинул башмаки и побрел по выбеленному солнцем дощатому настилу мимо дюн и длинного песчаного склона в холодную черную воду. Зайдя достаточно глубоко, чтобы вспомнить об акулах, он поднял бутылку шампанского высоко над головой обеими руками, что есть силы встряхнул и вытащил пробку. Длинная струя пены выстрелила из горлышка, прорезала темноту и смешалась с прибоем. Ньют сказал:
– Смотрю на тебя, папа, – запрокинул голову, поднес бутылку ко рту, залпом выпил и рыгнул.
Собаки бесновались вдоль всего берега. Серебристый воздух пропитался солью. Ньют допил шампанское и швырнул бутылку в этих буйных псов – единственный в жизни искренний вызов, на который он осмелился.
Плетясь назад к дому, он думал об Аннет и о том, что она сказала, как она была права. Что только серьезно повредившемуся в уме человеку может прийти в голову ощипать, выпотрошить, поджарить и подать с рисом и смешанным овощным гарниром бедное пернатое создание, которое ударилось в его окно.
Что с ним происходит? Ей было всего восемнадцать или девятнадцать, и, отправляясь на свидание с ним, она, наверное, впервые вылезла из своего Глендейла, но она была права. Ему следовало похоронить бедную птаху, а не есть, пусть ее мясо и таяло у него во рту.
Она сказала ему своим бархатным голосом роковой женщины: она надеется, что он никогда больше не переступит порог игрушечного магазина, никогда , и Ньют не осуждал ее.
Он сходил с ума. Ему нужна передышка, возможность уехать и проветрить мозги.
В кухне тарелки уже были вымыты, кастрюли отмокали в раковине. Ньют заглянул в мусорное ведро, но там не осталось никаких птичьих останков, наверное, мексикашки умыкнули, чтобы использовать в каком-нибудь чудном ацтекском ритуале. Слуги вечно воровали свечи, утащат их в сарай, скачут, поют. Он понятия не имел, что это означает. Да чем бы ни тешились: вот главное.
Ньют снова набрал номер телефона Ванкувера с аппарата, висевшего на стене рядом с микроволновой печью. Фрэнка нет и в помине. Потом вдруг позвонил в «кадиллак».
И Рикки не отвечает. Мысли Ньюта перескакивали с одного на другое.
Может, Фрэнк не снимает трубку, потому что провалился и не хочет, чтобы Ньют об этом узнал?
Черт дери Рикки. От горшка два вершка, но эта гладкая кожа, эти огромные карие глаза, зубы как жемчуг. Ньют точно знал, что сделает. В порыве раздражения он решил, что отправится в Ванкувер – при условии, конечно, что гнусный юбочник когда-нибудь вернется из Глендейла.
Стоял июль, но можно было надеяться, что, когда они приедут в Ванкувер, будет лить как из ведра.
И, если повезет, господин Жеребчик подхватит воспаление легких и сдохнет.
Глава 13
Уиллоус помог Элейн Минотти снять жакет, отодвинул стул.
Миссис Минотти села.
Паркер спросила:
– Хотите чего-нибудь: кофе, чай?..
Миссис Минотти быстро, нервно улыбнулась.
– Спасибо, все в порядке.
Уиллоус сказал:
– Если что-нибудь понадобится, свистните.
Миссис Минотти удивленно воззрилась на него.
– Позовите нас, – объяснила Паркер. – Если узнаете кого-нибудь или захотите о чем-нибудь спросить, позовите.
– Хорошо.
Книг с фотографиями было три, каждая как две большие энциклопедии. Паркер положила одну перед миссис Минотти и раскрыла на первой странице. Карточки были цветные, примерно семь с половиной на семь с половиной. На каждой странице шесть рядов по четыре снимка. В каждой книге около сотни страниц.
Паркер улыбнулась и сказала:
– Через некоторое время у вас устанут глаза. Все будут казаться на одно лицо. Тогда сделайте перерыв. Можете встать и прогуляться, если хотите. Вы курите?
– Иногда. Немного.
– Это общественное место. Здесь курить запрещено. И я вынуждена просить вас не уходить, не поставив в известность меня или Джека. У вас есть вопросы?
– Нет, все понятно.
Миссис Минотти сидела за столом Паркер. Уиллоус одолжил телефон Эдди Оруэлла и позвонил Уолту Фишеру в отдел баллистики. Фишер снял трубку после третьего гудка. Говорил медленно, с трудом.
Уиллоус спросил:
– У тебя насморк, Уолт?
Фишер рассмеялся:
– У меня сандвич с тунцом, Джек. Вы, детективы, живете на адреналине и свежей крови и забываете, что простые смертные сидят на другой диете.
Уиллоус был не особенный любитель, но при слове «тунец» его рот наполнился слюной. Он взглянул на часы. Четверть второго. Неудивительно, что он так проголодался. Он спросил:
– Что у тебя по делу Черри Нго?
– Немного, Джек. – Уиллоус почти услышал, как Фишер пожал плечами. – Определили калибр. Сорок пятый. Очень приличная пуля. Вела себя точно как полагается.
– И как она теперь выглядит?
Фишер ждал этой реплики и не ударил в грязь лицом:
– Неплохо, учитывая, через что ей пришлось пройти.
– Ты шутник, Уолт. Там достаточно, чтобы сравнить?
– Нет вопросов. А что? Вы с этой красоткой с обложки нашли пистолет?
– Красотка с обложки? Паркер понравится, Уолт.
– Джек, нет, пожалуйста…
Инспектор Гомер Бредли быстрым шагом прошел через отдел. Поймал взгляд Уиллоуса и указал на него с Паркер, потом на свой кабинет. Уиллоус сказал:
– Доедай свой тунец, Уолт, – повесил трубку и проследовал за Паркер в крохотную каморку Бредли.
– Закрой дверь, Джек. – Бредли кивнул на два простых деревянных стула у стены напротив его видавшего виды стола. – В ногах правды нет. Устраивайтесь поудобнее.
– Кажется, нашли свидетеля по делу Черри Нго, – сообщил Уиллоус.
– Вас не проведешь.
Паркер сказала:
– Ее зовут Элейн Минотти. Они с мужем держат овощной магазин в паре кварталов от места, где его застрелили.
– Батат, верно?
– И вас не проведешь, инспектор.
– Она продала батат этому хлыщу?
– Он купил один клубень в рассрочку.
Бредли нахмурился.
– Скидка на один кулак, – объяснила Паркер.
– Ваш свидетель это та дама, что сидит за столом и смотрит фотографии?
Уиллоус кивнул.
– Да, она.
– Симпатичная.
Паркер сказала:
– Она замужем, инспектор.
Бредли вспыхнул.
– Это было невинное замечание, Клер. Я не собираюсь запускать когти в бедную женщину, если вас это беспокоит.
Уиллоус поспешил вставить слово:
– Если она ничего не найдет, попробуем нарисовать портрет с ее слов.
– Вероятно, так и следует сделать, – буркнул Бредли. Он подался вперед. Потертая кожа заскрипела, как старческие суставы. Он раскрыл шкатулку из резного кедра, которую подарила ему жена миллион лет назад. На ступенях лестницы, выйдя из здания суда, где их двадцатитрехлетний брак был объявлен расторгнутым. Она вечно пилила его, чтобы он бросил курить. Сигарница означала: отныне ей безразличны его здоровье и все остальное.
Бредли выбрал сигару, поднес ее к уху и покатал между указательным и большим пальцами. Она приятно потрескивала. Осенняя. Вихрь осенних листьев пронесся в его голове. Он обрезал сигару позолоченными ножничками и вытащил кухонные спички из жилетного кармана. Паркер настороженно наблюдала за ним.
Бредли сказал:
– Этот новый парень, Столлер. Он вроде неплохо рисует.
Уиллоус кивнул.
– Я все собирался попросить Бейли меня нарисовать, да так руки и не дошли. Только не подумайте. Я не собирался позировать. Я хотел, чтобы Бейли нарисовал меня по памяти, а то еще лучше, чтобы полицейский ему меня описал, не говоря, что это я. Вставил бы в рамку, повесил на стену, было б на что любоваться, когда уйду на пенсию. – Бредли откинулся в кресле. Сунул сигару в рот с беспечным видом и выглянул из крохотного окошка на пушистое белое облачко, первое облачко за многие дни. – А теперь слишком поздно. Бейли нет.
Повисло неловкое молчание. Паркер решилась:
– Оруэлл сказал мне, что выиграл в лотерею.
– Да? Я слыхал, он получил какие-то деньги. Дядя умер, где-то на Востоке.
Уиллоус спросил:
– Почему бы вам не попросить Столлера сделать рисунок?
– Да я его толком не знаю. Все равно дурацкая идея. Если б шеф прознал…
– Тоже бы захотел, – сказал Уиллоус.
– Может быть. Как Джоуи воспринял известие о старшем брате?
– Плохо.
– Ну, конечно, разумеется. Что дальше?
– Миссис Минотти опознает парня, который стащил у нее батат. Мы хватаем его, он колется, признает себя виновным и отправляется отбывать пожизненный срок.
– Многообещающе звучит. Есть запасной план на случай, если этот не сработает?
Уиллоус сказал:
– Семья Эмили Чен, знакомые. Может, кто направит по верному пути.
– А что с рестораном – с его владельцами? Беседовали уже?
– Мы даже не знаем, кто они. Здание принадлежит номерной компании. Если удастся выяснить, кто стоит за номерами, может, сумеем вытащить из них какие-нибудь имена.
Бредли повертел в пальцах деревянную спичку, словно крошечный жезл.
– Ладно, думаю, пока все. Держите в курсе. Если появится что-то новое…
– Вы узнаете первым, инспектор.
Миссис Минотти все еще корпела над первой книгой. Паркер нагнулась, тронула ее за плечо.
– Мы с Джеком собираемся сходить пообедать. Хотите с нами?
Зеленщица улыбнулась ей.
– Нет, пожалуй, я останусь и полюбуюсь еще на этих красавцев.
– Точно?
– Да, спасибо.
Паркер сказала:
– Мы ненадолго. Если узнаете кого-нибудь, скажите детективу или служащему, они нас вызовут. Ладно?
– Да, хорошо. Спасибо.
Паркер и Уиллоус спустились в лифте на первый этаж. Двери раскрылись, и они прошли мимо приемной. Уиллоус кивнул полицейскому за столом, новичку, который был сыном парня, учившегося в одном с ним классе.
Паркер спросила:
– О чем ты думаешь, Джек? Ты вдруг погрустнел.
– Старый.
– Бредли?
– Нет, я. Куда пойдем?
– Как насчет японского ресторанчика на Уотер-стрит, того, где в витрине бамбук?
– «Кубико».
– Именно, – сказала Паркер. – «Кубико».
Небо над ними было безоблачное: глубокая, безупречная синева. Машины двигались сплошным потоком; по тротуарам сновали хозяйки, вышедшие за покупками. В тени Библиотеки Карнеги прохлаждались с полдюжины забулдыг. Прежде, пока не закрылся винный магазин по соседству, было и того хуже. Паркер вспомнила, как однажды, подойдя к своей патрульной машине, обнаружила кляксу рвоты на лобовом стекле, сам бродяга отсыпался на капоте, впитывая тепло мотора, словно бездомный кот. Она слыхала историю про полицейского по фамилии Рафферти, который нашел пьяницу спящим на капоте своей машины, завел мотор и поехал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34